На границе Пустоты

Уже наступало утро, а я все ходил и зачем-то перекладывал вещи в спальне — хотелось оставить после себя порядок. Развесил одежду в гардеробной, сложил стопкой бумаги на рабочем столе, хоть и знал, их никто не будет читать, выключил лаптоп, даже вытащил зарядку из розетки. Поправил занавески. Оставалось немного, только последние штрихи. — Я закончил со счетами, — Гранж материализовался где-то позади, и я чуть не выронил из рук найденный стакан, который уже был почти поставлен на стол. — Хорошо. Как распределил? — я принялся рассматривать блики на стекле. — Большая часть денег будет переведена в Луны. Ты уже говорил с Минами насчет девочки? Я кивнул — скорее сам себе, чем для Третьего: — Он оплатит обучение Нелюбимой от имени их фонда. В общем, Рицу разберется. — Разберется с чем? — ты вынырнул из ванной комнаты и кинул кучу полотенец около двери — несвежие. — Не с «чем», а с «кем». Та девочка, скрипач. Гранж разузнал, она хорошо играет, много занимается — юное дарование и все такое… Но отправить ее учиться в Европу у семьи нет денег. В таких случаях всегда подключаются благотворительные фонды, но увы, зачастую «избранные» известны заранее. Кстати, что насчет тебя? — Меня? — ты утрамбовал пяткой топорщащуюся махровую белую кучу. — Ну… Универ? Ты будешь восстанавливаться? Было бы неплохо написать в администрацию. Кио, наверное, будет счастлив. И пока ты не успел ничего сказать, я продолжил, присев на край стола. — В любом случае этот дом ближайшие пять лет будет в твоем распоряжении. Гранж, ты же переписал договор на Соби? — я вопросительно посмотрел на холеного тайца, скучающе рассматривающего что-то под потолком. Умник, не сменив позы и выражения лица, утвердительно кивнул, а вот ты осуждающе нахмурился: — Мне не нужно. Это много. Я и не рассчитывал, что ты обрадуешься, но в голосе почувствовалось столько холода, будто я тебя пытался оскорбить. Пожал плечами: — Ну тогда можешь разорвать контракт. За неустойку, конечно, вычтут, но останется вполне приличная сумма. Ты же не предлагаешь мне забрать деньги с собой? — я крутил стакан в ладонях и, потупив взгляд, ничего конкретно перед глазами теперь не видел. — В системе они абсолютно бесполезны. А ты сможешь многое сделать: материалы сейчас стоят безумно дорого — я знаю. А можешь просто все бросить и поехать куда-нибудь на Окинаву. Или в ту же самую Европу — почему бы нет? Коридор до системы ты построишь откуда угодно. Были бы координаты. — Рик… — Ну, что? Я, конечно, храбрился. С упорством делал вид, что все в порядке и, пока перебирал вещи, развлекал себя мыслями о том, как ты вновь будешь учиться с Кио, или о предстоящих знакомствах с местными богами, или о твоем путешествии куда-нибудь в Рим, или… — Принесешь мне там магнитики, фотографии покажешь… Гранж испарился, а ты так быстро подошел, что я не успел увидеть лица, и обнял. Понял все правильно. И это понимание причинило боль — если бы ты был равнодушен, стало бы, наверное, легче. Тогда можно было бы обидеться или найти в себе какое-нибудь отрицание, вывернуть все наизнанку, успокоить голову… Почувствовал, что начинаю расклеиваться, и пришлось отстраниться: не надо. Достаточно. Я не хочу сочувствия, оно делает нерешительным и слабым. Ты не стал настаивать. Выпустил меня, а я, мимоходом, потерся щекой о твое плечо и, перехватив стакан в левую, направился к куче полотенец: их надо подкинуть Кею — он быстро их превратит в новые. — Пойдем вниз? Должно быть, ребята уже ждут, — я наклонился, чтобы собрать только что придуманную работу для Второго. Ты не ответил и наградил меня тяжелым, каким-то разочарованным взглядом: — Ты так быстро сдаешься… Есть же варианты: можно еще раз попробовать договориться с пантеоном или действительно переехать — я поеду с тобой, куда скажешь… А еще… — Ты не понимаешь, — я нервно зажмурился, держа теперь в руках и бокал, и гору полотенец, — ты не видишь. Я действительно опасен. Помнишь Оно? Да, он остался жив, но… У меня в тот вечер сработала привычка рассчитывать только на себя. Тогда меня остановил Первый. А представь, если бы я вспомнил, что я Источник? Шиз бы сам разнес то поместье щелчком пальцев. Любой боец, оказавшийся рядом, сделал бы все, что я хочу — даже ты. Один приступ ярости — и с моей силой можно накренить земную ось. И местные боги правы в своем желании как можно быстрее спровадить меня за грань. При этом они могут полагаться только на мое слово, и я не хочу знать, что будет, если я его нарушу, — я зябко повел плечами. — А еще… если дать им повод меня подловить, то наверняка найдутся любопытные дураки, которые залезут мне в голову и достанут оттуда ключи от нового мира, координаты. И начнется хаос, по сравнению с которым стычки в Китае — детский лепет. Поэтому я не стану сопротивляться, — я сделал шаг к выходу и добавил: — Кей продублировал Игровую — теперь она полностью изолирована от всех миров. Там самое безопасное место. Я вниз. И вышел. *** — Я первый на дежурство! Ну, что? Тряхнем стариной? — Кей пробежался по иллюзии поля и растворился в пространстве. — А ничего так, на совесть сделано… — Шиз внимательно осматривал хижину, небольшой сруб на краю, у леса. Постучал по бревну и обернулся к тебе. — Второй говорит, что древесину ты сам сотворил… Иди сюда, покажу кое-что, — Первый призывно махнул ладонью и сосредоточенно уставился на ровный спил. — Вот в таких структурах лучше… — Тебе Второй говорил про подарок? — безмолвно спросил Гранж. Я с удивлением покосился на полупрозрачного Третьего. Отрицательно мотнул головой. — Тут особые параметры. Местное время течет иначе, мы откалибровали по Эрде. Это и есть подарок. Больше не надо никуда торопиться. Я оторопел, — секунда ушла, чтобы прийти в себя, — и наконец, понял смысл сказанного. А ведь знал же, что течение времени можно определять при разверстке системы, но никогда не задавался вопросом, как именно это делается. — Спасибо… — я был еще где-то внутри собственных мыслей, слова про благодарность прозвучали вслух. — Гранж… А Со же сможет выйти? —  Отсюда? Конечно. И войти обратно тоже сможет. Я посмотрел на тебя, сосредоточенно внимающего словам Первого, который тыкал огромным пальцем куда-то сквозь бревна, словно они были сейчас совершенно нематериальны. И хмыкнул. Хорошо. Какое-то время тебе тут будет интересно. У нас появилась маленькая вечность в запасе. На душе сделалось легче. Я огляделся: все как в Игровой — точная копия. Поле перед небольшим срубом с печной трубой — наверняка, зайдя внутрь, обнаружу и толстопузую печь, и столик, и радио… А за домишком лес — не слишком детализированный: хорошо просматривались только несколько деревьев у стены, остальное так, — зеленная масса. Обернулся и посмотрел на другой конец системы: плотный лиловый туман, как в сказке или какой-нибудь легенде. Над головой иллюзия солнца — очень правдоподобная, даже припекать начало, как летом, и приятный прохладный ветер… Если постараться, можно было представить, что все вокруг — настоящее. Что это просто уединенная опушка с небольшим разбитым наделом. Даже казалось, что там, где-то за домиком, наверняка можно найти какой-нибудь ручей или речушку… Я вздохнул и поднялся на крыльцо. *** Из хижины можно было и вовсе не выходить — искусственные закаты и рассветы пролетали мимо, не обращая на себя никакого внимания. Опека Трех позволяла не нуждаться ни в еде, ни в воде, разве только сон — и тот в качестве удовольствия. И я плохо понимал, сколько времени тут вообще прошло, но это не важно. Можно было ластиться, целоваться, напитываться друг другом. Секс во всех оттенках, от трепетной нежности — до гнева бессилия и горечи пережитых потерь, от самых светлых чувств — до самых разрушительных и темных. Никто не вмешивался, никому до нас не было дела. Мы много молчали и много разговаривали — в основном фантазировали, представляя, что можно «вырастить» на поле или когда устроить в этом маленьком мирке осень. А еще решали, что надо будет все-таки заглянуть за лиловый туман, или отыскать за домом речку, или попробовать сотворить какую-нибудь животинку — для начала хотя бы постоянную иллюзию… Много всего. И как-то раз, проснувшись, я не обнаружил тебя поблизости. Сердце тревожно застучало, и я, завернувшись в одеяло — почувствовал, что стало холоднее, — вылез из кровати, быстро пересек единственную комнату и распахнул дверь. И обомлел. Запах — прелая листва, и цвета — медный, золотой с вкраплениями красного. Ветер гнал по усталой траве сухие листья. Холод оглаживал щеки, и когда я ступил на крыльцо, оно тихо скрипнуло, прямо как настоящее. Ты стоял у ступеней, ко мне спиной и наблюдал за наступившей осенью, тихо, почти не двигаясь. — Со… Ты спросил, не поворачиваясь: — Так? Я спустился с первой ступени и, обнимая, накинул тебе на плечи края одеяла. Прошептал на ухо: — Так. *** Время шло, мы все-таки нашли и ручей за домом — прозрачный, со студеной водой. Ребята постарались на славу. Лес за хижиной стал совсем реальным — шуршал золотистыми кронами, скрипел ветками, хрустел валежником под ногами. Только туман на противоположном конце поля так и не поддавался — он стоял стеной, не пуская, не давая даже погрузить в него руку. И волей-неволей я размышлял — что за ним может быть спрятано? Неизбежно мысли утаскивали меня то в прошлое, то в будущее, и в какой-то миг показалось, что Трое специально не давали нам прохода. Почудилось, что этот туман своего рода строительные леса, закрывающие от взгляда любопытных прохожих процесс возведения нового архитектурного сооружения. Значит, еще рано. Я любил тебя, не переставал восхищаться твоей способностью схватывать на лету и подмечать нюансы. Но… во мне постепенно накапливалась какая-то усталость. Глядя на твои старания, мне становилось невыносимо от их бессмысленности — все зря. Я чувствовал, что все чаще бываю не в духе, и понимал, что ничего не могу с этим поделать. Как-то утром, пока ты спал, я вышел на крыльцо, уселся на ступень и мысленно позвал Третьего: — Гранж… Я не видел, но почувствовал, что меня слушают. — Надо что-то делать, Гранж. Сколько времени прошло там, на Земле? — Сорок два часа тридцать четыре минуты. — Хм. У нас тут, получается, прошло около месяца… — О чем ты задумался, Рик? — О том, что прозябание здесь… Все рано или поздно закончится — я будто оттягиваю неизбежное и выдергиваю Со из реальной жизни. Его надо вернуть обратно. — Ты хочешь уйти прямо сейчас? — Нет, — я тряхнул головой. — Рано. Вместо ответа Третий мудро промолчал, и мне пришлось продолжить: — Мне еще нужно время… *** С того утра мы начали больше проводить времени в компании ребят — перестали замыкаться друг на друге. Кей вносил сумбур и сумятицу: то слонялся по округе, то клянчил у меня энергию, то пел песенки, то развлекал нас чудными иллюзиями, шутил, шумел, хороводил — короче говоря, создавал эффект общества. Первый в своей добродушной, но суровой манере периодически привлекал тебя к какому-нибудь действу, связанному с наладкой автономной системы, как младшего помощника — мол, подай, подержи, залатай. А тебе и в радость — ты внимал. А я все больше времени проводил наедине, изредка спрашивал что-то у Третьего: убедиться в выводах или получить совет… И чувствовал, как отдаляюсь от всех. *** — Знаешь, чего хочется? — я изучал на ощупь хрящ твоего уха: противозавиток, чуть ниже — мочка с подвижной, уже прижившейся в ней серьгой-птицей. — Пастилы с зеленым чаем… Второй пытался сделать, но… все равно не то. Мы устроились у раскидистого дерева рядом с домом, ты отдал мне свою голову на изучение, устроив ее у меня на бедре, и пока мои пальцы блуждали по ушной раковине, ты слегка морщился, а после слов про пастилу вовсе накрыл замученный хрящ ладонью и повернулся. — Хочется сладостей? — в глазах заиграла недвусмысленная хитринка. Но чем дольше ты меня рассматривал, тем быстрее она исчезала. Ты вздохнул. — Хочешь, чтобы я сходил? Я рассеянно кивнул: — Было бы здорово… О! — я вдруг взбодрился, апатичный настрой сменился воодушевлением. — Если пойдешь, захвати еще какой-нибудь химической шипучки? И каких-нибудь вкусностей — пусть будет сюрприз… Ну, и еще чего-нибудь, по твоему желанию. Погоди, сейчас, я тебе кое-что дам… Я стянул с пальца то, что надо было тебе отдать — последний подарок. Кольцо с энергией. Но превращать вручение в торжественную драматическую инсталляцию — глупо. Надо было отдать тебе его, не заостряя внимание, как нечто само-собой разумеющееся. Стальное колечко — мы сделали его с Шизом по аналогии с накопителями для системы, Первый придал «батарейке» именно такую оболочку. — Это на всякий случай, а то мало ли? — я задержал стальное кольцо перед твоими глазами, давая рассмотреть, а потом начал возиться с цепочкой на твоей шее — там уже было одно, принадлежавшее твоей матери. Разомкнул замок, продел, и теперь на груди красовалось уже два кольца. Они оба неплохо сочетались друг с другом — простой серебристый ободок и изящный солнечный, в золоте. — Погоди… — ты сел, оттянул подвесы и начал вновь разглядывать мой подарок. Я сделал беззаботное лицо: — Ну, как тебе? Это на всякий случай… Ну, типа батарейки… Я не могу пойти с тобой. А так… Думаю, для нашего мира это что-то вроде уникального артефакта. На нем защита — если не расскажешь, то никто не признает, даже боги, если не начнешь использовать эту батарейку у них на глазах. Первый хорошо все сделал. На Совете точно никто не просек… — И заметив, как ты начинаешь хмуриться, поторопился добавить: — Мне так будет спокойнее… Ты с сомнением крутил обновленную подвеску, смотрел на меня пристально, словно пытаясь сообразить, где же тут подвох. Даже показалось, что все, мне не удалось тебя провести, но ты, наконец, коротко кивнул. Отпустил цепочку и проговорил: — Хорошо. Наверное, надо научиться им пользоваться. Или ты просто, как обычно, сделал вид, что соглашаешься? *** Когда ты исчез в пространственном коридоре, я наконец смог отпустить выражение лица, взгляд уткнулся в землю. — Ты специально меня оговорил? — объявился Второй в виде сгустка какой-то непонятной плазмы под ногами. — Пастила у меня всегда выходила крутейшая! Точная копия осакской — даже лучше! — сгусток закипел, и в нем, благодаря рисунку из пузыриков, начали угадываться говоривший рот и хитрые глаза. — Ну да ладно. Я не гордый. — Скажи, что вы в том тумане спрятали? — Сюрприз! — Вспенилась лужица, и то, что можно было счесть ртом, довольно растянулось в улыбке. — Вот разберете, узнаете. — Ненавижу сюрпризы… — Ага, — радостно заявил Кей. — Рик, — Первый в привычном «земном» облике махнул мне рукой, привлекая внимание. — Слушай, тут такое дело… Я думаю, он догадывается… Я поджал губы и выпрямился: — Со же не дурак… — и протерев ладонями лицо, пробормотал: — Ладно. Ладно, главное, что пока соглашается… Я вернулся на порог, оглядел осеннее буйство красок и прислонился виском к дверному проему. И вот, ты ушел. *** Первый день без тебя прошел как во сне. Кей, словно чуя, что меня необходимо оставить в покое, перестал бузить и носу не казал даже в виде призрака или духа. Все сделалось статичным, неживым. Все ждало тебя. Тут время текло быстро. На Земле — шло почти в пятнадцать раз медленнее. Час для тебя там, — для меня половина суток здесь. На второй день, проснувшись, я огляделся — ты здесь? Но вновь хлебнув звенящей тишины, я заставил себя упрямо держать эмоции, приручать их, не откликаться на немые предположения, что с тобой могло что-то случиться, не впадать в паранойю и не сходить с ума. И тогда я прошел до ручья. Сел на берегу и долго смотрел за течением воды в русле — искусной иллюзией с игрой солнечных лучей на самом дне, бликами на поверхности и натуральным журчанием. Этот звук успокаивал. Я возвратился к хижине под вечер. Солнце заходило за плотный лиловый туман с кустарником, превращая их в мерцающую розоватую стену в обрамлении золота. Мне показалось, что я что-то могу там разглядеть, но нет. Игра воображения. Постоял на поле, как перст, вздохнул и отправился к дому. Только на дорожке перед крыльцом понял — что-то происходит. Ровно секунда — я успел лишь моргнуть, и пространство всколыхнулось. Будто из неоткуда появился ты с бумажным пакетом под мышкой. И улыбнулся, а из меня вырвался протяжный выдох. Наконец. Ты пошел навстречу, и я заметил присутствие Второго слишком поздно, не успел предупредить, и ты чуть не наступил на желеобразную лужицу. Кей. Он заверещал нечеловеческим голосом, почти на ультразвуке, и ты в последний момент остановился. Удивленно уставился под ноги: — Это зачем так? Рожица из пузырьков пробурлила: — Ради видового разнообразия… — а потом то ли желе, то ли клякса из плазмы начала вытягиваться вверх, постепенно принимая форму человеческого тела, и уже через секунду перед нами стоял Кей в том самом образе, который я помнил еще по старой системе — беловолосый парнишка с косичкой, которая постоянно терялась в остальной распущенной копне. Он отряхнул ладони, протянул к тебе руки и, пока ты на него недоуменно пялился, быстро сцапал пакет: — Так… Давайте рассматривать подарки! Где там эта пастила? О! Вот! Держи, Рик, это тебе! У меня в руках оказалась небольшая упаковка с зеленым ароматным бруском. Кей продолжал разбирать покупки: — Это нам с Грозой… — он откинул в сторону пачку с чипсами. — Газировку… Одну нам, другую вам. Эй, Со! В следующий раз пойдешь, принеси хоть пару дисков с фильмами? Мы вечерние киносеансы будем устраивать. Отдадим Умнику — он будет нашим DVD-плеером… Я заметил в твоей позе некоторую напряженность. — Что-то случилось? Ты неопределенно пожал плечами: — Приходили из пантеона. Минами звонил. Ничего особенного. Пришлось потратить время, чтобы отделаться ото всех. — А что Минами? — Да ничего. Спрашивал, не нужна ли помощь. Странно это… — ты следил за тем, как Кей потрошит пакет, раскидывая всякую съестную мелочевку на две кучки. — Ну, да не важно. Видно, что мыслями ты еще был где-то в реальности — в разговоре с сенсеем, а может, с богами, — я улыбнулся. Да, надо будет напридумывать для тебя побольше «земных» дел — у тебя еще «экскурсия» впереди… А потом реальность увлечет. Не хочу, чтобы ты уходил, но очень хочу, чтобы ушел поскорее, чтобы затерялся в мире. Чтобы я тебя отпустил, и чтобы ты отпустил мою душу. Все еще переминая в пальцах кусок пастилы, я шагнул к тебе и ткнулся переносицей в твою шею. Вжался сильнее, когда почувствовал, что ты, будто очнувшись, провел несколько раз по спине. — Пойдем? — услышал шепот, а после почувствовал, как ты толкаешь меня назад, заставляя переступать медленно и осторожно. Обернулся, убеждаясь: позади крыльцо на две ступени и открытая дверь.