Шепоты и сливки

      Я хочу торт, Доумеки. И Доумеки растерян. Должен ли он купить, приготовить или...       — Не смотри на меня, придумай что-нибудь, — Ясиро тушит сигарету в пепельнице, откидываясь назад, скрещивает пальцы, чуть склоняет голову вбок.       Доумеки додумывает улыбку на его лице. Когда же кончиков губ Ясиро касается подобие улыбки, Доу уже исчезает за дверьми кабинета, готовый молчаливо подчиниться приказам босса, особенно сегодня. День рождения, рождество? я почти забыл, очередная сигарета делает оборот между пальцами, тянется ко рту, затем касается стола, несколько раз стучит об него фильтром, и возвращается в портсигар.       Накинув на сгиб локтя пальто, Ясиро снова закуривает, но уже в дверях. Улица усыпана глазированной присыпкой, такая снежная, такая яркая. Как не сооблазниться пешей прогулкой, и он садится в машину, бросая успевшее намокнуть пальто рядом.       — Ресторан?       — Пережиток прошлого, — бурчит под нос Ясиро и, отворачиваясь от окна, скучающе кивает.       Машина останавливается, и лицо его искажается в усмешке. Доумеки, усыпанный снегом, открывает заднюю дверь.       — Босс.       Указав на коробку, Ясиро махает рукой, заходит внутрь. На какой-то момент он даже думал остановиться, но не рассчитывал встретить ответное напряжение со стороны своего тела. Как всегда не вовремя.       — Закажи мне выпить, — раздается из трубки, и Доумеки, озираясь по сторонам, кивает.       Оказавшись рядом с ним, в сфере аромата тела перебиваемого запахом алкоголя, Доумеки лишь осажено падает в кресло, протягивая лонг-дринк через стол, и тут же почувствовал как что-то жесткое ударяет его в колено. Ботинок падает на пол, а ступня продолжает касаться и сильнее прижиматься к голени. Ясиро продолжает говорить, пока не замолкает, внезапно повернувшись к Доумеки. Они не одни, а его руки продолжают сжимать под столом стопу.       Вопрос, он что-то спросил, и резко отдернувшись, выпустил из ладоней стопу Ясиро, которая тут же соскользнула с его коленей.       — Я подожду в машине, босс, — и как будто не услышав ответа, Доумеки поднялся. Завтра он не узнает ничего нового о себе. Следует лишь дождаться, когда босс подцепит себе кого-нибудь или пошлет Доу за чем-нибудь бесполезно-глупым, чтобы сменить гнев на милость. Но он проваливется в сон, очнувшись лишь тогда, когда в стекло у самого лица несколько раз вписывается ручка зонта.       — Ты снова пялишься. Отвези меня домой.       — Слушаюсь.       Волосы, кожа лица, шея, край воротника - всё было мокрым. Доумеки мысленно составлял список мест на теле Ясиро, к которым касались кто бы то ни был в том ресторане, и прекратил на том, что следить за дорогой было бы приоритетнее. И когда машина остановилась, Ясиро, обвил его шею рукой, прикрыв глаза и прильнув к плечу. От него действительно за версту несло алкоголем.       — Я хочу торт, Доумеки, — произнес он на пороге квартиры, бросая пальто на ботинки, проходя в глубь квартиры.       — Сейчас вернусь.       Еда казалась безвкусной, но пальцы Ясиро то и дело отщипывали кусок торта, иногда немного сминали и отправляли в рот.       — Доумеки, ты такой милый, — эта фраза произносилась лишь тогда, когда его голова лежала на коленях.       — Босс...       — Хочешь попробовать?       Кивок. Сглатывание. И пальцы Ясиро касаются губ Доумеки, растирая сливки, скользя в рот. Сантиметр за сантиметром мокрые пальцы продвигаются выше от подбородка к скуле, совсем на мгновение остановившись на мочке уха. Но напряженная шея распрямляется и пальцы спускаются на горло, придавливая большим над кадыком. Левая рука снимает клубнику с сливок, а правая с силой надавливает на затылок Доумеки, склоняя его над лицом Ясиро, задравшим голову назад. Опуская руку по левый бок Ясиро, Доу наклоняется чуть вперед, промахиваясь губ и прикусывая, засасывая и облизывая кожу на шее. Ремень на бедрах Ясиро натягивается чуть сильнее, чем следовало, и только после свистящего вдоха у уха, Доумеки отпускает и вынимает его из пряжки. Двигает Ясиро на себя, вытесняя его между бедром и рукой, заставляя обхватить с силой бок. На каждое "жестче", Доумеки сжимал его член слабее двигал ладонью медленнее, целуя низ живота. Гладит дрожащие, раздвигающиеся ноги, от коленей к бедрам. Слипающимися пальцами Ясиро тянет ворот Доумеки на себя, стараясь не дать губам коснуться члена и снова закончить всё так, как хочется Доумеки: нежно, тошнотворно и с любовью.       Ворот слабнет, и Доумеки распрямляется, расстёгивая рубашку, сминаемую руками Ясиро. Он снова опустился, собрав остатки сливок с торта. Ясиро сдавленно всхлипнул, изгибаясь навстречу его губам, скользя членом вдоль языка, касаясь нёба, до основания входя в горло. Всего один толчок и задыхаясь он старается обвиться вокруг бока Доумеки, но тот лишь опускают его спиной на постель, протаскивая под спиной подушку под поясницу.       —Хочу в кино, — от шепота до хрипоты голос Ясиро дошёл ровно за четыре буквы слова "хочу" и Доумеки остановился, окольцовывая его член у основания.       — Я мог бы закончить сейчас, — и рука ускорилась, сжимая член сильнее.       Подавшись назад не в силах остановить его, Ясиро дотронулся волос Доумеки, с силой сжимая их и понимая, как же всё равно медленно он приближается к губам, в которые намеревался до боли впиться.       Сдавлено ругнувшись и запнувшись на середине имени, Ясиро кончил на живот, сжав зубы и откидывая голову назад, не в силах видеть склонившегося над ним Доумеки, целующего буквально каждый участок пресса.       — С днём рождения, — почти беззвучно произносит Доумеки, прижимая к постели Ясиро, чьё лицо внезапно перекосилось от привычного нежного отвращения.       — Как же у тебя выходит вечно... — губы Доумеки целуют щею, а ладони сдавливают ягодицы. — Всё. Портить.