По одному шагу к пропасти

«Завтра будет легче.»       Это — последняя мысль перед сном у Люси. Сон для нее был единственным спасением от тренировок.       К слову, тренером у нее выступал Кобра. Да, тот самый бывший враг Хвоста феи.       По доброте душевной блондинка все же приютила врага у себя. Пока Полюшка бегала к Хвостатым, она самолично его выхаживала, опыт в целебных делах есть — столько времени прожить бок о бок с целительницей плюс эдо-Грандиной в одном теле.       В первый день парня знатно лихорадило, и чтобы Люси не делала, ничего не помогало. Хартфилия была готова уже бежать за помощью. Смотреть на то, как человек скручивается и что-то выкрикивает время от времени — страшно, однако бедного отпустило. Остальные два дня он лежал с температурой и был слишком бледный. Хартфилия даже удивилась, коснувшись его щеки: бледная, холодная, щетинистая, но, однако, нежная кожа.       Высокая температура спала за ночь, и утром Люси разбудило хриплое: — Какого черта я здесь делаю? — глаза темно-бурого цвета прожигали в ней дырку. И раньше бы она пискнула и поспешила спрятаться за чью-то спину, но не сейчас. — А где «спасибо» и «доброе утро»? — девушка насмешливо посмотрела на парня и подняла бровь. — Ты кто вообще? — Ммм…- протянула Хартфилия, удовлетворительно улыбнувшись. — Ты меня, наверное, не помнишь. А, может, просто и не узнал. Битву с гильдией Хвост Феи помнишь? — Допустим, — прохрипел парень и снова упал на подушку. — Заклинательницу помнишь? — Хах, да. Блондинка, еще с большими дойками. Такую грех не запомнить, — ухмыльнулся убийца драконов. — Ну и что? — в ответ ему был свирепый взгляд и руки, скрещенные на груди. — Что… Как… Ты? — Я, — кивнула бывшая заклинательница. — Удивлен? — Ты… Твой запах… И… — Можешь не продолжать дальше, я не собираюсь отвечать на твои вопросы, — девушка поднялась со стула и подошла к зеркалу.       Она была в растянутой футболке с множеством пятен: в основном от зеленой травы и грязи, потому что она усердно тренируется каждый день. А не упасть — просто невозможно. Какие-то шорты грязно-серого цвета и простые босоножки.       Волосы уже доходили до конца поясницы, и краска смывалась, оставляя смесь из бледно-желтого, местами рыжего и грязно-серого цвета.       Глаза с темными кругами и осунувшиеся плечи, излишняя худоба и темно-бурые синяки по всему телу.       Весь вид Хартфилии так и кричал: «добейте, пожалуйста», однако она еще изо всех сил старалась переболеть. — Ты мне лучше ответь, каким ветром тебя занесло в леса Магнолии? — Дела были, — коротко ответил парень и отвернулся от девушки. — Хм, и ты, видимо, не справился с «делами»? — фыркнула Люси, убийца драконов выдохнул. — Я знаю, что ты не собираешься отвечать на мои вопросы. Но я требую благодарности в ответ на мою помощь. — Тебя никто не просил, — раздраженно буркнул Кобра. Эта девушка начинала раздражать своим взглядом. Стыдно признаваться — его бросало в дрожь, да. С момента последней встречи он запомнил ее трусливой бестией с карим взглядом, который смотрел на мир через розовую пелену наивности.       Но сейчас этот взгляд пробирал до дрожи, и убийце драконов кажется, что она смотрит в душу и видит самое сокровенное, но молчит. — Верно. И чтобы сдать тебя властям, меня тоже просить не надо. Поверь, мне нетрудно доложить на тебя, — шипит Люси и раздраженно сдергивает с парня одеяло. — Ладно, я тебя понял. Чего ты хочешь? — Вот с этого и надо было начинать, — Хартфилия довольно ухмыляется. — Я хочу, чтобы ты стал моим учителем. — Что? Ты головой ударилась? Ты — заклинательница, как я… — Я — убийца драконов, — прерывает парня Люси и скалится, смотря на ошарашенное лицо. — Неожиданно, да? — Что… Как ты? — Хартфилия смеется и сует ладони в карманы. — Ты повторяешься, Кобра. Я не скажу тебе, как я стала убийцей драконов и почему, надеюсь, ты не станешь докапываться? — бывшая заклинательница отходит от койки и идет на кухню, чтобы заварить себе крепкий зеленый чай с бергамотом. — Так что насчет вакансии моего учителя? — восклицает она уже с кухни. — Это всего лишь благодарность тебе за то, что не дала мне сдохнуть, Хартфилия. И я не стану до тебя докапываться, мне все равно, что у тебя случилось. — Приступим к тренировкам, когда ты полностью поправишься. — Как скажешь, — кивает Кобра и идет на кухню. — И прежде, чем начнутся тренировки, смени цвет волос, — морщится он, пропуская через ладонь прядь. — И еще, тебе стоит их лучше завязывать в косу, если не хочешь, чтобы я тебе их случайно отрезал.       Но вместо этого Люси остегает их, оставляя длину до плеч. Кобра красит ее в черный. По поводу цвета было много споров: Люси хотела вернуться к тому пепельно-серому цвету, на что Кобра сказал, что она будет выглядеть как бабка, разве что без морщин. Предложил покраситься ей в свой цвет, но Люси покрутила пальцем у виска. В итоге, оба сошлись на черном. И Люси чертовски шел новый цвет волос.       Полюшка от неожиданности навернула ее метлой, когда зашла в свой дом и увидела незнакомую девушку. — Чтоб тебя, Хартфилия! — фыркает она и идет на кухню. Оттуда раздается повторный звук удара и приглушенное «Блять!». — Это еще что такое? Хартфилия! Вздумала устроить приют для всех бездомных?       Полюшка долго бушевала и отказывалась отпускать Хартфилию под надзором бывшего врага, упорно сжимала губы и отвечала холодным «нет». Но когда ей это надоедает, она добродушно посылает их к черту и закрывает перед носом дверь. — Что ж, куда направимся? — В Северный лес, — сморщив нос, произнес Кобра и двинулся в путь. — Стой, а одежда? Там холодно… — Вот и проверим твою закалку, Хартфилия.       Учитель из Кобры вышел жестокий. Люси даже назвала его садистом, так как тот с удовольствием смотрел, как она мучается, таская тяжелые камни, в три раза превышающие ее собственный вес. Заставляет бегать чуть ли не голой в минус сорок, а потом отжиматься на снегу. И все кажется адом, но способности с каждым днем все лучше, и чтобы Хартфилия не говорила, она довольна. Сама она бы тренировалась еще полжизни, жалея и недооценивая себя и собственные силы. — Хартфилия, может возьмем перекур и смотаемся в город? — О да, Боже! Я уже иду! — воскликнула девушка и тут же унеслась в их небольшую хижину. Надо хоть немного привести себя в порядок.       Расчесать волосы, которые висят сосульками, что не столь важно, поправить потрепанную одежду и принять отвар для свежего дыхания. — Я готова, идем! — Кобра усмехается и идет вслед за Хартфилией.       Они живут вместе под одной крышей уже полгода, но отношения с точки «враги» не сдвинулись. Люси продолжала относиться к нему несколько пренебрежительно и даже осторожно, что очень злило убийцу драконов.       Как ему кажется, он уже доказал, что убивать и нападать на нее не будет. Ему просто нет смысла, и как бы он не хотел признавать, но приходится. Если они сойдутся в бою, то, скорее всего, выйдет ничья. Он хорошенько поднатаскал ее и был собой доволен. Учитель из него вышел хороший, несмотря на все проклятия Хартфилии и ее недовольства, оба понимали, что так будет лучше.       И чем быстрее она достигнет высшего результата, тем быстрее они разойдутся. — Хартфилия, и все же… Почему? — задал он вопрос в тысячный раз, надеясь, что она ответит. — Тебе это знать необязательно, — один и тот же ответ на протяжении этих шести месяцев. Безразличное шипение с нотками льда.       Однако, Кобра не дурак, он прекрасно слышит обиду. Замечает порой печальный взгляд в звездном небе, тяжелый вздох и «все будет хорошо» в ее мыслях. Это было редко, но иногда она позволяла слушать свои мысли. — Хартфилия, мы прожили бок о бок полгода, думаю, я имею право знать. — Ты мне никто, чтобы я делилась с тобой пережитым. — Хартфилия, блять! Я не прошу рассказать тебя, по каким дням у тебя идут месячные, не прошу пересказать моменты из детства. Я, мать твою, прошу лишь узнать почему? Почему отказалась от природной магии, почему пошла на такие меры. Просто зачем? Зачем ушла от них? — Слишком много вопросов. Я уже сказала, кто ты мне такой? Отец, мать, брат? Нет, ты мой враг, пусть даже бывший. — Мы прожили вместе под одной крышей полгода, Хартфилия! Полгода, черт, это не день и не два! — Да причем тут время? — девушка резко развернулась, впиваясь в парня свирепыми глазами. — Причем здесь время? Поживи ты с человеком вместе хоть десять лет, он как был мразью, как будет предателем и лицемером, так им и останется! В этом гребаном мире нельзя никому доверять! Ты сейчас тоже весь из себя белый и пушистый, а потом? А потом пошла нахуй, Люси? Ты мне больше не нужна? Я расскажу тебе, впущу тебя в свой мир, а ты потом, как они, изрежешь там все? Доломаешь за ними? Нет уж, спасибо, мы такое проходили и, знаешь, было адски больно. Не физически, нет, а вот тут, — Люси правой рукой сжала футболку под грудью, в районе сердца, — И вот тут, — левую руку в кулаке она положила на грудь туда, где должна быть душа. — Я готова без перерыва загибаться тут с тобой, бегать до седьмого пота, но не испытывать ту боль. Понимать, насколько ты никчемна и продолжать умываться слезами, а потом собирать свою бедную душеньку по осколкам с мыслью, что ты одна в этом огромном мире. Что ты больше нахуй никому не сдалась. Ты так, отброс общества с ничтожной магией заклинателя. Они там улыбаются и смеются, а я тут! Плачу, тренируюсь, терплю боль. У них там светло, а у меня холодно и темно. У них есть семья и кто-то рядом, а я одна и у меня нет никого. Ни семьи, ни друга, даже собаки нет! — Люси сделала большой шаг и встала впритык к Кобре. — Мы закончим тренировки и разойдемся, как в море корабли, и я пойду своей дорогой. Одна. Ну и пусть. Зато буду уверена, что никто не воткнет мне в спину нож, не назовет слабачкой ради моего же блага! — фыркнула убийца драконов. — Не нужно мне ничего. Таких вот друзей, которые считают тебя балластом, я на хую вертела. Пусть где-нибудь сдохну в бою, чем вот так, когда в лицо улыбаются, а за спиной обсуждают и грязью поливают. Единственное, чего я хочу, — это заткнуть их рты. Доказать и заставить жрать землю от зависти. Пусть ею давятся, суки, и тогда уже смеяться буду я! Я…       Брюнетка резко замолчала и стала судорожно хватать воздух ртом. Карие глаза горели яростью. Кобра впервые ощутил ее ярость настолько сильно. Через мысли. Одна мысль сменяла другую мгновенно, картинки мелькали. И Кобра видел все, считывал каждую мысль, каждое слово. Смотрел в карие глаза, полные ярости и большой обиды.       Сказать, что он ее не понимал — значит промолчать. Ему было все это знакомо. Его, однако, тоже бросили. Кинули. Посчитали ненужным балластом и оставили одного в лесу, на верную гибель. И если бы не она тогда, возможно, его кости растянули бы волки.       В благодарность он лишь притягивает к себе за плечи, позволяет уткнуться лбом в плечо и молчит.       Люси не плачет. Просто тяжело дышит, прикрыв глаза, и позволяя слышать свои мысли. «Они сказали, что я слаба. Что мне лучше покинуть гильдию, так для меня будет лучше. Сказали, что устали спасать меня. Они ведь «сильнейшие». Им не нужны слабаки вроде меня. А я просто не смогла это оставить в покое и пережить. Такое не забывается. Пусть я и похожа на обиженного ребенка. Это больно, когда семья, — те, кого я считала родными, — вот так запросто втыкают нож в спину, а сами живут и радуются, даже не задумываясь, как это больно. Как они саморучно меня уничтожили. А я лишь хочу показать, кого они потеряли. Хочу, чтобы они умоляли вернуться, а я послала их. Так, чтобы они навсегда запомнили. Чтобы мои слова остались шрамами на сердце. Чтобы они поняли, как это, когда тебе нож в спину…» — А я тебе на что? Мы с тобой в одной лодке, Хартфилия. И пока нам с тобой еще долгое время плыть вместе. И за это время я натаскаю тебя так, чтобы ты самолично начистила Саламандру его морду.