Кали

Замок на склоне был величественен. Он не был изящен и, даже, крепким его назвать было трудно. На самом деле единственное, с чем можно было его сравнить – скала. Или гигантских размеров булыжник, который неведомый зодчий зачем-то затащил на самую верхушку горного плато, выдолбил в нём несколько мизерных выщерблинк, которые должны были обозначать окна, да так и бросил. - Кошки Леворукого, - присвистнул поражённый громадой замка Эмиль, - Что это такое? - Храм язычников, жабу их соловей, - недовольно буркнул Клаус, - Мы на их земли зашли, а это плохо. Они странные совсем сейчас стали, чумные какие-то. - К-какие язычники? – Дикон удивлённо покосился на адуана, с которым, он, вроде бы, не разговаривал, но любопытство сильнее. - Да они… - адуан добавил совсем неприличное высказывание, которое показывало отношения Коннера ко всем неОлларианцам, а так же повествовало об интимной связи всех ызаргов, бириссцев, жаб, соловьёв и закатных кошек, в результате которой эти самые язычники, по мнению адуана и появились. Эмиль восхищённо присвистнул, Ричард попытался запомнить и одновременно представить всё то, что сказал их проводник и только Алва остался невозмутим. - А может вы всё таки поподробней расскажете, что же за язычники тут проживают? И почему они не изгнаны с земли, которая официально принадлежит Талигу? - Дык, прымпедор, тут такая значится штука… - адуан почесал давно немытую шевелюру, видимо вместе со вшами надеясь расшевелить и талант рассказчика. А может быть, злорадно подумал Окделл, просто разбудить вшей, которые будут ему подсказывать, что именно нужно говорить. Клаус же продолжил. - Когда они сюда пришли, никто толком не знает. Может они, конечно, и помнят, да только никому не говорят, кошки закатные. Но пришли они вроде как от гонений Эсператистов, а то значится, что они язычество старое принесли с собой. Их тут много сначала было. Они вон себе храм какой отгрохали и начали жить никому не мешая. Правда, потом сильно всё поменялось – их земли обходить стороной все, даже бириссцы, стараются, потому, как они вроде бы людей в жертву своему богу стали приносить, причём не запросто так, а страшно мучая. - И почему же их тогда не прогнали? – Дикону было немного страшно и жутко интересно, как когда-то, во времена детства, от страшилок няньки Нэн. - Да тут такое дело… - Клаус почесал нос. Видимо процесс почёсывания был напрямую связан с процессом мышления, - Ничего не доказать. Жертв этих никто не видел, а то, что люди на их землях пропадают – так мало ли, что в горах случиться может. А налоги они платят за землю большие и исправно, против власти никогда не идут, даже в веру свою не обращают. Только в последнее время что-то странное у них творится – вроде как должен вскоре прийти их Бог и что-то там сделать, что бы мир не сожрала Тьма. Вот пропадать на их территориях и стали чаще. Мы бы попытались разобраться, да тут война. А сейчас занесла нас нелёгкая прямо под их стены, - адуан зло сплюнул, а Дикон покраснел. «Нелёгкой» был он. Хотя на самом-то деле Ричард был не виноват. Виноват был Алва, которому рано рано утром вздумалось осмотреть прилегающие к поселению бакранов горные тропы. И ладно бы он взял на это мерзкое дело только добровольцев – так нет же! Присутствие оруженосца считалось обязательным. А Ричард, как послушный вассал, даже не подумал возражать. Разве что поворчал чуток. А потом заснул прямо в седле и отстал от отряда. И Алва, Коннер и Эмиль его очень долго искали. А Сона забрела как раз к этому замку-храму. И… в общем виноват всё же, наверное, был Ричард, но признаваться в этом ему очень и очень не хотелось, а это значит, что за все несчастья ответственен Первый Маршал. Впрочем, Алва придерживался ровно противоположного мнения. - Учтите, юноша, если мы, по вашей милости попадём к этим язычникам, то я первый подтолкну вас к алтарю – всё равно в процессе показательного жертвоприношения вы заснёте, - зевнул Алва, картинно прикрывая рот рукой. - А я предлагаю отдать им… - начал было Эмиль, но его предложение выслушать так никто и не успел. На путников обрушился камнепад и яростное «Карьяра!» и «Жабу их соловей» было последним, что Дик услышал, прежде чем его затылка нежно коснулся камешек размером с крупную дыню. *** «И всё же не зря Окделлов называют Повелителями Скал!» - такая очень гордая мысль посетила Дикона, как только он очнулся. Связанно это было с тем, что все остальные ещё были без сознания после камнепада, лежа на полу… камеры? Ричард поднялся на ноги и ошарашенно осмотрелся. Наверное, это действительно была камера. Ну а чем ещё может быть тёмная небольшая каменная комната с запертой (Ричард проверил!) дверью и отсутствием любой мебели – все лежали на холодном полу. Единственное, что вызывало сомнение это красивый узор, имитирующий какое-то цветущее растение, выдолбленный на стенах комнаты и слабо светящийся зелёным кристалл, лежащий в углу. Кому бы понадобилось украшать камеру? Мудро решив подумать над этим позже, Ричард решил привести в сознание своих путников. Это было очень непросто, ведь не всем же достаются такие крепкие (или безмозглые) головы, как славным наследникам Скал. Но всё же это благое дело осуществилось, все приведены в относительно бодрое состояние, и была проведена инспекция общего состояния отряда. После первого медицинского осмотра стало ясно, что у адуана сломана правая рука, а у Эмиля левая, к тому же Савиньяк получил вывих лодыжки, у него подозрительно ныли, возможно, треснувшие, рёбра, в придачу он потерял передний зуб, что расстроило его больше всего. Алва и Ричард отделались легче всех – синяками, ушибами и ссадинами. - Ну и где мы находимся? – обречённо поинтересовался Эмиль, тут же препротивно «тсыкнув» отсутствующим зубом. - Да у язычников этих и находимся, к Премудрой Гарре не ходи, - буркнул Коннер, поправляя самодельную повязку, которая была экстренно сооружена из ткани колета Ричарда. Самого Дика это несколько задело – колетов у него в Варасте было не так уж много (вообще то три, но один ещё до этого был порван, второй сейчас был употреблён на медицинские цели, а следовательно оставался всего один. И новых взять негде), но оставить товарищей без перевязки было совсем уж неправильно, так что постыдное чувство жадности Дикон упорно давил. - Значит, они и устроили обвал, - резюмировал Алва, - Но зачем? - Чтобы лишить меня зуба! – воинственно возвестил Савиньяк, свято уверенный, что это всеобщий зубовыбивательный заговор. - Чтобы взять нас в плен и выцедить всю кровь для своего бога! – обреченно поделился ужасной тайной Коннер. - Не практично, мы ведь и погибнуть-то могли. Если мы им были нужны живыми, они нас не с помощью обвала должны были брать, - Алва отрицательно помотал головой. - Знаете, эр Рокэ, как-то это очень нерадостно прозвучало, - пробормотал Дик, невольно пододвигаясь к монсеньору, - И что нам делать? - Ждать, юноша, только ждать. Идеальный вариант – ещё и уснуть, правда вряд ли у вас это выйдет, - Алва неожиданно растрепал Дику волосы, - Не бойся, всё не так плохо, как кажется. - Да куда уж хуже? – уже более спокойно спросил Ричард. - Ну мы могли погибнуть под камнями, поломать все конечности или даже, - Рокэ сочувственно покосился на Эмиля, - Я лишился бы зуба. Вот вы меня, юноша, беззубым можете представить? Дикон, обладая развитым воображением, представил. Картинка получилась смешная. Особенно в воображаемом беззубом Алве хорошо было пение с тихим присвистыванием, потребление вина через трубочку, которая удобно располагалась в дырке от зуба, а так же ослепительная щербатая улыбка. А ещё, если бы Алва лишился зуба, то его, наверное, разлюбила бы Катарина. И все бы его перестали бояться, а только жалели, а ещё бы издевались. И тогда бы Ричард вызвал кого-нибудь на дуэль, что бы защитить беззубый оскал своего монсеньора. А в истории, что бы эр Рокэ не совершил, он остался бы Рокэ Беззубым. И служить Рокэ Беззубому гораздо обидней, чем Рокэ Ворону. До чего дошла бы мысль Ричарда неизвестно, так как открылась дверь камеры, и вошли люди, одетые в странные цветные балахоны, открывающие полностью спины и щиколотки, но с капюшоном, и вооружённые странными рогатинами, которые выглядели достаточно грозно, чтобы пленники раздумали сопротивляться. - Встать (норв.), произнёс человек, драпированный красной тканью и, в пояснение своих слов, ткнул в Алву своей рогатиной. - Клаус, знаешь этот язык? – поинтересовался Алва, послушно вставая. - Нет, прымпедор, это их собственное наречие, его только внутри монастыря и знают. А на талиг они не разговаривают – у них это нечистый язык считается, - отрицательно мотнул головой адуан. - Ну, общаются они же хоть с кем-то за пределами обители. Не на этом же своём… - У них для такого специальный человек есть – он здесь почти не появляется. - Молчать (норв.), - Алву снова ткнули рогатиной, на этот раз гораздо сильнее. - Эр Рокэ, кажется… - на этот раз тычок рогатиной достался Дику и он решил пока помолчать. На всякий случай. Пленникам связали руки и, всё время, подталкивая в спины, быстрым шагом повели по коридорам, которые тоже все были украшены выдолбленными орнаментами, на этот раз не только растительными. Впрочем, разглядеть местные красоты было достаточно трудно – шли слишком быстро, к тому же свет по прежнему давали лишь редкие тускло святящиеся кристаллы. Когда их процессия в пятый раз повернула в какой-то абсолютно незаметный проход, Ричард лишь недовольно выдохнул. В книгах герои всегда запоминали путь наверх, что бы потом, освободившись, выйти из подземелий. Но видимо книжным персонажам не случалось оказываться в таких лабиринтах. Лабиринтах! Дикон в страхе зажмурился – а вдруг их действительно ведут на съедение Минотавру? И что тогда делать? Идти с зажмуренными глазами было не очень удобно, так что Ричард всё же рискнул их открыть снова. Никакого человека-быка пока не было, но расслабляться нельзя, а то мало ли, что может оказаться всего лишь легендой, а что настоящим. И всё же, не смотря на опасения оруженосца, который обладал ну очень развитым воображением, их привели не к легендарному чудовищу (Дикона это даже немного расстроило), а всего лишь в огромную залу, посередине которой стоял, пустующий каменный трон, инкрустированный драгоценными камнями. Вокруг трона столпились люди, в таких же балахонах, как и у их провожатых, но не цветных, а однотонно-бежевых. - Жабу их соловей, тут же дети есть, - ошарашенно прошептал Коннер, увидев несколько маленьких фигурок стоящих между взрослыми. - Сейчас нас будут встречать с фанфарами и не только, постарайтесь не грубить, вдруг кто-нибудь из них знает талиг, - предостерегающе прошипел Алва, - Особенно это касается вас, юноша. - Эр Рокэ, но я… - начал было Дик, но тут их больно ударили по спине, заставив упасть на колени. У подножия трона зашевелилась какая-то серая масса и с мерзким покашливанием распрямилась, оказавшись древней старухой, одетой в грязного цвета балахон. Её лицо, покрытое пигментными пятнами, особенно заметными на её бледной коже и с губами, проваливавшимися в местах, где отсутствовали зубы, вызывало только брезгливость, но глаза, необычного желтоватого цвета смотрели цепко, а голос звучал тихо, но ясно и без старческого шамканья. - Вас сюда никто не звал, чужеземцы. Но вы пришли. Но не привели Его с собой и за это будете наказаны. Ваша кровь смоет ваш позор и вы вознесётесь к Нему, что бы напомнить Ему о верных слугах, которые ждут Пришествия. (норв.) - Эрэа, я не понимаю ни слова из того, что вы говорите, но уверяю, что мы вам не враги. Меня зовут Рокэ Алва и… - Молчать! Не смейте осквернять наш слух грязными словами (норв.) – старуха тут же зашипела не хуже змеи, растеряв большую часть собственного величия. Повинуясь её знаку, стражники ударили Алву в шею, заставляя поперхнуться воздухом и склонить голову ещё ниже. - Прекратите немедленно! Мы не сделали вам ничего плохого! (норв.) – Ричард выкрикнул это скорее от отчаяния, чем реально надеясь, что его послушают, но всё в зале после этих слов замерло. - Откуда ты знаешь язык Бога? (норв.) – старуха шаркающей походкой подошла к Дику и с каким-то страхом уставилась на него своими жёлтыми слезящимися глазами. - Это мой родной язык. В моей земле на нём разговаривают все. (норв.) – Дикон рискнул подняться с колен, чему никто не препятствовал. - Но ты хозяин той земли? (норв.) – сухонькая ручка старушонки крепко вцепилась в запястье Окделла. - Да, я хозяин той земли. (норв.) - Кали… (норв!) – с каким-то всхлипом выдохнула бабка и осела у ног Ричарда, - Мы так ждали вашего прихода, Кали… (норв.) Все присутствующие в зале люди так же рухнули на колени, вытянув вперёд руки и, с ошарашенным благоговением, начали повторять на разные лады «Кали, Кали, Кали». Ричард перевёл взгляд на своих спутников, которые, кажется, понимали ещё меньше его и только и сумел выдать. - Эр Рокэ, я не виноват, они сами… *** - Ну, а теперь, юноша, вы всё нам подробно рассказываете, ничего не упуская, - это были первые слова Алвы, которые он произнёс после сцены в зале. Надо сказать, что теперь их положение сильно улучшилось. Вместо тёмной камеры –тёплая светлая комната, вся заваленная подушками и коврами, вкусный и обильный ужин (гораздо вкуснее чем у бакранов!), к тому же все повреждения его спутников были осмотрены и обработаны, а их пропылённую и порванную одежду заменили мягкие балахоны, в которых поначалу было очень непривычно, но они были чистыми и целыми. Единственным минусом можно назвать, что Дика поселили отдельно от всех остальных, пусть и в гораздо более роскошной комнате, так что при первой возможности он вернулся к монсеньору, Эмилю и Клаусу. Вот тут то допрос и ему устроили. Нет, что бы спасибо сказать… - Да я сам не понял, как так получилось! - Это ваше стандартное состояние, юноша. Но я предлагаю, вам начать с того момента, откуда вы знаете язык этих… господ, - Алва лениво потянулся и зевнул, спать ему хотелось жутко, но вопросы на потом оставлять не годилось. - А это надорленг, эр Рокэ. Всё равно, что кэнналийский, только для севера, - гордо возвестил Ричард, - И он у них какой-то странный, но вполне понятный. - Я никогда о таком не слышал, - мотнул головой Эмиль, Клаус согласно кивнул, - И много людей на этом твоём надорленге говорят? - Ну весь Надор, точно. Ещё в Придде, но там у них свои диалекты. Кажется… - Дик честно попытался вспомнить, кто и где говорит на северном наречие, но был прерван Алвой. - Ну а теперь ещё и какие-то сильно верующие в Кали, которые обосновались в Варасте. Насколько я понял, юноша, вас тут посчитали телесным воплощением их Бога, - Ричард смущённо кивнул, соглашаясь с монсеньором, - И это хорошо, потому что нас на радостях освободили от жертвоприношения. Но при этом плохо, потому что долго водить их за нос мы не сможем – от бога могут и чуда потребовать, а на них вы не горазды. А значит надо делать ноги побыстрей. Какие есть предложения? - Надо узнать, что с лошадьми, без них мы далеко не уйдём, - веско произнёс Эмиль. - И понять, чего они от барчонка хотят-то. А то мало ли, что им в бошки их придёт – может они всё равно нас всех в жертвы определили, просто более почётные, - подозрительно пробормотал Клаус, который теперь язычникам верить отказывался. - В любом случае, это всё, Дикон, тебе узнавать придётся. Ты у нас царь и бог, - Алва посмотрел на своего юношу, на его испуганно распахнутые глаза и решил, что как только они выберутся из этой передряги, надо будет оруженосца (валить и трахать) аккуратненько так начинать соблазнять. Очень аккуратненько, что бы он до самого главного момента попадания в постель, даже не понимал, что происходит. - А-а как? - Ну, позови кого-нибудь из слуг и спроси, что с лошадьми. - Только лицо повеличественней сделай, что бы прямо всё значимостью наполнилось, - посоветовал Эмиль. Дикон честно попытался одновременно стать величественным и значимым. Получалось плохо. - Ладно, - махнул рукой Алва, одновременно поудобней устраиваясь на подушках, - Смирись с тем, что Бог из тебя никакой и позови кого-нибудь. Дикон обиженно надулся, но послушно поплёлся к двери, за которой, в ожидании то ли божественных откровений, то ли божественных же приказов сидела девушка. - Ты не могла бы мне помочь? (норв.) - Что будет угодно великому Кали? (норв.) – девочка тут же залопотала, бухнувшись на колени. - Эм… Ну… встань с колен (норв.), - Ричард немедленно покраснел, всё же в Талиге никто на коленях перед ним не ползал. Но девочка продолжала всё так же распластываться по полу, не смея поднять глаз и лишь отчаянно тряся головой. - Приказываю тебе встать с колен… во имя… меня!(норв.) – это тоже не произвело никакого эффекта, но Дику разговаривать в таком положение не позволяло воспитание и он взяв девушку за плечи просто вздёрнул её на ноги. - Кали хочет подарить мне свою любовь?(норв.) – чуть ли не забилась в экстазе служанка и начала очень проворно стягивать с себя одежду. Все мужчины резко оживились – Дикон покраснел ещё сильнее и начал лепетать неуверенное «Нет, это не совсем то… (норв.)», Эмиль заинтересованно подался вперёд, Клаус залихватски присвистнул, а Алва недовольно нахмурился – непонятная девица нахально соблазняет его оруженосца у него же на глазах! Беспредел! - Отставить! – рявкнул Рокэ и по-хозяйски схватив юношу за руку оттащил от уже почти обнажённой девушки. Она недоумённо посмотрела на Ричарда, на Рокэ, потом снова на Ричарда, а потом – запрыгала, радостно вереща что-то маловразумительное. Все части тела уже освобождённые от одежды запрыгали вместе с ней, намертво приковав взгляды. - А Верховная так волновалась, что вы пришли без Синеглазой, мы просто не поняли, что она в мужском теле. Это из-за нашего слабоумия, Кали, но теперь свадьба состоится и мир не поглотит Тьма. Да славится Кали и его супруг Синеглазый! – служанка ещё раз пискнула «Да славится Кали» и…убежала. Не одевшись. - Свободные у них тут нравы, как я погляжу, - задумчиво протянул несколько разочарованный Савиньяк, - А что она сказала? - Что будет свадьба… - Чья? - Наша, - выпалил Дикон и с осознанием выполненного долга свалился в обморок. *** - Рокэ, я тебе всегда был другом и Ричард мне почти как младший брат и поэтому, - Эмиль попытался подавить хохот, но получилось ещё более неблагозвучное похрюкивание. Всё же Савиньяк справился с собой и продолжил, - Я безумно рад, что вы наконец-то смогли преодолеть все преграды и соединить свои трепещущие сердца, как вскоре соедините и тела, в этом священном союзе! Я уверен, что ты будешь хорошей и верной женой, всегда послушной мужу, никогда не повысишь на него голос, даже когда он придёт пьяный и пахнущий чужими духами, а так же скоро родишь ему сильных и храбрых, - Савиньяк сделал торжественную паузу, - сыновей, которые лицом будут похожи на Ричарда, а умом, я искренне надеюсь, на тебя! Удачи тебе друг! - С-спасибо, друг, - выдохнул сквозь зубы Алва, готовый убить всех присутствующих на этой, о Леворукий, свадьбе! Но кто знал, что по вере этих язычников Кали должен был жениться на Синеглазой, что бы предотвратить что-то ну очень страшное?! И кто знал, что единственным кандидатом на роль Синеглазой спутницы Кали подошёл только соберано Кэналлоа? И ведь даже пол предполагаемой невесты не смутил… Какой невесты?! Уже жены – татуировка в виде всё того же растительного орнамента на левой руке это подтверждала. У Ричарда на правой руке был симметричный узор и если сжать руку в руке получалось стилизованное дерево. Этот знак должен был обозначать единство мужа и… жены. Жены, которой стал Рокэ Алва! Самый самый мужчина всея Талига, а так же обладатель самой волосатой груди. И как любит говорить Ричард: «Оно само так получилось». Вот именно, что само. Как только полуголая девица умчалась по коридору, а Дикон благополучно лишился чувств, Рокэ начал подозревать что-то нехорошее. Но он не ждал ТАКОГО… Свадебная церемония была организованна очень быстро и с размахом – видно, что люди ждали этого события и готовились. На Рокэ были нацеплены какие-то белые тряпки, куча украшений, ему занавесили лицо белым полотнищем, из-за которого очень хотелось чихать, нанесли татуировку на руку. Всё! Невеста готова. С женихом делалось примерно то же самое, но Дикон умудрился каким-то образом в процессе упиться до невменяемости, так что был благодушен и весел, мило подхихикивал во время бракосочетания, которое вела всё та же старушка и, буквально, висел на собственном монсеньоре (который, как мы помним, ему теперь ещё и жена). В общем вёл себя, как любой приличный Бог. А потом вообще задремал, оставив Рокэ в трезвом и очень гордом одиночестве наблюдать за торжественным праздником, который очень быстро, благодаря странной сивухе, превратился в непринуждённое веселье. Единственный, кому было ещё хуже, чем Алве был адуан, который мало того, что переживал за «прымпедора», так ещё и страдал от игривых приставаний Верховной жрицы, которая по увеличению градуса теряла года. - Эр Р-р-р-рокээ, а я…, - выдал неожиданно проснувшийся Дикон. - Свинья, - подсказал Алва, всё же придерживая качающуюся даже в сидящем положение, тушку оруженосца, - А точнее порося. Пьяное. - Н-н-неее, я… - Ричард ласково прижался к монсеньору с неясными намерениями – то ли страстно обнять, то ли банально использовать вместо подушки. - Вы муж. А я жена. И у нас впереди первая брачная ночь. И я должен быть снизу. Вы в курсе, что в нашем союзе вы главный? - Ммм… - блаженно протянул Дик, пытаясь снова заснуть. - Даже так? – Алва встряхнул тушку оруженосца, заставляя того открыть глаза, и приподнял его подбородок, - Тогда я сообщу вам об этом попозже, хорошо? Ответить Ричард не успел, а говорить и одновременно целоваться не могут даже всесильные Кали. *** - Тяжела наша женская ноша – муж не слушает, готовить надо, вышивать одновременно придётся. А ещё и рожать… Слышите, юноша, на какие жертвы ради вас я готов пойти? – довольный жизнью и собой Алва восседал на Моро и почти всю дорогу от замка язычников до бакранского поселения сетовал и жаловался, как тяжело быть женой. Ричард не спорил. По виду Алвы очень трудно было судить о страданиях, но мало ли… К тому же у Окделла раскалывалась голова, болели ушибы и синяки, а так же…кхм…сидалищное место. Он поёрзал в седле, из-за чего Сона недовольно мотнула головой, после обвала она вся была в синяках. Но вообще в их маленьком отряде страдали почти все. Савиньяк из-за похмелья и отсутствия зуба, который был ему необычайно дорог. Клаус из-за невозможности вспомнить, что вчера было. Адуан каждый раз в страхе вздрагивал, стоило вспомнить лицо верховной жрицы, а так же молился всем богам, что бы вчера он просто мирно надрался. Страдания Ричарда были указаны выше и только Рокэ Алва (который, вроде бы как, теперь Окделл) наслаждался щебетанием птичек, ощущением полной гармонии с Диком, который от него теперь никуда не денется, а так же татуировкой на руке, служившей явным доказательством их свадьбы. Жизнь была прекрасна. Давешняя служанка расчёсывала свои волосы перед зеркалом, хитро смотря на собственное отражение пронзительно синими глазами.