—
Она все ещё дорога тебе, да? Признайся, — разгоряченный Ньют заставляет слегка удивленного поведением друга Томаса пятиться назад.
— Нет, я… — начинает оправдываться он, но Ньют сразу же перебивает его, не пытаясь уже сдерживать злость.
— Не ври мне! Не смей. Врать. Мне, — кричит он, прижимая Томаса к стене. Секунду спустя, будто опомнившись, он тихо извиняется и быстро уходит из убежища, провожаемый осуждающими взглядами товарищей.
Выйдя наружу, он садится на край заасфальтированной площадки, свешивая ноги вниз. Окидывает взглядом округу, а затем задирает правый рукав… Он молча рассматривал свою руку, на которой уже явно проявились тёмные вены.
«Неужели я снова теряю контроль над собой? Долбанный вирус… Почему я срываюсь? Почему Томми так себя ведёт? Я что, ревную? Да нет конечно, плевал я на эту парочку с высокой колокольни… Нет, я так не могу, черт, Томми…» — Ньют так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил подошедшего Томаса.
— Прости, что наехал на тебя, — после недолгого молчания начал он. — Кажется, этого уже не скрыть.
Томас обеспокоенно посмотрел на руку.
— Почему не сказал? — Томас присел, понурив голову.
— А что бы это изменило? Видимо П.О.Р.О.К поместил меня в лабиринт не случайно, а чтобы понять, чем иммуны вроде тебя отличаются от таких, как я.
Сглатывая подступающие слезы, Томас почти шепчет:
— Мы сможем это исправить, Ньют. Да, это точно.
Томас нерешительно усаживается рядом. В голове мелькает столько мыслей о том, как дорог ему Ньют. Ньют всегда вызывал в нем некий трепет, огромное уважение, а нарастающее в нем желание крепко обнять его становилось неконтролируемым…
Из вихря мыслей его вырвало движение Ньюта, положившего голову ему на плечо. Их пальцы переплелись, дыхание участилось. Так давно они боялись своих чувств, боялись насмешек, боялись безответности, но теперь это все неважно.
Томас вдыхал настолько родной аромат любимого человека, гладил его жёсткие волосы свободной рукой, а Ньют сопел от накатившего влечения. Вдруг он почувствовал, что что-то не так, он приподнял голову, встретился взглядом с Томасом.
— Томми? — вопросительно шепнул он.
Но Томас не собирался отвечать.
«Сейчас или никогда» — подумал он и медленно приподнял голову Ньюта за подбородок, ещё раз взглянув в удивлённые глаза, решительно сократил расстояние между губами, дотронувшись до обветренных уст Ньюта. Тот не отпрянул, он ответил на поцелуй, вот он уже обвил тонкими руками шею Томми, его Томми, вот он чувствует, как крепко Томас держит его за талию. Этот момент мог бы длиться вечно, им было хорошо вместе.
— Вы что спятили? — ошарашенный голос Брэнды громогласно вернул их из сказки в реальность. Она стояла позади, она видела все.
Парни молниеносно вскочили, не заметив, что все ещё держатся за руки, пытаясь отдышаться, они перекинулись взглядами.
— Кажется, мне нужно идти, — смущённо пролепетал Ньют. — Томми.с, ты со мной?
— Томмис? — Брэнда улыбнулась, смотря на потупившихся друзей.
Она лукаво подмигнула им и скрылась также незаметно, как и появилась.
***
«…Я жду тебя.» — голос Терезы больше не произнёс ни слова.
Томас не верил ей, он обернулся. Ньют стоял. Стоял к нему спиной. Томасу захотелось обнять его как прежде, но он знал, что это уже не тот, кого он любил. Ньют набросился на него со зверским желанием, желанием убить. В короткие моменты к нему возвращался разум, в эти секунды он с болью, тихо шептал:
— Томми, Томми,
убей меня…
Но Томас не мог этого сделать, он выбил пистолет из его рук.
Ньют вынул из-за пояса нож, он набросился на Томаса, но тот увернулся, Ньют промахнулся, но внезапно Томас почувствовал, что Ньют повис на нем, обмяк, не пытался больше его убить… Вдруг он упал. Из его груди торчал тот самый злополучный нож.
— Томми… — последний вздох, последнее слово, Ньют затихает, жизнь угасает. Брэнда не успела.
Томас шепчет:
— Нет, нет, нет…
Слезы текут по его щекам, он все ещё видит Ньюта живым, весёлым, таким родным, таким близким. Больше он не слышит его дыхания. Последний раз он целует его уже в охладевшие губы, последний раз сжимает такую чужую, но такую родную руку. Он встаёт.
В голове все смешалось, он не контролирует себя.
«Ты можешь его спасти, Томас, для этого ещё есть время» — звучит голос Терезы у него в голове. Он винит себя в смерти Ньюта, он никогда себе этого не простит.
Он его убил, убил. Слезы непроизвольно катятся по его грязным щекам, в глазах мутнеет, сквозь завесу он видит товарищей, не говоря ни слова, уходит.
***
Недавно очнувшийся Томас уже сидит на первом собрании всех выживших в Тихой Гавани, он держит в руках заветное письмо, он даже не начал читать, а слезы уже катятся из глаз.
«…И я вспоминаю тебя, как ты первый раз появился в лифте, просто напуганный новичок, который даже имени своего не помнил. Но в тот момент, когда ты побежал в Лабиринт, я понял, что пойду за тобой куда угодно. И я пошел, как и все мы.»
Томас вспоминает все вслед за написанным строками. Вспоминает, как Ньют поддерживал и помогал в первые его дни в чертовом эксперименте П.О.Р.О.К.а, вспоминает, как Ньют был готов пожертвовать собой ради спасения его и товарищей, вспоминает его бархатистую кожу, порой укоризненный, но все равно нежный голос.
Он уже не сдерживает себя, он плачет как ребёнок.
«Ты достоин счастья.»
«Не я, а ты.» — думается Томасу.
«Спасибо, что был мне другом. Прощай, дружище.
P.S. Я люблю тебя.»
— Я тоже тебя люблю. — шепчет Томас. Последние слёзы, как будто со звуком разбивающегося хрусталя, капают на письмо, размывая буквы. Томас быстро утирает слезы, вдыхает аромат бумаги и сворачивает письмо.
Он никогда не забудет.
