madness.

С каждым шагом тело Чонгука сводит все сильнее и сильнее, а юноша начинает обращать внимание на глупые подробности, которые так часто спасали ему жизнь. Снежинки, танцующие до тошноты притворно, но чертовски красиво, заставляют бросаться брюнета из крайности в крайность, как в глубоком детстве, когда тот хотел закончить жизнь суицидом, а потом похудеть до анорексии и быть моделью. И Чонгук ненавидит зиму за то, что она влияет на него так, будто самая дорогая шлюха столицы, заставляющая бедного юношу дрожать и позорно изливаться в ткань своего нижнего белья от одного лишь движения, сейчас изящно танцует, опускаясь на колени и снимая свои украшения, купленные на чужие деньги: приятно, но хочется умереть. – Ты все еще думаешь об этом? – Одна лишняя фраза от столь нужного человека, а мир Гука падает с таким крахом, что в ушах звенеть начинает. Больно, сука. До чертиков больно. И этот низкий голос, которым наполнены вены юноши с подросткового возраста, заставляет верхнее и нижнее давление соревноваться в скорости. 178/240, и лучше бы это было концом. – Хватит, Чонгук, нервные клетки не восстанавливаются. – И эти слова застревают в юной голове Чона. Давление 348/549, парня бесстыдно ведет, а братский хлопок по плечу, выражающий «все в порядке», заставляет брюнета покачнуться. – Гук, мать твою! Гук! – Каждый шаг дорогих ботинок заставляет снег молить о еще прожитых минутах, но парень слышит лишь скрип, который заставляет окунаться его с головой в тот же день, разве что пару лет назад:… *** – Мистер Чон, все идет по плану. – Блондин приятной внешности стоит перед мужчиной средних лет, поклонившись в знак уважения и ожидая последующих приказов. Он прекрасно знает, что беспринципная охрана смотрит на его зад, а начальник испепеляет тех взглядом, показывая свое недовольство. А все очень боятся недовольного мистера Чона, почему Минхёк быстро покидает кабинет и спешно идет в свою комнату, надеясь скрыться от этих людей. Мистер Чон, да и сам Чонгук, любили Ли, но один беспрекословно любил душу и внутренний мир, а другой – подтянутое тело и навыки хранителя, если их можно назвать таковыми. Блондин умел пользоваться людьми и превращать тех в клиентов, пользуясь смазливой мордашкой или подозрительно женским пением, которым блондин сражал на повал. Эти люди платят не малые деньги и по сей день, почему и, не смотря на юный возраст, Минхёк (!!!) держал свой статус правой руки главы самой величественной и могущественной мафии окраины южной Кореи, затрагивающей пару государств за границей страны. Однако сын мистера Чона боготворил старшего, каждый вечер повисая на его шее и крепко обнимая, целиком и полностью ощущая братскую (?) любовь. Кто бы мог подумать, что невинные толчки и мимолетные взгляды перейдут в ожидание каждого вечера, когда оба парня останутся один на один со своей пассией и разрешат себе подбежать и обнять друг друга, обещая, что никогда не отпустят, однако прекрасно зная, что на следующее утро обещание будет нарушено. - Аккуратнее! – Мысли блондина не прерывает, а рвет на части и раскидывает в разные углы маленькой комнаты холодных цветов контрастирующий, но такой теплый Чонгук. Да при виде такого мускулистого ребенка, обнимающего своего любимого человека и нашептывая что-то ласковое, про фен-шуй забудет даже самый верный своей работе дизайнер. - Минхёк? – его голос как всегда чертовски сладок, а стоит блондину открыть глаза, то те невольно попадают в плен карих радужек, обрамляющих огромные, словно футбольные мячи и черные, как ночное дно тихого океана, зрачки. И стоит теплой руке лечь на столь впалую, что, кажется, в ней можно потерять свое уважение, честь и самолюбие, щеку, как парня отбрасывает на пару шагов назад, возвращая в реальность. - Я проведу тебя. – голос юноши как всегда резкий, но такой чувственный, что даже резкость кажется до ужаса нежной. Чувства младшего очевидны: он адски дорожит и, конечно, любит старшего так, как любит свою покойную мать и, слава богам, живого и здорового отца. Все происходит слишком быстро, словно парень преподает в самом густом тумане, но ведется на провокации хитрого макнэ и наслаждается, стараясь запомнить до минимальных изменений, легкими и по-детски невинными движениями. Когда крепкие не по годам руки собственнически (каждое действие брюнета в сторону старшего кажется тому собственническим и чертовски пошлым) обхватывают хрупкую талию Минхёка, тот буквально плывет, доверчиво наваливаясь на чужое тело. - Мне нужно к отцу… - и блондин чувствует галимый холод, когда руки любимого пропадают. Старший чувствует невесомый поцелуй на лбу. Сразу же прикладывая на место «детского чмока» подушечки указательного и среднего пальцев, блондин старается удержать это чувство хотя бы на пару минут, но теплота покидает хрупкое тело ровно в тот момент, когда дверь из комнаты закрывается, сопровождая свое действие неприятным звуком. *** Чонгук давно не верит в бабочек, которые поселяются в животе и окрыляют человека, когда тот влюблен. Парень уверен, что, будь тот миф правдой, ребра бы давным-давно были сломаны, органы, располагающиеся в брюшной стороне, были бы точно не на своих местах, а брюнет бы забыл, каким образом нужно переставлять ноги, чтобы ходить. И тогда бы он провел на хуй того самого Ли Минхёка, людей, которые сейчас требуют от него невозможного, и всех существ, которые мешают парню существовать. Увы: Минхёк и так, видимо, там, люди найдут дорогу сами, а всех существ, которые мешают Чону, вряд ли можно сосчитать. - Найти… - Будь на месте лучшего друга кто-то другой, тот бы давно подумал, что Гукки сошел с ума и пора вызывать психушку, но Нам лишь подходит и поддерживает того за руку, чтобы оказать помощь при скором падении. - Мы найдем его, мои деньги и мое уважение, хен. Найдем ведь?... – Парень далеко не похож на сурового босса мафии, он лишь умоляюще смотрит на старшего, походя на ребенка в магазине, который, по его мнению, всегда все знает: в любом случае, у него всегда найдется ответ на вопрос. Но Намджун дает договорить, а потом кратко кивает, проводя младшего до дома, комнаты, а потом и кровати. Давление Чон Чонгука //, теперь босс корейской мафии – full HD.