***
Круговерть дней стирает немного из памяти тот вечер, но его отголоски остаются у Джемина в памяти телефона в виде короткой видеозаписи, на которой ничего не видно, зато хорошо слышен тот самый голос. Да и к чему врать, в его собственной памяти тоже остаются запечатленные на карамельной радужке чужой острый взгляд, черты лица и длинные пальцы, сжимающие микрофон. Джемин не влюбился, вовсе нет, просто забыть того, кто так сильно впечатлил, не получается (не хочется, если уж совсем честно). Поздно вечером, в отличие от многих, у На нет привычки бежать как можно скорее, не оглядываясь вокруг, чтобы попасть в спасительное тепло дома. Наоборот, шатен любит идти медленно, вглядываясь в темноту, словно кошка, в поисках чего-то интересного. Марк говорит, что когда-нибудь это не кончится добром для младшего, но тот лишь отмахивается, мол, всё в порядке было, есть и будет. Кто боится, с тем и случится, хён, повторяет с улыбкой. Но, наверное, старших надо хотя бы иногда слушаться, потому что всё-таки случается. Но не тот вариант, где грабители, маньяки и отморозки, а гораздо более сложный и неожиданный – на скамейке в сквере, недалеко от дома Донхёка, от которого, собственно, возвращался к себе шатен, сидит Джено. В таком вопросе Джемин не может ошибиться. На блондине тонкая ветровка (а вообще-то уже вечер и ощутимо прохладно!) и снова джинсы с прорезями на острых коленках. Он опирается подбородком на согнутую ногу, снова курит и, кажется, ничего не замечает вокруг. Джемин хочет подойти, но не знает, стоит ли – ведь Джено мог забыть его в тот же момент, как они расстались у клуба. Правда, в итоге ноги сами двигаются в сторону скамейки. - Привет, - откашлявшись, начинает шатен. – Я Джемин, помнишь меня? Мы познакомились месяц назад у клуба, где ты выступал. Ли поднимает голову и смотрит чуть расфокусированным взглядом, но узнавание всё-таки мелькает в темных глазах, и парень криво улыбается. - Помню, - он приглашающе стучит ладонью по деревянной поверхности скамьи, и На садится рядом. Откуда-то из-за спины Джено вытягивает бутылку с явно не безалкогольным содержимым и протягивает Джемину: – Будешь? Тот теряется сначала и недоуменно смотрит на протянутую бутылку, но потом отрицательно качает головой. Теперь шатену понятен и поддернутый дымкой взгляд, и легкая заторможенность в движениях старшего. - Как хочешь, - пожимает плечами. – Тогда я за тебя, - и, запрокинув голову, делает один большой глоток, а потом тут же затягивается сигаретой. Джемина даже передергивает от одной мысли, что такая табачно-алкогольная гремучая смесь сейчас в организме старшего. - А ты чего это, – он неопределенно машет рукой, пытаясь обрисовать картину, - один здесь всё это?.. - А у меня повод, - с осязаемой горечью шепчет Джено и снова делает глоток. - Какой, позволь спросить? – хмурится Джемин, пытаясь представить, что может быть за повод устраивать такие своеобразные посиделки. - А меня бросили, Джемин-а, - старший смотрит в небо, которое в такой темноте кажется пропастью, и снова усмехается: - Надоел я и всё, адьёс! На теперь немного стыдно за то, что он уже, пусть и только в мыслях, разозлился на Ли и подумал о нём плохо, хотя одобрить такой способ снятия стресса шатен тоже, конечно, не может. Он аккуратно кладет руку Джено на плечо, слегка сжимая в подбадривающем жесте. - Ну, что ты, а? Она ещё пожалеет, что потеряла тебя, но ты не должен предаваться грусти в сквере на скамейке, с бутылкой-то – не самый лучший вариант. - Не пожалеет. И не она, а он, - добавляет Джено, в очередной раз делая глоток и жмурясь от крепости напитка. Джемин прикусывает губу в растерянности и пытается подобрать слова, но старший, откинув волосы со лба, его опережает: - Я сам дурак. Напридумывал себе всякую романтическую херню, вот и получаю. На не нравится, что блондин говорит подобное о себе: быть романтичным ведь совсем не плохо. - Не говори так, - качает головой Джемин, - ты не виноват… - А ты-то откуда знаешь, а? Мы ж знакомы с тобой в общей сложности минут десять, – щурится тот и смотрит в упор, не отрываясь. У На по спине мурашки от такого взгляда, но он стойко его выдерживает и говорит: - Вот уверен и всё. Джено отворачивается и не говорит ничего в ответ, лишь выпускает дым через ноздри и вдруг тушит ещё не дотлевшую сигарету о свою ладонь. - Эй, ты что делаешь?! – Джемин стремительно хватает старшего за руку, одергивая того. Скомканный окурок падает рядом с ботинком, продолжая дымиться и завораживая немного. Джено отрывает от струйки дыма взгляд и смотрит теперь на Джемина - снова в упор, снова до мурашек. - Слишком добрый ты. И странный какой-то: сидишь со мной здесь, а должен быть давно дома, греться, - он аккуратно сжимает свободной рукой кисть младшего, - рука вот ледяная совсем. - А может, я хочу здесь и с тобой? – голос чуть дрожит, но чужой взгляд На выдерживает и о сказанном совсем не жалеет. - Говорю же, странный какой-то, - усмехается Джено, зависает в задумчивости ненадолго, а потом резко подается вперед, целуя не ожидавшего подобного поворота шатена. Губы у Джено обветренные, от него пахнет табаком очень сильно, а на языке ещё горчит алкоголь, но Джемин отвечает смело и охотно, ни капли не сомневаясь в правильности собственных и чужих действий. Будто так и нужно было с самого начала, ещё с той встречи у клуба. Он запускает руку в светлые волосы, которые на ощупь слегка сухие, но всё равно приятные, чувствуя, как старший мягко сжимает его плечо. Они целуются долго, Джемин совсем замерзает и даже боится представить, каково Джено в его тонкой ветровке, и когда они всё-таки отрываются друг от друга, тот уже будто протрезвел совсем. Он подскакивает в растерянности, кланяется (На хочет рассмеяться в голос, но сдерживается) и бормочет: - Извини, я… Ещё увидимся, - и быстрым шагом уходит в ту сторону, откуда Джемин пришел, оставляя того в смятении. - И как же мы увидимся, если даже номерами не обменялись, - грустно улыбается в пустоту На, крутя в пальцах забытую пачку Винстона. У него вообще-то из вредных привычек только чрезмерно доверять людям, но сейчас, кажется, он сможет докурить все оставленные Джено сигареты.***
Джемин уже устал на что-то надеяться и кого-то ждать (кого-то определенного, но это неважно). Ноябрь сменился декабрём, а он застрял где-то между первой и второй встречей с Ли Джено, который вроде пообещал, что они увидятся ещё, но за слова отвечать пока не спешит. На пытается убедить себя, что ему всё равно, но все симптомы помешанности говорят об обратном. Он не сидит дома с ведёрком мороженного, сопливой дорамой и разбитым сердцем, вовсе нет – мороженное не любит, дорамы не смотрит, а сердце-то целое, хоть и занято тем, кого он всё так же ждёт. Жизнь продолжается – пары в универе никто не отменял, а друзей из-за собственных чувств, неясных и запутанных, словно клубок, забывать вообще последнее дело. Пусть у него… всё сложно, но кому сейчас легко? Да и вообще, простая и понятная жизнь – это немного ненормально, разве нет? Что-то (анти)утопичное. Изменяя своей привычке, через сквер Джемин идёт быстро и не оглядываясь. Донхёк приболел, и На несёт другу лекарства – Марк на вечерней подработке и просил за ним приглядеть. Ему слышится, что кто-то его зовёт по имени, и он удивленно смотрит по сторонам. Замечая зовущего, который идёт быстрым шагом за ним по вымощенной плиткой дорожке, Джемин замирает и распахивает в удивлении глаза, подумывая даже себя ущипнуть. Хочется развернуться и бежать, бежать, обжигая легкие морозным воздухом, потому что к встрече с Ли Джено он не готов от слова совсем. (Но, конечно же, и шагу не делает, чтобы удалиться от блондина, наоборот, почти силой заставляя себя не идти навстречу). Джено останавливается на расстоянии вытянутой руки – младшему нестерпимо хочется притянуть того за грудки и встряхнуть хорошенько, узнать, где и какого черта Ли пропадал, но понимает, что не имеет никакого права себя так вести и что-либо требовать. Поэтому Джемин смотрит выжидающе и настороженно, лишь кивнув в знак приветствия. - За тобой не угнаться, - Джено щурится, как кот, на что На цокает языком и невозмутимо ведёт плечами. - Меньше кури, больше спортом занимайся, тогда, глядишь, и догонишь. Старший издаёт короткий смешок в кулак и качает головой. - А я вообще-то не курю уже месяц, - он поджимает губы, и Джемин осознает с каким-то легким удовлетворением, что Джено нервничает. - С того раза, как оставил у тебя сигареты. Джемин не ожидал, что Ли вот так сразу и в лоб вспомнит о том случае, поэтому тушуется, теряя за секунду боевой пыл и дерзкий настрой, с которым собирался вести диалог. Он делает непроницаемое лицо, по его собственному мнению, но Джено успевает уловить тень грусти и, совсем немного, страха. - Ты не хочешь вспоминать о том, что между нами произошло? – хмуро интересуется. Джемин чувствует, как воздух пропадает из легких. - Серьезно? Да, я не хотел об этом вспоминать, но не потому что, мне неприятно то, что произошло, - он язвительно подчеркивает последние слова, под которыми оба имеют в виду тот поцелуй, но вслух почему-то не называют, - а потому, что ты пропал, черт тебя дери! И я не знал, увидимся ли мы снова хоть раз. - Эй, я вообще-то пообещал, что мы увидимся! Джемин смотрит очень скептично, мол, ты шутишь? Это нужно было расценивать как обещание? Джено примирительно поднимает руки на уровне груди и вздыхает. - Ладно-ладно, тогда я сплоховал. Но сейчас я здесь. И на этот раз не случайно – я правда искал тебя, - последние слова произносит едва слышно, но, кажется, они въедаются Джемину под кожу и вместе с кровью текут прям к сердцу. На хочет влепить себе оплеуху, потому что он понимает, что снова теряет себя в этом голосе с хрипотцой, в этом взгляде, темном и глубоком, как океан, в этом совершенно невыносимом и прекрасном Ли Джено. И, что самое страшное, делает это добровольно и почти осознанно даже. Джемин сокращает, наконец, то идиотское расстояние (вытянутой руки, а, может быть, месяца сомнений и ожидания) и смотрит блондину в глаза, мысленно злорадствуя, что, оказывается, тот ниже на пару сантиметров. - Тогда я рад, что ты меня нашел, - на выдохе произносит, но когда Джено тянется его поцеловать, улыбаясь с ликованием, ловко уворачивается и качает головой: - Но я тебя ещё не до конца простил. - Я сделаю всё, чтобы это исправить, - хохочет Ли, выхватывая у младшего пакет и закидывая ему руку на плечо. Когда спустя неделю Джемин краснеет под улюлюканье Марка и Донхёка в клубе, где выступает его вроде как парень (бывший! после такого точно бывший!) с новым треком «Нана», где в тексте мелькает что-то про поцелуи на скамейках и любовь, он очень хочет сначала врезать Джено за такие выкрутасы, а потом всё-таки простить уже окончательно и поцеловать, наконец, до головокружения от нехватки кислорода. (Что, собственно, и делает, у той старой кирпичной стены, где для них всё началось).