***
Знакомство со знаменитостью пусть даже настолько локальной величины привело Дориана в восторг. Чистое лицо Максвелла светилось улыбкой, тогда как Павус обзавелся парой-тройкой пятен от выболевших прыщей и брекетами. Его большая горячая рука сжала изящную ладонь Дориана, а на следующий день на физкультуре они уже оживленно делились впечатлениями о свежей серии комиксов про героев, спасающих мир от разного вида драконов, за что поплатились дополнительными приседаниями. Учеба перестала тянуться для Павуса чередой скучных и серых будней, Максвелл удивительно гармонично вписался в его обеды в столовой, прогулки до дома и даже каникулы. Сначала Дориана совсем не смущало, что Тревельян проводил время далеко не только с ним, его могла выцепить совершенно внезапная компания, проходящая мимо, оказывающаяся впоследствии очередными друзьями Максвелла. Чем ближе шло дело к старшей школе, тем больше «друзья» раздражали Павуса. Он был готов язвить любому, кто проходил мимо Тревельяна и приветствовал его. Собственнические захватнические настроения порядком пугали Дориана, поэтому он, рассудив сам с собой ситуацию, взвесив все «за» и «против» пришел к гениальному выводу, — перестать общаться с Максвеллом до того, как он найдет ему более достойную замену. Воспаленному непонятным чувством мозгу Павуса казалось правильным о своей обиде непосредственно «обидчику» не говорить. Ощущая себя на порядок мудрее, Дориан решительно обрывал попытки Тревельяна узнать причину внезапной смены настроений. Когда терпение Максвелла лопнуло случилась яростная драка, после которой оба получили три дня отстранения от школьных занятий. Что же, в эти три дня мальчики продолжали колотить друг друга, валяясь в весенней грязи и зарабатывая насморк, и это принесло результаты — «мудрость» Павуса все-таки удалось раскусить. — С чего ты вообще решил, что я перестану дружить с тобой? — Возмущенно возникал Тревельян, пока Дориан шарил по земле руками, обеспокоенно что-то бормоча себе под нос. — Потому что ты дружишь с футбольной командой Резерфорда, они старше и круче меня, — рассудил Павус, усевшись на едва нагретый весенним солнцем тротуар парка, в котором они буквально минут десять назад «выясняли отношения», — потерял. — Они же комиксы не читают, так как я с ними могу дружить? — Искренне удивился Максвелл, всплеснув запачканными руками. — Совесть ты точно потерял. — Хуже, я потерял мамин медальон. Мог меня меньше дергать? — Нахмурился Дориан, глянув исподлобья на Тревельяна. — Ты такой тоненький, а дерешься за всю команду Резерфорда! — Максвелл опустился на колени и стал шарить руками по земле, оставляя Павуса теряться в догадках, знает ли Тревельян вообще, что именно искать. Когда градус жара кулачной перепалки спал, а адреналин в крови поутих, парни замерзли окончательно, более того, дело основательно шло к вечеру. — Давай пойдем домой, — Дориан уложил на плечо Максвелла ладонь, чуть ее сжав. Поиски не принесли результатов. — Он для тебя важен, — вкрадчиво констатировал Тревельян, сокрушенно покачав головой. — Ничего, поищу завтра сам. Мне следовало предположить, что так может случиться, — Павус помог Максвеллу подняться на ноги, заботливо отряхнул его спину и мягко смахнул пыль с темных, отливающих в закате янтарем волос Тревельяна. Их взгляды вдруг встретились. Близко было настолько, что Дориан кожей чувствовал тепло, исходящее от Максвелла, а их пальцы почему-то невесомо соприкасались. Движимый чем-то необъяснимым, слыша лишь стук своего сердца, Павус сцепил свой указательный палец с пальцем Тревельяна. О, как честно и до ужаса уязвимо выглядели эти двое! — Спасибо, — выдохнул Дориан, — за дружбу. — Искренняя благодарность в его же сердце неожиданно отдалась тупой болью. На каникулах перед старшей школой мальчики не виделись: Тревельяна родители отправили в летнюю школу для особо одаренных болтунов, а Павуса отец отдал в лагерь, с ребятами которого Дориан облазил исторически важные памятники и места сражений. Пора старшей школы — это тот самый период, когда расцветают тела и души, открываются новые возможности, принимаются поворотные решения. Максвелл сиял как начищенный медник, дышал здоровьем. Павус было приготовился ощутить укол зависти и отпустить пару шуточек, касательно его похорошевшего (куда уж боле) друга, однако встретил удивленный взгляд Тревельяна и восторженный возглас капитана Резерфорда: «Чертов южанин!». И ведь правда: смуглая кожа Дориана красиво оттеняла его светлые глаза, придавая безусловного очарования и загадочности насмешливому взгляду, черные волосы, старательно причесанные и уложенные, бритые по последней моде виски и затылок — он словно олицетворял самое жаркое лето. Первый день в старшей школе привел к осознанию неожиданного, но такого приятного факта — он нисколько не уступает ни Максвеллу, ни «сэру» Каллену, ни кому бы то ни было. Первым этапом на пути к популярности была дружба с футбольной командой, и Павус справился превосходно, найдя общий язык с капитаном и главным нападающим — едва ли человеком по кличке Железный Бык. Он был высоким и выглядел скорее как груда мышц, равномерно и гармонично распределенных, оттого смотрелся чудовищно красивым (так подумал Дориан). Ближе им удалось познакомиться на Дне рождения Тревельяна, ближе, чем рассчитывал и ожидал Павус. Бык был очарователен в своей простоте и прямоте, а Дориан был очаровательно рад проявлению внимания к его персоне. Бросьте морщиться, вы же знаете, как оно бывает, когда в первый раз осознаешь свою привлекательность? Павус не терял благоразумия, несмотря на выпитое, он отдавал отчет своим действиям, поэтому, когда Бык предложил найти укромное место, Дориан согласился. Совершенно новыми и невероятными были для Павуса ощущения близости и нежности, которых он никак не ожидал от главного нападающего. Дальше поцелуев не зашло, но Дориану и этого хватило сполна. Утром Тревельян не разговаривал с Павусом. Серьезно, не сказал ему ни слова, лишь вполне красноречиво отдал потерянный Дорианом медальон, ну, как отдал, — всучил — было бы сказать правильнее, а затем выставил его из своего дома. Максвелл не шел на контакт около месяца, пока Бык не вспылил и буквально не столкнул лбами Тревельяна и Павуса. — Я не хочу говорить об этом! — Строго прикрикнул Максвелл, сердито глядя на Дориана из-под сведенных бровей. — Я тоже, — пожал плечами Павус, — более того, не могу понять, о чем ты не хочешь говорить, так что давай не будем. — Да ты! — Тревельян вдруг метнулся к Дориану, угрожающе выставив перед его лицом кулак, но тут же рваным движением уложил ладонь на затылок Павуса. Грудь брюнета вздымалась то вверх, то вниз, желваки играли, а взгляд отчего был сосредоточен на губах друга. — Послушай, если я чем-то обидел тебя, — обстоятельно начал Дориан, словно не замечая, как близко стоит Максвелл и как осторожно он водит большим пальцем по бритому затылку, вероятно, нервничая, — то мне следует извиниться. — Если бы они сейчас не стояли под трибунами на спортивной площадке, то слухи поползли бы очень яркие и красочные, вот насколько компрометирующее выглядели эти двое. — Почему Бык первый узнал о тебе? — Тихо спросил Тревельян, и Павусу не нужно было уточнение. — Мы были пьяны и в хорошем настроении, –Дориан почти не солгал, они действительно были, а вот часть «хотел попробовать» он предпочел умолчать. — Отчего тебя это заботит? — Павус вскинул брови в удивлении, а на губах заиграла улыбка, больше похожая на оскал. — Действительно, — Максвелл одернул руку и ушел. Они не пришли к логическому заключению, ничего друг о друге не поняли и оказались до ужаса слепы. На следующий день Тревельян разговаривал с Дорианом и компанией буднично, с присущим ему озорством, как обычно ослепительно улыбаясь направо-налево. До выпускного оставался месяц, а Павус проснулся утром и заключил — он влюблен. Вот так просто, без фанфар и фейерверков. Сразу стало понятно, отчего сердце заходится быстрее, когда рядом Максвелл, отчего его имя приятно слышать, отчего потеют ладони, стоит Тревельяну обнять его за шею или по-дружески толкнуть в плечо. Дориан даже не стал задумываться, как же так, ему только показалось, что влюблен он гораздо дольше, со старшей школы, скорее всего. Большой ошибкой, конечно, было сказать отцу, Павус совершенно не ожидал, что тот отреагирует более чем неадекватно, брызжа слюной станет обвинять во всем парней из футбольной команды, а потом и вовсе объявит, что нужно скорее перевестись из этой «зараженной школы». Дориан воспринял шквал оскорблений спокойно, он удивился, но не видел нужным отвечать на выпады. — Больной скорее ты, отец, — только и бросил небрежно Павус, отправившись в школу. Нельзя было волноваться, впереди ждал важный тест. Признаться Тревельяну Дориан решил эффектно и на выпускном, чтобы, так сказать, отметить сразу два праздника, отчего-то у парня не было сомнений, что его откровенность будет уместной, нужной и важной. Самоуверенность совершенно подвела Павуса. — Ты мне нравишься, — принимая из рук Максвелла пластиковый стакан с пуншем, решительно скандировал Дориан под стук своего учащенного сердцебиения и звучащей музыки. — Ты мне тоже, — кивнул с дежурной улыбкой Тревельян, отсалютовал стаканчиком и растворился в толпе. Павус замер и весь зал остановился вместе с ним, только яркие круги прожектора плясали на полу и стенах. «А на что ты вообще рассчитывал?» — Спеси поубавилось, остались горечь, недосказанность и жалость к любимому себе. Дориан опустил взгляд в стакан с малиновой жидкостью. «С чего ты вообще взял, что будешь ему интересен?» — Главный вопрос, вставший во главе тучи остальных мыслей. Обида встала комом в горле и чем больше Павус старался ее проглотить, тем больше она разрасталась и душила. Выпускной бал было решено покинуть незамедлительно. — Почему так рано? — Выглянул с кухни отец, обеспокоенно и бегло осматривая сына, — Дориан? — Мужчина вытер руки вафельным полотенцем, сокращая расстояние. — О, нет, – выдохнул он, несмело обнимая парнишку за плечи и мягко оглаживая его спину, утешая. Опыт первого признания не был бесполезен, он оказался на удивление мотивирующим и воодушевляющим, ведь впереди ожидал университет. Пусть Дориан и не знал, чем хотел бы заниматься, но раз ему везло запоминать историю, следить за новостями, разбираться в политике и иметь терпение на чтение книг, то его выбор пал на исторический факультет. Максвелл пытался связаться с Павусом, звонил ему и приходил домой, продлилось это около месяца, но курс Дориана на самосовершенствование был настолько четкий, что он не позволял себе отвлекаться боле. Достигнув успеха и вновь потерпев сокрушительную неудачу, Павус чувствовал себя опустошенным, больше не было значимости в его дипломе и магистерской степени. Он словно вернулся в то время, когда отчаянно нуждался в встряске и дни его, проводимые в книжном, тянулись бесконечно.***
— Я и подумать не мог, что ты был серьезен. К выпускному в школе не было никого, кроме меня, с кем ты бы не успел пофлиртовать, — горько усмехнулся Тревельян, запуская пятерню в свои волосы. — Мне казалось, с тобой я флиртую одним своим присутствием, — парировал Павус, перебирая пальцами брелоки на ключах. — Могу я пойти домой? — Ты мне нравился. Ты нравился мне с того дня, когда мы подрались. Твои руки были такими, — запнулся Максвелл, словно вспоминая, — изящными и нежными. Ты бил, не собираясь бить, ты будто что-то мне рассказывал. — Видимо, понимал ты исключительно кулаки. Я признался тебе, но не сломал нос, поэтому ты, вероятно, ничего не понял. — Яд сочился с губ Дориана, он отыгрывался за то время, которое они не виделись и не имели возможности подтрунивать друг над другом. — Мои родственники переехали вместе со мной, ты же знаешь? Мне здесь не к кому приезжать. — Тревельян опустил взгляд, — мне понадобилось, — Павус напрягся, вытянулся и заметно подобрался, непонимающе глядя на опущенную голову некогда друга, — больше времени, чтобы понять. — Ты приехал ко мне? — Предательски выразительная нотка надежды прозвучала в чуть осипшем голосе Дориана. — Я хотел появиться эффектно, честно, не знаю, на что надеялся, мне показалось, что тебя развеселит и… — Протараторил Максвелл и поднял голову, услышав тихие смешки. — Мы непроходимые идиоты. — Искренняя, такая простая и беззлобная белозубая улыбка, которую Тревельян хранил в памяти все эти годы, озарила лицо прекрасного человека. Его прекрасного человека. И кто знает, чем закончился тот вечер, но этих двоих точно видели в аэропорту с билетами и внушительным багажом.