«Цель Инквизиции — уничтожение ереси; ересь же не может быть уничтожена без уничтожения еретиков; а еретиков нельзя уничтожить, если не будут уничтожены также защитники и сторонники ереси, а это может быть достигнуто двумя способами: обращением их в истинную католическую веру или обращением их плоти в пепел, после того, как они будут выданы в руки светской власти».
— XIII век н.э.
***
Франция. Пуатье. 1662 год Страх сковал все тело так, что дышать удавалось с большим трудом, и то как-то неестественно. Вокруг все словно слилось в огромное темное пятно — Нацу не различал ни людей, схвативших его брата, ни Мавис, которую крепко держал кто-то из толпы зевак, пришедших посмотреть на очередного пойманного трибуналом ведьмака, ни даже самого себя в многочисленном сборище народа. Юноша не ориентировался в пространстве, а голоса людей доносились словно издалека. Он даже не чувствовал слез, что катились крупными каплями по щекам, лишь оглядывался вокруг, пытаясь понять, как дошло до такого. — Значит, предыдущий все же назвал имена сообщников… Чертовы колдуны, они нас всех погубят!.. Или мы их, или они нас… — все смешалось в один едва различимый монолог, который словно звучал у Драгнила в голове. Парень моргнул несколько раз. Внутри все сперло, хотелось кричать. И он кричал, вот только ни одна живая душа не обращала на это внимания — все были увлечены представлением, которое в очередной раз организовал трибунал. Мавис обессилено опустилась на пол за спиной Нацу, выскользнув из рук мужчины, и закрыла уши руками, глотая слезы. Нацу знал, что она не хочет этого слышать. Он тоже не хотел. — Эти дьявольские отродья годами жили среди нас, — прозвучал громкий грубый мужской голос со сцены. Парень слишком резко обернулся, словно его окатили ледяной водой, и увидел Зерефа и еще двоих пленных, привязанных к деревянным столбам, обложенных со всех сторон сухим сеном. Вокруг ходил мужчина в маске, в руке держал факел. Толпа начинала ликовать. — Они хотят изничтожить нас, они — воплощение зла и всех грехов людских! Они виноваты перед нами уже за свое существование и получат по заслугам! Debita animadversione puniendum! Парень прикрыл глаза, закусывая внутреннюю сторону щеки. Зереф мог бы в мгновение ока превратить всех вокруг в пепел! Так почему он лишь смиренно ухмылялся и даже не пытался высвободиться? Почему, черт возьми?! Они же убьют его! Во рту почувствовался металлический привкус крови. Ярость рвалась изнутри наружу, а слезы продолжали скатываться по мокрым щекам. Нацу не мог понять, почему все эти люди ненавидят его брата. Что он сделал, чтобы заслужить это? Сколько его помнил, Зереф всегда говорил, что нужно ценить любую жизнь, что нельзя поддерживать насилие и убивать слабых. Он изучал медицину в университете Пуатье уже не первый год, а все свое свободное время посвящал исследованиям о жизни и возможностях ее сохранения, воссоздания. И для чего? Чтобы принести процветание людям, которые сейчас же подписали магу смертный приговор! И за что? За хранение книг, чертовых книг о целительной магии! Нацу цыкнул, опуская глаза под челку. Точно, Зереф никогда не сможет убить их, хотя ему хватило бы и одного щелчка пальцев. Потому что Зереф верит в человечество. А треклятое человечество привязывает его к деревянному столбу и подносит факел с огнем к самым ногам. Понял, что ногти впились в ладонь настолько сильно, что тонкая струйка крови стекала вниз и капала на сырую землю лишь тогда, когда Мавис кинулась к нему и крепко обняла, заставляя уткнуться носом в плечо и закрыть глаза. Она дрожала и непрерывно повторяла, что все будет хорошо. Но Нацу знал: уже ничего не будет хорошо. С трибуны послышались крики, от которых кровь стыла в венах. Мавис крепче сжала пальцы на его плечах и опустила голову вниз, зажмурив глаза. — Не смотри... — голос ее был тихим, едва слышным. Нацу скривился. Разве заслуживает человечество на такое отношение, которым величал его старший брат?