Ты - моя!

Это место было редкостной дырой, и Кетрин брезгливо сморщила носик, оглядывая крошечный офис, в котором и располагалось-то лишь два стола, да небольшой кожаный диван, где удобно расположился ее муж, темные глаза которого просто пожирали склонившуюся к ноутбуку девушку. Ее Катерина узнала сразу же. Сложно было с ее художественным вкусом не запомнить столь редкий оттенок волос, меняющих свой цвет в зависимости от освещения, равно как и необычную синюю радужку глаз, смотрящих на нее сейчас недоуменно и настороженно. — Какого черта ты здесь делаешь, Кетрин? Голос Элайджи был как и прежде холоден и спокоен, но все же она не могла не заметить, как Майклсон прежде чем взглянуть на нее, окинул обеспокоенным взором сидящую за столом девчонку, которая, при звуке ее имени, застыла, расширяя и без того огромные глаза. Их первая и единственная встреча явно произвела впечатление на синеглазую малышку, на которую ее муж смотрел едва ли не с благоговением. Кетрин улыбнулась этой мысли, вспоминая как открыла глаза бедной дурочке на то, кем на самом деле являлся Элайджа Майклсон, но, судя по всему, за то время, что они не встречались ситуация изменилась очень сильно. — Ты оглохла? Ее муж и не думал церемониться, совершенно не смущаясь присутствия своей любовницы, чье лицо стало мертвенно бледным от происходящего в маленьком офисе. Кетрин перевела на него колючий взгляд, но Майклсон лишь презрительно скривился, вновь переключая внимание на замершую за ноутбуком девушку. И это Катерине очень и очень не понравилось. Элайджа не любил ее, это не было для Пирс большим секретом, но он никогда так открыто не пренебрегал ею, тем более в присутствии посторонних людей. Хотя, испуганная малышка явно не относилась к этой категории. Стиснув зубы, Кетрин ощутила укол досады, с нотками ревности. Ей не хотелось верить в то, что ее ледяного мужа смогла приручить какая-то девчонка, которая даже не потрудилась сделать укладку, не говоря уже о мейке. Впрочем, у нее в этой игре были козыри, которые синеглазке не побить. И красивые губы Кетрин растянулись в довольной улыбке, когда она сделала еще шаг, оказываясь в середине комнаты. — Что ты, любимый, — сладко проговорила она, нарушая тишину, — я просто соскучилась по тебе и не ожидала столь холодного приема от собственного мужа. Последнее слово, которое Кетрин выделила намеренно четко, повисло в воздухе, и Элайджа перевел на нее взгляд, который стал еще жестче. — Прекрати этот фарс, Катерина, — процедил он, зло щурясь, — ты ведь знаешь, что со мной лучше не шутить. Что тебе нужно? — Ты, — со смехом выдохнула она, наслаждаясь происходящим, и гневом, что разгорался в темных глазах Майклсона, — мне нужен ты. В нашей супружеской постели. — Сальваторе уже не удовлетворяет твоих аппетитов? — с презрительной насмешкой отозвался Элайджа, склоняя голову, — или может тебя вообще больше никто не хочет? Не удивлюсь. — А ты, я смотрю, сосредоточил все свои желания лишь на этой сладенькой потаскушке? — в тон ему ответила Кетрин, со злорадством отмечая, как лицо ее соперницы заливается краской стыда. Но едва слова успели сорваться с ее губ, мужская рука ухватила ее за шею, припечатывая к стене, и Элайджа, не сводя с ее лица тяжелого взгляда, полным ярости голосом проговорил: — Я предупреждал тебя о том, что будет, если ты посмеешь еще раз оскорбить Оливию. Он сильнее сжал пальцы, и Кетрин почувствовала, что начинает задыхаться, но в следующий миг мужская хватка ослабла, и она увидела стоящую за спиной Майклсона Лив, сжимающую в своих тонких дрожащих ладонях его руку. — Прошу, Элайджа, — только и сказала та, и этого оказалось достаточно для того, чтобы ее муж, который никогда и никому не подчинялся, отвел пальцы от ее шеи, напоследок одаривая ее полным отвращения взглядом. — Немедленно выкладывай, что тебе нужно и убирайся, — процедил он, пряча Оливию за свою спину. — Боюсь, что это нужно скорее тебе, — выплюнула Кетрин, кривясь от злобы, — а чего хочу я, ты и сам знаешь. И, судя по всему, я получу это очень и очень скоро. У тебя есть неделя, милый, пока мы с Деймоном гостим у его мерзкого братца. Неделя. Договорив, она бросила последний короткий взгляд на Оливию и, круто развернувшись, направилась к выходу. Уже оказавшись на улице, быстро шагая к стоящему в тени деревьев шевроле, в которой ее поджидал старший Сальваторе, Кетрин позволила себе скривить губы, давясь едким, истеричным смехом. Он влюбился! Элайджа Майклсон влюбился! Этот факт абсолютно не укладывался в голове, вызывая непонятную ей самой бурю эмоций. Радость, от того, что теперь все ее меркантильные интересы будут удовлетворены сполна, неожиданно для самой Пирс омрачилась тянущим, едким чувством, которое по отношению к своему мужу она не ощущала никогда, зная, что он не из тех, что способны хранить верность. Реальность доказывала обратное. Ледяные доспехи рассыпались, стоило синеглазой выскочке раздвинуть перед ним свои длинные ножки. О, Кетрин не привыкла врать самой себе. Маленькая потаскушка и вправду была красива. Но разве Майклсон прежде не менял подобных ей как перчатки, мгновенно остывая после легких побед? Чего же такого было в этой девчонке с растрепанными каштановыми волосами, которая могла одним лишь прикосновением заставить его исполнить свою волю? Одним лишь чертовым прикосновением! — Как все прошло, лапуля? — прервал ее мысли голос Деймона, который прищурившись от яркого солнца, с любопытством рассматривал злое лицо любовницы, — его там не оказалось? — О, нет, — выдохнула Кетрин, сжимая губы, — он был там, и даже не один. Притащился сюда вместе со своей шлюшкой. — Вот только не говори, что ревнуешь, — расхохотался Сальваторе, закатывая глаза, и Пирс лишь улыбнулась ему, качая головой. Говорить этого она, разумеется, и не собиралась. Вот только вряд ли молчание смогло бы избавить Кетрин от съедающего ее чувства, которое Деймон назвал с такой легкостью. Впрочем, кое-что она сделать еще могла. Определенно.