Охотник

Королева, будучи на сносях, сидела у окна и вышивала гладью райских птиц. За оконной рамой из чёрного дерева кружились снежные хлопья, заволакивая пеленой всё вокруг, так, что небо сливалось с землёй. Замечтавшись, королева уколола палец. Капля крови упала прямо на канву, испортив работу. А королеве и подумалось: вот бы ребёнок, которого она носит во чреве, оказался девочкой, и чтобы кожа её была белой, как снег, волосы черны, как уголь, и чтоб румянец всегда горел на её щеках. Желание в точности исполнилось, да недолго радовалась королева: вскоре и умерла. Ходили слухи, что дело здесь нечисто и неспроста король, как окончился траур, взял в жёны Гримхильду, прекрасную, но властную и заносчивую даму. Поговаривали, будто бы она опоила короля приворотным зельем и тайно занимается чёрной магией. Поболтали да перестали: новая королева умела укорачивать чересчур длинные языки. Падчерицу, принцессу Белоснежку, она невзлюбила с первого взгляда. В сердце её поднималась волна удушливой ненависти, стоило королеве только подумать о девочке. Гримхильда трепетно относилась к собственной красоте, которую ни одна придворная дама не смела превзойти. В лучшем случае дерзкую ждала бессрочная ссылка, в худшем — заточение в темницу, откуда бедняжка выходила, полностью растеряв запретную привлекательность. Белоснежка ещё лежала в колыбели под присмотром кормилицы и нянек, когда королева чутким женским сердцем угадала в ней соперницу. Пока король был жив, она терпела девочку, а как его величество отошёл на небеса, оставив жену владычицей королевства, бедняжке не стало житья. — Если розовый куст посадить в тени и не ухаживать за ним, то цветы на нём не распустятся, — рассуждала Гримхильда. — Я изведу проклятую девчонку чёрной работой и загублю на корню её красоту. Сказано — сделано. Никто из придворных и пикнуть не посмел. Но только расчёты злой королевы не оправдались. Сколько бы ни работала Белоснежка под палящим солнцем, загар не прилипал к её светлой коже, волосы оставались всё такими же мягкими, а руки — маленькими и изящными. Никакие невзгоды не сгоняли яркий румянец с её щёк, не портили хрусталь голоса. Бутон набирал силу, обещая вскоре расцвести великолепной розой. Однако пока волшебное зеркало уверенно называло Гримхильду прекраснейшей из дочерей Адама, она не трогала падчерицу. Но однажды — в тот день Белоснежке исполнилось шестнадцать, — зеркало изменило свой ответ. — Ты прекрасна и совершенны черты твои, но есть одна девица, которая носит лохмотья. Увы, она превзошла тебя, — бесстрастно ответствовало зеркало. — Тем хуже для неё, — нахмурилась королева, надменно вздёрнув голову. — Как её имя? — Уста алые, как лепестки роз. Кудри чёрные, как смоль. Кожа бела, как снег. — Белоснежка! Королева, раздувая ноздри от ярости, приказала лакею: — Позови ко мне Гумберта! Без малого всё королевство знало: ни зверю, ни птице не укрыться от придворного егеря Гумберта, ему ведомы все лесные тропы, он не побоится выйти в одиночку ни на кабана, ни на медведя. Он не знает усталости и никогда не собьётся со следа. Недаром считали его лучшим охотником королевства. Гумберт был угрюм, нелюдим и жесток. Приземистый и широкоплечий, повадками он походил на зверя, по-волчьи светились зелёные глаза, по-звериному держал голову на короткой шее, пряди чёрных жёстких волос прикрывали уши. Войдя в королевские покои, он почтительно поклонился, ожидая приказаний. — Завтра утром отведёшь принцессу подальше в лес, выберешь местечко поукромнее. Пускай она наберёт цветов, — томно проговорила Гримхильда, испытующе глядя на егеря из-под подведённых сурьмой длинных ресниц. Гумберт подивился: его ли дело занимать досуг знатных дам? — Пускай наберёт цветов… — повторила королева, скривив пухлые губы. — А затем убей! Тонкие брови взлетели на холёном лице, зелёные глаза женщины хищно расширились. Гумберт отпрянул от неожиданности. Королева улыбнулась, наслаждаясь произведённым эффектом. — Убить? Невинную девушку? — недоумевал поражённый охотник, не смея поднять взгляд, комкая в руках шляпу. — Невозможно. Королевская кровь священна. — Пустяки, глупые предрассудки, — холодно парировала Гримхильда. — Обычная кровь, ничем не отличающаяся от любой другой. Или ты трусишь, Гумберт? Я выбрала тебя, зная, что ты один способен исполнить всё быстро и надёжно. Печально знать, что я ошиблась в тебе. Королевский егерь гордо поднял голову. — Не трушу, ваше величество, но дело это не по мне. Я охотник, а не палач. Гримхильда рывком поднялась с трона, наливаясь гневом, как грозовая туча, что вот-вот разразится ливнем и молниями. — Кажется, ты не понимаешь меня, Гумберт. Придётся тебе узнать, что случается с теми, кто противится высочайшей воле. — Я понял вас, ваше величество! — отвернулся егерь. — Завтра я в точности исполню ваш приказ. — А чтобы ты не вздумал меня обмануть — вот, — королева протянула ему резной деревянный ларец с замком в виде сердца, пронзённого кинжалом, — принеси мне её сердце в качестве доказательства. Гумберт ушёл, думая о деле, предстоящем ему завтра и о том, что королева, пожалуй, совсем помешалась на своей красоте. Ему, не знавшему ни любви, ни жалости, доводилось проливать человеческую кровь, но то были разбойники, и дрался он с ними на равных. А тут — слабая девчонка. Королева взвалила на него чёрное, грязное дело, вынуждая переступить через совесть, превращая его в наёмного убийцу, в ката. Ослушаться приказа значило угодить в подземелье и сгнить там заживо. Гумберт слишком хорошо знал, что случается с теми, кто перечит королеве. Он видел останки узника, подвергнутого изощрённой казни. Несчастный умер от жажды, до последней минуты глядя на кувшин с водой, до которого не мог дотянуться. В остекленевших глазах мертвеца застыла жуткая тоска. — Чёрт возьми, не пропадать же мне из-за девчонки! — проворчал охотник, пробуждая в себе ярость, чтобы без колебаний выполнить повеление Гримхильды. Утром он постучал в комнату Белоснежки. — Кто там? — спросил из-за двери звонкий голос. — Это я, Гумберт, — отозвался он. — Королева приказала мне сопроводить вас на прогулку в лес, чтобы вы отдохнули от тяжёлой работы. — Матушка так сказала? — обрадовалась Белоснежка. — Я сейчас же соберусь. — Знала бы ты, какое чудовище зовёшь матушкой! — подумал Гумберт. Дорогой, слушая весёлое щебетание девушки, охотник понукал себя, всё не решаясь совершить убийство. Он не спускал настороженных глаз с нежной девичьей шеи, представляя, как вонзится в неё лезвие кинжала, как цевкой брызнет алая кровь. Гумберт готовился нанести удар, но каждый раз останавливался: — Не сейчас, — думал он, — пусть ещё порадуется жизни! — Вы невеселы, господин Гумберт, — сказала вдруг Белоснежка. — Вам не в радость моё общество? Если я утруждаю вас, то мы немедленно вернёмся в замок. — Нет, — поспешно прервал её егерь, — идёмте! Он привёл её на поляну, поросшую цветами. Восторженно ахнув, принцесса тут же бросилась собирать букет и позабыла обо всём на свете. — Пора! — решил Гумберт, глядя ей в спину. — Она ничего и не увидит. Он бесшумно подкрался к беспечно напевающей жертве и занёс над ней оружие. В этот самый миг девушка, словно почувствовав неладное, обернулась. Пронзительно закричав, она выронила цветы и в ужасе отшатнулась, закрыв лицо руками. Округлившиеся глаза охотника наполнились слезами, а сердце его пронзило тысячей пламенных стрел. Казалось, он только сейчас понял, как принцесса невинна и прекрасна. Занесённая для удара рука задрожала, пальцы разжались, кинжал, сверкнув на солнце, упал в траву. Мужчина, не знавший страха, минуту назад готовый отнять жизнь, дрожа всем телом, рухнул на колени перед девушкой и обнял её ноги. — Я не могу! Простите меня, ваше высочество! — воскликнул он, покрывая поцелуями подол её платья. — Я вас не понимаю, — пролепетала она, еле ворочая языком от испуга. — Что плохого я вам сделала? — Ваша мачеха приказала убить вас. Она боится, что вы затмите её красотой. Беги, дитя! — закричал он что было сил. — Скорее! Беги в лес и никогда не появляйся в окрестностях замка, коли хочешь сохранить жизнь! Ахнув, она подхватилась прочь и вскоре скрылась за деревьями. Гумберт содрогнулся, вспомнив, что его ждёт за ослушание. — Быть может, мне удастся провести проклятую ведьму! — с надеждой проговорил охотник. Он вернулся в замок на закате и почтительно подал королеве заляпанный кровью ларец. Женщина, сощурившись, удовлетворённо осмотрела безобразный кусок плоти, несколько часов тому назад бывший живым сердцем. — Ты долго возился! — недовольно произнесла она. — Скажи, Гумберт, она сильно кричала? — Нет, ваше величество, всего только раз вскрикнула! Кинжал достал до её сердца. Оно ещё билось, когда я вырезал его! Королева довольно улыбнулась, показав белые, ровные, будто фарфоровые зубы. — Молодчина, мой верный Гумберт! Я знала, что могу на тебя положиться. В награду можешь поцеловать мне руку. С этими словами она протянула к нему ухоженную, поражающую благородством очертаний, благоухающую изысканными духами руку. Егерю же на миг почудилась когтистая, сморщенная, костлявая лапа, норовящая вцепиться прямо в горло. Мужчина отступил. — Слишком велика честь для простого охотника… ваше величество! Гримхильда язвительно рассмеялась. — А ты, оказывается, скромный малый! Ступай, да держи язык за зубами. Охотник понуро, как побитый пёс, ушёл в свою каморку, сел на табурет. На душе у него было прескверно. Весь этот долгий день у него перед глазами стоял образ прекрасной девушки, которую он отправил на верную смерть. В чаще Белоснежку могли растерзать дикие звери. Или она угодила в болото, или оступилась и провалилась в овраг. Или забрела в непроходимые дебри, где скитается без пищи и воды. Одной ей в лесу не выжить. Гумберт резким движением вскочил на ноги, ударил кулаком по столу. — Я найду её! Я стану самым верным её стражем и пусть лучше меня изрубят на куски, чем хоть один волос упадёт с её головы. В тот же час он исполнил своё намерение. Охотник исчез из замка так ловко, что стража на воротах ничего не заметила — а уж мимо этих малых не проскользнула бы и мышь. Он вернулся в лес, и искал всю ночь, содрогаясь при мысли о том, что опоздал, что больше никогда не увидит её. Утром, когда первые солнечные лучи пробились сквозь переплетения ветвей, его старания были вознаграждены. На поляне он увидел Белоснежку в окружении птиц и зверей, видимо, охранявших её. Принцесса чутко спала, подрагивая от утренней прохлады. Гумберт опустился на колени и осторожно, одними кончиками пальцев, дотронулся до её плеча. Девушка вскочила, лицо её исказил страх. Принцесса решила, будто он разыскал её, чтобы всё же довести ужасный замысел до конца. Птицы тревожно защебетали, косули и зайцы заметались по поляне. — Боже мой! Снова вы! Зачем вы пришли? — жалобно вскрикнула Белоснежка, обняв руками плечи. Егерь не двигался, смиренно склонив голову. — Не бойтесь меня, ваше высочество, я здесь, чтобы защищать вас. Я не причиню вам зла. Располагайте мною, как угодно. — Вы сбежали из замка ради меня? Господин Гумберт, я так вам рада! О, как страшно мне было одной в лесу! Она вдруг приблизилась, обняла за шею, прижалась к его широкой груди и заплакала. Охотник замер, не зная, что делать. Нерешительно он погладил чёрные, как вороново крыло, волосы девушки. — Ваше… высочество… — хрипло выдохнул он. — Не бойтесь ничего. Я здесь, я с вами, я никому не дам вас в обиду. — А королева? Если она поймёт, если пошлёт погоню? Вы не должны подвергать себя опасности из-за меня! — Королева пусть сожрёт кабанье сердце! — ухмыльнулся охотник. — Если она и раскроет обман, мы к тому времени будем уже далеко. Зелёные, полные любви глаза мужчины встретились с карими глазами девушки. — Идёмте, ваше высочество! — промолвил Гумберт. — Надо бы нам раздобыть завтрак. Охотник и принцесса, доверчиво жавшаяся к своему спутнику, скрылись в лесу, недосягаемы для взоров людских. Найти их под силу лишь волшебному зеркалу, знавшему обо всём, что скрыто. Но зеркало ничего не говорило. Оно будет молчать до тех пор, пока злая королева, обуянная гордыней, не спросит его: — Зеркало, зеркало, скажи мне: кто затмил весь мир своею красотой?