Теплые чайные души

Все началось с того, что с утра ударил неожиданный мороз. Полоска термометра за окном застыла на отметке -37, и тогда Юра понял, что ни на какую учебу он не идет, и даже прогулка с Отабеком отменяется. Хорошо, что он был рядом, скучать не пришлось. Они уже пытались согреться в ванной, но вода казалась не горячей, а просто слишком теплой. Так всегда – намерзнешься, а потом даже не чувствуешь температуру воды, и кажется, что не согреет уже ничто. Квартира остыть совсем еще не успела, но по ногам тянуло знатно, поэтому пришлось надевать носки и даже спать в них. Юра, не любитель такого, скидывал носки и прижимался ступнями к лодыжкам казаха, сплетая свои ноги с его ногами. Так было гораздо теплее, хоть Юра и подумывал с сожалением, что наверняка Алтыну-то его ноги кажутся ледяными глыбами. Обогреватель работал, но как-то незаметно ввиду своей старости или такого уж сильного мороза. Еще было много одежды. На блондине – футболка с Пикачу, теплая кофта на пуговицах и домашние лосины. Всё же носки – когда надо было идти по холодному полу. На Отабеке – темный, прямо под цвет волос, свитер со стилизованными снежинками, домашние штаны. Плисецкий запускал под этот свитер руки и прижимал ладони к спине брюнета. Он представлял себя настоящим котом, который не греет, а греется сам, устроившись под боком. Теперь они лежали в постели. Юра не находил это чем-то противным или отталкивающим. Может, немного смущало горячее дыхание в свою шею и пальцы на спине, но они ведь так греются, верно? Дружеская помощь. Вместе было гораздо теплее. Они пересмотрели уже не один фильм, поиграли в города и в «Я никогда не», спрятавшись под два одеяла, когда Юра лег на своего друга прямо сверху. Сейчас же не хотелось ровным счетом ничего. Выход на улицу приравнивался к самоубийству. Еды хватало, так что вылазки пока не планировались. Что-то смотреть тоже не было желания, глаза болели, да и за окном темнело. Когда холодно, ещё всегда хочется есть. Напихаешь себе всякие вкусности за щеки, как хомяк, и ешь под фильм или какой-нибудь летсплей с ютуба. Идея пойти попить чай и заточить что-нибудь вкуснятское казалась разумной. Уже на кухне Юра припоминает, что они сегодня выпили около двух литров горячего чая с мелиссой. Теперь же он наблюдал, как казах в очередной раз заваривает каркадэ для двоих и нарезает сладкий рулет с вишней. Юра обнимает его сзади, перехватив руками за пояс, заползая холодными пальцами под свитер. Отабек, не ожидавший такого внезапного касания, вздрагивает и наливает себе кипяток из чайника прямо на руку. Юра, кажется, вскрикивает громче, чем Потя, которому наступили на хвост. Хоть он и не видит происходящего за широкой спиной, но каким-то образом осознает, что только что произошло. Он разворачивает Отабека к себе. К удивлению, тот всего лишь зашипел и затряс рукой, а теперь только морщился. - Дурак! – почти кричит Плисецкий и сам не понимает, чего на Беку ругаться-то? Сам же полез к нему, сам виноват, это из-за него теперь смуглая кожа быстро приобретает неестественную красноту. Брюнет только моргает, смотря на него непонятно что выражающими глазами. Может, это у него такая реакция на боль? Или ожог не такой сильный? А вдруг болевой шок? Он умрет от этого? Юра берет себя в руки, мысленно встряхивает и несется за лежащими где-то бинтами и мазью. - Юр, да все хорошо, - слышит он, когда возвращается на кухню. Отабек уже держит руку под струйкой холодной воды. Плисецкий тихо шикает и берет его кисть, рассматривая. - Не разговаривай. У тебя чуть кожа не слезла! Юрий щедро наносит на кожу специальную для этого мазь, одновременно дуя на неё, хотя и знает, что с этой штукой не щиплет почти. Промакивает бинтом вокруг, чтобы не было лишнего, аккуратно накладывает слой бинта. Нет, еще слой. Отабек молча смотрит на него и иногда опускает взгляд вниз. «Глупый» - вертится в голове у Юры. Чуть пальцев не лишился, а все боится, не пролил ли воду на пол. - Прости, Бек. Это я тебя так схватил… Я сам испугался пиздец как! А он в ответ только кивает, чуть улыбаясь. Сам видел, как Плисецкий понесся за первой помощью. Понятно, что испугался неимоверно. - Все хорошо, Юр. Спасибо, что помог мне. Плисецкий только фыркает и отворачивается. В комнате, несмотря на холода, становится невыносимо душно, и щеки горят почему-то. - Только вот болеть будет долго, - задумчиво продолжает казах. Юра хочет искупить вину. Юра знает, как лучше это сделать. Он поворачивается к парню и подносит его руку, которую не отпускал, к своему лицу, ближе к губам, мягко касаясь ими бинта. Целует снова, но уже участок кожи сверху, который не пострадал и не закрыт теперь бинтом. - Надеюсь, заживет быстрее. Так лучше? – он смотрит в карие глаза напротив и улыбается так лучезарно, что у Беки непроизвольно растягиваются уголки губ. - Одного курса процедур не хватит, Юр. Будешь делать так чаще? Плисецкий фырчит, словно кот, а затем отворачивается вновь, тихо бурча и кивая. Отабек смеется. Становится теплее.