Перерождение

Диагноз был ужасен. Башня только-только начала строиться и тут оказывается, что я не увижу, чем станет с её помощью человечество? Чушь собачья. Мученичество — это скучно, так что я нашёл иной путь. Кибернетический переход. Это была всё ещё весьма новая процедура, причём моей собственной разработки. Да, тесты были успешными и всё выглядело многообещающе, но именно я буду первым её настоящим тестом. Нервничал ли я? Публично — само собой, что нет. В глубине себя — да. Все нервничают перед хирургической операцией, особенно когда она впервые производится на человеке и включает в себя располовинивание твоего мозга. Тем не менее, я был полностью уверен в своих хирургах. Они были лучшими как на Марсе, так и на Земле. Когда пришло время, я уже начал впадать в бред, смерть приближалась с каждой секундой. На этом месте моя память обрывается, скорее всего из-за того, что мой мозг вот-вот будет извлечён из моей головы и разрезан. // Они прислали его в инвалидной коляске. Он не мог сидеть, я сомневаюсь даже в том, что он мог полностью сформировать мысль. Но зная Хайдена, он даже с неоперабельным раком мозга в четвёртой стадии будет вполне ничего. На бумаге, процедура была проста. Изъять его фронтальные и височные доли, засунуть их в кибернетическое тело трёхметровой высоты (управление остальными телесными функциями переназначено на плазматронное ядро обработки) и включить аргент-питаемые системы жизнеобеспечения для поддержания жизнедеятельности в том, что осталось от мозга. На практике — невозможно. Но это было его творение — оно должно было сработать. Когда мы вынули его мозг, мы знали, что сейчас произойдёт. Я сомкнул ножницы на его мозговом стволе и Сэмюель Хайден, каким его знал мир, умер. // Мои первые мысли не были спутанными — как обычно изображают людей, пробуждающихся после хирургии — но абсолютно, целиком чистые и понятные. Я знал, что это был мой новый мозг, когда я начал проверять его работу. Какой там квадратный корень пи? Ах да, это 2.145029397… Это заняло всего лишь долю секунды. Я сел и посмотрел на изумлённые лица хирургов. Им пришлось включить системы сразу же, как операция была завершена, дабы сохранить во мне жизнь. Я встал и начал прохаживаться по комнате. Этому телу не требовалась разминка — его сухожилия были сделаны из стали. Со своими тремя метрами высоты, я возвышался над хирургами и двумя операционными столами. В конце-концов, красный след на заполненном столе зацепил мой взгляд. Я взглянул на свой — его? — труп со срезанной верхней частью головы и отсутствующим мозгом. Отвратительное зрелище, но оно принесло с собой осознание: Сэмюель Хайден был мёртв. Это было его тело — прямо здесь на столе, разрезанное и мёртвое. Я не Сэмюель Хайден. Я копия, клон. У меня есть фронтальные и височные доли его мозга, дающие мне доступ к его памяти и личности, но не более. Я не был им и никогда не смог бы стать им. Но за мной смотрела публика. Мне пришлось продолжить его дело. Я в последний раз окинул стол взглядом перед тем, как от него отвернуться. Мой мозг сейчас был по большей частью кибернетический, так что я смог вычистить эти мысли из своего разума — на текущий момент. Я знал, что это последний раз, когда я вижу это тело, но идеи о нём всегда будут преследовать меня. В течении всех моих 136 лет, эта мысль никогда не покидала моё разум. Я не Сэмюель Хайден.