О том, как питчер кетчера довел

      — Активнее, активнее, ребят! Мизутани, не отлынивай от растяжки! Изуми, нагибайся сильнее! Таджима, отложи пока свою биту! Михаши… постарайся приседать чуть-чуть ниже.       Получив от питчера послушный кивок и краем уха услышав ворчание кетчера на этот счет, Ханай облегченно продолжил свою собственную растяжку. Момокан и сенсею Шиге пришлось срочно отлучиться по каким-то обязанностям управляющих клубом, и за главного вместо них, естественно, оставили капитана команды. И если с тихим Оки, спокойным Суямой, рассудительным Сакаегучи и даже робким Нишихиро никаких проблем не предвиделось, то самые активные из ребят уже теребили Ханаю нервы, не забывая при этом не только жизнерадостно шуметь, отвлекая от тренировки себя и друг друга, но и безжалостно смущать Азусу его новой, пусть и временной, «ролью». Вдобавок ко всему, проблем приносили еще и беттери: Абе только-только разрешили тренировки наравне со всеми, а с Михаши тяжеловато было всегда. Азуса боялся напугать его и старался почти не давить, за что практически сразу получил в свой адрес шутки о своих предпочтениях и неразделенных чувствах. Увы, простым «Заткнулись!» он не отделался: Таджима и Мизутани уже буквально разыгрывали их свадьбу, кружась то с битами, то друг с другом.       — Вот же бестолочи, — уронил лицо в ладони капитан, когда Юичиро со всей страстью изображал поцелуй с битой под смех свалившихся от такого зрелища на землю товарищей. Михаши же растерянно моргал красивыми ресницами, зависнув в полусидячем разминочном положении, а Абе, что-то фыркая, проверял, одинаково ли хорошо сгибаются его колени.       — А я уже привык, — пожал плечами Изуми, как ни в чем не бывало продолжая разминку.       Вскоре Юичиро и Фумики надоело безобразничать, и они, подстегаемые грозными взглядами капитана и кетчера, вернулись к приседаниям и наклонам сидя. А еще минут через пять-шесть Ханай деловито объявил, что пора браться за биты, мячи, рукавицы и прочее необходимое снаряжение. Юичиро напоследок счастливо поцеловался с битой и под хихиканье и брошенный в него капитаном мяч поскакал донимать Такаю насчет «улучшений его как кетчера». Остальные тоже потихоньку разбрелись, разбиваясь на пары или торопясь к пушкам для бейсбольных мячей.       Заметив оживленно пившего воду питчера, Ханай понял, что вот он, его шанс поотбивать броски Михаши. Ему всегда давалось это плохо, — да что там ему, даже Таджима нередко промазывал по мячу, запущенному уверенной рукой Рена: что-что, а мячи их питчер действительно метал очень уверенно, так же уверенно, как и стоял на горке. В такие моменты он и правда казался непоколебимым, даже при наличии своей по-милому глупой улыбки и аленьких щечек. Верно. Как питчер Рен мог остановить даже такого гения, как Таджиму.       При двойном упоминании в собственных мыслях своего самого ярого соперника, Ханай невольно клацнул зубами и постарался вернуться к их самому первому дню знакомства с Михаши. Тогда Абе, явно задумав все заранее, вынудил его, не желавшего вступать в клуб под началом женщины, выйти на биту. И, признаться, он до сих пор ни капли не жалел о том своем маленьком опыте против медленной, но меткой подачи, о волне азарта, окатившей его с ног до головы, когда мячик снова и снова пролетал совсем близко: то под, то над битой, — но не давался. И даже Таджима… «Так, стоп, хватит уже об этом», — напомнил себе капитан и с удивлением отметил, что уже, оказывается, стоит возле Михаши какое-то время и… просто смотрит. Хотя в глазах самого Рена он уже, возможно, мысленно перечисляет новых претендентов на место их питчера. Да и улюлюканье товарищей за спиной наконец-то достигло его ушей, заставляя лишь сильнее раздражаться.       — Ты его пугаешь, Ханай! — смех Сакаегучи болезненным эхом оттолкнулся от разума. «Я знаю! — в мыслях крикнул Азуса. — Но как мне с ним сблизиться, когда он трясется так, будто я его тут убивать собираюсь?!» И ведь верно, — понял капитан, — практика отбивания подач Михаши была далеко не основным его желанием, но, бесспорно, отбить его мяч Азусе тоже хотелось. Однако подружиться с Реном ему хотелось чуточку сильнее. Примерно в пределах обязанностей капитана ладить с каждым членом команды. И если с остальными особых проблем не возникало, то их беттери оказалось просто какой-то неприступной башней. К Абе даже подходить было боязно, а уж говорить… Этот пенек, именуемый кетчером, шел на контакт только при разговорах о бейсболе, команде и питчере. Но при последней теме он мгновенно раздражался и начинал непрестанно ворчать. В основном о самом питчере. На этом диалог завершался за элементарным незнанием, как на это все реагировать.       С Михаши же проблемы возникали совсем другого рода: языковой барьер. И дело не во владении разными языковыми культурами. Если Такаю еще можно было как-то подбить на беседу, то Рена удавалось подбить только на невнятное мычание и дрожь от страха, что его это на самом деле так скрыто отчитывают. Иначе с чего бы к нему вообще могли подойти? Тот факт, что с ним просто пытаются подружиться, Рен почему-то упрямо пропускал мимо всех зрительных и слуховых органов.       Под очередной смешок Изуми и Мизутани, вновь разыгрывавших поцелуи с битой, Ханай вспомнил, для чего он тут мнет траву и вдыхает теплый воздух, и уверенно взглянул на Михаши, стараясь выглядеть как можно беззаботнее и говорить как можно мягче.       — Михаши, можно, я потренируюсь с тобой на бите? Покидаешь мне?       — А… ловить…       — Можно и без кетчера, — заверил его Ханай, заметив косые взгляды питчера в сторону Таджимы и Абе, полностью сосредоточившихся на выборе наиболее удобной позы для продолжительного сидения на корточках.       — Х-хорошо, — Рен неопределенно кивнул, и Азуса облегченно сжал биту, указав на свободный участок поля.       — Давай здесь.       — Х-хорошо.       Тренировка легла в привычное для ребят русло. Кто-то тренировался в беге, повторяя или повышая свои рекорды в скорости, кто-то, как и Ханай, размахивал битой, касаясь мяча чуть-чуть, полностью или пропуская его совсем рядом. Кетчеры — как основной, так и временный — уже давно со всем разобрались, и теперь Таджима и насильно притянутый им Оки помогали Абе окончательно влиться в свою кетчерскую позицию. Оки кидал неумело и время от времени опасливо косился на даже не замечавшего их Михаши: мало ли, вдруг тот вновь возомнит, что его снова смещают с места основного питчера, хотя в прошлый раз они его, кажется, смогли успокоить и объяснить, что его не смещают, что это на случай, если он вдруг, не дай бейсбол, поранится, как и Абе. Таджима, которому наконец дали возможность полноценно вернуться на биту и перестать волноваться о двух позициях в игре одновременно, неприлично счастливо замахивался на подачи Кизутани. Правда, пока что, преимущественно он отбивал их собственным лбом.       Когда пришло время перерыва, Ханай, оглядев пустое поле, вспомнил, что и Шинооки сегодня с ними не было: после уроков она уехала помогать бабушке, буквально засыпав их извинениями еще с утра, беспрестанно кланяясь не хуже Михаши. Но даже так о благополучии команды она не забыла и, помимо извинений, вместо себя оставила контейнеры с закусками.       — Ханай-кун был… крут! — неожиданно заявил Рен, когда после усердной тренировки все собрались у лавочки, вытирая полотенцами пот, смачивая пересохшее горло прохладной водой и налетая на бутерброды.       — Пгавга?! —  жующий Таджима тут же повис на шее питчера, окидывая Рена и Азусу восхищенным взглядом и крошками. — А вот я сегодня снова убедился, как же сложно быть кетчером и клинапом одновременно! — добавил он, когда доел бутер.       — А ты не взваливай на себя слишком много, — посоветовал ему Мизутани, тоже прикончивший один. — Все равно для Михаши самым лучшим кетчером будет Абе. Да, Михаши? — хмыкнул он порозовевшему питчеру. Таджима надулся. Но уже через пару секунд принялся донимать Нишихиро какой-то ерундой про лягушек.       — Вот же шило в одном месте, — цыкнул Ханай. И повернулся к Михаши. — Спасибо. Ты сегодня тоже в ударе. Молодец. Теперь давай перекусим.       От похвалы Рен, как и всегда, чуть ли не растаял на месте, показывая миру свои самые смешные рожицы из возможных и следуя за капитаном твердым шагом, довольный проделанной работой. Следует набить желудок раньше, чем Абе-кун примчится к нему с вопросами вроде «Ты ел?», «Как много?», «Сколько весишь?» и так далее. Как только Рен закончил с перекусом, Такая как раз приблизился к нему с намерением эти самые вопросы задать. Окинув питчера оценивающим взглядом и, в целом оставшись удовлетворенным, Такая кивнул и опустил на лавку контейнер с оставленной для Рена половинкой своего бутерброда.       — Что у нас дальше по плану, «тренер»? — поинтересовался Изуми, когда контейнеры опустели, а тела юных бейсболистов, напротив, наполнились новыми силами и готовностью продолжать тренировку дальше. Чтобы все съеденное поскорее утрамбовалось, ребята снова занялись короткой разминкой.       — Еще немного отдохнем, а там попробуем сыграть пять на пять, — решил капитан, отрешенно коснувшись своего живота. Одними бутербродами, конечно, не особо наешься, но во время тренировки наедаться и не следует. А делать что-либо под стоны умирающих в их желудках китов было бы проблематично.       — А получится? — усомнился Сакаегучи. — Мы не гении, как Таджима, чтоб играть на нескольких позициях сразу.       — Да и Михаши с Абе-куном будет сложно принять такие нагрузки, — согласился с ним Суяма. — Абе-куну ведь только-только разрешили вернуться к полноценным тренировкам, а Михаши не стоит перенапрягать свою руку.       — И то правда, — задумался Ханай, мигом пожалевший о своей необдуманной и такой не капитанской идее. Но сами беттери, кажется, имели иное мнение на этот счет.       — Я… я буду осторожен! — заверил ребят Михаши. — И… справлюсь!       — Да и я еще не старый дед и не настолько инвалид, — поддержал питчера Абе. — К тому же необязательно всем иметь по две позиции. Мы в игре.       — Но ведь, — Сакаегучи еще пытался их переубедить, но парни его просто не слушали.       — Ханай…кун, я хочу… сыграть! — Рен подскочил к капитану и решительно заглянул тому в глаза. Под столь редким напором самого Рена Азуса сдался.       — Л-ладно… Тогда делимся на команды…       — Чур я с Михаши! — завопил на все поле Таджима, и, прежде чем Азуса успел хотя бы просто открыть рот, Рена уволокли на питчерскую горку.       — Подождите! А ну вернитесь! — кричал на них капитан, увязываясь следом. — Мы еще команды и позиции не распределили!       — Я буду клинапом и кетчером, — как нечто само собой разумеющееся ответил Юичиро и часто-часто заморгал на манер Рена.       — А не ты ли всего минуту назад ныл, как тебе это сложно?! — искренне удивился Ханай.       — Не было такого!       — Было!       — А вот и нет!       — А вот и да!       — А… эм… А Абе…кун? — встрял в их извечную перебранку Михаши, и парни смолкли. — Я… хотел бы… уже…       — А ведь точно, — с полуслова понял его Оки, — они уже достаточно долго не играли вместе.       — Именно! — поддакнул ему Ханай и потянул упирающегося Таджиму обратно к ребятам.       — Но я хочу с Ми-ха-ши-и!       — Сейчас вообще играть не будешь!       — Жестоко!       — А до тебя по-другому и не доходит!       В конечном счете, кое-как разделившись на команды и распределив между собой роли питчера, кетчера, клинапа, аутфилдеров, шорт-стопа, тренеров-«наблюдающих-со-стороны» и судей, ребята приступили к игре. Играть решили до трех иннингов. Разрываться на несколько ролей было и правда тяжело: они регулярно сбивались, путались и забывали обязанности, но в принципе игра, хоть и криво, но получалась.       — Ну почему я не с Миха-а-а-аши-и-и, — ныл Таджима во время очередного перерыва. Оки, вместе с ним составляющий беттери другой команды, уныло вздохнул. Лучше бы он был судьей, как Суяма (счет, к слову, вел он же). Или хотя бы «тренером», которых в конечном счете решили убрать: это всяк лучше, чем бегать тут на поле после и без того нещадной тренировки и тратить последние силы. И как только Михаши терпел Абе-куна все это время с его вечными указаниями и надзором?       — Михаши, ты как? — рядом плюхнулись Такая и Рен, которым также пришлось разрываться на два поля.       — В-все… хорошо, — неубедительно бормотнул питчер. И тут же беспокойно спросил: — А… Абе-кун… нога в порядке?       — А, да, все нормально.       — Вот смотрю на них и любуюсь, — утомленно проворковал Сакаегучи, многозначительно улыбнувшись.       — Ну, что, — вмешался в их усталые попытки шутить Ханай, — еще один заход?       — Нет, ну он нас точно убить хочет, — провыл Мизутани, но все-таки поплелся за остальными игроками.       Однако если первая часть игры протекала отлично, то вторая оставила желать лучшего: сказывались усталость и непривычка стараться хорошо сыграть не только на своей позиции. Особенно вымотанными казались Такая и Рен, но первый пытался не подавать виду, а второго даже с автоматом у виска в дагаут не отправишь. В итоге ровно половину иннинга Михаши спотыкался и падал (но точности в бросках не терял), из-за чего Абе окончательно вышел из себя и потребовал либо прекратить игру, либо хотя бы устроить перерыв. Предложение закончить играть чуть не вывело из себя уже Таджиму, поэтому Ханаю приходилось плеваться и кусать свою футболку, но продолжать матч.       — Если еще хоть раз упадешь, вообще с поля отправлю, — зло заявил Такая, и Рен превратился в весьма компактных размеров комок, пробормотав что-то о том, что ни за что больше не упадет.       — Ах, аж старые добрые времена вспомнились! — приятно жмурился Таджима под продолжающиеся замечания Абе. — Я даже скучал!       — А я вот скучаю по тишине без Абе-куна, — вряд ли слышно для кого-то другого признался Оки, моментально смутившись от стыда за собственные мысли.       — Ты чего, Оки? — от временного кетчера Юичиро не утаилась эта перемена в лице его временного питчера. — Точно не устал еще?       Оки устал, очень устал. Но признаться не решился. А тем временем Ханай разогнал основной беттери по их следующим позициям, и игра возобновилась. Ровно до того момента, как Мизутани зарядил несчастному Рену по голове.       — Что бы сделала на моем месте Момокан? — отчаянно ломал мозги Азуса, когда Такая сперва чуть не убил мажущего Фумики, а затем подорвался к угодившему под мяч и потому тотчас распластавшемуся по полю Рену. Но Суяма и Изуми вовремя его затормозили, тем самым позволив Сакаегучи помочь Михаши встать и спросить о самочувствии.       — А Абе стра-ашный! — засмеялся Таджима и показал основному кетчеру язык, улепетывая к севшему на лавочке Михаши. — Ну, как голова, Михаши? Не болит?       — Не-нет, — выдавил парень и смущенно потер место ушиба. — П-почти прошло.       — Ага! Так все же болит!       — Нет!       — Да!       — Нет!       — Да!       — Нет!       С минуту бейсболисты молча смотрели друг на друга под растерянные взгляды не знающих, что делать, сокомандников. А затем Юичиро как ни в чем не бывало бросил «Ясно, я ошибся» и умчался из дагаута, совершенно не заметив упавших от облегчения на землю ребят.       — А я уже привык, — тихо вздохнул Изуми, единственный не потерявший спокойствия и теперь задумчиво глядевший Таджиме вслед. Когда получивший свою порцию подзатыльников от капитана Такая наконец успокоился, игра, к облегчению все того же капитана, продолжилась.       Второй иннинг прошел без происшествий, а если не учитывать небольшую дружескую стычку между Изуми и Мизутани, что вовлекла в себя и стоявшего рядом Таджиму, все и вовсе прошло великолепно. Однако счет был равный, поэтому третий иннинг ждали все.       — Ладно! — оповестил ребят Ханай, опуская биту и снимая защитный шлем. — Десятиминутный перерыв!       — Е-есть!       Нишиуровцы тут же расползлись по дагауту, атакуя бутылки с водой и уже успевшие высохнуть полотенца. Кетчеры снимали уже тяжелившую тело амуницию, питчеры, особенно Михаши, и вовсе чуть ли не трупами лежали в траве.       — Михаши, как рука? — заметивший это Абе решил незамедлительно прощупать почву.       — Я-я еще могу… подавать!       — А голова? — приняв его ответ за положительный, кетчер продолжил опрос.       — Не… не болит…       — Хорошо. Пить хочешь?       — Я уже…       — Отлично. Отдохни немного, и продолжим играть. Нам еще один иннинг, выстоишь?       — Д-да! А нога…       — Да забудь ты уже об этом.       — Но ведь…       — Михаши-и-и! — к Рену прыгнул Таджима и тут же уволок куда-то прочь, что-то со смехом рассказывая. Наблюдавший все это Ханай мог лишь молча вздыхать и продолжать пить воду.       — Кстати, — вдруг вспомнил Сакаегучи, тыча в удаляющуюся «парочку». — А разве в той стороне не полно битого стекла?       — Михаши не полный тормоз, чтобы споткнуться, упасть и порезаться стеклом, — фыркнул Абе и отвернулся к державшему его снаряжение Нишихиро. Тут же услышав странные звуки за спиной.       — Ой, — сдавленно пискнул основной питчер, и вся команда насторожилась. В особенности основной кетчер, незамедлительно прибежавший к своему горе-напарнику.       — Что за «ой»? — холодно поинтересовался Абе, и Михаши спешно спрятал руку за спиной. — Руку! — Михаши пристыженно вернул ладонь обратно. Таджима, ощутивший острый приступ вины, взволнованно закусил губу и сорвался в дагаут за бинтами. Михаши молча посмотрел на свою руку, по которой тонкой струйкой текла кровь. Подающую руку, — отметил Ханай. И с ужасом вцепился в Такаю.       — Стоять! — скомандовал он, из последних сил сдерживая активировавшийся танк. — Это не смертельно! Он не умрет!       — Я умру! — выдохнул Такая. Но послушно застыл на месте. Впрочем, от его криков Рена это не спасло. — Как ты умудрился?! Вот как?!       Рен пугливо вжал голову в плечи и вновь отвел руку за спину, будто это могло убедить Такаю, что он никоим разом не поранился.       Продолжать игру было бессмысленно. На сей раз от этого решения Ханая не отговаривал даже Таджима, все еще чувствовавший вину за случившееся на себе. Впрочем, это не помешало ему насупиться и убежать за инвентарем для уборки поля, едва он убедился, что Михаши более-менее в порядке (во всяком случае, если верить словам самого Михаши). Суяма молча последовал за ним с четкой целью помочь и, при надобности, успокоить. Остальные разбрелись собирать мячи, биты и оброненную Нишихиро амуницию.       — Пр-прости, — прошептал Рен, когда Такая, злой, как черт или даже больше, молча обрабатывал его рану. — Аб-бе-кун… злится?       — Нет, блин, Абе-кун радуется, — не удержался от фырка Такая, но потом все же добавил: — Как ты вообще умудрился?       — Упал… — выдохнул Рен, будто это и есть ответ. Ну, или он просто не знал, что еще сказать в свое оправдание.       — Ну, что, насколько там все серьезно? — к ним подошел Сакаегучи. — Сколько он не сможет подавать?       — Я смогу! — не к месту проснулись в Михаши упрямство и уверенность в своих силах.       — Не сможешь, — заключил Абе и для убедительности слегка сжал замотанную ладонь.       — Аи-и!       — Вот видишь.       — Ты слишком на него давишь, Абе, — заметил Юто и тяжело вздохнул. — Михаши, как ты?       Михаши вымученно улыбнулся и забормотал, что все в порядке и что он непременно сможет подавать хоть прямо сейчас.       — Ну, сейчас не надо, — осадил его Абе. — Твои жертвы нам ни к чему. Эй, ты сейчас это типа надулся? — Такая удивленно склонился над состроившим странное выражение лица Реном.       — О-о-о! Момокан вернулась! — крикнул счастливый Мизутани, швыряя с таким трудом собранные мячи мимо корзины и убегая к подъехавшей к ограде машине. Остальные также направились к прибывшей тренеру, но не так активно.       Под счастливые возгласы, что Момокан привезла им яблок и прочих вкусностей, Такая выпустил Рена и тоже поднялся встретить Момоэ. Михаши шагнул следом. Михаши споткнулся об один мяч и наступил на другой. Михаши упал.       — Эй! Михаши упал! И у него снова кровь! Из носа! — оповестил всех вернувшийся с Суямой Таджима, и останавливание кетчера-танка возобновилось.       — Вот же бестолочи… — капитан снова уронил лицо в ладони.       — А я уже привык, — протянул Изуми и звонко откусил яблоко.