☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼
There's a rumble in the floor So get prepared for war. When it hits it'll knock you to the ground, When it shakes up everything around But survival is a must So will you stand with us? Can you feel it? Make it real! Make me feel it! Земля дрожит под ногами, так что приготовьтесь к войне. Когда она начнется, тебя прибьет к земле, когда встряхнет все вокруг, Но необходимо выжить, так ты остаешься с нами? Ты это чувствуешь? Тогда сделай это!
Минсок многое бы отдал, чтобы больше никогда не пересекаться с Чонином. Чонином, от вида которого сводило оскоминой зубы и в то же время становилось горячо в паху. Минсок бы многое отдал, чтобы никогда с ним не видеться и вообще не встречаться никогда. Чтобы та первая встреча попросту не состоялась. Чтобы на задание отправили кого-нибудь другого. Чтобы Минсок никогда не читал досье на Ким Чонина по прозвищу Ирбис. Или хотя бы, чтобы вместо переросшей в полное непотребство драки они всадили друг другу по пуле в лоб, а не… Сейчас же, вкатив себе дозу секретного препарата для поддержания сил и сохранения разума чистым, он вжимал педаль газа в пол и судорожно соображал, что делать дальше. Если бы ещё утром он знал, что судьба вновь столкнёт его лбами с Чонином, он бы послал всех куда подальше и уволился бы, сматывая удочки. Он бы помахал рукой родной стране, улетая навсегда в чужие края под другим именем. Хотя кому он врал? И сейчас он это понимал, как никогда. Именно сейчас, когда стрелка спидометра дрожала за отметкой двести, машину немного вело, а сердце дробно выстукивало в ритме джиги, он отчётливо понял, что зубами выгрызал бы заказ, лишь бы самому лично увидеть Чонина ещё раз. Минсок недовольно дёрнул уголком губ, признавая своё поражение, и мёртвой хваткой вцепился в руль. Мотор ревел диким зверем, и машину заносило на поворотах. И только когда он выбросил из окна связку гранат, которая подорвалась аккурат под днищем машины преследователей, он чуть расслабился. Он ненавидел бросать свои вещи, поэтому без зазрения совести всадил пули в тех, кто посмел обидеть его крошку — его любимую старую Комаро. Они поизмывались над ней вдоволь, и Минсоку пришлось бросить её на обочине, сменяя привычный салон на чужой, чтобы спасти свои с Чонином жизни. Рюкзак с гранатами — вот и всё, что он успел выхватить из салона, пока его машину решетили пули. Пистолет, две обоймы и любимый нож на поясе — это всё, что было при нём. Семь мёртвых и два готовящихся к смерти противника остались на трассе заливать кровью пыльный асфальт. Чонин едва слышно чертыхался, зажимая рану в простреленном боку. Кусок бинта, который нашёлся в автомобильной аптечке, насквозь пропитался кровью, и Чонин продолжал стискивать бок и сжимать бледные губы; чёрная одежда стала ещё темнее от заливающей её крови. Минсок поджал губы и посмотрел в зеркало заднего вида, выискивая глазами преследователей. Отстреливаться у них не выйдет, да и сильнее разгоняться — риск. Чонин и так шипел на поворотах, когда машину заносило и потряхивало, а если ускориться, то можно было и не отбивать Чонина у внезапно напавших на них людей. Вероятнее всего, обе конторы приняли решение зачистить двух Кимов. Лучших бойцов каждой из организаций. Ситуация патовая. Минсок не был уверен, что им удастся выкарабкаться из неё, но сейчас он лишь крепче сжимал руль, пока набирал номер Бэкхёна. — Бэкхён? Срочно нужна помощь. Свободен? Пулевое. Спасибо... сочтёмся. — Какого хрена, Мин? Кто такой Бэкхён? Куда ты меня везёшь? — Чонин яростно сверкал глазами со своего сиденья и выглядел совершенно серым. Даже голос будто расщепился и звучал тенью привычного бархата. — Чонин, — выдохнул Минсок, — это друг. Нам нельзя в обычный госпиталь. А Бэкхён — лучший частный хирург. Ты же понимаешь, у нас вариантов немного. — Стравили нас, — кивнул Чонин. — Хитро, ничего не скажешь, — Чонин замолчал, а потом почти жалобно добавил: — Мин, ты ранен. Чонин протянул руку к плечу Минсока, он опустил глаза и увидел дыру в собственном плече. То-то пальцы правой руки немели и накатывала слабость. Минсок дёрнул плечом, показывая, что это ерунда; его больше заботили окровавленные пальцы Чонина, сжимающие ткань брюк на бедре. Если бы оказалась задета кость, он сразу же завыл бы от боли. Тогда бы мир сжался в одну точку, отводя остальное на задний план. А так… С усилием Чонин убрал руку, сильнее зажимая собственный бок и прикрывая глаза. Минсок чуть сбавил скорость. Они ехали уже семь минут — и ни одной подозрительной машины на горизонте. Оторвались. Если бы это помогло, то Минсок бы головой о руль приложился, а так только закусил губу и заскрёб ногтями по кожаному рулю. В груди благим матом орали динозавры от тревоги за Чонина. Чонин — враг, соперник, цель. Но… единственный, кого Минсок полюбил. Как бы он это ни отрицал. Минсок опустил руку и сжал немеющие пальцы на переключателе скоростей. Толчками накатывала слабость, и рука горела, но Минсок думал только о Чонине и дороге, продолжая поглядывать в зеркало заднего вида и тайком коситься на Чонина. Спутанные чёрные волосы занавешивали глаза, на лице выступила испарина и, собираясь каплями, скатывалась по впалым щекам с проглядывающей щетиной. Слишком тёмной на фоне непривычно бледной кожи. Чонин дышал часто, глядя вперёд. Губы сжались в тонкую полоску, а ходящие туда-сюда желваки, казалось, прорвут кожу. — Чонин, не закрывай глаза! — вскрикнул Минсок, заметив, как стекленеют его глаза — Чонин дёрнулся, устало откидывая голову на подголовник кресла. — Я в порядке, — вяло улыбнулся Чонин. — Всё-таки рад тебя видеть… Минсок перестроился в другой ряд, обгоняя фуру, потом вторую, обходя на повороте еле ползущий минивэн и ударяя по клаксону от злости: не умеешь ездить, не лезь во второй ряд! Поэтому на слова Чонина ответил не сразу. — Я тоже… Минсок скосил глаза на Чонина и еле удержал руль в руках, машину рвануло в сторону, а сердце Минсока рухнуло в бездну: Чонин безжизненно обмяк в кресле, его удерживал лишь ремень безопасности, не давая сползти с сиденья. Голова расслабленно качалась на каждом ухабе, а окровавленные руки, зажимавшие минутами ранее рану в боку, безвольно лежали на коленях. — Чонин!!! Только не смей умирать, слышишь? Вжав педаль в пол, Минсок разогнал машину практически до неконтролируемой скорости. Оставались считанные минуты до дома Бэкхёна. Кровь капала с сиденья и будто звоном отдавалась в пульсирующем мозгу, заглушая рёв мотора. Сколько же он её потерял, господи! Минсок чертыхнулся, свернул у яркой клумбы заднего двора дома Бэкхёна, въехал в гараж, и, бросив свою дверь открытой, метнулся к пассажирской и принялся отстёгивать Чонина, который завалился на него, лишь только ремень безопасности щёлкнул, выходя из паза. Подхватил Чонина на руки и устремился вслед за Бэкхёном, который успел на ходу прощупать пульс Чонина, покачать головой и поджать губы при виде окровавленного салона. Чонин был выше и тяжелее, но Минсок, не чувствуя веса, его нёс со всей осторожностью, на которую был способен. Минсок послушно шёл за Бэкхёном и думал только о лёгком щекочущем шею дыхании, от которого учащалось сердцебиение. Его выворачивало наизнанку и рвало на части от одной только мысли, что… Он привык терять... но не в этот раз. Нещадно сминая задники, он быстро сбросил обувь и вошёл в операционную, положил безвольное тело на стол и выдохнул. В белом помещении Чонин выглядел совсем серым. К Минсоку подошёл помощник Бэкхёна — Кёнсу, молча провёл к раковине, где Минсок тщательно вымыл руки и оделся в стерильную одежду, пряча лицо за маской. В считанные секунды оказался у стола, когда услышал хриплое «Минсок», от которого голова пошла кругом, а сердце рассыпалось треснувшим на сотни осколков солнцем. Чонин лежал уже без одежды — груда окровавленных лохмотьев свалена в пластиковом контейнере под столом. Бэкхён даже успел от потоков крови избавить кожу. — Я здесь, Чонин, — Минсок глянул на Бэкхёна и, дождавшись кивка, осторожно сжал холодную ладонь. Он старался не смотреть на тело Чонина. В особенности на маленькую тёмную дырочку в груди, о которой даже не подозревал, заметив лишь рану на животе. Кёнсу подключал аппараты и вводил необходимые растворы, пока Бэкхён обрабатывал раны. — Группа крови? — спросил Бэкхён, кивая Кёнсу. — Вторая положительная, — не заставляя себя ждать, ответил Минсок; он помнил нашивку. — У меня только два пакета, — покачал головой Бэкхён, — потребуется ещё три. Мин, я извлеку пули и сделаю всё возможное… — Что нужно? — сжал зубы Минсок, чувствуя головокружение. — Заказ. — Заказывай. Всё оплачу. — Кёнсу, четыре пакета второй положительной. Один на всякий пожарный, — пояснил Бэкхён, пока Кёнсу звонил по телефону. — Бэкхён, скажи честно… Бэкхён молча поднял глаза на кусающего губы Минсока, это было видно даже под маской, да и Бэкхён хорошо знал друга, памятуя о его привычке с детства обкусывать губы, когда волнуется. Минсок смотрел Бэкхёну в глаза, ища оттенок фальши. — Он должен выжить. Сделаю всё. Минсок слабо запомнил операцию. В памяти остался лишь слепящий, обжигающе яркий свет, оглушающий стук инструментов и короткие команды Бэкхёна. В голове бились мысли, трепыхались пойманной рыбой и задыхались, как Минсок, смотрящий на Чонина. Безмолвного и беззащитного. Такого, каким он не был никогда. Острому языку Чонина могли позавидовать самые ядовитые комментаторы, а беззащитным Чонин не был даже в моменты наивысшего наслаждения. Он был занозой в заднице, но единственным, кому Минсок это прощал и вообще позволял. Он сам не мог сказать, почему, до сегодняшнего дня. Просто внезапно осознал, когда, прикрывая Чонина, отстреливался от своих же коллег. Чонин бесил его с первой встречи, будоража и заставляя бурлить кровь. Он был раздражающе невыносим. Но когда Минсок повалил его на пол после череды ударов и занёс руку для решающего удара, то завис на насмешливой улыбке, которую захотелось стереть с его лица. И он стёр её. Поцелуем. Аппараты слаженно пискнули и выдали прямую линию, Минсок взвыл, теряя весь воздух, вмиг сгоревший в лёгких и осевший в груди застывшей лавой. Картинка смазалась, заплясала перед глазами, пока сердце замирало от осознания. Потом оно разогнало кровь по жилам, и каждый удар сердца отдавался в висках. Минсок стоял рядом, видя суетящихся Кёнсу и Бэкхёна, приглушённо слыша команды и писк приборов. Уши заложило воском, оглушило осознанием. В ушах пульсировало, отдавалось болью в черепной коробке. Веки налились свинцовой тяжестью, а сердце медленно леденело. Сквозь ватную подушку глухоты пробивались обрывки фраз, но их смысл до сознания не доходил, теряясь где-то на полпути. Только полное доверие к Бэкхёну и его помощнику не позволяло вмешиваться и выяснять отношения. Он терял слишком многих, но впервые так молился, чтобы Чонин попросту дышал, а сердце вновь билось ровно и размеренно, как и всегда. — Мин, — Минсок вскинулся, но вовремя остановил руку, готовую убивать. — Ты ранен? Почему не сказал?! — Чонин… — С ним всё в порядке, дышит сам, сердце бьётся. Пока кровь переливаем. Скоро подъедет заказ. Твоя очередь на стол. Минсок закрыл глаза, стараясь не закричать от облегчения. Лишь пошатнулся, хватаясь за край стола. Перед глазами плыло и двоилось. В доме заиграл звонок, и Кёнсу отправился открывать, а Минсок весь подобрался и качнул головой в сторону двери.I think it might wash away tonight, Awaken from this never-ending fight. It takes more than meets the eye, This war we're fighting is not just rotting. Думаю, этой ночью все могло бы прекратиться, пробудиться от этой нескончаемой битвы. Все сложнее, чем кажется на первый взгляд, война, которую мы ведем – не просто гибель.
— Руки за голову! — прорычали от дверей. В комнату вошёл Кёнсу с поднятыми руками, но всё такой же невозмутимый, как и прежде. Бэкхён обернулся на звук, отложил окровавленные инструменты в кювету и медленно поднял руки ладонями вперёд. — Где они? — Кто? — Лис и Ирбис. — Я вас не понимаю, у меня не ветлечебница, — покачал головой Бэкхён, наблюдая за состоянием пациента. — Доктор, ты не понял? — рявкнул здоровяк, не снимая с прицела Кёнсу. — Я разнесу к чертям твой дом и операционную. Где они?! — Отошёл от стола, — крикнул другой мужчина, направляя пистолет на Бэкхёна. Бэкхён сделал несколько шагов в сторону и послушно замер, глядя на окровавленное тело на столе. Кёнсу стоял неподалёку от двери рядом с первым. Мужчина медленно подошёл к операционному столу, зажмурился от ярких ламп, держа на мушке Бэкхёна, откинул окровавленную простыню и замер. Недоумённо поднял брови и посмотрел на Бэкхёна: — Что за?.. Договорить он не успел, схватился за горло, в котором торчал нож, прокрутился на подогнувшихся ногах и завалился на пол, нажимая пару раз на курок и утягивая за собой кровавую простыню. Кёнсу вскрикнул и схватился за бедро. Второй мужчина успел трижды выстрелить, но вскоре тоже упал, когда Кёнсу опустил ему на голову огнетушитель. Пострадала стена, лампа и одна пуля попала в Минсока, ужом скользнувшего из-за скрытой панели в операционной. Его пуля попала в грудь, но огнетушитель довершил дело. Кёнсу прижимал руку к бедру и, держа в другой сорванный со стены огнетушитель, смотрел на Минсока. Бэкхён сосредоточенно обыскивал рюкзаки, но пакетов с кровью не было. — Цел? — спросил Минсок. — Относительно, — фыркнул Кёнсу и уселся на пол, зажимая рану. Раздался новый звонок в дверь. Все повернулись на звук, Минсок кивнул Бэкхёну и, хромая, двинулся за ним. Бэкхён стянул перчатки и бросил их в мусорку у входа. Кёнсу вооружился пистолетом, но остался в операционной. Минсок просканировал парня с крупным медицинским контейнером на пороге цепким взглядом через монитор домофона и кивнул Бэкхёну, прячась за дверью. Бэкхён чиркнул картой и ввёл пин-код, подтверждая оплату и принимая контейнер. — Открой, — сказал Минсок, когда дверь закрылась. Внутри оказались пакеты с кровью и система для переливания, и они спокойно вернулись в операционную. Минсок дёрнулся от звука выстрела с глушителем, но волновался он зря. Кёнсу устало прислонился спиной к стене и отложил пистолет, рядом лежал недобитый прежде, но теперь застреленный Кёнсу здоровяк. Бэкхён перевязал Кёнсу, переставил систему для переливания крови для Чонина, что был скрыт за фальшивой стеной, сбросил на пол лежащее на операционном столе давно мёртвое тело, постелил новую простынь и кивнул Минсоку. — Раздевайся и ложись. Минсок сначала вынул любимый нож из горла конторского исполнителя, вытер о его одежду и сунул клинок в чехол на поясе, с трудом стянул через голову чёрную водолазку и прикрыл глаза, жмурясь от яркого света. Осторожно лёг, чувствуя, как тело само по себе расслабляется. Раны жгло огнём, но он запрещал думать о себе, он думал о том, кто в одно мгновение стал его воздухом и дыханием. — Контора? — спросил Бэкхён, натягивая новые перчатки. — Ага, — устало отозвался Минсок. — Обе, если точнее. — Не понял. А этот тогда кто? — Соперник… — Да? — фыркнул Бэкхён. — Что-то не заметил. Рассказывай. Он деловито засуетился вокруг Минсока, шикнул на порывавшегося помогать Кёнсу, который раз с десять повторил: «Это же касательное, Бэк, я могу помочь!», но всё равно был проигнорирован, а потом и вовсе заткнут карамелькой на палочке. Минсок криво усмехнулся и поморщился, когда Бэкхён обрабатывал рану, а потом брызнул анестетиком, дополнительно подкалывая обезболивающее вокруг раны. Лёгкая эйфория поползла по венам, и если бы не слепящий свет, Минсок бы совершенно точно отключился. — Сначала ты, — кривя губы, проговорил Минсок. — Кто этот несчастный? — Трёхсотый-то? Под дверью валялся, передознулся, бедняга. А я подумал и сохранил его в холодильнике. Как знал, что пригодится... Так кто этот парень, Мин? Кто сумел растопить сердце холодного Ким Минсока? — Долгая история, — выдохнул Минсок и закрыл глаза, кусая губы. — Не юли, я вижу, что он больше, чем друг. Мин, с ним всё будет в порядке. Прошло больше часа, показатели в норме. Он выкарабкается. — Бэк… я не знаю, как быть дальше. Я не могу убить его, но и дать это сделать конторским тоже не могу. Да и мы оба получили заказ. Друг на друга, — криво ухмыльнулся Минсок. — Дела... — вздохнул Бэкхён, меняя инструмент и склоняясь над Минсоком. — А ты мастак вляпываться в истории. Вы вместе? — Не совсем, — Минсок повернулся лицом к фальшивой стене, за которой находился Чонин. — Или совсем не вместе. Я не знаю, это так запутано. — Давно? — Да вот… пять лет уже. — Ого. Расскажешь? — А нечего рассказывать, — Минсок облизнул пересохшие губы и поморщился, словно от вспышки боли. — Мы конкуренты, соперники, враги… но так вышло. — От ненависти до любви один шаг? — Да не было ненависти. Было задание, которое эта заноза едва не сорвал. А потом как-то закрутилось всё. Мы не так уж и часто могли встретиться, но… когда встречались, у меня сносило крышу. Возможно, и ему, но не ручаюсь. Мы не так уж и часто пересекались, раз в три месяца, иногда реже. Он стабильно появлялся на моём пороге именно тогда, когда я пытался его забыть. Словно чувствовал. Минсок замер и напрягся, когда Бэкхён нащупал пулю и потянул неподдающийся кусок металла на себя - тот не давался, выскальзывал, и Бэкхён беззвучно матерился, выискивая лучшее положение для захвата. Кёнсу с трудом поднялся, проковылял к Чонину, сменил пакет с кровью и сел в кресло, что стояло неподалёку, откидывая голову назад, чтобы было видно обоих пациентов. — Каждый раз открывая дверь, обещал себе выгнать его взашей. Но не смог. Ненавижу себя за это. И его тоже ненавижу. А больше всего ненавижу, что из-за меня под пули полез. Бэкхён недоверчиво хмыкнул и попросил Кёнсу помочь: рану в груди заливало кровью, и он не успевал менять тампоны, чтобы рассмотреть и вытащить пулю. Кёнсу подобрался, сменил перчатки и склонился над Минсоком. Дело пошло быстрее. Рана была не опасна, но заставила повозиться. Вскоре Минсок послушно повернул руку, помогая Бэкхёну тем, что держал её под нужным углом, пока он осматривал плечо, а потом и вовсе просвечивал переносным рентгеноскопом перед тем, как зашить рану. Бэкхён помог Минсоку перебраться на кровать рядом с Чонином, поставил капельницу и пообещал вернуться, когда уложит Кёнсу, который сопротивлялся и бузил, вызывая невольную улыбку. Чонин был уже не так бледен, как прежде, и казалось, просто спал. Щетина отчётливо виднелась на щеках, и сейчас Минсок отметил, насколько осунулся Чонин, будто изводил себя долгими тренировками или диетами. В голове звенело, а в глазах двоилось, поэтому Минсок отвернулся, выпрямляясь на кровати. Невидящими глазами смотрел в потолок, вспоминая все минуты, проведённые с Чонином. Вспоминал хриплый сбивчивый шёпот, поцелуи и укусы, что дарил ему Чонин. Вспоминал собственные с трудом сдерживаемые стоны, удары куда ни попадя, от которых Чонин игриво отбивался, раздевая его. Чонин безудержно бесил и заводил одновременно. Был жёстким, но не грубым, язвил много, но легко затыкался поцелуем, будто все тирады только ради этого и были. А сегодня он прикрыл его собой. Подставился под пули, хотя мог попросту выполнить задание и убить. Минсок тоже должен был выполнить поручение. Но не смог. Подошёл впритык, почти обнял. Почему Чонин его не убил, Минсок не знал. Но он знал, почему его палец дрогнул на курке и вместо задания он снял троих из подстраховки за спиной Чонина. — Ты как? — спросил Бэкхён, заменяя пакет с кровью на баночки с растворами у Чонина, а потом и у Минсока. — Не знаю, — устало выдохнул Минсок и потёр лоб здоровой рукой. — Я не знаю. Чувствую себя странно. Не знаю, что со всем этим делать. — Мне кажется, — заметил Бэкхён с лёгкой улыбкой, — твой парень не совсем потерян. Ты ему нужен. — Не уверен. Он такая заноза в заднице, его невозможно раскусить. — Ну, во-первых, по твоим словам, он прикрыл тебя собой. И он звал тебя в бреду. А во-вторых, ты сам не подарок. — Он моё задание. — Мне кажется, он нечто большее для тебя. Но решать не мне. Бэкхён ушёл, оставляя Минсока тонуть в океане безумных мыслей и предположений. Убежать от конторы сложно, но реально. Во всяком случае, Минсок искренне на это надеялся. Он с трудом подтолкнул свою кровать к кровати Чонина и тронул прохладную ладонь. Раньше под кожей бушевало пламя, и Чонин был раскалено-обжигающим, просто невыносимо горячим, казалось, даже воздух от него плавился, а сейчас внутренний огонь еле тлел. И сделалось очень страшно, потому что сегодня он мог угаснуть насовсем. Минсок улегся поудобнее, смежил веки и незаметно для себя уснул, но тихое "Мин..." вновь заставило его встрепенуться: — Я здесь… У Чонина дрогнули ресницы и тяжело приоткрылись веки, он с трудом повернул голову, но всё равно нашёл затуманенным взглядом лицо Минсока. — Я рад. Рад, что ты рядом. Хоть это и нелепо. Минсок сел на кровати и накрыл ладонь Чонина своей, отметил скачок пульса на мониторе и растянул пересохшие губы в слабой улыбке. Осознание того, что пульс Чонина участился от его прикосновения, приятно согрело. — Ты ранен? — от беспокойства в голосе Чонина Минсока вновь окатило волной тепла. — Пустяки. — Паршиво выглядишь. — Так же, как ты себя чувствуешь, - парировал Минсок. — Что будем делать? — Уйдём из конторы, — Минсок поднялся с кровати, ощущая босыми ногами холодный кафельный пол, прошёл к тумбе и взял стакан с водой. Обмакнул в нём салфетку и смочил Чонину губы. — У меня есть незасвеченные паспорта и деньги. Небольшие, но… — Но мы же соперники, — хрипло отозвался Чонин. — Я плохой соперник, — сказал Минсок и в несколько глотков осушил остатки воды. — Прости. — Да уж, соперник ты не ахти, — слабо улыбнулся Чонин и тут же получил щелбан по носу, — но как партнёр ты мне нравишься гораздо больше. —То же могу сказать и о тебе, — хмыкнул Минсок и склонился над Чонином: — Если ещё раз полезешь из-за меня под пули — я тебя сам загрызу, понял? Минсок смотрел на Чонина пристально, привычно прищурившись, а на дне зрачков тлела едва сдерживаемая страсть. Чонин уже открыл рот, чтобы съязвить, но возмущение потонуло в требовательном, но бережном поцелуе.