Если бы он к ней подошел

/если бы он к ней подошел…/ /если бы не был таким жалким трусом…/ /если бы хоть раз сделал то, что так часто представлял в своей голове…/ /все могло бы сложиться совсем по-другому…/ Его зовут Нолан. Нолан Холлоуэй. Ему двадцать, и в этот ебучий провонявший дешевой выпивкой и случайными связями бар его пускают лишь потому, что местный вышибала – его знакомый. Если бы не Нолан, этот неандерталец в прошлом году точно бы вылетел из университета на последнем курсе. Кто бы мог подумать, что излишне дерзкий первокурсник спасет задницу лучшего нападающего команды по футболу в их университете на экзаменах. Что ж, Холлоуэй, вот и пригодилось знакомство. Нолану не до благодарности вообще-то. Если бы его не пустили в бар, он бы все равно нашел, где надраться. Например, на квартире у гребаного Тео Рейкена, который сегодня устраивает вечеринку, куда еще утром начала собираться Хейден – девушка его, Нолана, лучшего друга. Лиам, впрочем, и сам собирался туда наведаться, хоть хозяина вписки он и на дух не переносил. Вот только Нолану не до вечеринок и веселья. У него навязчивая идея зудит и чешется где-то под черепной коробкой. Да так, что стеклянный стакан с медово-золотой жидкостью в руке вот-вот треснет, рассыплется по полу пылью, как вся его ебаная жизнь несколько часов назад рухнула в жуткое, черное и гнилое. У Нолана желание вогнать себе в лоб дрель, высверлить е е из своей головы, выкашлять с из прокуренных легких кровавыми ошметками, вырубить топором из-под ребер, где она поселилась, еще когда он был мальчишкой. Нолану девять, когда он видит ее впервые – девочку с длинными рыжими волосами, собранными в две косички. Она сидит на бордюре через дорогу от дома, в который Нолан с родителями переехал неделю назад, обутая в розовые девчачьи ролики, и потирает острую ушибленную коленку. А в следующую секунду их взгляды пересекаются, и у девятилетнего Нолана под кожей больше не кровь струится, а жидкие звезды, и россыпь веснушек на носу начинает искриться, складываясь в созвездие Кассиопеи. У девочки глаза зеленовато-серые, смотрят с вызовом, и ни намека на слезы. Он мог бы к ней подойти, мог бы вынести из дома бинт и антисептик, но ей на вид лет одиннадцать, а еще она, должно быть, выше него на целую голову, так что Нолан боится, что если он к ней подойдет, то она начнет считать его глупым малолеткой. Поэтому он отводит глаза и выбрасывает в мусорный бак коробку с ненужным хламом, который они нашли с отцом, когда разбирали вещи в гараже, а потом возвращается в дом, уже из-за занавески наблюдая, как к девочке подбегает ее подруга, и вскоре эти двое исчезают в неизвестном направлении. В этот день Нолан Холлоуэй обещает себе, что однажды он обязательно подойдет к ней. Просто не сегодня… Проходит целый год, прежде чем Нолан встречает ее снова. Ему десять, и это его первый день в средней школе. Первый день, а он уже валяется на поле с разбитым носом и шлемом в руках, который он даже не успел надеть, а в десятке метров от него ржут его одноклассники. В том числе и придурок Гейб, который и зарядил ему мячом для лакросса по лицу. У Нолана злость заполняет внутренности кислотой, выплевываясь изо рта брызгами алого и теплого. Он хочет встать и навалять обидчику, пусть тот и гораздо крупнее Нолана, который по росту почти ниже всех в классе. Плевать, ему все равно. Вот только сил не хватает даже на то, чтобы голову от травы оторвать, ее что гвоздями к влажной почве приколотило. А потом вдруг в поле его зрения попадает ее нахмуренное личико, и кончики рыжих, собранных, как и в прошлый раз, в две косички волос коротко щекочут лоб, даже сквозь соленую медь въедаясь в память ароматом земляники. – Он живой? – доносится до него взволнованный голос, явно не принадлежащий склонившейся над ним школьнице, а в следующий миг к ней подходит та самая подруга, которую он видел тогда, год назад, напротив его дома. – Лидия! – возмущается темноволосая девчонка, дергая подругу за руку, пока это имя на всю жизнь врезается Нолану под кожу. – Да, – наконец выносит свой вердикт Лидия, щуря свои глаза с пушистыми ресницами и поднимаясь с коленей. Узнала… – С ним все будет в порядке, – улыбается она язвительно, прежде чем гордо тряхнув рыжими косичками, развернуться и удалиться, оставив его и дальше валяться на поле, пока тренер Финсток не отвлечется от журнала и не заметит его пропажу. Лидия Мартин учится в седьмом классе, и ее мама – Натали Мартин – преподает в их школе биологию. Это Нолан узнает в тот же день во время своего первого обеда в общей столовой… Нолану тринадцать, когда Гейб и Аарон вытаскивают его на Рождественский бал, который проводят в их школе каждый год. Для Лидии это последний год в средней школе, а значит, у Нолана остается не так уж много шансов заговорить с ней. Он замечает ее сразу, как только заходит в зал в компании своих друзей, и с той секунды не видит больше никого – только ее, стоящую в кругу одноклассниц в искрящемся бледно-розовым в свете софитов платье, со струящимися по спине рыжими волосами и счастливой улыбкой на губах. Он мог бы к ней подойти. Мог бы пригласить ее на танец. Она бы обвила свои тонкие руки с молочной кожей вокруг его шеи, а он положил бы свои ладони на ее талию, и все было бы так же, как в молодежных мелодрамах. Они бы разговаривали, и Лидия смеялась бы над его шутками, запрокидывая голову назад, так что ее локоны касались бы его костяшек. И возможно, в конце вечера она бы его поцеловала. Не просто в щеку, а по-настоящему. Вот только Нолан все еще ниже Лидии на полголовы, и это не считая ее каблуков. А еще его сине-черная клетчатая рубашка на фоне ее шикарного платья будет смотреться абсурдно. Впрочем, как и он сам смотрелся бы абсурдно рядом с самой красивой девчонкой в школе. Так что когда Лидия оборачивается, и их взгляды пересекаются, Нолан делает вид, что не заметил ее, и как можно скорее старается смешаться с толпой танцующих одноклассников. А потом он весь вечер в тайне наблюдает, как девчонка его мечты кружится под музыку с каким-то парнем. Джексоном Уиттмором, как выясняется позже, совсем недавно переехавшим в Бейкон Хиллс и поступившим в их школу. А через пару дней этот самовлюбленный засранец предлагает Лидии встречаться, она соглашается, и еще целую неделю об этом болтают на каждом углу, так что Нолану не остается ничего, кроме как сжимать зубы и делать вид, что ему все равно. Нолану четырнадцать, когда он узнает, что Джексон Уиттмор бросил Лидию ради Эрики Райес, которая, по мнению Нолана, уступает Мартин абсолютно во всем. В тот же вечер он находит Лидию на заброшенной детской площадке в паре кварталов от его дома. Вот она, девушка его мечты, сидит на старых покосившихся качелях, выкуривая одну за одной украденную у матери пачку сигарет, и даже с потекшей по щекам тушью, размазанной вокруг губ помадой и в растянутой домашней футболке все равно остается королевой школы. Он мог бы к ней подойти. Присесть на соседние качели, и тогда ему бы даже не пришлось ничего говорить. Он просто был бы рядом с ней в этот момент, потому что даже Лидии Мартин иногда нужен кто-то, кто будет рядом. Но хоть Нолан и подрос за последний год, так что скорее всего сейчас они одного роста, он все еще в средней школе. С чего бы кому-то, вроде Лидии Мартин, принимать помощь от какого-то малолетки. Поэтому когда Лидия поднимает на него свои перепачканные потекшей тушью глаза, Нолан поспешно упирается взглядом в асфальт и проходит мимо. Он все еще ждет подходящего момента… Нолану пятнадцать, и это его первый год в старшей школе, а заодно и первая вечеринка, когда он видит, как Лидия Мартин сосется на лестнице с одним из близнецов, фамилию которых Нолан еще не успел запомнить. Знает только, что один из них – гей, а второй – натурал. И тот, что целует сейчас Лидию, явно не по мальчикам. Нолан хочет отвернуться, его изнутри раздирает от вида того, как руки этого парня жадно сжимают девичьи бедра, забираясь под юбку. Нолан хочет отвернуться, но почему-то не может, продолжая наблюдать, как Лидия запрокидывает голову, подставляя шею под чужие (не его) губы. А потом она замечает его, и Холлоуэй готов поклясться, что в ее взгляде что-то меняется. Будто она просит о помощи. Будто хочет, чтобы он избавил ее от этих грубых прикосновений под одеждой и чужого горячего тела, вжимающего ее в стену. Нолан мог бы… Мог бы оттолкнуть этого ублюдка, мог вырвать Лидию из его голодной хватки. Скорее всего, за это он бы схлопотал по физиономии, но как говорится, игра стоит свеч. Вот только Нолан уже успел приложиться к дешевому пиву, что разливают здесь на каждом углу, и от столь живописного зрелища, которому он неожиданно стал свидетелем, это адское пойло начинает подкатывать к горлу горькой волной. Так что Холлоуэй срывается с места и проносится по лестнице мимо, едва успевая приземлиться на колени перед унитазом в туалете, когда его начинает выворачивать наизнанку. Нет уж, это явно не тот момент… Нолану шестнадцать, и он учится в десятом, когда Стайлз Стилински приглашает Лидию на выпускной. Причем он делает это прилюдно, в столовой во время обеда, так что Холлоуэю остается лишь гадать, откуда в этом худощавом парнишке с россыпью родинок на щеках и старой болтающейся на колючих плечах толстовкой столько смелости. Нолан уверен, что Лидия откажется. Что она рассмеется этому парню в лицо. Что вышлет его подальше, как, например, Айзека Лейхи. Но королева школы лишь растягивает губы в совсем-не-притворной улыбке и соглашается, закрепляя свой ответ крепкими объятиями под улюлюканье толпы друзей/одноклассников. И в этот момент Нолан так сильно завидует Стилински, что даже не замечает посланного ему, Нолану, из-за плеча Стайлза разочарованного взгляда серо-зеленых глаз. Конечно, Нолан мог бы подойти к ней первым. Опередить Стилински. Вот только в этот раз ему нечего ей предложить. Он всего лишь десятиклассник, ему выпускной не полагается. Равно как и последний танец с королевой школы, который Лидия Мартин танцует не с ним, а со Стайлзом Стилински, в то время как Нолан Холлоуэй, по уши влюбленный в нее с девяти лет, сидит дома и (не) готовится к итоговому тесту по биологии. Нолану все еще шестнадцать, когда Лидия Мартин заканчивает школу и уезжает из Бейкон Хиллс… С тех пор школа перестает быть для Нолана чем-то особенным. Без Лидии это просто место, где он просиживает по шесть часов пять дней в неделю с перерывами на обед и тренировки с командой по лакроссу. Нолан с головой уходит в учебу, заполняя оставленные после ухода Лидии пробелы таблицами и правилами, и успешно сдает выпускные экзамены. Настолько успешно, что его сразу же зачисляют в престижный колледж в Нью-Йорке, куда он уезжает уже через неделю после торжественной церемонии вручения аттестатов, потому что в Бейкон Хиллс его больше ничего не держит… Нолану девятнадцать, и он учится на первом курсе, когда судьба снова сталкивает его с Лидией Мартин. Буквально. Он шагает по улице в сторону дома, где они с его однокурсником Лиамом Данбаром снимают на двоих крохотную студию, чтобы не жить в общаге с придурками из футбольной команды. В его ушах – наушники, а взгляд упирается в экран телефона, просматривая сообщения в фейсбуке, когда он с размаху в кого-то врезается. Это целиком и полностью его вина, если честно. Он не смотрит, куда идет, потому и не замечает выходящей из кафе с коробкой пончиков и книгой в руках девушки, чьи рыжие волосы оранжевым всполохом врезаются в роговицу. Нолан присаживается на корточки прежде, чем успевает что-либо понять. Стирает замерзшими пальцами грязные снежные разводы с глянцевой обложки, попутно вырывая из ушей наушники, и уже собирается начать извиняться, когда въевшийся в память с годами голос заставляет его замереть: – Нолан? В его голове крутится мысль, что он ошибся, и это не может быть о н а. И правда, откуда Лидии Мартин знать, как его зовут? Но стоит ему поднять глаза, как в горле резко пересыхает, и весь мир становится расплывчатым. Витрины, проезжающие мимо машины, случайные прохожие – все теряет прежнюю четкость. Кроме ее лица и той самой совсем-не-притворной улыбки, что впервые адресована ему, а не кому-то другому. Они сидят в кафе за столиком у окна уже минут двадцать, но разговор что-то никак не клеится. Еще бы, это ведь их первый за всю жизнь полноценный разговор. – Ты здесь учишься? – спрашивает бывшая королева школы, и Нолан кивает, потому что это не самая интересная тема для обсуждения. – Да, в Колумбийском, – коротко он отвечает, стараясь как можно реже смотреть ей в глаза, потому что для него это – равносильно самоубийству. Потому что изумрудная крошка, небрежно по кромке ее зрачка разбросанная, ему сотней крохотных песчинок по венам изнутри. Хочется то ли выскоблить ногтями, то ли дозу увеличить. Скорее уж второе. – А что насчет тебя? – снова он голос подает, следя внимательно, как Мартин руки греет о чашку с горячим тыквенным латте, а Лидия лишь губы в улыбке тянет перед не менее уклончивым «Я здесь по работе». Она учебу бросила – узнает Нолан после шестого глотка обжигающего внутренности эспрессо – и работает теперь ассистенткой одного набирающего популярность диджея, помогая Стилински не вылететь из его академии. В основном финансово. – Вы все еще встречаетесь? – зачем-то интересуется Холлоуэй, губы изнутри кусая и боясь, как бы Лидия не решила, что он лезет не в свое дело. Но ему и правда важно услышать ее ответ. – Скорее нет, чем да, – выдыхает бывшая королева школы, и теперь уже не он, а она взгляд прячет в кружке с недопитым латте. – Это сложно, – вымученно. Они со Стайлзом пытались, правда, просто ничего не вышло. – Как насчет тебя, красавчик? Есть девушка? – переводит тему Мартин, щурясь по-лисьи и голову набок наклоняя, так что рыжие локоны ложатся на стол перед ней. И Нолан смотрит, впервые за разговор смотрит ей в глаза, пытаясь в ее радужках прочесть, действительно ли ей интересно, или она просто спросила, чтобы больше о Стилински не говорить. – Была, разбежались, – безразлично он отвечает, пожимая плечами. В памяти сразу всплывает Трейси Стюарт – однокурсница, при первой же удобной возможности запрыгнувшая в койку к Тео Рейкену. Лидия хмурит лоб и до конца вечера избегает разговоров о личной жизни… Из кафе они выходят минут через сорок, когда за окном начинает темнеть. Лидии еще на работу надо заскочить, занести своему подопечному пончики, пока он в своей студии звукозаписи совсем себя голодом не заморил, а у Нолана завтра тест по психологии, на который никак не забьешь, потому что от него зависит оценка за семестр. На прощание бывшая королева школы обнимает его, и Нолан готов так вечность простоять, пропитываясь насквозь ароматом ее земляничных духов. А потом она разворачивается и уходит. Нолан мог бы пойти за ней. Мог бы перехватить ее руку в толпе и заставить обернуться. Мог бы записать ее номер или пригласить на свидание. И он делает это – срывается с места и догоняет ее у пешеходного перехода, сжимая пальцами рукав ее пыльно-розовой кожаной куртки, но вовсе не для того, чтобы позвать ее на свидание. – Как там зовут твоего диджея? – выпаливает он первое, что приходит в голову, и поймав на себе ее вопросительный взгляд, отдергивает руку, запуская ту в свои растрепанные волосы, – Хочу послушать на досуге, – поясняет Холлоуэй, молясь, чтобы со стороны это не выглядело так, словно он ее домогается. – Питер Хейл, – наконец улыбается Лидия и добавляет снисходительное «Пока, Нолан» за секунду до того, как мокрый асфальт с пешеходной разметкой озаряется изумрудным. Нолан Холлоуэй смотрит вслед удаляющейся бывшей королеве школы, попутно нащупывая в кармане наушники. Надо отметить, треки у этого Хейла – полное дерьмо… Нолану по-прежнему девятнадцать, когда они с Лидией пересекаются в одном из самых крутых ночных клубов Бейкон Хиллс, куда Холлоуэй приезжает на весенние каникулы. Он уже битый час торчит у входа в компании так же вернувшихся домой и почти силком притащивших его сюда Аарона и Гейба, выслушивая вердикт темнокожего вышибалы, что они не проходят, когда голос бывшей королевы школы заставляет их всех обернуться: – Они со мной, Бойд. На Лидии короткое серебряное платье играет светом уличного прожектора, и у Нолана от этого зрелища звездная пыль оседает на внутренней стороне век. – Спасибо, – произносит он, когда они вчетвером проходят внутрь. Лидия здесь не просто так. Сегодня они с подругами празднуют долгожданную помолвку Малии с бывшим капитаном команды по лакроссу – Скоттом МакКоллом. Причем к тому моменту, как Мартин возвращается с улицы в компании троих парней из их старой школы, Тейт уже вовсю отплясывает на барной стойке под одобрительные визги своей группы поддержки. Нолан сидит за столом, стараясь не обращать внимания на то, как старательно Эрика Райес скользит своими ярко выкрашенными в вишневый губами по трубочке в коктейле, то и дело поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц. Пожалуй, эта девушка могла бы предложить ему что-то интересное, чего он еще никогда и ни с кем не пробовал. Но Нолану это не интересно. Все, что его интересует, это то, как рыжие волосы скользят по открытой платьем спине Лидии Мартин. Так что в конце концов Райес оставляет свои попытки и переключается на Гейба, которому как раз не терпится попробовать что-то новенькое. Бывшая королева школы движется изящно, выгибая спину, пропуская сквозь пальцы клубничный блонд, отпечатываясь у Нолана на подкорке. Ему хочется подойти к ней сзади, притянуть к себе, уткнуться носом в изгиб ее шеи, ощутить, как ее ладошки скользят по его рукам. И он мог бы проделать это прямо сейчас, вот только он уже пьян, а вокруг слишком много народа. Поэтому когда Лидия, танцуя с Малией вплотную, бросает взгляд в его сторону, Холлоуэй отводит глаза и идет на барную стойку, чтобы взять себе еще мартини со льдом. Их праздник заканчивается, когда за Тейт, к тому времени уже дважды проблевавшейся в туалете, заезжает ее свежеиспеченный жених. Малия целует его так, будто вот-вот наступит конец света, пока Лидия о чем-то разговаривает с ди-джеем. Не проходит и десяти секунд, как клубный бит и гремящие басы сменяются фирменным медляком. Нолан стоит в стороне и наблюдает за тем, как Тейт, пытаясь устоять на ногах, виснет на шее у своего парня. Надо сказать, МакКоллу это дискомфорта не приносит, его руки не только не позволяют девушке упасть, но еще и ведут ее в такт музыке. – Потанцуешь со мной? – привлекает внимание Холлоуэя бывшая королева школы и прежде, чем он успевает что-то ответить, берет его за руку и ведет за собой на танцпол. У Нолана голова идет кругом, когда они оказываются прижатыми друг к другу в толпе. И дело не в выпитом алкоголе, а в том, что прямо сейчас девушка его мечты находится так близко, что ее идеальная кожа соприкасается с подушечками его пальцев, впитываясь в них ароматом земляники. Лидия обвивает свои тонкие руки вокруг его шеи и тянет на себя, пока ее лоб не касается его плеча. Нолан вдох лишний раз боится сделать, чтобы этот момент не разрушить. Но уже через минуту песня заканчивается, и девушка отстраняется, одаривая его улыбкой, от которой у Нолана по хребту под футболкой струятся жидкие звезды. Они все прощаются у клуба. Скотт и Малия уезжают первыми, потому что Тейт с трудом стоит на ногах. Аарон и Гейб уговаривают Нолана поехать с ними домой к Райес, куда так же собираются Кира Юкимура и ее подруга – Кора, чтобы пропустить еще по стакану шотландского виски, но Холлоуэй отказывается, ссылаясь на усталость и головную боль. Эллисон, за которой приехал ее парень – Айзек Лейхи, предлагает Лидии подвезти ее до дома, потому что уже далеко за полночь, но бывшая королева школы лишь цитирует Брэдбери* и переводит взгляд на стоящего неподалеку Нолана: – Мы, пожалуй, прогуляемся… Они шагают по ночному Бейкон Хиллс, и рукав его джинсовки то и дело задевает ее локоть, обтянутый черной кожанкой. Нолан мог бы взять ее за руку. Перехватить, когда они снова столкнутся, и переплести ее пальчики со своими. Но у него ладони потные от волнения, и он не хотел бы, чтобы этот факт все испортил, потому и прячет руки в карманы черных джинсовых джоггеров – от греха подальше. Нолан довольно легко одет, так что когда они подходят к дому Мартин, алкоголь из него уже выветривается, оставляя после себя лишь горечь на кончике языка. – Спасибо, что проводил, – улыбается Лидия, поворачиваясь к нему лицом, и Холлоуэй ловит себя на мысли, что это самый удачный момент, чтобы признаться. Но он почему-то не делает этого, а лишь тянет губы в ответной улыбке, сморозив что-то вроде «Не за что» и добавляя, что он был рад ее увидеть. Это и правда так, с той только поправкой, что он хотел бы видеть ее каждый день, просыпаясь в одной постели и засыпая в обнимку. Нолан не уверен, но кажется, в глазах бывшей королевы школы читается разочарование, прежде чем она разворачивается на каблуках и идет по подъездной дорожке к крыльцу своего дома, пока сам Нолан остается стоять на месте. Он мог бы ее догнать и напроситься на чай. Мог бы сделать хоть что-то, но в этот раз ему не приходится, потому что когда он уже собирается продолжить путь, его останавливает ее голос: – Почему, Нолан? – Лидия замирает в паре десятков футов от него, сжимая в руках ключи от дома и даже не оборачиваясь, и впервые в жизни Нолан Холлоуэй не видит в ней королеву школы, а просто девушку, в которую он влюбился по уши, еще когда они были детьми. – Почему ты никогда не приглашал меня на свидание? Ее вопрос, такой простой, ему топором промеж лопаток. Она ждала, что он подойдет к ней, а он этого так и не сделал, придумывая для себя все новые и новые отмазки и оправдания. – А ты бы пошла на свидание с малолеткой? – озвучивает он мысль, что годами не давала ему покоя, и только теперь понимает, как абсурдно это звучит. – Ты даже не попробовал, – парирует Мартин за секунду до того, как запустить пальцы в волосы и растянуть губы в горькой улыбке, – Прощай, Нолан. И вот тут его срывает с тормозов на красный, и летит он в стену, потому что сам не соображает, как преодолевает разделяющее их с Лидией расстояние и вжимает ее тело в свое. Как его язык вбивается в ее рот, раздвигая пухлые губы, размазывая помаду, а руки блуждают по девичьей спине под кожаной курткой. Лидия стонет сквозь поцелуй так по-блядски откровенно, что никакая Эрика Райес с ней и рядом не стояла, и тянет Холлоуэя за собой. Нолан рвано дышит и не перестает целовать ее шею, пока девушка его мечты возится с замком. Кажется, еще пара секунд, и они займутся этим прямо здесь, на крыльце. Но дверь поддается, и они вдвоем вваливаются внутрь. Руки Мартин торопливо стягивают с него джинсовку, роняя ее на пол в прихожей, пока сами они начинают подниматься по лестнице. У Нолана под кожей ее прикосновения несмываемой флуоресцентной краской отпечатываются, а сам он с ее плеч кожанку стягивает, когда они в ее комнате оказываются. И снова ее пряди скользят по голой спине. Серебряные пайетки колют пальцы по мере того, как Нолан спускает ладони с ее поясницы. Руки Лидии уже у него под футболкой, от которой его избавляют буквально через пару секунд. Ему столько нужно ей рассказать, но рот занят, оставляя на ее тонкой шее отметины. Лидия тянет его к кровати и рвано втягивает ртом воздух, когда ее лопатки вжимаются в матрац. Платье комкается на талии, пока руки Нолана сжимают ее грудь с затвердевшими сосками, а сам он спускается губами ниже, попутно сволакивая платье к ногам, чтобы Лидия могла его скинуть. У него мурашки бегут вдоль позвоночника, когда девушка пропускает его волосы через свои пальцы. Ее кожа на вкус слегка солоноватая и пахнет ее любимыми земляничными духами, как и сама Лидия Мартин. Бывшая королева школы стонет в голос, когда его ладонь пробирается ей под трусики, слегка надавливая указательным пальцем на клитор. Нолан от происходящего прямо сейчас кончить готов. Его ни одна девушка так прежде не возбуждала. Но он тормозит себя, как может, отстраняясь от Мартин и стягивая с себя джоггеры вместе с боксерами, а затем и ее освобождая от остатков белья, прежде чем устроиться у нее между ног. Лидия притягивает его ближе, позволяя с первого же движения проникнуть так глубоко, что у Холлоуэя самого стон вырывается изо рта. Парень зажмуривает глаза, призывая все свое самообладание, чтобы не испортить все и не сорваться первым. А это тяжело сделать, когда девушка, о которой ты мечтал с девяти лет, лежит перед тобой с разметавшимися по кровати волосами, припухшими губами и абсолютно обнаженная. Лидия сама заставляет его сделать еще один толчок, прежде чем он мысленно возвращает себе контроль над ситуацией и продолжает движения. Кровать под ними все больше прогибается, похрустывая пружинами. Нолан выпускает воздух сквозь сжатые зубы, наращивая темп, вколачиваясь в стройное девичье тело под ним и ощущая, как Лидия скользит стопами по его бедрам. Его губы накрывают ее рот, заглушая стоны. Лидия ведет вниз по его спине, и под ее пальцами на его коже проступают длинные полосы. Нолан помогает ей рукой, так что она достигает разрядки за считанные секунды до того, как он сам выскальзывает из нее, пачкая горячей спермой покрывало. Нолан Холлоуэй не из тех парней, что кончают на партнершу. Он считает это мерзким как минимум. Лидия целует его в скулу, после чего носом утыкается в его плечо, давая время, чтобы прийти в себя, за что Нолан ей безумно благодарен. Ее пальцы перебирают его короткие волосы, и парень сам не помнит, как натягивает на них одеяло и перекатывается на бок, начиная проваливаться в сон. Ему все еще нужно сказать ей так много, но для этого еще будет время, а пока он лишь прижимает к себе девушку своей мечты и мысленно говорит спасибо своим друзьям, что решили вытащить его в клуб… Нолану до сих пор девятнадцать, когда он просыпается в одной кровати с Лидией Мартин. И еще несколько минут боится пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить ее, хотя тело изрядно затекло за ночь. Но ему все-таки приходится выбраться из-под одеяла, когда телефон в кармане брошенных на пол джоггеров начинает вибрировать. Первым делом Холлоуэй проверяет входящие, попутно натягивая на себя штаны. Один пропущенный от мамы и три новых сообщения от Аарона, в которых его друг спрашивает, где Нолан сейчас. Быстро набрав ответ, что он объяснит все позже, парень откладывает телефон на тумбочку и пытается найти свою футболку. Нет, он не из тех, кто сваливает под утро после секса, не попрощавшись, просто разгуливать по дому Мартин полуголым как-то не хочется. Погода за окном портится. Нолан выглядывает на подъездную дорожку, чтобы убедиться, что там не стоит машины старшей мисс Мартин, но видит лишь мокрый асфальт да отражающееся в лужах гноящееся небо, нависшее над Бейкон Хиллс. Свою футболку он находит в углу у двери, равно как и кожанку самой Лидии. Натянув ткань на горячее после сна тело, Нолан поднимает с пола куртку, не принадлежащую ему, и лишь потом замечает на ковре вывалившуюся из кармана коробочку. Она обита черным и украшена ленточкой сверху, так что у Нолана в желудке расползается кошмарное предчувствие. И стоит ему открыть коробку, как это предчувствие подтверждается, вымораживая из-под ребер все, что там осталось живого. Розовое золото имеет форму кольца и носит на себе гравировку «Навсегда и навечно». – Питер сделал мне предложение пару дней назад, – доносится до него со стороны кровати. Нолан стоит спиной и не видит, как Лидия нервно кусает губы, натягивая одеяло до подмышек. – Я еще не дала свой ответ, – виновато она добавляет, и Нолану почему-то становится смешно и тошно одновременно. Неужели он и правда позволил себе думать, что бывшая королева школы выберет его? – Так что же ты тянешь? – выплевывает Холлоуэй, разворачиваясь к девушке своей мечты, сидящей перед ним на кровати, где они трахались всего несколько часов назад, и его губы растягиваются в язвительной ухмылке. – Такие парни, как Питер Хейл, на дороге не валяются, – он этими словами себе дымящиеся окурки о внутренности тушит, но задетое самолюбие не позволяет вовремя заткнуться, заставляя поставить коробочку на тумбочку, забрать оттуда свой телефон и демонстративно покинуть комнату, оставив Лидию Мартин в одиночестве. По дороге к выходу он поднимает с пола свою джинсовку и быстро влезает в кроссовки, прежде чем выйти на улицу. Он мог бы вернуться. Мог бы уговорить Лидию не выходить за гребаного Хейла с его отстойными треками. Вот только у этого уебка есть деньги, в то время как ему самому ей и предложить-то нечего, кроме отдельной кровати в квартире, которую он снимает с другом. Нолану паршиво, он хочет стереть из головы воспоминания о прошедшей ночи, поэтому пачка дешевых Лаки Страйк покупается в ближайшем супермаркете и выкуривается на половину по дороге до дома. К слову, становится только хуже, и по возвращению домой из желудка Нолана Холлоуэя, не привыкшего к табаку, вперемешку со вчерашними не до конца переваренными закусками в унитаз выхаркиваются остатки детства. Нолан уезжает обратно в Нью-Йорк на следующий же день, даже не догадываясь, что Лидия Мартин делает то же самое сразу после его ухода… Нолану двадцать, когда, игнорируя попытки Лиама Данбара уговорить приятеля пойти с ним и его девушкой на Рождественскую вечеринку к Тео Рейкену, он листает новости в телефоне и случайно натыкается на запись об аварии, унесшей жизни популярного диджея – Питера Хейла – и его невесты – Лидии Мартин… И вечером того же дня, когда Нолан надирается в хлам в провонявшем дешевой выпивкой баре, куда его пускают лишь потому, что местный вышибала – его знакомый, ему все еще двадцать. Его зовут Нолан. Нолан Холлоуэй. Он учится на втором курсе Колумбийского и снимает крохотную студию со своим лучшим другом – Лиамом Данбаром, который забирает его из бара после того, как Нолан сам нарывается на драку с каким-то чуваком, и тот расквашивает ему всю правую сторону лица. – О чем ты вообще думал?! – возмущается Лиам, мечась по кухне в поисках льда и полотенец, пока Холлоуэй спиной сползает по стене в прихожей. То ли от количества выпитого, то ли от абсурда происходящего, ему смешно. Ему охуеть, как смешно, поэтому он смеется в голос, выплевывая изо рта брызги крови. – Я мог к ней подойти, – улыбается Нолан, когда его друг сует ему в руки пакет со льдом и пытается поднять на ноги. – Если бы я только к ней подошел… Нолану двадцать, когда он лежит в своей кровати с холодным пакетом на виске и вспоминает все те разы, когда он мог что-то сделать, но не сделал. /если бы он к ней подошел…/ /если бы не был таким жалким трусом…/ /если бы хоть раз сделал то, что так часто представлял в своей голове…/ /возможно, сейчас она была бы жива…/ ______________________ * «Полночь – это дверь, ведущая в волшебную даль». Рэй Брэдбери «Далеко за полночь»