Кокон

                    *** День                     Толстая головка нежно терлась о щеку Шэнь Цзю. Сперма, слюни и слезы растеклись по лицу. Шэнь Цзю тихо всхлипнул, не открывая глаз. Густые ресницы слиплись от влаги.              — Папочка, посмотри на меня, — голос Ло Бинхэ низко вибрировал.              Шэнь Цзю протер глаза и уставился на приемного сына снизу вверх.              — Папочка, ты такой красивый весь в слезах, — Ло Бинхэ перестал тереться пахом о лицо Шэнь Цзю, наклонился к нему и убрал прилипшие пряди с мокрых глаз. — Но иногда мне кажется, что ты стал совсем другим человеком. Ты ведь все еще мой папочка? — глаза Ло Бинхэ яростно сверкнули. — Мой? Скажи, — Ло Бинхэ сжал горло Шэнь Цзю. Тот задергался, пытаясь руками ослабить железную хватку.              — Да. Бинхэ, Бинхэ, хватит, — Шэнь Цзю закашлялся, его горло, наконец, отпустили.              — Хорошо. Я тебя люблю, папочка, — Ло Бинхэ нежно поцеловал Шэнь Цзю в макушку. — А теперь положи, пожалуйста, руку к себе на член и держи там, пока я буду ласкать твой рот.              Шэнь Цзю словно не услышал.              — Папочка, тебе помочь?              Не дождавшись реакции, Ло Бинхэ стиснул узкую ладонь Шэнь Цзю и подвел к паху.              — Ну, же, папочка, будь послушным, обхвати его.              Шэнь Цзю бросил злой взгляд на Ло Бинхэ, но взял свой член в руку.              — Вот так, молодец, — указательный палец Ло Бинхэ обвел губы Шэнь Цзю, — продолжай себя гладить, держи ритм, — Ло Бинхэ ввел палец ему в рот и начал им двигать, сначала медленно, но постепенно ускоряясь.              Шэнь Цзю старался водить рукой на члене в том же темпе.              — Шэнь Цзю, тебе нравится, когда тобой командуют? Нравится быть куклой? — блеск в глазах Ло Бинхэ делал его похожим на одержимого.                     Длинные пряди цвета жженой кости растрепались и в беспорядке занавешивали бледное лицо Шэнь Цзю. Владелец испепеляющего колючего взгляда выразительно стукнул ладонью по руке, которая затыкала ему рот. Ло Бинхэ убрал руку.              — Что если нравится, Бинхэ? Что прикажешь дальше? — рука на члене Шэнь Цзю не замедлилась ни на мгновение.              — Какое щедрое предложение, Шэнь Цзю. Разрешаешь мне приказывать? — протянул Ло Бинхэ, не скрывая удовольствия.              — Долго мне еще ждать? Не хочешь воспользоваться, пока я в настроении?              — Папочка, но разве такая шлюха как ты бывает не в настроении? — Ло Бинхэ лениво наглаживал свой член, направив головку на рот Шэнь Цзю. — Но раз уж ты настаиваешь тобой попользоваться… Шэнь Цзю, скажи, что любишь меня.                     — Ты знаешь, что нет, — тон Шэнь Цзю резко стал серьезным.              — Ты можешь хотя бы попытаться?              — Нет, это невозможно, — Шэнь Цзю прикрыл глаза, словно устал от старого бесполезного спора.              — Просто скажи. Ты что сломаешься, если скажешь?              — Тебе не жалко ломать свою куклу?              — Шэнь Цзю, три слова тебя не убьют.              Шэнь Цзю многозначительно приподнял бровь, мол, ну, как знаешь.              — Больной ублюдок, я люблю тебя.              Послышался резкий треск и звон, словно разбилась драгоценная нефритовая статуэтка. Ни один из двоих не обратил на звук внимания.              Густые капли спермы измазали лицо Шэнь Цзю. Часть попала в приоткрытый рот.              — Папочка, я тоже тебя очень люблю! Не бросай меня.              Шэнь Цзю криво улыбнулся и замер.              Ло Бинхэ собрал языком сперму с лица Шэнь Цзю, пальцами растянул ему губы и засунул язык в рот.              Поцелуй был односторонним.                     *** Ночь                     — Спокойной ночи, Шэнь Цзю. Я пошел к себе.              Ему никто не ответил. Ло Бинхэ закрыл за собой дверь в спальню.                     Шэнь Цзю засыпал с трудом. Но ведь ночью люди должны спать? Ему снились красочные живые сны, где словно все происходило по-настоящему. Во снах Шэнь Цзю праздно шатался по поместью. С тех пор как Ло Бинхэ вернулся и разогнал всех слуг, дом казался Шэнь Цзю слишком большим. Но ночью в одиночестве он чувствовал это особо остро.              Во сне Шэнь Цзю много времени проводил в библиотеке, но проснувшись, никогда не мог вспомнить, что читал. Еще он любил гулять по саду и старой оранжерее. Однажды он нашел там кое-что особенное. Кокон.       Тот валялся на полу забытый и брошенный. Липкая упругая продолговатая штука в руках поначалу его сильно удивила. Захотелось ее растоптать. Но Шэнь Цзю тут же представил скрежет и хруст, с которым треснут тонкие стенки, и мерзкую, мертвую массу, что размажется по его подошвам. Шэнь Цзю передернуло от отвращения. Некоторым вещам лучше быть целыми и не показывать наружу неприглядное нутро.              Шэнь Цзю положил кокон, где нашел.              А потом вернулся за ним, поднял с пола и спрятал в своих вещах. Какие только глупости не приходят в голову во сне.              Кокон был довольно большим, размером с ладонь. Мерзкая гадкая штучка гордо возлежала на дорогом шелке. Шэнь Цзю было очень любопытно, какая тварь из нее выползет. Он не знал, как заботиться о куколке, но ему казалось, что ей нравится спать на его одеждах. Изнеженная капризная тварь. У них было что-то общее: он тоже любил шелка. И они оба были одиноки. Ночью Шэнь Цзю был предоставлен сам себе.              Шэнь Цзю лежал на роскошно большой кровати и задумчиво водил пальцем по хрупкой оболочке. Что за секрет прячется внутри? Настанет день, когда тайна раскроется. Шэнь Цзю подождет.                     *** День                     Шэнь Цзю стоял на четвереньках перед огромным зеркалом, пригнув голову к полу. Несколько слоев ханьфу были задраны до поясницы, а штаны спущены, оголяя зад. Ло Бинхэ без штанов в раскрытом нижнем халате стоял сзади и водил твердым членом между ягодиц Шэнь Цзю, растирая свежую сперму.              — Папочка, смотри внимательно.              — Будешь проводить тест на наблюдательность? — фыркнул Шэнь Цзю.              Звонкий шлепок пришелся на правую ягодицу. Еще один на левую и снова на правую.              — Шэнь Цзю, боюсь, тест ты провалишь.              — Скотина!              Град ударов посыпался на покрасневшие ягодицы. Шэнь Цзю не пытался отдернуться или увернуться, но наоборот подставлялся.              — Папочка, наказание тебе к лицу. И изысканно смотрится на заднице.              От сильного удара Шэнь Цзю завалился вперед, едва не врезавшись в зеркало, и оказался укутан в свое ханьфу, словно в кокон. Ему нравилось. Ло Бинхэ прижался к нему сбоку и зарылся лицом в шею.              Шэнь Цзю застонал, когда его резко выпутали из ткани. Горячее тело терлось и прижималось к нему, не давая шевелиться. Его крепко обнимали и делились теплом. Ягодицы все еще горели от шлепков. Шэнь Цзю чувствовал себя живым.              Напряженный член Ло Бинхэ толкнулся между сведенных бедер Шэнь Цзю.              — Папочка, сожми крепче.              Шэнь Цзю попытался свести ноги сильнее, но после нескольких оргазмов в его теле была болезненная слабость, и конечности плохо слушались. Ло Бинхэ всегда было мало.              — Папочка, ты так слабо сжимаешь, потому что совсем не ешь в последнее время. Тебе не нравится моя еда?              — Ты готовишь столько еды, словно тебе надо откормить стадо свиней. Я похож на свинью?              — Шэнь Цзю… — сдавленно застонал Ло Бинхэ, когда острый ноготь прошелся по головке члена.              — Чертов мазохист.              — Папочка! Люблю тебя. Скажи.              — Люблю.                     Треск.                     — Шэнь Цзю, увидимся утром.                     *** Ночь              Упругая продолговатая дрянь заметно подросла за пару недель. Сейчас размер кокона протянулся от кончика аккуратного ногтя указательного пальца до сгиба локтя. Кто же там живет? Судя по размеру кокона, здесь прячется выдающийся экземпляр.       Шэнь Цзю ненавидел противных жужжащих мельтешащих насекомых, но бабочки совсем другое дело. В прошлой жизни он сам разводил бабочек. Кажется. Все, что было в его жизни до возвращения Ло Бинхэ, он помнил смутно.                            По ночам было так одиноко, Шэнь Цзю заимел дурную привычку лежать в кровати в обнимку с коконом. Тот уже стал размером с подушку. Шэнь Цзю гладил его и рассказывал истории. Близость с коконом будила в Шэнь Цзю позабытые воспоминания. Хотя сейчас большую часть времени он проводил дома взаперти, но когда-то Шэнь Цзю звался Бессмертным мастером совершенствующим красоту (1). Что за глупый титул! Люди не властны над смертью, просто Шэнь Цзю знал пару запрещенных трюков и ценил изящество.              Он тогда многое повидал. Давным-давно люди приходили к нему за бабочками. Он часто путешествовал в отдаленные края. Бабочки, особенно некоторые, очень хрупки, чтобы они не умерли раньше времени, нужно было выращивать их на месте. Идиоты! Жизнь бабочки мимолетна и бессмысленна, она не стоит ничего. А толпы богатеев так радовались и платили большие деньги, со слезами умоляя их взять. По крайней мере, кое в чем Шэнь Цзю был с ними согласен, его искусство стоило дорого.                     Но с тех пор утекло море воды. Бессмертный мастер много жизней назад прекратил выращивать бабочек. Денег у них было достаточно.              Теперь Шэнь Цзю даже редко выходил из дома. Ло Бинхэ говорил, что у него слабое здоровье и ему нельзя далеко уходить. Шэнь Цзю на здоровье не жаловался, но спорить с Бинхэ было бесполезно. Тот считал его фарфоровым, спасибо, что лаком не покрыл и на полку не поставил или вообще в сундук под замок. Вместо путешествий по красивым местам, Ло Бинхэ следил за садом и оранжереей. Шэнь Цзю нравился их сад.                     *** День                     Толстый нефритовый пенис приятно саднил в заднице. Детальная реплика члена Бинхэ. Если точнее перед Шэнь Цзю была целая скамья членов разных размеров, чьи размеры постепенно увеличивались. В данный момент он сидел на предпоследнем из семи. Раньше они использовали эту скамью в качестве утренней зарядки, и на реплике Бинхэ она заканчивалась, дальше надо было двигаться от конца к началу. Последний пенис в ряду был больше размера Бинхэ, и служил напоминанием, что всегда есть к чему стремиться. Шэнь Цзю подозревал, что когда-нибудь Бинхэ собирался вставить ему в дырку что-то помимо своего члена. Например, два, свой и искусственный.              Ежедневные утренние разминки давно не требовались его натренированной заднице, но сегодня Бинхэ задерживался с завтраком. Может, наступил день сбора плодов? Шэнь Цзю присел на скамью в ожидании своей чашки чая с молоком и лениво мастурбировал. Шэнь Цзю смущал кокон, поэтому он поставил скамью за пределами спальни в зале с большими окнами. Рассветные лучи мягко освещали полупустое помещение, а размашистые растения за стеклами успокаивали нервы и составляли компанию. В их забытый всеми дом на укромной горе очень давно никто не приходил, так что света Шэнь Цзю не стеснялся.              Дорогой белый отполированный нефрит плавно входил в тело и легко выходил. Шэнь Цзю предпочитал обильно смазывать члены, которые впускал к себе в зад, так что излишки масла стекли лужами на скамью. Бедра Шэнь Цзю плавно скользили вверх-вниз, он неторопливо покачивался на толстом фаллосе, согревая камень своим теплом. Края ханьфу сложного сине-зеленого оттенка касались пола. Ло Бинхэ любил этот цвет. Шкаф Шэнь Цзю ломился от похожих друг на друга халатов.              Чтобы кончить, Шэнь Цзю даже не надо было трогать собственный член. Он неспешно массировал простату каменным пенисом, прикусив губу. Ублюдка все не было. Неужели он устал от «папочки»?              Шэнь Цзю никогда не воспринимал Ло Бинхэ как сына. Он подобрал сироту в возрасте примерно тринадцати лет, чтобы сделать своим подмастерьем и преемником. Учеником. Дикий и голодный до внимания звереныш посчитал, что они теперь семья. Поправлять и затыкать его вечное «папочка» не было сил. До того как они разошлись на долгое время, Бинхэ не был таким наглым, беспрекословно слушал Шэнь Цзю и смотрел ему в рот.              Но Шэнь Цзю не любил вспоминать старую жизнь, от прошлого у него болела голова. В этой новой он теперь папочка. Шлюха. Красивая кукла, изнывающая без члена.                     Твердый длинный первоклассный нефрит идеально заполнял пустоту в анусе, но во рту чего-то не хватало. Шэнь Цзю засунул два пальца в рот и начал медленно посасывать. Бинхэ любил вставлять ему в рот в самую глотку. Пальцы так далеко не дотягивались, но их было достаточно, чтобы тренировать рвотный рефлекс. Достаточно, чтобы чувствовать себя заполненным с двух сторон.                     Еще одно пустое утро летело к чертям. Где носит проклятого ублюдка?!                     — Папочка, — позвал Ло Бинхэ, открыв дверь со стороны сада.              — Убирайся туда, где был все это время, — голос Шэнь Цзю холодный как северный ветер. Он все еще сидит на члене.              — Шэнь Цзю, — Ло Бинхэ подходит ближе, виновато опустив голову. — Прости. Я собирал бутоны золотой камелии для чая. Сегодня лучший лунный день, когда цветы наполнены силой. Тебе же нравится этот чай. И он полезен для здоровья.              Да черта с два ему нужен чай! Он ничем не болен, чтобы поить его целебными отварами. Но чай и правда приятно пах и имел богатый насыщенный вкус.              — Посмотри на меня, — Ло Бинхэ стоит совсем рядом. — Все еще сердишься?              Шэнь Цзю медленно поднимает голову, убирая с лица прилипшие к потной коже пряди волос.              По одному взгляду звереныш понимает, что прощен. Шэнь Цзю снова злится, теперь на себя. В присутствии ублюдка он всегда теряет контроль.              Ло Бинхэ легко подхватывает его на руки, аккуратно снимая с искусственного члена. Тонкое нижнее ханьфу неприятно липнет к коже там, где размазана сперма. Но это ненадолго, его скоро умоют и переоденут, и будет хорошо.              Шэнь Цзю обхватил шею Ло Бинхэ, крепко прижимаясь телом к телу. Гаденыш провинился и расстроил его, Шэнь Цзю мог позволить себе маленькую слабость. У всех людей есть слабости, разве он не имеет право на одну? Бинхэ пахнет очень приятно, лучше, чем золотые камелии.              — Шэнь Цзю, ты в порядке?              Голос Ло Бинхэ такой обеспокоенный, словно и не он виноват в паршивом утре.              — Неси уже, или будем так стоять? Я хочу умыться.              Ублюдок обожал носить его на руках. Шэнь Цзю ничего не оставалось, кроме как пользоваться положением.                            Ло Бинхэ напоминал ему бешенную сторожевую собаку, сторожили Шэнь Цзю, кажется, от всего мира. А иногда совсем глупого щенка, который не мог решить, что делать с любимой игрушкой: облизывать с ног до головы или кусать, играя в опасные игры.              В такие моменты как сейчас, сходство с собакой было особенно ярким. Шэнь Цзю стоял на четвереньках, опираясь на локти и широко расставив ноги. Сучка кобеля. Ло Бинхэ с упоением вылизывал его промежность. Жадный язык ласкал расслабленный растянутый вход, основание члена, яички. Псина покусывала нежную кожу с внутренней стороны бедер, и лизала дальше от сгиба колен до щиколоток.              Шэнь Цзю сдался и упал на заранее подложенную подушку, прогибаясь в спине. Когда Ло Бинхэ начал посасывать большой палец его правой ноги, Шэнь Цзю стоило больших усилий не закусить ткань, чтобы приглушить стоны. Ублюдок любил, когда он был громким.              Псина облизала от большого пальца до мизинца сначала на правой ноге, потом на левой. Одной рукой Бинхэ массировал вход в натруженную рабочую дырку, а второй — стопу, которую вылизывал. Бинхэ разбирался в медицине и точно знал, на какую точку на стопе надавить, чтобы удовольствие ударило в голову. Тщательно вылизанный и расслабленный до ваты в коленях Шэнь Цзю повалился животом на парадную резную кровать из черного дерева в гостиной.              В их доме было много мебели для траха, все кровати и кушетки по-императорски роскошные и удобные. И все же Шэнь Цзю знал, даже если они прокувыркаются до поздней ночи, Ло Бинхэ уйдет спать к себе в спальню и закроет дверь.                     *** Ночь                     Шэнь Цзю совсем сроднился с коконом. Долгими ночами от нечего делать он пел ему песни и играл на цине. Поначалу Шэнь Цзю чувствовал себя очень глупо: лелеять вещь, словно живое создание? Берясь за струны, он уговаривал себя, что просто разминает пальцы.              Со временем Шэнь Цзю смог признаться, что ему нравится заботиться о коконе. Рассказывать о своей жизни, о том, что было давным-давно. Рядом с коконом Шэнь Цзю погружался в воспоминания. А может фантазировал? Он с детства слабо отличал вымыслы от реальности.              О том, как они жили с Бинхэ, когда тот был ребенком. Как он учил его читать и писать, играть на музыкальных инструментах. Как Бинхэ впервые учился готовить. Шэнь Цзю не умел, в детстве на улице ему было не из чего, а позже, когда он попал в богатый дом, там были слуги. Они бегали за молодым господином, который умел разводить бабочек, и исполняли любую прихоть. Старый хозяин дома обожал бабочек. Разве не ради этого Шэнь Цзю так упорно учился? Деньги и уважение, свободная жизнь. Перед ним благоговели, его боялись. На последних Шэнь Цзю было плевать. У него была еда и те, кто умел ее готовить.              У них с Бинхэ тоже были раньше слуги, но Бинхэ упорно хотел научиться сам. Он с детства был ревнивым и не желал, чтобы папочка ел чью-то еду, кроме его готовки. Шэнь Цзю тогда даже не догадывался, какие чувства переполняли мальчишку.       Когда Бинхэ стал постарше, Шэнь Цзю начал учить его азам своего искусства. Бинхэ схватывал на лету, ему нравились бабочки.              Тут-то Шэнь Цзю испугался. Ему нужен был ученик, но Бинхэ превзошел все его ожидания. С таким талантом искусство погубит его слишком рано, делать бабочек недешевое удовольствие. Только тогда Шэнь Цзю понял, как привязался к паршивцу…              У Шэнь Цзю не было хорошего учителя, так что он не знал, что те, кто обладал природным даром, могли не бояться последствий, в отличие от таких как он сам.                            Огромный кокон размером с половину взрослого человека, казалось, жадно внимал каждому его слову. Шэнь Цзю вынырнул из воспоминаний и запел. Он любил петь колыбельные для кокона. Когда-то Шэнь Цзю пел для Бинхэ. Мальчишка с улицы впервые поселившись в их доме много болел и плохо спал. Голос Шэнь Цзю его успокаивал. Кокону тоже нравился его голос.       На самом деле Шэнь Цзю пел для себя, при звуках колыбельной он сам словно дремал. Сны для него роскошь. Бинхэ говорит, что ночью люди спят, и им снятся разные вещи. Шэнь Цзю по ночам ложился в кровать и говорил себе, что видит сны.       А когда не удавалось, он шел к спальне Бинхэ и садился на пол под дверью. Она всегда была закрыта. Если он стучал, то Бинхэ выходил и относил его назад в кровать, а потом уходил к себе в спальню. А если не стучал — Бинхэ находил его утром и отчитывал как ребенка: спать на полу холодно и пагубно для здоровья. Но, по мнению, Шэнь Цзю глупым поведением отличался здесь только Бинхэ. Его здоровью ничего не угрожало, а холода он не боялся. Бинхэ сам много раз говорил: «Папочка, ты такой холодный».                     *** ...                     Шэнь Цзю любил подолгу отмокать в горячей воде с эфирным маслом аира. Ло Бинхэ часто добавлял его, говорил, что аир повышает аппетит и улучшает память. Но Шэнь Цзю не интересовали целебные свойства, ему просто нравился запах болот. Иногда у него мелькали смутные воспоминания, как он гулял по болотам. Наблюдение за природой было частью постижения искусства. Должно быть, он водил Бинхэ за руку туда тоже. С момента как Бинхэ повзрослел, они не выбирались в чащу леса.              Едва вода начала остывать, Ло Бинхэ словно почувствовал, опустил руку в бочку и проверил температуру.              — Шэнь Цзю, я пойду, согрею еще воды, не хочу, чтобы папочка замерз и заболел. Я скоро.              Шэнь Цзю облокотился на край бочки и расслабленно свесил руки и голову за бортик, даже не повернувшись. От теплой воды еще никто не простужался, но спорить с Бинхэ сил не было.              Распаренное тело отказывалось шевелиться. Шэнь Цзю полулежал с прикрытыми глазами и вдыхал пары аира. Перед глазами вставали знакомые пейзажи туманных бесконечных топей. Ему хотелось когда-нибудь снова увидеть танцы журавлей на окраинах болот. Одного журавля он однажды приручил. Птица была такой одинокой, может, потеряла пару? Шэнь Цзю даже думал подарить журавлю бабочку, но не подарил.              Он пропустил момент возвращения Ло Бинхэ, заметил, только когда вода в бочке стала горячее.              Ло Бинхэ пододвинул низкий табурет к бочке. Теперь он мог дотянуться до спины Шэнь Цзю, чьи тяжелые влажные пряди свешивались с одной стороны, оголяя нежную уязвимую шею. Ло Бинхэ обвел беззащитный изгиб тонкой шеи кончиками пальцев.              Шэнь Цзю сдавленно застонал, когда ладони, не единожды делавшие ему массаж, легли на плечи и начали разминать мышцы.                     — Шэнь Цзю, почему ты такой блядски красивый? — выдохнул Ло Бинхэ, низко склонившись над ним.                     Мягкие губы осторожно заскользили по чувствительной влажной коже. Шэнь Цзю отчаянно захотелось, чтобы ему в шею вонзились зубы. Бинхэ безошибочно считал его язык тела, жадные укусы и алые цветы засосов покрыли шею и плечи Шэнь Цзю. Все что ему было надо.              Когда Бинхэ отстранился, цепкая худая рука, на удивление сильная, схватила его за предплечье.              — Ты куда?              — Сейчас, папочка, подожди немного, я дам тебе то, что ты хочешь.              Ло Бинхэ встал и в несколько движений скинул с себя черные халаты.              Шэнь Цзю вскинул руку вперед, приласкал полувозбужденный член перед собой и потянул Ло Бинхэ за член к себе, касаясь ногтем головки.              — Папочка… — выдохнул Ло Бинхэ, подходя вплотную.              Шэнь Цзю перевернулся спиной к стенке бочки, держась за края, и откинул голову назад, прогнувшись.       Толстая красная головка тут же уткнулась в гостеприимно раскрытый рот и скользнула внутрь легко и непринужденно. Словно там ей и было самое место.              Шэнь Цзю нравилось заглатывать большой и толстый член глубоко в глотку. Нравилось, когда Бинхэ крепко держал его голову двумя руками, всаживая до самого конца, как сейчас. Шэнь Цзю понадобилось много попыток, чтобы научиться брать так глубоко. Но это того стоило. Ублюдок не мог продержаться и палочку благовоний, и обильно кончал ему в рот. Этот раз не исключение.              Шэнь Цзю не спешил глотать сперму. Плотно сжав губы, он отстранился от паха Ло Бинхэ, поднялся, хватаясь за края бочки, и вышел из воды. Шэнь Цзю тут же притянул к себе Ло Бинхэ, вжимаясь пахом к паху, губами к губам. Послушный понятливый рот распахнулся навстречу. Семя, смешанное со слюной, перетекло изо рта в рот и чуть меньше обратно.              Они играли с жидкостью до тех пор, пока Шэнь Цзю не затолкал остатки языком глубоко в глотку Бинхэ, убедившись, что тот все проглотил.              Шэнь Цзю медленно терся твердым членом о живот Ло Бинхэ, вжимаясь руками в накаченные ягодицы и задевая подушечками пальцев вход.              — Бинхэ, готов обслужить папочку своей жадной дыркой?              Едва Ло Бинхэ открыл рот, чтобы ответить, длинные утонченные пальцы легли ему на язык.              — Тсс. Есть условие. Либо у тебя в комнате, либо нигде.              На краткий миг удивление промелькнуло в глазах Ло Бинхэ, но сразу исчезло.              — Как папочка захочет. Но сначала нам надо тебя вытереть, подожди здесь, пойду, принесу полотенце.              — И еще одно. Мы пойдем в твою спальню прямо сейчас.              — Хорошо, — улыбнулся Ло Бинхэ и легко коснулся губами края губ Шэнь Цзю.              В следующее мгновение Шэнь Цзю подхватили на руки.                     В комнате было аскетично по сравнению с остальным домом, но Шэнь Цзю нравилось. Так могла бы выглядеть его комната.       Сидя на кровати, Шэнь Цзю пристально осмотрел комнату, но не нашел следов пребывания кого-либо еще. Он уже был здесь тайком пару раз, когда Ло Бинхэ уходил по делам. Ничего не изменилось.       Шэнь Цзю и не думал всерьез, что Бинхэ мог кого-то у себя прятать. Он ни разу не слышал подозрительных звуков в доме, и тем более никого не видел. Но чувствовал, что какой-то секрет все же ускользал от его взгляда.                     Ло Бинхэ достал из шкафа полотенце и вернулся к Шэнь Цзю. Когда Ло Бинхэ убедился, что папочка сухой, за исключением волос, он забрался к нему на кровать.              — Ложись на спину и раздвинь ноги, — скомандовал Шэнь Цзю.              Член Ло Бинхэ налился кровью от одного властного голоса.              Шэнь Цзю склонился между широко разведенных ног и начал медленно массировать морщинистый вход пальцами.              — Какой послушный мальчик, — похвалил Шэнь Цзю.              — Папочка… — Ло Бинхэ лежал, распахнув глаза, и внимательно следил за каждым движением Шэнь Цзю.              Влажные длинные пряди Шэнь Цзю спускались ему на бедра и ласкали кожу.              Шэнь Цзю потянулся за массажным маслом, которое захватил там, где умывался. Вылив треть бутылки на анус Бинхэ и себе на руки, он протолкнул сразу два пальца внутрь. Мальчик был мазохистом, и любил когда с ним погрубее.              — Папочка! Еще!              Бинхэ всегда хотел все и сразу. Дай ему волю, он бы уселся на член одним махом.              Дырку Бинхэ они тоже тренировали. Растягивать долго не пришлось.              Шэнь Цзю приставил головку к раскрытому податливому входу, но не спешил вводить член внутрь.              Мускулистые ноги Бинхэ скрестились у него за спиной, пятки нетерпеливо давили на поясницу.       Шэнь Цзю с легким нажимом терся членом об анус, дразня, но не вставляя.              — Папочка, — Бинхэ всхлипнул, — пожалуйста!              — Будешь меня слушаться?              — Все что скажет папочка!              — Тогда ответь, чем ты занимаешься по ночам, — Шэнь Цзю навалился руками на грудь Ло Бинхэ, пресекая отступление.              Пристальный взгляд глубоких черных глаз неотрывно смотрел на Ло Бинхэ.              Повисла мрачная тишина.              — Бинхэ, я задал вопрос.              — Пожалуйста, — сломленный голос Бинхэ звучал отчаянно, — пожалуйста, Шэнь Цзю, вставь уже.              Шэнь Цзю наклонился вперед и слизал языком неподдельную соль со щек Ло Бинхэ.              — Иди ко мне, — Шэнь Цзю притянул Ло Бинхэ к себе и крепко обнял. Одновременно он вставил член и сразу ввел до самого конца.              Ло Бинхэ уткнулся лицом ему в шею, прижимаясь к Шэнь Цзю всем телом и вцепившись в его спину.              — Папочка… — в голосе Ло Бинхэ стояли слезы.              — Ну, хватит. Папочка о тебе позаботится, — Шэнь Цзю ритмично вбивался в податливую дырку глубокими толчками.                     Шэнь Цзю не первый раз задавал Бинхэ этот вопрос. Реакция всегда была одной и той же.                     После нескольких утомительных раундов они лежали в обнимку лицом к лицу, тесно прижавшись друг к другу. Краем глаза Шэнь Цзю заметил, уголок книги, торчащий из-под подушки. Он потянулся к ней рукой, но Ло Бинхэ перехватил его руку и отвел в сторону.              — Папочка, еще не время, — голос Ло Бинхэ звенел.              Даже изнуряющий секс не привел Ло Бинхэ в чувства, тот все еще пребывал на грани истерики. Шэнь Цзю терпеть не мог вид слез, поэтому редко его спрашивал.              Был только один проверенный способ успокоить Бинхэ, который Шэнь Цзю берег на крайний случай.              — Будешь молоко?              Бинхэ кивнул.              — Тогда подожди, я сейчас.              — Я с папочкой.              Они поднялись с кровати, оба не озаботились одеждой, и прошли на кухню.              Шэнь Цзю разогрел молоко, добавил специй, мед и чайные листья и поставил чашку перед Ло Бинхэ.              Ло Бинхэ посмотрел на чашку, перевел взгляд на Шэнь Цзю.              — Папочка, чего-то не хватает.              — Бинхэ, тебе уже не тринадцать!              — Но папочка, — с укоризной произнес Ло Бинхэ.              Шэнь Цзю фыркнул, но сел рядом и раскрыл руки, приглашая к себе.              Ло Бинхэ тут же вскочил со своего места и сел на колени к Шэнь Цзю, потираясь задом о бедра под ним.              — Бинхэ, пей свое молоко, — строго произнес Шэнь Цзю, обнимая Бинхэ за талию.              — Спасибо, Шэнь Цзю, — Ло Бинхэ, наконец, вцепился в чашку и начал пить большими глотками.              — Папочка, тебе не тяжело? — спохватился Ло Бинхэ, опустошив чашку наполовину.              — Заканчивай уже, и пошли спать. — Шэнь Цзю замялся, поняв, что сказал неверно. — И иди спать.                     Ло Бинхэ допил молоко одним глотком и повернулся к Шэнь Цзю. Его глаза были все еще красными, но он улыбался.                     — Глупый папочка. Идем вместе, — Ло Бинхэ взял Шэнь Цзю за руку и отвел в его комнату.              Ло Бинхэ ни слова не сказал, увидев огромный кокон размером с человека, занимающий половину кровати Шэнь Цзю.                            Они оба были такими глупыми. Каждый со своими странными секретами. Зачем им скрывать что-то друг от друга?              Хотя Шэнь Цзю прятал кокон под одеялом, когда уходил из комнаты, он знал, что Бинхэ знает. Бинхэ знал все, что происходило в их доме. Шэнь Цзю уверен, что Бинхэ был в курсе, начиная с первого дня находки. Он еще в тот день бросил странный взгляд и чему-то улыбался, какой-то редкой улыбкой.              А еще Шэнь Цзю знал, что Бинхэ имеет к кокону прямое отношение. Кукла в доме кукольника. И раз уж она не рук Шэнь Цзю, то кому еще кроме как его ученику она может принадлежать? Ло Бинхэ был очень способным учеником. Кто бы ни вылупился из кокона, он будет произведением искусства. Шэнь Цзю с нетерпением ждал рождения бабочки.       Конечно, будет немного грустно с ней расстаться, за долгое время, они с ней стали так близки. Но Шэнь Цзю старался не расстраиваться. Он часто бывал в саду. Под листьями золотых камелий было еще много маленьких коконов. Пока совсем крошечных, размером с росинку, но в свое время они подрастут, так же как и этот.              Шэнь Цзю забрался в кровать и выжидающе посмотрел на Ло Бинхэ. Тот улыбнулся грустной улыбкой и развернулся к выходу.              — Уйдешь? — обреченно спросил Шэнь Цзю.              — Нет. На этот раз нет. Сейчас вернусь.                     Шэнь Цзю, наконец-то, очень хотелось спать. Он крепко прижался к шелковому кокону. Он уже начал догадываться, кто там живет.       Шэнь Цзю прикрыл глаза и почти провалился в сон, когда услышал шаги. Шэнь Цзю посмотрел на Ло Бинхэ, тот держал в руках ту самую книгу, выглядела она очень старой.              Ло Бинхэ забрался на кровать, тесно прижимаясь к кокону с другой стороны. В одной руке у него была книга, а второй он сжимал руку Шэнь Цзю.              — Хочешь послушать историю? — спросил Ло Бинхэ.              Шэнь Цзю было так хорошо. Теплая рука Бинхэ, грела его холодное тело. Веки были очень тяжелыми и глаза закрывались сами, хотя ему очень хотелось посмотреть на Бинхэ чуть подольше.              — Или еще не сегодня? — снова спросил Ло Бинхэ, не дождавшись ответа.              Шэнь Цзю чувствовал, что с ним творится что-то странное. Он никогда такого не испытывал и не мог понять, что происходит. Но ему было действительно хорошо.              — Шэнь Цзю, ты меня любишь? — сменил тему Ло Бинхэ.              Он перегнулся через кокон и мазнул губами Шэнь Цзю по щеке.              — Дай человеку поспать. Умираю, как хочу, — отмахнулся от вопроса Шэнь Цзю, но положил руку на затылок Бинхэ и прижал его лицо к своей шее.                     Любишь? Вот же идиот! Что за вопросы? Как он может не…                     Раздался громкий треск камня, который услышали оба.              И оба проигнорировали.                     — Шэнь Цзю, ты еще не спишь? — встревоженно спросил Ло Бинхэ немного времени спустя.                     Сладкий сон неотвратимо обволакивал Шэнь Цзю, но он еще держался. Хотел продлить особенное мгновение как можно дольше.                     — Еще нет.                     Ло Бинхэ выдохнул, будто все это время задерживал дыхание.                     — Читай уже свою книгу.              — Ты точно хочешь спать?              — Собрался обмануть папочку и оставить без сказки? Если не начнешь, отрублюсь прямо сейчас.              Ло Бинхэ нежно погладил Шэнь Цзю по щеке.              — Не обману.              — О чем там твоя книга?              — О тебе.                            Ло Бинхэ начал читать. Шэнь Цзю слушал, насколько хватило его сил, пока не заснул.                                   Шэнь Цзю плохо помнил, что было тысячу жизней назад. Здесь и сейчас от рождения и до смерти его жизнь принадлежала Ло Бинхэ.              Жизнь бабочки мимолетна.                                                               Шэнь Цзю досматривал очень длинный красочный сон. Совсем скоро ему предстоит проснуться и выбраться из шелкового одеяла.              Его обнимали два родных человека, но когда он проснется, рядом будет только один.                                                  (1) Бессмертный мастер совершенствующий красоту — вариация на канонный титул Бессмертного мастера Сюя. В примечаниях к английскому переводу сказано: «‘Xiu Ya Sword’ is a title. It means something like ‘Elegant Cultivating Sword’» — титул ‘Меч Сюя’ переводится приблизительно как ‘Изящный Совершенствующийся меч’. В русском переводе в примечаниях: «Сюя» — «Возвышенный». В ау нет мечей, так что меч из титула пропал. «Сюя» на китайском: 修雅. 修 xiū гл.: совершенствовать сущ.: совершенный человек, мудрец. 雅 yǎ прил: изящный, изысканный; красивый.        Золотые камелии — редкий вид, в Китае лечебные, бутоны заваривают и пьют. Любоваться: https://jury.co.nz/tag/camellia-longzhouensis/ Парк камелий в Китае: https://hb.karelia.ru/journal/article.php?id=5884