Алиса танцует

Идти тяжело. Каждый шаг отдаётся лиловыми вспышками боли, перехватывает горло, слёзы подступают к глазам. В очередном мучительном сне ужасно холодно. Мороз сковывает тело, изо рта вырывается пар. Конечности деревенеют, ногти отливают синевой. Алиса шагает по льду замёрзшего мелкого ручья. Лёд расколот, его зубы обжигают холодом, впиваясь в обнажённую кожу стоп, раздирая до крови. Но следов на льду почти не остаётся. Впереди маячит белое пятно — проводник, указывающий дорогу. Алиса видит его мутно сквозь пелену слёз. Лёд обрывается у стен дворца. В огромном зале мрамор пола тоже разбит, режет и колет. Багровая дорожка следов тает за спиной Алисы. Горячая яркая краска не портит однообразную правильность чёрно-белых плит. Винтовая лестница кажется непреодолимым препятствием. Алиса едва переставляет ноги, держась за резные перила. Стискивая зубы, она цепляется за ледяные перекладины, до побеления сжимая пальцы. Она бы рада остановиться, но не может не идти. Всё выше и выше, в бальный зал. На подмостки для единственной балерины. Алиса — прима, кто бы мог подумать? Она выходит в центр зала, кланяется во все стороны — вокруг неё толпа людей в странной и яркой одежде. Они сливаются в пёструю массу, все лица — как одно, с застывшими улыбками и стеклянными глазами. Они не шевелятся, словно толпа восковых фигур. Звучит музыка. Алиса танцует легко, это словно полёт. Взмах рукой, батман, плие, пируэт. И плевать, что мозг разрывается от адской боли, лицо сведено судорогой, а вместо ступней давно кровавое месиво. Улыбка прилипла к искусанным губам, на языке чувствуется металлический привкус. Алиса танцует босиком на осколках стекла. Она знает, что это невозможно. Она знает, что сейчас она спит, а утром ноги будут целы и невредимы. Она знает, что давно должна упасть, не происходи всё это во сне. Она хочет проснуться. Она не может остановиться. Не когда за ней следят чужие жадные глаза. Алиса танцует на высоких полупальцах, кружится на носках, чтобы потом встать на обе стопы. Легче, невесомее — чем труднее танцевать, тем шире должна быть улыбка. Мерзкая ирония: то, что раньше дарило наслаждение, теперь приносит лишь боль. В толпе слышны неясные шорохи, зрители приходят в движение. Постепенно они всё больше оживляются, гул становится громче. Алиса танцует быстрее, уже не обращая внимания на чужие взгляды. Боль в ногах не утихает, разрастается, и каждый шаг грозит стать последним, но Алиса не может остановиться. «Танцуй», — шелестит бесплотный голос, принадлежащий всем и никому. Алиса подчиняется. Улыбка шире, танец легче, слёзы текут по щекам, перед глазами пляшут пёстрые круги. Дыхание срывается в хрип, кровь покрывает ноги до колен. Толпа колышется, сдвигаясь ближе к центру — ближе к Алисе. Зрители следят за танцем неотрывно, облизывают губы — Алиса видит их блеск. Алисе хочется остановиться, упасть замертво прямо здесь, но пока звучит музыка — она должна танцевать. «Танцуй и чувствуй, ты же этого хотела», — воркует толпа. «Это — твоё чудо, ты так просила о нём», — напоминают зрители. Музыка обрывается, зависнув на высокой ноте и резко упав. Вместе с ней падает Алиса. К израненным ногам летят цветы — шипастые белые розы. Атласные лепестки окропляются густыми каплями. Алиса не смотрит на них — кривится в отвращении. Плотоядно ухмыляясь, бутоны впитывают кровь. «Не злись, Алиса, поделись с нами. За всё нужно платить», — шипит толпа. «Ты этого хотела — почему ты плачешь? Разве эти ощущения — не награда для тебя?» — удивляется нестройный хор. Ноги горят огнём, горло сковывает спазмом — от слёз и от боли. Холодный воздух разрывает лёгкие, дерёт гортань. В нос бьёт горько-металлический запах. Толпа зрителей подползает всё ближе и ближе, тянется к живому, измученному и тёплому. Дыхание замедляется. Алиса закрывает глаза.

***

Алиса просыпается медленно, словно выпутываясь из липкой паутины сна. Открыв глаза, она долго лежит на жёсткой кровати, смотря в потолок. Небо за окном сереет, темнота отступает куда-то в дальние углы. На белой штукатурке всё отчётливей проступают розовые полосы — рисунок света из-за неплотно сдвинутых жалюзи. Алиса всегда просыпается с восходом солнца. Она не чувствует адской боли из снов. Тело словно деревянное — ничего не ощущающее, как чужое. Крови нет. Ни единой ранки на бледной коже. Алиса садится, опираясь на руки, и передвигается к краю кровати. Привычным движением перебрасывает нижнюю часть тела в инвалидную коляску. Устраивает непослушные конечности на подножке, почти плача от собственного бессилия. Алиса не чувствует ног.