У любви ванильный привкус

Он не помнит, когда это началось. Может быть, когда на дурацком матче по футболу женской команды универа она повредила ногу и он, как верный рыцарь в сияющих доспехах и с белым конём в придачу, отнёс её в медпункт. Или когда она помогла ему объяснить причину его прогула, не упоминая, что на самом деле он беспросветно пил в компании лучшего друга. Или это случилось ещё в начале прошлого года, когда он впервые увидел её. Сложно было не заметить… Все остальные первокурсники слонялись по университетскому двору, жутко нервничали, и краснели, пытаясь завести новые знакомства, а она держалась обособлено и, казалось, ни капли не волновалась, а любые попытки познакомиться с ней пресекала на корню. Наверно, именно тогда он обратил на неё внимание, но как же тогда он проморгал момент, когда она стала ему подругой и, в конце концов, заняла все мысли и потаённые желания, о которых даже его друг мог только догадываться… *** — И когда ты собирался сказать мне? Берт отрывается от очередного увлекательного детектива и медленно поворачивается на голос, исходящий из дверного проёма. Глаза Райнера метали молнии, а весь его вид говорил о том, что он полон праведного гнева. Брюнет тяжело вздохнул и отложил книгу на рядом стоящий стол, приготовившись слушать друга. — И что на этот раз? — Ты, чёрт тебя раздери и утащи, втюрился в нашу маленькую блондиночку и молчишь в тряпочку! Бертольд рвано выдохнул, но тут же придал лицу прежний спокойный вид: — Я же уже говорил тебе не раз, что не имею видов на Кристу. К тому же, бороться с Имир за любовь богини — пустая трата времени и сил. Тут уже пришла очередь Райнера задыхаться. И правда, удар ниже пояса по мужскому самолюбию. Один-ноль в пользу Гувера. — А я не о Кристе сейчас говорил, что у нас блондинок, что ли мало?.. От былого хвалёного спокойствия Берта не осталось и следа. Он понял, что на этот раз Райнер попал в точку в своих подозрениях. — По глазам вижу, что я прав! Ну ладно я, чёрт со мной, но Леонхарт ты когда хотел сказать? В следующей жизни? Бертольд устало потёр переносицу, предварительно сняв очки, и, тяжело вздохнув, ответил: — Планировал вообще не говорить… *** — Хэй, парень, тебе помочь? Бертольд оторвался от разглядывания разных букетов и повернулся к продавцу. — Э-э-э-э… Да… Вы не знаете, какой букет больше подойдёт в качестве дополнения к основному подарку на день рождения? Гувер действительно вот уже минут двадцать тупо пялился на разнообразные цветы и не втыкал, какие лучше купить, проклиная Райнера на чём свет стоит. Неугомонный Браун не удовлетворился ответом о неразглашении трепетных чувств и, чуть ли не пинками, отправил Берта в цветочный магазин, уверяя, что дарить цветы подруге на день рождения — самое то. Гувер и сам ничего такого в этом подарке не видел, но злился из-за того, что услужливый друг не подсказал, какой именно букет следует приобрести, а из предпочтений Энни в этой области он помнил лишь, что подруга до дрожи ненавидит тюльпаны. — Конечно-конечно. Мм… Как насчёт тюльпанов? — О, нет-нет. Она не… не любит тюльпаны. — Оу, тогда подари розы — не ошибёшься. Я ещё не встречал ни одной девушки, которая не любила бы розы. — Ох, ну хорошо. — В таком случае, красные? — продавец наполовину скрылся за стеклянной витриной, внутри которой и находились цветы, но повернулся, чтобы подмигнуть. Удивлённый Гувер смог лишь кивнуть, задумчиво наблюдая, как пару минут спустя парень аккуратно заворачивал колючие цветы. — Вот и всё. Надеюсь, твоей девушке понравится! Берт пару раз моргает, принимая готовый букет из рук улыбающегося продавца. Ему бы правда хотелось, чтобы цветы он отдал Энни не как подруге, а как девушке, но он не питал ложных надежд по этому поводу. Больше нет. — Это подруге, — уверенно поправляет Гувер и, оплатив покупку, идёт к выходу из магазина. *** К началу вечеринки-сюрприза он так и не успевает, а всё из-за Райнера и этих чёртовых цветов. Основной подарок был давно куплен, еду должны были поставить Браус и Спрингер, Йегеру и Кирштайну достался выбор алкоголя, а всё остальное взяли на себя Райнер и Имир, ради общего дела, ненадолго зарывшие топор войны, а, следовательно, Берт мог с чистой совестью бездельничать вплоть до девяти часов вечера. Он, собственно, этим и занимался, пока Браун не отправил его за цветами. Всё больше и больше раздражаясь, парень открывает дверь в свой блок и проходит внутрь. Ему тут же захотелось выйти обратно — музыка орала так, как будто вознамерилась оглушить всё население планеты и неподготовленные уши Бертольда были не готовы к подобному испытанию. Взглядом парень обнаруживает в толпе танцующих раздражённого Райнера в компании двух девиц. Удивлённо приподняв бровь, Берт тут же находит Имир и Кристу, моментально понимая причину паршивого настроения друга — брюнетка прижимает Ренц к стене и шепчет что-то на ухо, отчего местная богиня заливисто смеётся и, наконец, обнимает опешившую Имир за шею и, моментально сокращая оставшееся между ними расстояние, целует. Гувер давится воздухом больше от неожиданности сего поступка, чем от самого факта, что они всё-таки поцеловались, но старается не обращать на это внимания, проскальзывая в свою комнату за подарком и тут же снова замирая на пороге. На его кровати спиной к нему сидит Энни и от одного её вида Берту не хватает воздуха. Кажется, девушка впервые за два года надела платье. Оно предсказуемо было чёрным, но с вырезом во всю спину. Если бы оно ещё и донельзя коротким оказалось, парень уже не удивился бы. Слишком насыщенный и странный день, в нём уже нет места удивлению. Около минуты Гувер простоял в ступоре, пока Леонхарт не шевельнулась и хотя лицом к нему она так и не повернулась, Бертольду почудилось будто его застали на месте преступления и он резко вздохнул. На самом деле это было вполне себе тихо, но в звенящей тишине комнаты простой вздох прозвучал, как выстрел, и Энни обернулась. — А, это ты. Голос обычно холодный и спокойный сейчас прозвучал почти радостно. От подобной неожиданности парень чуть не выронил из рук несчастный букет, но вовремя перехватил его, поцарапавшись о шипы. Теперь несчастным стал уже сам Берт. — Ну, э-это… С днём рождения! Прозвучало излишне счастливо и Бертольд, мысленно надавав себе тумаков, проскользнул мимо девушки к своей тумбочке, достав средних размеров бархатную коробочку. Выпрямившись, Гувер для пущей торжественности пригладил свои волосы и протянул подарок с букетом имениннице. Энни приняла оба презента и по-доброму усмехнулась. — Так вот куда ты пропал. Я пыталась разговорить Райнера, но он упрямо не хотел тебя выдавать, — блондинка отложила подарки в сторону и, встав с кровати, подошла к другу. — Спасибо тебе. Ухмылка уже совсем превратилась в улыбку, когда Энни обняла Берта, из-за разницы в росте уткнувшись ему в грудь, а парень ещё минуты три тупил, прежде чем обнять её в ответ. *** — А может, мм, сходим куда-нибудь? В кино, например. Там вроде фильм интересный сейчас идёт, правда я не помню названия, но ведь, можно узнать, если соберёмся. Бертольд умер. Вот так просто. Растёкся радужной лужицей посреди коридора у ног Энни, которая так спокойно ему об этом сейчас говорила. Конечно, для неё это просто поход в кинотеатр с хорошим другом, а вот для него… Он не знал, как будет вести себя в подобной ситуации. Да, разумеется, они ходили в кино и раньше, но тет-а-тет — никогда. Обычно с ними был Райнер и в таких дружеских походах говорил именно он — Берт слишком боялся сказать что-то не то, а Леонхарт по своей природе была человеком молчаливым, а потому больше слушала, нежели говорила. В этот раз Брауна с ними не будет — здоровяк всё ещё оплакивал упущенный шанс с Кристой и топил горе в дешёвом алкоголе и девушках, а потому наотрез отказался пойти. Что-то подсказывало брюнету, что друг остался в комнате сегодня не просто так и виной этому были далеко не вино и очередные фифы. — Мог бы просто отшить, к чему в молчанку играть? Опомнился Бертольд только тогда, когда миниатюрная фигурка Энни почти скрылась за поворотом, но этого хватило, чтобы парень в несколько прыжков очутился рядом с ней и мягко, но уверенно, схватил её за руку. *** — Я придурок. Удар. — Идиот. Ещё один. На этот раз другим кулаком. — Мудак! И снова, но уже со всей дури. — Да-да, а ещё ты чел, который сейчас стенку снесёт. Успокойся наконец и объясни нормально, чё случилось? Бертольд тяжело дышал, бессильно опустив руки вдоль тела и медленно качая головой в знак отрицания. С разбитых костяшек на пол падали кроваво-красные капли. *** Эхо тяжелых нетвердых шагов раздавалось по всему общежитию и терялось в пустоте темных коридоров. Берт шёл, слегка покачиваясь, то и дело хватаясь за стены и оставляя после прикосновения кровавые разводы. Все сейчас были где-то, куда должен был пойти весь универ, но Гувер начхал на это с высоченного Эвереста и вместо этого важнецкого мероприятия поплелся в бар. Хотел напиться, да не смог. Пропустил стакана три и все еще работающий мозг услужливо заорал, что в пьяном состоянии он наделает еще больших глупостей и парень остановился, оплатил свое виски и отправился в пустую общагу спать. Пока шёл, продолжал материть себя последними словами и думать какого чёрта он тогда наделал… Фильм был действительно интересным. Бертольд даже подумать не мог, что Леонхарт затащит его на годную комедию и готовился к просмотру боевика с девушкой, которой никогда не сможет обладать. А сейчас они идут себе в сторону общаги и оживленно переговариваются, вспоминая просмотренный фильм. Еще никогда они не говорили так легко и непринужденно, как в этот вечер. Гувер так и не понял, что на него нашло. Просто когда до места назначения оставалось всего ничего он вдруг мягко взял Энни за руку и остановился, вынудив поступить так и её. С минуту брюнет просто молча смотрел ей в глаза, а потом, заикаясь и путая слова, поблагодарил за прекрасный вечер и стал медленно нагибаться к её лицу, намереваясь поцеловать. Блондинка удивлённо хлопала глазами, не сопротивляясь, но и не поддаваясь навстречу. Не встретив сопротивления, обветренные губы парня коснулись её мягких губ. В кафе, в котором они посидели некоторое время после просмотра фильма, Энни заказала кексик с ванилью и её губы всё ещё хранили этот привкус. Сладко, неимоверно прекрасно и так долгожданно. Внезапно щёку нещадно обожгло и в ушах раздался чересчур громкий и торопливый цокот каблуков по асфальту. Берт только и мог, что бессильно смотреть ей вслед и держаться рукой за покрасневшую щёку. Снова тяжело вздохнув, парень остановился у двери в комнату и, отыскав в карманах джинс ключ, отпер её и вошёл внутрь. Всё было ровно так же, как и до его ухода за некоторым исключением. В его любимом кресле, в котором он обычно читал книги или конспекты, сидела, поджав под себя ноги, миниатюрная блондинка собственной персоной. Едва заметив донельзя удивлённого парня, Энни вскочила на ноги и подбежала к нему, крепко обняв. Недели жёсткого игнора как не бывало. Что за чертовщина с её настроением? — Прости… Я… Мне Райнер дал свой ключ. Как будто предчувствовал, что ты придёшь домой намного раньше и… Это что, кровь? Всё ещё поражённый Бертольд отстранённым взглядом окинул разодранные костяшки. Кровь давно засохла и перестала течь, но при желании ей всё ещё можно было не слабо испачкаться, а потому Гувер моментально оддёрнул от Леонхарт свои руки. — Всё нормально. Просто с мылом вымыть и даже следов не останется, — собственный в момент охрипший голос больно резанул по ушам. Девушка нахмурилась и закатала рукава привычной белой толстовки. — Ну уж нет, никакого «просто мыла». Иди и осторожно вымой костяшки от грязи, а я пока попытаюсь раскопать в этой свалке перекись и вату. Берт послушно кивнул и потопал в ванную, не желая по своей глупости ещё больше ссориться с дорогим человеком. *** Гувер снова зашипел и дёрнул рукой. — Тише ты! Больно же! — А нечего было стены университета на прочность проверять! Сиди вот теперь и не рыпайся, Халк недоделанный. Парень обиженно засопел, но больше говорить ничего не стал. Вторая рука была почти обработана и Берт уже представлял, как упадёт в объятья мягенькой тёплой постельки и уснёт молодецким сном, но его планам не суждено было осуществиться. — Готово, — изрекла чересчур сосредоточенная девушка, не смея поднять глаза на Гувера. — Нам… нам с тобой нужно поговорить. Бертольд тяжело вздохнул и привычным жестом устало потёр переносицу, как будто разминая кожу после длительного чтения в очках. — Мм, да. Раз уж ты больше не бегаешь от меня, словно заяц от волка, я, пожалуй, извинюсь. Сначала Энни виновато потупила глаза, но потом, услышав окончание фразы, вспыхнула и резко подняла голову, заглянув парню в глаза. — Ты что? — Ну да. Я извинюсь за… — О нет-нет-нет. Я знаю, что ты хочешь сейчас сказать, но я просто не позволю тебе это сделать. С этими словами Леонхарт схватила опешившего Берта за галстук и с силой потянула на себя, встречаясь своими губами с его. Поначалу Гувер просто позволял блондинке о остервенением терзать свои губы, но потом слегка затуманенный алкоголем мозг помахал с перрона беленьким платочком и поспешил умотать в отпуск, предоставив главенствующую над телом должность сердцу. Оно, злобно потирая ручки, громко орало начхать на всё, кроме крошечной блондинки. И Берт послушал. Позволил себе закрыть глаза и с не меньшей страстью ответить на поцелуй. Энни сбавила обороты, едва почувствовав, что парень ей отвечает. Рука, до этого надёжно сжимавшая галстук, переместилась на шею, а вторая принялась целенаправленно этот самый галстук стаскивать. Вскоре элемент одежды был снят и отброшен куда-то в сторону и ловкие пальчики принялись расстёгивать пуговицы на как всегда безупречной белой рубашке. Бертольд в долгу не остался — его руки мучительно медленно задрали толстовку Энни и невесомо провели по плоскому животу. Леонхарт недовольно рыкнула и в отместку провела ногтями по выступающим кубикам пресса, вызывая тучу мурашек у обоих. Парень пьяно усмехнулся и стянул наконец мешающую толстовку, а вслед за ней в полёт по комнате отправилась и его рубашка. Леонхарт застонала, стоило только их телам соприкоснуться, а ведь он ещё даже ничего толком не сделал… Осознание того, что они уже чуть ли не трахаются прямо перед входом, пришло своевременно и Берт, легко подняв девушку на руки, словно она ничего и не весила, на негнущихся ногах пошёл в комнату, по пути что-то зацепив. Там он бережно опустил свою драгоценную ношу на кровать, нависая сверху. Энни дрожащими от возбуждения руками потянулась к застёжке его ремня, пока Гувер прокладывал дорожку из нежных поцелуев от припухших губ до плоского животика и обратно. На задворках сознания слышится звук открываемой двери и приглушённые голоса, но ни один из них и не думает останавливаться. Потом, всё потом. Сейчас имеет значение лишь то, что её губы хранят сладкий привкус ванильных кексов, которыми она сегодня завтракала. И, чёрт побери, кажется, Бертольд полюбил этот десерт.