Иллюминация

Входная дверь хлопает — и Цукишима готов удавить Ямагучи за то, что тот хранит (хранил) запасной ключ в прихожей на вешалке — после первого же визита лохматого уебка Куроо Тецуро тот пропадает со своего места, кочуя в карман красных спортивных штанов. Цукишима откладывает пособие для жертв морального насилия на стол (оно обещает скоро понадобиться) и появляется в коридоре быстрее, чем Куроо успевает дойти до его комнаты. — Ух, — Куроо поправляет рукава футболки и разглядывает его бегающими глазами, — А я тут, вообще-то это. За солью зашёл. — У вас кончилась? — Цукишима встаёт в проходе, складывая руки на груди и раздражённо смотрит на Куроо. — У нас обряд экзорцизма, — тот бегло оглядывается, — Э-э, то есть, соевый соус не подойдёт. Цукишима хмыкает. Обряд экзорцизма. Серьёзно? Если Бокуто решил изгнать своего лохматого соседа по квартире, то у него почти получилось, однако не стоило изгонять его Цукишиме под дверь (потому что Цукки в гневе страшнее дьявола). — За солью? — уточняет Цукишима. Куроо кивает и виновато отводит глаза, переминаясь с ноги на ногу. — Послушай, Цукки… Не думай, что я думаю, что у тебя недостаточно поводов для ненависти ко мне, но я действительно хочу быть к тебе ближе. — Выйдите, пожалуйста, из квартиры, Куроо-сан, — Цукишима смотрит, как он отходит до входной двери, а затем наваливается своим весом, выкидывает его в коридор и захлопывает дверь (пытается, но Куроо просовывает в проход ногу). — Соль, Цукишима-кун, — Куроо насмешливо смотрит и протягивает ему пустую солонку, как бы случайно задерживая свои пальцы на его. — Сейчас принесу, — натянуто приторно улыбается ртом (лицо остаётся каменным) Цукишима, отдергивая руку и добавляя тихое «мудак» в конце фразы. Оставив Куроо ждать в подъезде, Цукишима идёт на кухню, намереваясь наполнить солонку и поскорее избавиться от живой концентрации пафоса и уебанских подкатов (чьего присутствия было слишком достаточно на сегодня), но в последний момент передумывает и сворачивает в ванную. Когда он возвращается, Куроо скучающе осматривает его и озадаченно поднимает брови, как только взгляд касается прозрачной солонки. — Это соль? — Да. — Синяя. — Да. — И пахнет хвоей. — Сибирская соль, — Цукишима пожимает плечами, — Отлично подходит для традиционных японских блюд. Новые технологии. Типа такого. — Хорошо? Тогда, я пойду? Или я мог бы остаться на чай, ну, если ты понимаешь о чем… — дальше Цукишима уже не слушает, снова выталкивая Куроо из квартиры и наскоро бросая слова прощания. Далее он следует на кухню и выбрасывает пустую упаковку соли для ванн, на которой красным выведено предупреждение «Осторожно! Из-за высокого содержания эфирных масел может вызвать сильную аллергическую реакцию. При попадании в глаза и рот промыть теплой водой, хранить в недоступном для детей месте…». ★★★ Давным давно (две недели назад), когда на Цукишиму разгневались все боги, кровавой дланью посылая ему испытание в виде знакомства с Куроо Тецуро (обладателем самой тупой в мире прически по статусу, ебаным мудаком по жизни), парень не был к этому готов. Ну не был. Ну вот совсем. Когда они познакомились, для Цукишимы настала черная полоса в жизни. Когда они познакомились, на Куроо был леопардовый пиджак. Видимо, когда для Цукишимы настала черная полоса в жизни, для Куроо настала леопардовая. — Давай-ка кое-что проясним, — прошептал мудак на ухо дрогнувшему Цукишиме, вжимая его лицом в грязную стену, — Я для тебя не «ублюдок», не «мудак» и уж тем более не «лохматый уебок», ты понял? Кивни, если понял, получи перелом запястья, если нет. Гулянка у Яку, который ходил с таким видом, будто его ее устроить заставили, стала отправной точкой на дно для психики Цукишимы. Хамоватый пикапер, достающий его на протяжении вечера, кажется, совсем не расстраивался при отказах интервалом в каждые пять минут, по всей видимости, они лишь раззадоривали его альфа-самцовое эго. И Цукишима бы вправил этому уебку мозги на место, если бы тот сейчас не сжимал его сводящие от боли запястья до хруста. Цукишима рычит тихое «да иди ты наху… Ох, ебать, я понял!», и Куроо отходит от него, чуть погодя отпуская скрученные запястья и намереваясь свалить до того, как парень придет в себя. Но тот не спешит разбивать ему нос в отместку, а лишь растирает затекшую кожу онемевшими от холода пальцами. Куроо с интересом разглядывает его напряжённую спину, не рискуя приближаться, потому что чувствует исходящую волну ненависти. Выражение лица Цукишимы было абсолютно нечитаемым, когда он обернулся. — У тебя такое бесстрастное лицо. Интересно, ты также холоден во время секса? — Можешь спросить у кого-нибудь, чьи подкаты не были такими убогими, как твои, чтобы заслужить место в моей постели. — Хочу убедиться в этом лично. — Нахуй пошёл. ★★★ Как-то раз Куроо ему всё-таки отсосал. Нет, постойте, все было не так, как оно есть. Ну, то есть, было, но… Это случилось в пятницу. Ямагучи потащил Цукишиму на дружескую попойку, где были почти все первогодки университета, с которыми было бы неплохо наладить общение. И попойка эта была у Куроо Тецуро, но об этом Ямагучи умолчал. И когда Цукишима увидел самого обладателя кошмарного чувства юмора, тот подкатывал к какой-то девушке со своего курса (которая, впрочем, смотрела на него весьма заинтересованно). Ямагучи девается куда-то еще в самом начале, и Цукишима решает, что может расслабиться, потому что его невольный любовный интерес уже слишком занят. Цукки, вбей себе в голову нахрен на всю жизнь — никогда не расслабляться рядом с бомбой замедленного действия Куроо Тецуро. …В общем, это случилось (да, теперь уже точно). Куроо ему отсосал. Цукишима не хотел — не хотел и не сопротивлялся, потому что на вечеринке громко била музыка, а по венам текли три бокала чего-то-там с ромом (?) на пустой — с девяти утра — желудок. Мочка уха горела от укусов, а очки сползли по носу, отнимая зрение. Ну, теперь уже поздно с корабля сбегать, тем более, что крысой тут явно был не он. Самое страшное, что могло случиться, случилось — Цукишима всё-таки поддался, и теперь смысла сваливать, как тупая девственница, не было. Можно было бы провести время с сексуальным (ээ… Это ещё откуда?) мудаком, узнав его получше, а потом затроллить до смерти. Тем более, что и повод, и обида имеется. А Куроо оказался болтливым собеседником, или же это алкоголь развязал ему язык. Насколько понял Цукишима, тот явно не был супер-моногамным парнем, ну, судя по присвистываниям в сторону девушек и лукавым взглядам. Или это он хотел так на Цукишиму воздействовать, этого придурка хрен разберёшь. Слушая о «похождениях на оба фронта» Куроо, Цукишиме все больше хотелось резко прекратить их случайное общение, оправдываясь нежеланием подцепить хламидии. Но всё-таки ему слегонца льстил тот факт, что такой явный бабник повелся на его холодное мужское естество, хотя лохматый и не позиционировал себя приверженцем морали и гетеросексуальности. — Я думал, вы больше по девочкам. Не удивлюсь, если вы ещё и бульварные романы читаете, — говорит Цукишима, сидя на одной кровати с Куроо в его небольшой полутемной комнате (он снимал квартиру с соседом, которого Цукки пока не удостоился увидеть). — Ха-ха, вообще-то, — смеётся Куроо, приподнимая брови, — Мне просто нравится нагибать. Куроо незаметно отпинывает тонкую красно-серую книгу с закладкой под кровать. ★★★ В общем, это была некая завязка их самую чуточку ебанутых отношений. Сначала ничего не предвещало беды — Цукишима не пересекался с Куроо вообще нигде. Но мудака это, похоже, не устраивало, потому что потом начался ад. Преследование, а это было именно оно, началось день на третий после того случая, о котором не принято говорить, потому что, эй, это же первое правило случайной связи на вечеринке: не говорить о случайной связи на вечеринке. Не то что бы это правило существует в гетеросексуальных кругах. В общем, да. Преследование. Обычному человеку не очень приятно, когда его постоянно ловят в магазине, в универе, у подъезда. Вместо обычного человека у нас Цукишима. Вместо обычного преследователя — Куроо Тецуро, и эти факты, сложенные вместе, порождают взрывную волну ненависти и неловкости, после чего Цукишима гордо уходит, а Куроо тоскливо смотрит вслед. Но вернёмся к насущному. Пути господни неисповедимы — но не пути Куроо Тецуро. Поэтому Цукки подсознательно ждал его в любом месте, куда бы ни пошёл. Ну да. Сейчас это место — парк возле книжного магазина, в котором он встречает — неожиданно, неправда ли? — до жути надоевшего маньяка с вечеринки. Мама говорила ему бросить пить. Брат говорил ему бросить Куроо. Куроо говорил «отстань, тупая сука», отбиваясь от бывшей, приставшей во время попытки позвать Цукишиму на свидание. Цукишима отвечал им всем «потом» и предпочитал сваливать до начала дискуссии. Дохреналлионы раз раньше ему это удавалось, но сегодня у Куроо был особенно решительный настрой, который Цукишима мог охарактеризовать только одним словом «пиздец». Хотя, скорее, это Цукишиме был пиздец, и именно осознание неминуемого выбило его из колеи, заставляя растерять мастерство владения секретной техникой убегания. То есть, он попросту не успел слиться. — Цу-ки-ши-мааа, — низко протянул Куроо, подбивавший к нему клинья последнюю неделю, — Хватит уже ломаться, ты же не шестнадцатилетняя девственница. Ну, блин, пожалуйста, подожди. Как такой горячий парень может быть таким холодным? Можно даже сказать, что ты обжигающе холоден. Эй, ты не оценил мою шутку? Цукки, ты просто социопат, или это я тебе не нравлюсь? Да в любом случае, тебе же не обязательно все время на меня смотреть, ты можешь просто… Черт, прости, не уходи! Цукки, ну ты неправильно меня понял! Цукишима, старательно изображающий дерево первую часть монолога своего нового ночного кошмара (если бы он мог, то попросил бы Фредди Крюгера придушить его во сне), резко развернулся и направился прочь. Куроо, конечно же, рванул за ним, лепеча что-то про «янтарные, как янтарь, глаза и пронзительное, как у серийного убийцы, выражение лица». Цукишима думает, что же такого должно произойти в жизни человека, чтобы тот пытался склеить парня также, как Куроо. Что-то ужасное, определенно. Ублюдка даже стало жаль. Его чувство юмора было не просто атрофированным, а АТРОФИРОВАННЫМ (слово из неоновых букв, над которым для большего эффекта летают пришельцы (Ойкава тихо кричит в сторонке), пожалуй, полностью соответствовало бы описанию Цукишимы). Что мы говорим смерти? Не сегодня. Что мы говорим Куроо Тецуро? Никогда. ★★★ Иллюзия, которую хотел создать Куроо, была проста, как мир: пока он рядом, во все окна бьёт солнце, и его улыбка светится недосягаемыми желанными огнями. Вот только он не учел, что Цукишима к свету был равнодушен, а горячие лучи ультрафиолета считал раздражительными (не только потому, что не любил загар). Но не нужно расстраиваться, если у тебя не получается кого-то склеить. Нужно просто поменять ПВА на Момент и действовать быстро. Вернее, действовать тогда, когда твоя жертва не подозревает, что ты действуешь, потому что не знает, что зло не спит, или… Ладно, не очень удачный пример. Но удачные обстоятельства. В общем, самый пиздец обычно начинался, когда проваливался план А. И вот тогда… Тогда он использовал план Б. Вообще-то, названий у плана было много. Б — безответственные бездари (от Кенмы), Б — блядство (от Яку), Б — Бокуто Котаро (от Бокуто Котаро, принимающего непосредственное участие), но сам Куроо называл это беспрепятственным бро-единением, потому что под напором Куроо мог не сломаться только отбитый, но под напором их с Бокуто дуэта не выстоит никто (представьте просто, что небо разверзлось молниями сверху, а снизу рушится пол). Соседи Цукишимы и Ямагучи съезжали. Студенты, кажется, решили перебраться поближе к университету, а Куроо с Бокуто ещё не продлили аренду. Ну разве не замечательно? Короче, если бы Цукишима подозревал, что может случиться что-то подобное, он бы точно согласился пойти с Куроо на свидание в первую же встречу, потому что это было бы лучше, чем: — Я не могу спать без осознания твоей близости со мной, ай-не-бей-меня, я имею в виду географическую, — говорит лохматый ублюдок, крутя на пальцах связку ключей, как выяснилось позже, от соседней с их с Ямагучи квартиры, — Если хочешь моей смерти, то лучше отрави меня, ну, или затрахай до смер… Ай, я сказал «не бей меня», Цукки, я же те- Дальнейшую исповедь, выливающуюся в очередное признание, Цукишима слушать не хочет, выталкивая трясущего пострадавшей рукой уебка за пределы уютного (стараниями гостеприимного Ямагучи) коридора чуть менее уютной (благодаря угадайте кому) квартиры. ★★★ В общем, как-то так они и познакомились. Соседские отношения завязались сами собой, но на проявление внимания Цукишима все равно не реагировал. Тогда Куроо решил взять все в свои руки (или не совсем в свои — вечером Ямагучи из квартиры утащил Бокуто, ссылаясь на непреложный обет помощи соседям, а Куроо напросился на чай (который сразу же пролил на джинсы), жалуясь на то, что лучший друг выгнал его из дома, потому что они вроде как поссорились.) Сдохни, подумал Цукишима, считающий откровенное враньё Куроо абсолютно нелепым и намереваясь дать твердый отпор. Но Куроо не тот человек, которому можно дать отпор, если он уже тебе отсосал. И Цукишиме только предстоит в этом убедиться. — У нас пока 1:0 в мою пользу, Цукки, — лохматая тварь потягивает чай из зелёной кружки с видом, как будто это не чай, а виски, — Не хочешь сравнять счёт? — Сдохни, — на этот раз не сдерживает мысль парень, уничижительно стреляя взглядом в мудака, — Вы ради этого сюда пришли? И кстати, какого хрена на вас рубашка и галстук? — Ты все равно мне дашь, — говорит Куроо, отодвигая кружку, — А моя одежда отражает мои намерения насчёт тебя, иф ю ноу вот ай мин. Цукишима закатывает глаза до черепушки и приподнимает бровь, когда Куроо вылезает из-за стола и подходит к нему вплотную. — Даже не возражаешь? — мудак влезает в его личное пространство и снимает с него очки, откладывая на столешницу. Цукишима с удивлением понимает, что не особо против. В нем бушуют гормоны, а ещё сказывается отсутствие постоянного партнёра. Все эти факты (но не присутствие объекта вожделения так близко) теплом скапливаются внизу живота, поднимая то, что у нормальных парней на парня стоять не должно. — Ладно. Куроо на миг выпадает из реальности. — Чего? Цукки вздыхает и тянется к нему с поцелуем, выдыхая в губы насмешливое: — Мне просто жаль вас и ваш недотрах. Мудак ебануто усмехается (даже это у него нормально не выходит) и врывается языком в его рот, устанавливая свои правила и утягивая Цукишиму в его комнату. Цукки не устраивает расклад ведомого, поэтому он пользуется случаем полапать Куроо, чем распаляет его ещё больше. Итак, пора вернуться в настоящее. — Черт, подожди… — Куроо склоняется над ним, впопыхах ослабляя свой галстук и расстегивая пуговицы рубашки; Цукки загнанно дышит, заглядываясь на охренетительный пресс и думая, что, вообще-то, какого хрена, у него же и самого такой же есть. Цукишима собирается провести ладонью по его груди, но Куроо отталкивает его на подушки и садится сверху на бедра, фиксируя. — Да подожди же ты, — шипит мудак, пытаясь расстегнуть им обоим штаны. — Что, не стоит? — издевательски шепчет Цукишима. — Заткнись. Ну, видимо, всё-таки стоит, думает Цукишима, выцепляя взглядом внушительный бугор на джинсах. Затем ведёт взгляд вверх до лица и пораженно замирает. У Куроо глаза шалят, и зрачок утопает в радужке, как будто он не к нему, Цукишиме, на чай заглянул, а словил кокаиновый приход. Он откидывает со лба мокрую челку, и Цукишима притягивает его к себе, целуя и сжимая руками шею. — Давай уже, — он приподнимается на локтях и засасывает кожу на шее Куроо, пока тот выкидывает рубашку куда-то на пол и принимается за штаны, — В прошлый раз ты особо не медлил, знаешь ли. — В прошлый раз я не пытался тебя впечатлить, — Куроо сдерживает приступ умиления от этого внезапного перехода на «ты», снова опрокидывает его, стягивает с него одежду и оглядывается в сторону предположительного местонахождения смазки и презервативов, — Так, а где у тебя… Цукишиму прошибает осознание: он, черт возьми, не был готов к случайной (ну, может, менее случайной, чем в прошлый раз) связи, поэтому не имел под рукой ничего, что напоминало бы смазку (потому что дома он такие вещи не хранит). — Эм… Презервативы в ящике, а вот смазка… — ловя на себе укоряющий взгляд Куроо, он раздасованно выдохнул. — Тебе же будет больно, Цукки, — мудак снова перестает что-либо делать и тянется к ящику, после чего возвращается на место, пока Цукишима сверлит его глазами, — Ты или невероятно безответственный или, о боже, действительно асексуал? Цукишима закатывает глаза, и Куроо, вздохнув, спускается к его бёдрам и берет в рот сразу наполовину; Цукки сдавленно стонет, сжимая в руках волосы Куроо, когда тот начинает двигать головой. Он не выдерживает, когда Куроо отстраняется и кусает его за ухо. Цукишима тяжело дышит, смотря, как Куроо нажимает испачканными в сперме пальцами на его вход. — Находчивый… — Цукишима удивлённо охает, когда Куроо начинает его растягивать, — Но хватит ломать комедию. Я знаю, что ты нихрена не заботливый, так что приступай уже к делу. — А ты не такой стереотипный пассив, каким показывал себя сначала, — ехидно улыбается Куроо ему на ухо, входя прежде, чем услышит возмущенный вопль. Цукишима явно злится на него, злится надсадно, хрипя и со сбитой спесью, но вслух сейчас может выдать только вымученные стоны, поэтому тянет Куроо на себя, заставляя лечь вплотную, и с наслаждением впивается ногтями ему в плечи. Вообще-то, Куроо рад, что Цукки не может видеть его лицо сейчас, потому что ему тоже сложно и волнительно, а еще, вроде как, разрядка накатывает волнами, и лохматому приходится сдерживать темп ценой немалых усилий. Однако же, он ощущает животом стояк Цукишимы и мстительно к нему не притрагивается, вместо этого проводя пальцами по его груди и вгрызаясь в шею. Цукишима загнанно дышит, подмахивая бедрами, и думает, что его конкретно бесит Куроо во всех его проявлениях (даже во время секса), но потом Куроо сжимает его член, и Цукишиму выкручивает в оргазме (после он придет к выводу, что во время секса Куроо бесит его чуточку меньше). Губы мудака искривляет лыба до ушей, и тот, опуская руки ему на плечи, входит в него под новым углом. Цукишима шипит, Куроо кончает, одежда все также покоится на полу (и не только там, но об этом предстоит узнать уже Ямагучи, вернувшемуся утром и заставшему горе-любовников дрыхнущими в постели). Куроо падает на него, утыкаясь в покрасневшую шею и восстанавливая дыхание. — Окей… Я согласен на 1:3, но счет-то все еще мой. Когда там должен был вернуться твой сосед? — Утром… Слезь, ты тяжёлый, — чувствуя, как Куроо скатывается на другую половину кровати, Цукки расслабленно морщится, — И я не давал своего согласия на продолжение. Мудак ерошит его волосы и смеётся: — А кто тебя вообще спрашивал? Если он не сможет стать светом, он станет тенью. Действительно, какая разница? Цукишима не тот человек, на которого действуют романтичные вещи, а Куроо не привык сдаваться. Никогда.