Второй сезон. Жизнь несправедлива или Запретная любовь

Пятнадцатая часть. С того вечера или точнее ночи моего счастья прошло уже два месяца. Не могу сказать, что боль утихла, просто немного стало легче. Хах даже смешно, я не умею совсем врать. Само собой мне не стало легче, просто я стараюсь как-то об этом забыть. За это время многое произошло, моя жизнь изменилась, я стала ЭМО, потому что вечно плачу и не раз пыталась вскрыть себе вены. Сначала больно, потом приятно, а на утро стыдно. Сорри за цитирование песни группы КИТАЯ просто решила так сравнить. И вправду так оно и есть, вскрыла, почувствовала свободу, потом меня спасают ели живую и на утро мне стыдно за это. Где-то с месяц это продолжалось, но потом вроде перестала это делать, так как меня почти не упекли в психушку. Спасибо папе, он меня спас, но психолог всё равно был мне обеспечен. Ей было лет 50, а может даже и больше, скажу честно, она мне не помогала, а лишь бесила. Я люблю рыться в чужих мыслях, но когда наводят шмон у меня в голове, извините, но я бешусь. Я не раз на неё рычала, поэтому поводу, но она молчала как рыба, а потом говорила «молодец, давай высказывайся, тебе станет легче». Ах, как я её ненавижу и её этот жаргон психолога, вечно советующий мне с психу рвать подушки. Глупый совет, хотя я так делала всякий раз, когда возвращалась от неё. Наверно порвала подушек шесть или даже десять честно не помню, но много и сразу. Но даже это не давало мне возможности забыть о Томе, я всё равно слушала их музыку и представляла ту ночь. Это было самое лучшее, что происходило со мной. Я вспоминала его тело, его горячие губы, обжигающие моё тело, его руки жадно расстегивающие мои пуговицы. Каждый раз я вспоминаю, и каждый раз переживаю всю ту волну эмоций, захлестнувших меня тогда. Накрывает с головой, я даже несколько раз падала в обморок уж слишком сильные воспоминания. Эх, но я знаю это было раз и больше никогда я не почувствую это, никогда. Я В ЧЕРНОМ СПИСКЕ. Хотя мне кажется, что все девушки, что были с Томом тоже в черном списке, вряд ли, что он переспал хоть с одной дважды, да так оно и есть. Он не повторяется, сколько было их двести или триста, ну ещё бы конечно каждый раз с новой. Он охотник, хищник, а мы жертвы, добычи его. Эх, Том, Томи, спасибо тебе за мою боль. Хоть и недолго, но я чувствовала себя любимой, нужной, счастливой. Цена не большая за любовь, даже обычная. И я заплачу, даже заплатила бы жизнью лишь бы ещё раз ощутить жар твоего тела. Ещё раз умереть и вновь воскреснуть в твоих руках милый и не досягаемый. Ты мне всё равно снишься. Каждую ночь счастье, но понемногу, чтоб не умереть от счастья, всё так правдоподобно, что не хочется просыпаться. Да я всё равно люблю его и пусть он мне сделал больно, но всё равно ЛЮБЛЮ даже за эту боль. I LOVE YOU MY PAIN, TOM Шестнадцатая часть. Чтоб хоть как-то забыться, я начала ходить в университет, который забросила на два месяца . Но, слава богу, меня не стали отчислять, а дали мне время, спасибо им за это. Теперь мне легче и я могу продолжить учиться. Скоро мне предстоит практика, но пока я не знаю, где, в каком журнале, в какой стране. Я училась на журналиста и была лучшей на потоке, это единственное, что получалось у меня лучше всего. Я прекрасно, знала английский язык, и пыталась выучить японский, испанский и французский. Так чисто для себя, а на немецкий у меня отныне аллергия. Выбросив всё, что напоминало о Tokio Hotel и в особенности о Томе, я начала новую жизнь, без них. Это было сложно порой даже невозможно, но это было мне нужно, нужно как никогда эта зависимость до добра не доведёт и я с болью, но с большой внутренней радостью отказалась от Тома и от ребят. Это был жизни урок, урок мне на всю жизнь. НИКОГДА НЕ ЛЮБИ ТОГО, КТО НИКОГДА НЕ ПОЛЮБИТ ТЕБЯ. Да конечно, это даже тяжело говорить, но только так можно забрать свою украденную жизнь, пять лет назад я её отдала и сейчас решила забрать, правда ели живую, она была в коме, вместе со мной. Сейчас вижу, что фанатизм доводит до ручки, до гроба, от колыбели и до могилы мы играем свою роль, в моём случае я играла чужую роль и это неправильно, да, это совсем неправильно. Играть с огнем может каждый, но не обжечься и не упасть, сгорев, могут единицы. Но я не была в их числе и вряд ли когда-нибудь буду. Я просто должна понять, всё, что было не изменить, всё, что есть, я должна беречь, всё, что будет надо ждать с замиранием сердца. Плакат за плакатом я срываю со своих завешенных стен, рву и кидаю в мусорный пакет. Руки дрожат, слезы падают на лица ребят одна за одной. Это сложно, очень сложно, но очень, очень мне нужно. Мега Постер Тома висел на этой стене уже пять лет, и я привыкла каждое утро его видеть, когда открываю глаза, но теперь я тебя сорву и стану, наконец, свободна, наконец, я вырвусь из твоего плена, наконец, я почувствую запах свободы. Не смотри на меня так, всё равно будешь сорван и попадешь на помойку. Один вздох и один резкий рывок, а потом совмещаю всю боль, негатив и злость и рву его на части, на микроскопические части, чтоб не передумать и не склеить. И вот микроскопический Том Каулитц летит прямиком в пакет для мусора ко всем остальным. Очередь дисков, один за другим летели в мусор, тетрадки последовали за ними и несколько маек завершили полет этого фестиваля моей памяти и безумной боли. С улыбкой я легла на кровать и осмотрела свою до безумия опустошенную комнату. Я чувствую, что никто на меня не смотрит, и почему-то мне становиться как никогда грустно, но потом как никогда легко.