Отражение

Спасения нет. Пальцы судорожно зарываются в копну спутанных волос, веки слипаются. В глазах мутно от непролитых слёз и недосыпа. Сколько он уже?.. Вот так? Генри не помнил. Мозг, никогда ранее не дававший осечек, сейчас отчаянно отказывался функционировать. Генри терял рассудок. Медленно сходил с ума. Он не понимал, не мог осознать, что с ним происходит, и как от этого избавиться. Хотя нет. Причину он как раз знал очень хорошо. Можно сказать, в лицо. Беглый взгляд в зеркало. Осунувшееся, бледное. Впалые овалы глаз, под которыми залегли отвратительные тени. Губы, искусанные, опухшие, и оттого казавшиеся бесформенными. Слипшиеся от пота и крови волосы, сбитые в ком на затылке. Когда он в последний раз нормально ел, спал, принимал ванну? Когда в последний раз... был нормальным? Давно. Слишком давно. И всему виной его проклятие, его личный ад, который он так любезно сотворил собственными руками. Генри не был новичком, впервые получившим доступ к секретным формулам и химическим препаратам. Генри Джекилл был учёным, доктором. То и есть, что "был". А кто он сейчас? Что он сейчас? Сумасшедший, помешанный. Убийца. Хайд. Эдвард Хайд. Безвольный, мягкотелый, слабый. Генри. Генри Джекилл. Кто из них настоящий? Как понять? Кто даст ответ? Генри не знал слишком много, и слишком много хотел знать. Так не бывает. За всё.. За всё нужно платить. И за каждое знание он неизменно платит всем тем дорогим, что у него есть. Он стал доктором, получил возможность избавлять людей от страданий. Но потерял отца. Он понял, слишком поздно, но понял, где оступился, где в формуле допустил ошибку. Понял, как неразумен был, бестактен и глуп. И заплатил, ценой собственного безумия. Потерей всех, кто был ему дорог. Его Эмма, его милая Эмма, угаснет, так и не узнав, в чём причина его затворничества. Он не скажет ей, теперь точно знал - не скажет. Ей нельзя знать. Она должна быть счастлива. Пусть не с ним, пусть не сегодня, не завтра. Пусть лишь исчезнув из её жизни он сделает её счастливой, но.. В конце-концов, он понимал, что этот путь - единственно верный. Джон. Верный друг, товарищ, знающий его от корки до корки лучше, чем знает себя сам доктор Джекилл. Чем сам себя знал раньше доктор Джекилл. Доктор Джекилл, который уже ничего не знает, и ни в чём не уверен, включая то, что Джон Аттерсон всё ещё его друг. Всё ещё... верит ему. Доверие, ему так важно оно сейчас... Было важно когда-то. Сейчас же ему ничего уже не поможет, верно? Его окоченевший труп - вот и всё, к чему он шёл эти семь лет. Разделить своё тело с сумасшедшим маньяком, и сдохнуть не приходя к сознательному решению, вот и весь смысл жизни его. Люси, вот кому нужно было доверие, кому необходим был друг, который объяснит и направит, защитит и поддержит. И он убил её, этими самыми руками. Руками, которыми клялся нести в мир избавление от бед и страданий, сколько жизней он погубил? Не счесть. И всё из-за него! Новый взгляд, полный ненависти. Кажется, ещё миг - и зеркальная поверхность пойдёт трещинами, разлетится на куски латунная рама. Чтоб он сдох, чёртово исчадие ада. - Чтоб ты сдох... - шепчет он тихо, но полыхает от ярости бессильной грудь, и лёгкие сковало железными раскалёнными обручами, так, что не вздохнуть, и выть хочется так, что дерёт глотку - Генри заходится в приступе кашля, когда неосторожно и резко делает вдох. Голова в огне. Всё вдруг стало таким... Пустым. Дни и ночи над формулой, научные труды, душевные терзания, светлые мысли о том, что мог бы спасти.. мог бы. Но не спас же, чёрт возьми, никого не спас, не оградил, не уберёг - вся его жизнь это нелепые, провальные, жалкие попытки, и ничего больше! Пустая и никчёмная, никому не нужная жизнь. Кому нужна его правда? Кому нужны его труды? Кому нужно это избавление, которое он с таким нелепым героизмом решился нести в мир? Никому. Никому. Никому, чёрт подери! По венам течёт не кровь - ртуть, это переполняющая его злоба, на себя, за свою наивность и глупость, за то что слишком много о себе возомнил. Ты не Создатель, Джекилл. Ты всего лишь врач. Как кстати подошли слова.. Слова человека, оказавшегося правым. Человека, которого он убил. - "Так быстро сдался, Джекилл?" Он замирает. Вздрагивает, почти всхлипывает от неожиданности, разворачивается резко, всем телом, едва не падает, оступившись - но за спиной никого. Пусто и гулко в лаборатории, как пусто и гулко было в его голове всего пару минут назад. Сейчас её наполняет смех. Раскатистый и монотонный, не злой, не насмешливый, но угрожающе.. Чужой? - Кто ты? Он чувствует себя зверьком, загнанным в угол. Отчаянно ищет спасения, выхода, но.. чтобы найти выход из ситуации, нужно осознать, в какой ситуации ты находишься. - "Жалкий глупец! Я - это ты." Галлюцинации? Наваждение? Может, он просто спит?.. Сомнений быть не может. С ним говорит не плод его воображения. - Ты?.. Эдвард Хайд, собственной персоной. - Как ты это делаешь? Как он нашёл лазейку к его сознанию? Даже если учесть, что разум у них общий, Хайд никогда не заявлял о себе подобным образом.. Но это не значит, что никогда не мог этого сделать. - "Быстро схватываешь, Джекилл." - Сгинь! Прочь из моей головы! - "Бедный глупый докторишка, это и моя голова тоже, и ты знаешь об этом. Мы - одно целое. Нет ничего твоего и моего в этом теле, я - часть тебя." - Этого не может быть. Ты - не я. Ты монстр! Снова смех. Но сейчас в нём проскальзывают нотки насмешки, тяжёлой и бьющей по нервам. - "Обернись, Генри." Полный противоречивых предчувствий, внутренне дрожа от накатывающего страха, он подчинился. Позади было только.. зеркало. Он видел в отражении своё лицо, которое человеческим назвать было только с натяжкой. И больше.. ничего. - "Послушный мальчик. Мне нравится." Генри обмер. Там, за зеркалом, его отражение гнусно ухмылялось его, Генри, губами, и всё лицо его принимало такое необычайно зверское выражение, что стыла кровь в жилах. Он прикоснулся ладонью к лицу, и тут же отдёрнул руку - его отражение даже не шелохнулось. - Что ты.. такое?.. - голос сел от ужаса, леденящего и жадно манившего в свои сети. На мгновение ему почудилось, что всё это - сон, этого не может быть. Это невозможно. Противоречит всем законам. Так не бывает. Там, в отражении, Генри - не Генри, а кто-то похожий на него, кто-то чужой - покачал головой, деланно-удручённо. - "Ты ещё не понял, Генри? " Невозможно, но.. - Ты - Эдвард Хайд? - "Умница." Отражение ему обворожительно оскалилось, и резким жестом рвануло полы рубашки в разные стороны. Пуговицы шрапнелью разлетелись по полу, словно барабанной дробью, каждый акт которой оглушал и бил по перепонкам. - "Не терплю удавок, знаешь ли... Мешают вдохнуть полной грудью. Но тебе ведь не знакомо это чувство, верно?" Генри заворожённо разглядывал собственное лицо в отражении, и никак не мог постичь причину всего этого. Почему он? Почему именно он? Откуда взялась эта злоба, ярость, помешательство? Как он посмел допустить, чтобы её стало так много, что её хватило на порабощение его собственного разума? - "А ты, я погляжу, совсем не умеешь слушать." - вырвал его из размышлений странный, животный рык, и словно невидимая сила тисками сдавила плечи, заставив сесть на невесть как рядом оказавшийся стул. - " Я предлагаю тебе сделку." - удостоверившись, что Генри наконец перестал ему противиться, деловито начал Хайд. Джекилл весь подобрался, вытянувшись в струнку, и неотрывно глядя в собственное отражение, словно стараясь найти ответы хоть в затянутых пеленой, мутных глазах собственного двойника. Пусть он сошёл с ума, пусть... Но он должен знать, даже если для этого придётся разговаривать самому с собой. Отражение удовлетворённо расплылось в улыбке, напоминающей кривую, злобную ухмылку, и кивнуло ему. Он почти и забыл, что это чудовище может слышать его мысли. - "Слушай, слушай внимательно, Генри. " - протянул Хайд, запуская пятерню под рубашку, и лениво почёсываясь, - "Знаю, как хочешь от меня избавиться, но советую забросить эту идею подальше. Ты ничего не добьёшься, и ты знаешь это. Бесполезно. Я же предлагаю продолжить тобой начатое..." - И дать тебе полный контроль над моим телом? . - "Нашим!" - взрыкнул Эдвард, так что у Генри душа в пятки ушла, и вполне спокойно уточнил - "Нашим телом, Генри. Если ты подчинишься, я покажу тебе свободу, какой ты никогда не испытывал! Жизнь без преград, без ограничений, без напутствий и указов, мы станем так могущественны, как не был никто до нас!" - вкрадчиво шептало ему отражение, и Генри слушал, не в силах прекратить всё это, не в силах сбросить оцепенение. - "Мы уничтожим этот прогнивший, жалкий городок, а затем и весь мир, и возродим его заново. Мы будем жить вечно! У нас будут все средства и силы, какие только можно себе представить, Генри. Не будет ни болезней, ни горя, ни предательств. И всё это так близко, Генри, только руку протяни, понимаешь?" О, он понимал. Едва ли не впервые за эти пару месяцев, он так отчётливо понимал, что самому делалось так легко, так.. извращённо-радостно. И для этого всего лишь нужно... позволить Хайду овладеть им, поглотить себя полностью, без остатка. Зачем этому миру он, Генри Джекилл, слабый и беспомощный, когда его вторая сущность.. Нет, настоящая его сущность гораздо сильнее, гораздо хитрее, гораздо более приспособлена к этому грешному миру, в котором правит похоть, алчность и злоба? Только позволь - и весь мир у твоих ног!... Но это не то, что нужно Генри. Зачем ему мир, зачем ему власть? Зачем ему жить вечно? Всё, к чему он стремится - дать людям шанс на нормальную жизнь, не всем, но тем, кому это нужно. Он не хочет быть Богом. Всего лишь помочь. Всего лишь обладать правом на мирную, спокойную жизнь с людьми, которые поддержат, объяснят, направят. Будут любить и помнить. Он уничтожил, сжёг, похитил у него всё это. Этот мерзавец, подлый убийца, разрушивший всю его жизнь, он смеет требовать, чтобы Генри ему подчинился, принял его правила! Не бывать этому! - "Глупец!" - взревел Хайд, так что латунный обод треснул с краю, стекло задребезжало, но Генри не боялся. Ему больше нечего было терять.. Кроме себя самого. Люси, нежный цветок, взросший в прогнивших трущобах, он убил её. Убил, помешавшись похотью и злобой! - "Она не смогла бы принять тебя, ты, сосунок! Она не видела, кто ты есть! И эта девчонка, с которой ты решил связать свою жизнь... Они все видят в тебе лишь то, что им угодно! Никому не нужен ты настоящий!" - Ты лжёшь! Он слишком поздно осознал, что дело приняло дурной оборот. Слишком поздно, чтобы что-то можно было предотвратить. - "Ах, значит, так..." Ему не позволили вскочить, не позволили даже шевельнуться. - "Я докажу тебе, что ты уже в моей власти, Генри. Ты никогда не избавишься от меня. Я всё равно получу своё, рано или поздно!... Но раньше я возьму твоё, если мистеру Джекиллу так угодно." Его слова сочились издёвкой и ядом так явно, что Генри сию же минуту захотелось отряхнуться, вымыться, содрать с себя кожу, лишь бы не ощущать липкого, обжигающего страха, сковавшего тело. А потом что-то пошло не так. Он вдруг почувствовал странное онемение во всём теле. Грудь вновь тяжко сдавило, голову пробило электрическим током, и Генри с ужасом понял, что.. не чувствует рук. И ног. Даже губы не подчинялись его власти, и всё, на что он стал способен - прожигать взглядом выглядевшего невероятно довольным собой Хайда. Что он с ним сотворил? - "Ну-ну, расслабься, Генри." - слащаво протянуло отражение, откинувшись вальяжно на спинку стула, и Генри.. Повторил это движение за ним. Он понял, что произошло. - "Так и быть, я позволю тебе отхватить свою долю удовольствия в этой жизни... Пока она у тебя ещё есть. Постарайся не упустить, Генри!" Его руки, пальцы двигались.. Нет, не сами по себе. Ими управлял кто-то изнутри и напротив Генри, оставив его лишь беспомощно наблюдать. Вот они скользнули под рубашку, затем вверх - поддели манжету и с нечеловеческой силой рванули вниз, так, что неаккуратно металлические бляжки оцарапали кожу на груди, и Генри поморщился - Хайд же был безмолвен. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как к тревоге в глазах Генри примешивается ощущение безысходности. Он играл с ним, точно с тряпичной куклой, с размаху швырял ему собственным кулаком в лицо, и удерживал на дюймовом расстоянии, царапал его ногтями его, Генри, шею, тягал за волосы, закидывал ногу за ногу, бил затылком о спинку стула, и смеялся, смеялся, наслаждаясь потерянностью и животным ужасом, и Генри сам неожиданно осознал.. Что начинает натурально ловить кайф. Его губы растягивались в улыбке, как у Эдварда, его заводили собственные мучения, Эдвард Хайд медленно поглощал его тело, заставляя погрузиться едва живой разум Генри Джекилла в пучину мироздания, оставив на поверхности лишь оболочку, в которую немедленно войдёт тот монстр, о существовании которого он даже не думал подозревать.. - "Теперь ты видишь, Генри?" Он не мог говорить, не мог и молчать - противоречивые мысли и чувства рвали его изнутри. - "Нет? Ну так я помогу тебе... увидеть..." Пальцы прошлись от рёбер по животу вниз, и Генри зашипел от боли - ногти глубоко впивались в кожу, раздирая до крови, - рванули ширинку, обломав ногти, и прежде, чем Генри успел поражённо вдохнуть - сжали внизу. Он едва не захлебнулся собственным хрипом. Какого.. - "Не вздумай сопротивляться, щенок." - рычал Хайд, с такой силой смяв его через бельё, что Генри вскрикнул от неожиданности, а потом - подавился сдавленным стоном. - Что ты.. собираешься.. Ему не дали договорить. Крепко обхватив ладонью, пальцами стиснув у основания, после первого же движения он забился, не в силах принять происходящее. - Отпусти меня! - "Так быстро? Брось, малыш Генри, мы только начали." Его собственная ладонь, то ненавязчиво ласкала большим пальцем, то, крепко сжав полувозбуждённый орган, грозила едва не оторвать его своему владельцу. В несколько грубых, почти болезненных рывков, Генри взвыл. - Ты.. Ты не посме!.. Голова кружилась, он прокусил себе губу до крови - тянуло блевать от тошнотворного металлического привкуса во рту, от собственного неправильного, совершенно дикого возбуждения... Его ли собственного? Нет, он не смог бы, не мог поверить.. Это всё он, Эдвард Хайд, он довёл его до такой низости.. Боже, Боже.. Полузадохнувшийся стон слетел с иссушенных губ, он содрогнулся раз, другой - движения теперь причиняли боль, которая, как ни странно, ничуть не мешала его мучителю продолжить дело - как будто он и вовсе её не испытывал. - Хватит.. - "Никчёмный слабак. Ты слаб, Генри, теперь ты видишь, насколько ты жалок передо мной?" Он видел. Да проклянёт его сам Дьявол, как же он ясно это видел! - "Я могу подчинить не только твоё тело. Если я захочу, ты станешь марионеткой в моих руках, Генри." - этот томный, обволакивающий голос, и то, как Эдвард произносил его имя - с бархатцой, словно пробуя на язык каждый раз. Тело ослабло, обмякло на стуле. Глаза закатывались. Хайд вдруг замер на пару мгновений. Джекилл едва заметил, что взгляд его направлен куда-то в сторону, куда-то сквозь, будто прислушиваясь. А затем его лицо вновь перекосило усмешкой. - "Хочешь попробовать? Как-то твоя невеста будет смотреть на тебя теперь, Генри?" Генри обмер. Напрягшись всеми членами, он понял теперь причину, обеспокоившую Хайда. Там, за дверью, в его лаборатории, слышались тихие перестукивания, позвякивания пустых склянок, и почти совсем неслышный шёпот. Словно током пробило. Эмма. Лаборатория. Он же... Чёрт подери, он не запер дверь! - Ты не посмеешь. Он никогда не думал, что его голос может звучать так.. мёртво. Глухо, безжизненно, но у него не было сил этому удивляться. - "А то что, Генри? Что ты мне сделаешь?" - расхохоталось отражение, так, что зеркальное покрытие треснуло, пересечённое трещиной по вертикали. Шаги за стенкой замерли. - "Молодец, что молчишь. Ничего ты мне не сделаешь. И когда я перережу глотку этой девчонке... Тебе интересно, как она будет кричать, пока её любимый Генри Джекилл вскрывает ей брюхо, как паршивой свинье?" - Замолчи! Кричать он не мог уже физически, от сознания собственной беспомощности кружилась голова. - Ты можешь сделать что угодно.. Что угодно, слышишь? Но.. Глотка изнутри, казалось, была забита порохом, на котором Генри грозил подорваться каждую секунду, что находился в шаге от потери сознания. - Но не смей, заклинаю тебя Богом, не смей даже притронуться к Эмме! Вопреки ожиданиям, Эдвард молчал. А пророкотал, удручённо-насмешливо: - "Тебе ли говорить о Боге, Генри? В конце концов, это просто бессмысленно." Но заметив, что от распростёртого на полу Генри уже ничего не добъёшься, скривился и махнул рукой. - "Не прощаюсь, доктор Джекилл. Надеюсь, ты запомнил мой.. урок." Сил едва хватило на то, чтобы подняться, и кое-как заправить безнадёжно испорченную рубашку в сравнительно целые штаны. Эмма не должна... знать о том, что что-то произошло. Никто не должен. Никогда. Но в памяти Генри - это он понимал отчётливо - останется каждая секунда, огненным оттиском, клеймом на обратной стороне век. До тех пор, пока он не покончит с Хайдом, или.. Он нервно сглотнул. Пока Хайд не покончит с ним.