Разрядка / Detente

Она хочет убежать, громко хлопнув дверью, и… запустить куда-нибудь файербол. Превратить кого-нибудь в камень, заставить страдать и испытывать боль за то, как с ней обошлись. Выкинули словно ничтожный мусор. Она не знает, что это, горе или ярость или и то, и другое, но она точно знает, что ожидала этого… От себя. Не от него. Она не знает, что, чёрт возьми, сделала ему, чтобы её так любезно сочли недостойной. Она продала свою душу, терпела требования быть послушной и правильной. Она прошла через всё это, пережила все предательства, и теперь её отвергла собственная истинная любовь, потому что она, видите ли, больше не идеальная Спасительница? «К чёрту всё это, я собираюсь кого-нибудь убить». Однако с отдалением от Весёлого Роджера приходит ясность, и Эмма убирает меч, который взяла с корабля, и просто слоняется по улицам. Всё должно быть по-другому. Она не должна быть такой одинокой и меланхоличной, когда наконец обрела свободу. Она не должна… Она Тёмная. Она неудержима, она смертоносна, она… стоит около дома своего сына, вытянув шею, чтобы заглянуть в окно, где Генри свернулся калачиком на диване, читая книгу вместе с Реджиной, чья голова покоилась на его плече. Реджина пережила её прошлую атаку. И Реджине всё ещё удаётся овладевать сердцем Эммы с помощью одного лишь взгляда… Она так устала от всех этих надоедливых чувств. Эмма осторожно подкрадывается к крыльцу, скалится и стучит в дверь. У них будет вечеринка. Она швырнёт Реджину прямо на мраморную колонну и будет со смехом наблюдать, как Миллс истекает кровью. Их ожидает прекрасная ночь насилия, которая наконец покажет всем, какую угрозу она… — Эмма, — говорит Реджина, открывая дверь. Она смотрит на неё с усталостью и глубокой грустью, от которых Эмме хочется кричать. — Что на этот раз? И для Эммы это призыв к атаке. Она холодно улыбается: — Я подумала, что нам нужно поговорить. Но в этот момент Генри выглядывает из-за спины Реджины, его лицо испуганное и бледное. — Мама, — говорит он, широко распахнув глаза. — Мама, пожалуйста, не делай никому больно, — его губа дрожит, и он смотрит на неё так, будто она уже не его герой. Будто он думает, что Эмма его больше не любит, но ведь даже Румпель любил Нила, верно? И любовь к Генри она всё ещё может спасти и удержать в своём сердце. Эмма переминается с ноги на ногу, улыбка исчезает с её лица, и Реджина смотрит на них с мучительной нерешительностью, прежде чем сказать: — Что ж, ужин? — Что? — удивленно произносит Тёмная. — Я не оставлю тебя с ним наедине, — отмечает Реджина, — и я знаю, что ты придёшь за ним, даже если я выпровожу тебя. Так что… Ужин? — её глаза источают враждебность, но в них всё ещё есть знакомое горе. Как давно сама Реджина, стоя на этом крыльце, наблюдала за Генри, уходящим вместе с Дэвидом? Реджина понимает Тёмную, и с осознанием этого у Эммы появляется острое желание использовать это до тех пор, пока Реджина окончательно не потеряет веру в Эмму Свон (что-то внутри неё всегда думает о Реджине, и она пыталась подавить это ещё задолго до того, как стала Тёмной). Но Эмма так устала от ненавидящих её людей, а Реджина даже не смотрит на неё с отвращением, Реджина настаивает на том, что в ней всё ещё есть что-то хорошее, и, как бы смешно это ни звучало, Эмма страстно желает этого. — Ужин, — повторяет она и следует за Реджиной внутрь. — Раз уж у тебя теперь есть вся эта тёмная магия, не могла бы ты очистить дно кастрюли? Эмма искренне смеётся, и этот смех пугает её. Доверие Реджине ведёт к страданиям и боли. Доверие Реджине ведёт к пустым обещаниям и безнадёжной любви, и… Сегодня она открылась Крюку, но даже тогда она не чувствовала себя настолько уязвимой как сейчас, стоя в этой кухне и чистя эту чёртову кастрюлю. Генри маневрирует мимо неё, чтобы достать столовые приборы, а Реджина внимательно за ней наблюдает, но даже несмотря на это умудряется разрезать картофелину на четыре идеально ровных кусочка. — Итак, как прошёл твой день? — спрашивает Реджина Генри, но её глаза всё ещё сосредоточены на Эмме. — Отлично! — отвечает Генри и сразу же краснеет. Они обе поворачиваются, чтобы посмотреть на него, сузив глаза. — Я имею в виду… Всё просто прекрасно. Я сходил в школу и поболтал с крутыми чуваками из Камелота… — Что ещё за крутые чуваки из Камелота? — спрашивает Эмма, и её руки почти превращают обеденный стол Реджины в пепел. Но вдруг её осеняет. — Ты снова виделся с Вайолет, не так ли? — С девочкой? — спрашивает Реджина, сердито глядя на Эмму, будто бы всё это её вина. — Он встретил девушку в Камелоте? — Я не одобряла этого! — протестует Эмма. — Ведь это ты была так увлечена своим… — она вовремя останавливает себя, чтобы не сболтнуть лишнего, и даёт задний ход, снова сосредотачивая своё внимание на Генри. Реджина, кажется, не обращает внимания на выпад Эммы и тоже предпочитает сфокусироваться на Генри: — Милый, ты всё ещё ребёнок. — Мне уже четырнадцать! — Верно, — удовлетворённо кивает Реджина. — Ребёнок. Я хочу познакомиться с этой девушкой. — Ни за что. Я не буду знакомить её с вами двумя, — Генри вздрагивает. Эмма наклоняется вперёд: — Я знаю, кто она, — угрожает Свон. — Я могу разорвать… — Реджина громко откашливается, и Эмма осекается, — найти её… и не сделать ничего такого, что могло бы её убить. Она улыбается, зная, что её глаза выглядят устрашающе, а Генри смотрит на неё с опаской. — Я пойду в свою комнату, — объявляет он, топая к лестнице. Китайский шкафчик скользит по комнате, чтобы преградить ему дорогу. Эмма щёлкает пальцами, выругиваясь, когда Генри отскакивает назад. — Мама! — Убери за собой, милый, — говорит Реджина, не обращая внимания на действия Эммы. Они всегда были так похожи? Сердце Эммы пропускает удар, когда она понимает, насколько хорошо она ладит с Реджиной. — Эмма, если ты ещё раз запустишь мебелью в нашего сына, тебя больше никогда не пригласят на ужин. — Я могла бы свернуть тебе шею и захватить твой дом, — ворчит Эмма. Реджина пристально на неё смотрит. — Я видела, как пыльно в твоём небольшом кукольном домике. Ты не сможешь справиться с домом такого размера. Это знакомо и чуждо одновременно. Ярость и привязанность, которые она чувствует, борются внутри неё, но Эмма понимает, что уже проиграла. Сегодня она не убьет Реджину. Но она может воспользоваться непринужденностью, которая появилась в присутствии Генри, и благодаря которой Реджина пригласила её на ужин. Тем, как легко они вернулись к своим ролям матерей, как быстро Реджина была готова поверить, что она будет вести себя… У неё есть столько ниточек, за которые можно потянуть, но всё это перестаёт иметь значение, когда Реджина говорит: — А как прошёл твой день, Эмма? — О, ты же знаешь. Терроризировала гномов, убила парочку невинных людей… — она радуется тому, как напрягается Реджина. — А Киллиан сказал, что больше не любит меня, потому что я больше не та… — её губы дёргаются в усмешке, а взгляд снова не соответствует выражению лица. Тогда Реджина смягчается. Смягчается. Как будто Эмма всё ещё та неуклюжая, милая Спасительница с искренним желанием ей угодить. Тёмная одним рывком преодолевает комнату, приблизившись к Реджине, и рычит: — Может, хватит уже этой херни о старой доброй Эмме? Я всё та же Эмма. Просто я… — Свободна, — говорит Реджина, задумчиво глядя на Свон. — Раньше я тоже так думала. — Не смей анализировать меня! — шипит Эмма. — Прекрати делать вид, будто понимаешь меня лучше остальных. У Злой Королевы нет ничего общего с Тёмными, и… — она подаётся вперёд и обхватывает лицо Реджины руками, дёргая вверх за подбородок, а глаза той по-прежнему безумно грустные, и Эмма не знает, что собирается сделать. Убить. Заставить страдать. Поцеловать. Поцеловать? Она отпускает подбородок Реджины и сжимает кулаки. Миллс теряет равновесие, падая на Эмму, её руки обхватывают спину Тёмной, чтобы удержаться на ногах. И это… Это почти как объятие. Эмма дрожит, тяжело дыша. Реджина выпрямляется, кладёт голову на плечо Свон и ждёт. — Я могла бы убить тебя, — шепчет Эмма, достаточно тихо, чтобы Генри не услышал, даже если он подслушивает. — Я могла бы вырвать твоё сердце и раздавить его. — Можешь попробовать, — парирует Реджина. — Но твоя последняя попытка не увенчалась успехом. И несмотря на все твои разговоры о том, какая ты злая и смертоносная, я не думаю, что тебе когда-нибудь хватит духу убить меня. Эмма зла, её одолевают ярость и желание. Ей не следовало сюда приходить. С самого начала это было плохой идеей, а теперь она ещё больше сбита с толку и смущена, и впервые в жизни не знает, чего действительно хочет. Генри. Реджину. — У меня к тебе вопрос, — говорит Эмма. Она высвобождается из объятий Реджины, начиная передвигаться по комнате с помощью магии. И Тёмная повторяет вопрос, который был задан Крюку, вопрос, каждый слог которого пропитан опасностью. — Ты любишь меня? Реджина смеётся, и Эмму трясёт от ярости, которая оставляет горький привкус во рту. — Эмма, — говорит Реджина, качая головой. — Тебе придётся придумать что-нибудь получше. Если бы Эмма не была Тёмной, она бы начала заикаться. — И что же? — Букет цветов, например, — говорит Реджина, разводя руками. — Немного шоколада. Всё ещё бьющиеся сердца каждого из гномов Снежки. Я королева и жду, что за мной будут ухаживать, — на её губах появляется намёк на улыбку, а в глазах приглашение и уязвимость. Она была в этом доме и раньше, легко подшучивала над Реджиной, когда они убирали со стола, бесстыдно флиртовала, надеясь на что-то большее. А потом она была с Киллианом, и они не сделали ничего для того, чтобы это исправить. Ничего, кроме нескольких пьяных поцелуев, и в тот раз Эмма быстро заснула, закинув руку на Реджину. Всё это в прошлом. Эмма больше не тот человек. Она не хочет быть тем человеком, как бы не сияли глаза Реджины. Даже несмотря на то, как привычная ярость внутри неё успокаивается рядом с Миллс. Она теряет контроль. Реджина наклоняется, на её лице больше нет осторожности, и она дразняще шепчет: — Полагаю, ты мыла посуду, дорогая. И Эмма так сильно хочет её в этот момент, что ей становится страшно, что произойдёт, если губы Реджины коснутся её собственных. Она исчезает в чёрном облаке, но призрачный поцелуй всё ещё остаётся на её губах.