Пианист

Сэёну шесть и он понятия не имеет, почему вместо кошмаров на его день рождения ему приснился чудесный сон о девушке, которую он, наверное, должен любить. В груди возрастало приятное, теплое чувство, согревающее его продрогшие конечности, оно горело где-то в груди и плясало в животе, позже разбегаясь по всему телу приятными волнами. Чувство родилось из ниоткуда, словно новое космическое тело, новая вселенная, галактика. И действительно, звезды появляются там, где внезапно понизилась температура, там где чего-то не хватает. Так и здесь, когда состояние их матери начало ухудшаться, в его жизни внезапно появилась новая надежда, новое светило, так дружелюбно и милосердно освещающее его сложный путь. Сны появились в его жизни благословением Бога и являлись маленькой частичкой чего-то хорошего, чудесного и волшебного, чего-то, на что Сэён даже не мог надеяться, не способен был вообразить. Впервые за долгое время он проснулся в прекрасном расположении духа и наполненным силой телом. В нос тогда ударил холодный воздух, заставляя рыжеволосого поморщится. В комнате, конечно, прохладно, но сегодня он не сильно замерз. Тоненькое одеяльце едва прикрывало ноги, но тепло все же немного сохраняло. Деревянный пол очень жесткий и спать на нем почти невозможно, но сегодня он чудится ему мягче самых нежных перин, сотканных из воздушного хлопка и облаков. Мальчик понятия не имеет, почему сегодня такой хороший день, но разум нашептывал о грядущих положительных изменениях в его жизни, и рыжеволосый впервые решил поддаться этому успокаивающему чувству и немножко успокоится. Все же будет хорошо. Все же будет чудесно! Это ощущение почему-то действительно заражает и, все-таки, не сумев избавиться от глупой улыбки, мальчишка прислушивается к звукам в доме. Тишина заполнила пространство их обители, милосердно даря мальчикам минуты спокойствия, так редко гостившие в их доме. Птички весело чирикали и заливались серенадами, успевая при этом играть в догонялки под теплым солнцем. Сэран любил такую погоду. Облака неспешно плыли по бескрайнему небу, медленно меняя свою форму. Глубокая синева озаряет их комнату, хоть как-то освещает темный-темный дом, помогает не наступить на очередной осколок разбитого стекла. Нацепив на нос круглые очки, Сэён тряхнул за плечо своего брата. Последний немного вздрагивает от неожиданности и страха, читаемого в его ярких, светящихся золотым солнцем глазах. Кажется, в этот раз Сэрану повезло со сновидениями намного меньше, чем близнецу. Его покрасневшие щеки и заложенный нос выдавали мальчика с головой, но Сэран изо всех сил старался не показывать брату своей слабости, отворачивая лицо и будто бы специально рассматривая пол или окна. Рыжеволосый мальчишка хлюпает носом и дрожит, вытирая глаза тоненькими ручками и выдавая подобие улыбки на лице. Он совсем не слабый. Саён даже иногда удивлялся, как его брат может выдерживать все отвратительные вещи, которые творит с ним их мать. Сравнивая себя с братом, мальчик улавливал себя на той мысли, что будучи более сильным и здоровым близнецом, его разум никогда бы не смог оставаться в трезвом состоянии, испытывая ту же ужасную участь, те же пытки, что и Сэран. Сэён бы просто сошел с ума, совсем не смог бы соображать и мыслить, так он считал. Наверное, он бы не смог терпеть эту физическую и душевную боль, скорее всего даже начал бы совершать плохие поступки, за которые бы жалел, но никогда бы не каялся. Так делала их мать, не извинялась, ни разу не признавала, что неправа, даже когда трезвела и в ясном уме лицезрела то, во что превратила свою жизнь и жизни своих детей. Но его брат не такой, его брат сильный, так ведь? Уставившись прямо в сонные глаза друг друга, мальчики жалостно начали переговариваться между собой, шепотом, почти не слышно, рассказывая о былых снах. Их мать терпеть не могла тему родственных душ. Кажется, она свою так и не встретила, поэтому свято верит в то, что на самом деле никаких соулмейтов не существует, хотя Сэён знает, что это не так. В школе при церкви ребята очень много общаются на этот счет и пара уроков действительно были посвящены этим судьбоносным снам и их толкованиям. Это было жутко интересно и Сэён бы с радостью разузнал еще больше информации на эту тему, если бы у него был доступ к книгам или компьютерам. Но, у него была невероятная память, поэтому пользуясь этим, рыжеволосый впитывал всю полученную истину, словно губка. Правда, жаль, что Сэран всего этого услышать не может, но это ничего, он же верит в то, о чем ему говорит брат. В их шестой день рождения Сэёну снится милая девушка с живыми добрыми глазами и лучезарной улыбкой. Она стоит чуть поодаль и играет на своей скрипке, устранив задумчивый взгляд куда-то далеко, в ввысь неба, где спят звезды. Они меркли под ее светом, заглушающим даже тепло солнца и он чувствовал улыбку, расползающуюся по его лицу. Щеки немного болели, но он просто не мог перестать, таким счастливым он чувствовал себя прямо сейчас. Ну, это ничего. Ради нее он потерпит. Глаза немного слезило от сильного ветра и счастья, что наполняло его душу. Ее волосы мягко развевались и он почти мог видеть светлую ауру вокруг ее головы, почти незаметный нимб. Ангел. Аккуратный силуэт отпечатался в его памяти и, мальчик уверен, он никогда его не забудет. Свой самый первый сон. На удивление, Сэрану ничего не приснилось. Он сообщил о самом обычном кошмаре с их матерью, бьющимися бутылками, темнотой и пауками. В его голове творился настоящий хаос, апокалипсис, катастрофа, наполненная частью сюжетов из реальности. Пока мальчишка рассказывал свой сон Сэёну, все счастье выветрилось, как и не бывало. Померкнувшую улыбку заменил липкий и холодный пот на спине, сопровождающийся мерзкими мурашками, так агрессивно вытанцовывающими на его коже. «В жизни было намного хуже, » — говорили они себе, едва переводя дух от сбитого дыхания. Страх играл с ними, заставлял рыдать и молить Бога о спасении, но все прекрасно понимали, что в ближайшее время это спасение им не светит. Ад во плоти продолжался изо дня в день и он совершенно не собирался прекращаться. В их ничтожных жизнях свет проблескивал очень редко, едва указывая путь вперед, мелкими огоньками светлячков, так легко погасающих от любого прикосновения.— «Это уж точно переживем.» Плакать все-таки хотелось. Очень-очень сильно, но мальчики держались. Хватались друг за друга, как могли, вытаскивали из пучины отчаяния, заполняли черные дыры созвездиями своей дружбы. Они жили благодаря их братской связи. Не просто существовали, даже не выживали. Они жили, ведь чтобы не случилось, всегда были рядом, поддерживая друг друга и находя новые причины для того, чтобы продолжать этот долгий и невыносимо сложный путь. Ночью они выбирались на улицу, пока пьяная мать спит. В такие дни всегда небо было чистым, освещая их путь светом луны и далеких звезд. Они почти не видели солнце, запертые дома в окружении стеклянных осколков и запахов алкоголя, но приветственное мигание космических объектов заменяло им дневное светило. Конечно, Сэран больше предпочитал тепло солнца и цвет синего неба, обернувшегося в мягчайшие облака, но разве прохлада ночи, окутывающая тебя с ног до головы не лучше? Тот самый момент, когда приятный ветер ерошит волосы и по-дружески укрывает своими объятиями, когда даже сам воздух на вкус чувствуется совсем по-другому. Металлом свободы. И земля уже немного прохладная, но это лишь освежает, а окна домов уже не горят жгучим пламенем. Разве это не приятней дневного зноя? В девять сон посещает его снова. Девушка мирно спит, укрывшись толстым покрывалом, при этом обнимая свою собственную подушку. Ее волосы расстрепаны и едва отражают свет от монитора компьютера. Глаза немного опухли, это видно даже когда она улыбается во сне, сжимая подушку чуть сильнее. В чем же причина? Мальчишка лишь стоял рядом, не смея прикасаться к ее мягкой коже. От нее веет теплом и комфортом. Он борется с огромным желанием сесть рядом и дотронуться до ее волос… Но почему он просто стоит рядом? Не делает абсолютно ничего, просто смотрит, словно какой-то маньяк и, кажется, разговаривает? Не понимая своих же собственных слов, Сэён глотает мерзкий ком в горле и пытается расслышать хотя бы что-то, но его встречает лишь глухая тишина. На утро он готов поклясться, что видел в глазах своего брата какое-то осознание, когда Сэён начал бормотать про Скрипачку. Девушка появлялась в его снах только рядом с музыкальном инструментом, отпечатывая в его память неосознанные ассоциации. Мальчишка улыбается и пытается рассказать, что происходит в его снах, но Сэран лишь качает головой, грустно цокая языком. Про своего солумейта младший близнец предпочитает отмалчиваться, едва бормоча что-то про язык цветов и фиолетовый цвет. На шестнадцатом году жизни его понятие о собственном существовании пошатнулось. Их с Сэраном разлучили, но Люсиель, так его теперь зовут, совершенно не собирается сдаваться. Теперь только от него зависит судьба Сэрана. Ему нужно много-много работать для того, чтобы за его братом присматривали. Ему обещали… Ви, Рика, они дали клятву, что с Сэраном все будет хорошо. И Сэён очень хотел этому верить. Эти мысли — единственное, что действительно заставляло его жить дальше. Не думать о смерти, об этом чертовом агенстве, в котором хакера сейчас обучают. Не думать о несбывшихся мечтах, космосе и соулмейте. Ни в коем случае. В том году, на утро дня рождения, он даже не смог вспомнить свой сон. Скрипачка давно не появлялась, испаряясь в проблемах жизни и страхе, охвативших его разум, словно опасная или даже смертельная болезнь. Душу наполняли отрицательные чувства и эмоции, заставляли его мучаться в неведении, жалости, самобичевании и самогрызении. Он жалел, что у него есть соулмейт. Все равно рыжеволосый никогда не встретит эту бедную девушку, никогда он не сможет стать тем человеком, который ей так нужен. Видимо, их мама, как бы смешно и нелепо это не звучало, она действительно была права. Не всем суждено находиться вместе со своей родственной душой, для этих людей связи просто-напросто не существует. И Сэён готов поспорить, что его связь со Скрипачкой с каждым днем лишь потухает, все больше и больше. Лохматые красные нитки изнашиваются и небрежно рвутся, словно некачественное мулине. Когда-нибудь они, как старая-старая звезда, превратятся в черную дыру, материю, поглощающую абсолютно все. Они будут засасывать всю оставшуюся человечность, его личность, его прошлое и воспоминания обо всем, оставив после себя огромную трещину в пространстве. Наверное, было бы лучше, если бы Скрипачки никогда не было. Или, чтобы у нее был другой соулмейт, да. Только от работы ведь отвлекает, а ему, ну, никак нельзя отлынивать от вычислений и миссий, ведь от их качества зависит судьба Сэрана. Сэён очень переживал за брата. Он не видел его уже нереально, невозможно давно. Ему наступило девятнадцать, когда он уснул прямо на клавиатуре компьютера и услышал во сне его голос. Он убаюкивал и навевал приятные детские воспоминания, те самые редкие моменты детства, когда им было хорошо. Ведь, рука об руку, плечом к плечу, они проходили через любые препятствия, преодолевали все встречающиеся по пути проблемы. И эти отголоски прошлого мягким обволакивающим теплом согревали его внутренний рациональный холод, от которого так сильно болела голова. Сэран говорил тихо и абсолютно без эмоций, пока какая-то фраза внезапно не сработала катализатором и не заставила его взорваться, словно химическую бомбу. Истерический крик, смешанный одновременно с хохотом, затем громкий-громкий выстрел. Липкий неприятный страх пробежался мурашками по спине и в горле застрял огромный неприятный ком, мешающий воздуху попадать в легкие. В голове отдает тупой болью и он слышит сдавленный крик девушки-скрипачки. Просыпается от ощущения крови у себя во рту, и сколько бы он не думал, не мог понять, откуда этот железный привкус взялся. Сердце колотится бешено и грозится выпрыгнуть из груди, оставив его безжизненное тело лежать на полу, дальше гнить в муках и варится в собственных соках. Парень смотрит в зеркало, поправляет свои новые, в полосочку, очки и утыкается носом в свое отражение, пытаясь выявить хотя бы какие-то признаки обычного человека, а не зомби-гения, которого держат в качестве раба в каком-то подземелье. Глаза красные от работы на компьютере, прическа составляет прекрасное воронье гнездо и мятая черная кофта удачно подчеркивает темные мешки под глазами. Кровь до сих пор пульсирует в висках и новая волна головной боли накрывает его настоящим цунами. Вспоминая и проигрывая в голове раз за разом, произошедший сон, Сэён окончательно решает никогда не встречать своего соулмейта. Ей ни к чему его жизнь, это опасно. Туша хакера раз за разом предается чудовищным испытаниям, поэтому этой девушке нельзя находится вместе с ним. И его брат… Им тоже нельзя видится. Сэран наверняка живет сейчас чудесной, спокойной жизнью, он уже должен был закончить школу. Он же умный, настоящий гений. Сэён готов поспорить, что он добился многого, наверное, он чертовски популярен среди своего круга общения. Как же здорово, что его брат живет, как обычный человек, ведь Люсиэль продал за это свою тело, душу, имя, личность и собственный разум. Его еще не раз посещали внезапные сны-вспышки с бомбами, скрипками, выстрелами пистолетов и большим количеством крови, пока ему не исполняется двадцать два. В этот раз он не видит сна. Не просто не помнит, Саён просто не видит. И, скорее всего, это только к лучшему. Он искренне надеется, что у этой девушки в жизни хорошо, и, возможно, она встретила себе другого, более «безопасного» человека. Да, так он с облегчением думает до тех пор, когда в его собственный мессенджер не врывается незнакомка, радостным криком озаряя его размазанную и растоптанную в грязи жизнь. Девушка тихая и скромная, но яростный блеск в глазах выдавал ее с головой, все ее мысли, все намерения, Севен легко мог прочитать её по лицу или языку жестов, про себя подшучивая про "девушку - раскрытую книгу". Он никогда бы не дал Ви сделать ее официальным участником ассоциации, если бы увидел в ней что-то, угрожающее состоянию РФА. Девушка улыбается, шутит, много смеется, да и чего греха таить, Севен тоже, впервые он так хорошо себя ощущает рядом с человеком, которого только-только узнал… Всего лишь семь или восемь дней назад? А казалось бы, что целую вечность. Время общения, несмотря на сказанное выше, летело очень быстро. Их мысли будто-бы связаны чем-то единым, шутки про космические корабли и свадьбу на луне… Наверное, это самое любимое время Сэёна вместе с дурачеством и глупыми фразочками, которые они кидали друг другу во время телефонных разговоров, если не считать ночные вылазки за мороженым вместе с Сэраном. Его существование внезапно перестало быть каким-то бессмысленным, невозможным, Седьмой теперь сам провозгласил себя Защитником Справедливости, который должен оберегать принцессу организации. Надо же, и ведь фантазии хватило, времени на всю эту бесполезную, но приятную до чертиков болтовню о спасении мира и прекрасных девушек. Хотя, он бы сказал, что помогал бы только одной прекрасной девушке, вот только ни за что бы себе в этом не признался. Нельзя слишком близко к себе людей подпускать, опасно же. И опасность настигла их в самый неожиданный момент, запомнившийся Сэёну надолго. Разбитое стекло, бомба и невидимая стена, которую он раскладывал по кирпичикам, чтобы уничтожить, испепелить былое отношение к этой девушке, убить собственные чувства и убедиться в безопасности человека. Наткнувшись совершенно случайно на чехол от струнного инструмента в прихожей, рыжеволосый дает себе мысленную пощечину и до боли трет глаза. Не может быть такого, ну не бывает таких совпадений. Не должно быть так, ни в коем случае. Цветные пятна все еще танцуют по потолку, стенам и монитору компьютера, но хакер снова и снова жмурит глаза, пытаясь заглушить внутреннюю боль. Мозг действительно начинает мерзко ныть от количества полученной информации, не только касательно Скрипачки, но и его собственного брата. Мерзкий ком снова приближается к горлу и он чувствует, как глаза наполняются гребанными слезами, но терпит. Нельзя показывать ей слабость, ни в коем случае, иначе Скрипачка решит, что ему нужна помощь,а этого допускать было нельзя. У этой девушки слишком доброе сердце для того, чтобы пройти мимо этой чертовой проблемы, но Люсиель ведь поклялся защищать ее, да? А эта миссия крайне опасна. Смертельно. Внутренний голос кричал, что он сам уничтожил свою жизнь, пробил дно детским доверием по отношению к Ви. Он не только испортил свою судьбу, но и будущее своего брата, не считая еще и соулмейта, которая, похоже, успела к нему привязаться. Всеми силами отталкивая ее от себя подальше, самым сильным желанием Сэёна являлось ее благополучие и нормальная, адекватная жизнь без всяких агентов, пушек и бомб, а самое главное… Истерических криков и пистолетов. Неважно, насколько Сэёну будет больно, его приоритетной целью было загладить свои ошибки перед братом и Скрипачкой, которая все-никак не могла от него отстать. Девушка с каждым разом казалась все настырнее и настырнее, упорные попытки заботиться о его здоровье, питании, чувствах... Все это заставляло его сожалеть о том, что не может жить нормальной жизнью самого обычного человека. Сэён чувствовал жуткую обиду за то, что просто с самого начала родился не тем человеком. Наверное, будь он самым обычным жителем Кореи, никак не отличающимся от других, он бы мог видеть брата намного чаще, общаться с Юсоном больше, не сожалеть о том, что у него есть соулмейт, но, видимо, судьба-злодейка решила потешится над глупыми людишками, поиздеваться над бедняжками. Так ведь всегда происходит в реальной жизни, да? На мониторе компьютера высвечивается огромный код для обезвреживания системы безопасности апартаментов. Отстутствие какой-либо концентрации здорово мешает мыслям собраться в одну кучу и сделать хотя бы что-нибудь ради защиты РФА и Скрипачки, но в огромный набор символов то и дело закрадываются глупые ошибки, из-за которых хакеру приходится возвращаться к тому, где он начинал. Мучительный процесс повторялся снова и снова, раз за разом, пока содержимое его черепной коробки не начинало медленно кипеть. Тихо цокая языком, Люсиель очередной раз проговорил фразу "не мешай" на еще одну попытку Скрипачки достучаться, на слова, которые он не слушал и не пытался слышать, но девушка снова игнорирует, лишь кладет тарелку с бутербродами рядом и уходит в сторону, злобно топая ногами. Красноволосый закатывает глаза и продолжает печатать на клавиатуре зелеными символами, мысленно продумывая, что писать дальше, пока до него вдруг не доходит, куда именно направляется девушка. Почему-то осознание приходит долго, медленно переваривая кашу из цифр, букв, кодов, проблем и внутренних криков. Севен медленно поворачивает голову к источнику питания, обращая взор на нужный шнур. Все происходит как-то слишком быстро, смазанно, и Сэён точно не может вспомнить, как это произошло. Просто, по инстинкту самосохранения, тело само двигается, чуть ли не опрокидывая компьютер, спотыкаясь о множество разноцветных шнуров, Люсиель бежит на опережение. "Сохранить код, алгоритм, ни в коем случае не допустить отключения питания" - бешено крутилось в голове и повторялось священной мантрой. Сэён клянется, он почувствовал, как на лице, на долю секунды, появляется глупая улыбка, в предверии шуточных боев и борьбы за вилку и розетку, совершенно не понимая, почему все это происходит. Внутреннее давление вдруг исчезает и заменяется некой легкостью и хохотом, спрятавшимся и свернувшись в теплый комочек где-то внутри. Страшный, наимощнейший гром, бушевавший у него в груди и животе, молниями дергавший глаза, першивший у него в горле жесткими тучами, ветром сдувавший все адекватные мысли, ливнем смывавший его надежду... Все это тихо и постепенно улеглось, освещая путь ночными светилами, проясняя небо. Седьмой давно не чувствовал себя так... Легко. Будто нет никаких проблем ни с братом, ни с бомбами и убийствами, ни с безопасностью группы людей и организацией, агенством. Будто бы все это совсем далеко и его не касается. Все ведь хорошо. Все ведь чудесно! И гортанные хихиканья впермешку со странными криками и звуками, просьбами не трогать шнур и чудесным хохотом Скрипачки, все это смешивается в голове, все кажется таким до глупости реальным и обыденным, что Сэён внезапно допускает мысль о том, что возможно, не стоило думать, что все настолько ужасно. Ведь всегда есть выход, из любой ситуации. Мягкий гул счастья забивает голову сладкой ватой, а теплый-теплый ветер перемен приносит надежду и радость, заполонившие его душу. Сэён смотрит на Скрипачку, улыбаясь и немного прикрыв глаза, словно довольный хитрый кот. Как же быстро все поменялось, за какие-то полчаса, может быть час, так координально перевернулось его мировозрение, так изменились его мысли, обернувшись, будто по приказу волшебной палочки. Но был ли это час? Казалось, за окном начало светать, когда они закончили разговаривать о будущем, проблемах и его счастье почти окончательно устаканилось, поселилось внутри, в мыслях, в голове, в душе, сердце, разуме... Светило ли солнце или светилась Скрипачка от радости, от приятного волнения, с ярким румянцем на щеках и горящими глазами, кричащими торжеством победы? Горели, светились, алели красной зарей его радостные мысли, предвещающие новое начало, рождение новой звезды, со скоростью света превращающуюся в сверхновую, уничтожающую тьму его грусти, ненависти к себе, согревая своим теплым светом, сжигая темные дыры, поглощающие надежды, будто легкие куски ткани. Звезда горит новым пламенем, мягким и обволакивающим огнем, согревающим и успокаивающим светом. Сверхновая сияет, алеет и пылает, заключая в объятья, радостно подмигивает и искрится. И не потухает.