Papy, no

Слэш
NC-17
Завершён
208
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
208 Нравится 11 Отзывы 22 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Папайрус редко задерживался в городе допоздна, но последние несколько месяцев это случалось довольно часто. Всему виной был бар «У Маффет», где Папайрус все чаще начал протирать штаны, знакомясь все с большим количеством монстров, которые утягивали его в «прелести» взрослой жизни. Из-за пагубного влияния Папайрус начал курить, что Сансу откровенно не нравилось, но сколько бы он не жаловался, в доме все чаще стало оседать тяжелое амбре дешевого горького табака, которое Папайрус приносил из бара на одежде и стряхивал в чистый свежий дом, словно пепел. Папайрус начал пить и пить много, притаскиваясь домой не только насквозь прокуренным, но и тяжело пьяным. Санс, если бы мог, зажал бы носовую впадину руками, лишь бы не чувствовать тот тошнотворный коктейль, который моментально забивался во все стенки черепа, когда приходилось брать всю Великолепную силу в кулачок и нести настоящий мешок братских костей до кровати. Папайрус неуклонно портился с каждым днем. Он начал отпускать все больше грязных шуточек в присутствии Санса, делать двусмысленные непотребные намеки, а потом и не совсем двусмысленные касания. И чем дальше, тем больше Папайрус распалялся и терял стыд, несколько раз откровенно лапая брата за тазовые кости. Сансу такие изменения очень не нравились, он видел, как его прежде учтивый и ласковый брат пропадает на глазах, становится приземленным, развязным и таким желанным в его новом окружении «взрослым». Санс же не видел в его поведении ничего взрослого. Своим все еще подростковым умом он мог легко разглядеть за пьянками, грязными шуточками и сигаретами банальное ребячество, только уже со взрослыми игрушками. Санс пытался поговорить с братом и пытался не один раз. Он пробовал говорить спокойно и открыто, честно и без каких-либо претензий, но Папайрус каждый раз увиливал, отказывался говорить напрямую или просто открещивался от любой задушевной беседы. Сансу это не нравилось, он стал чувствовать тревогу, а в душе угнездилось чувство потери, скоротечной утраты. Однако Санс и не представлял, насколько далеко все могло зайти. Сидя перед телевизором в темной комнате, Санс привычно оперся на подлокотник дивана и с сердитым лицом ждал появления брата, которому оставил уже больше двух десятков пропущенных вызовов. Конечно, такое поведение Папайруса было до оскомины привычным, однако Санс не переставал волноваться, искренне переживая за брата в его дрянных похождениях. К двенадцати часам входная дверь начала тихонько скрежетать, что означало только одно: Папайрус пытался засунуть ключ в замочную скважину. И судя по долгому скрежету – делал это в глубоко пьяном состоянии. Когда же Папайрус таки смог одолеть дверь, Санс уже стоял в проеме коридора, скрестив руки, чтобы скрыть неуютный холодок, что побежал по позвоночнику. - Папайрус, - расстроено-недовольно произнес Санс, смотря на плавно-ленивые движения, которыми сопровождались шаги Папайруса, пока тот заходил внутрь. - О-о, - довольно бодро протянул Папайрус, что Сансу показалось странным, ведь в пьяном состоянии он так воодушевленно никогда не говорил. – Здаров, бро. - Папайрус, - Санс продолжал обращать на себя внимание. – Может уже перестанешь так долго засиживаться в баре, я же… - Как же хорошо, что ты не спишь, - плывущей походкой Папайрус налетел на Санса, словно хотел упасть от бессилия, а когда тот привычно подставил руки, чтобы поймать его, он захватил его в объятия и начал настойчиво поглаживать позвоночник. – Ты такой тепленький, мягонький… - Пора в кровать, Папайрус, - буркнул Санс, не желая слушать очередной пьяный бред, но брат не дал сделать и двух шагов, притягивая обратно к себе, при этом твердо стоя на ногах. Теперь Санс оказался в настоящей ловушке из загребущих объятий. - Только если ты ляжешь со мной, мой миленький маленький бро, - Папайрус выдыхал эти слова прямо в лицо, обнося горячим дыханием с едва переносимым запахом табака и какой-то непривычной травяной горечью. - Ты не в себе, тебе нужно поспать, - немного мягче произнес Санс, уворачиваясь от убийственного дыхания и пытаясь выкрутиться, однако Папайрус держал непривычно крепко, учитывая его состояние. - Знаешь, я так долго думал, - начал Папайрус, смотря прямо на Санса, - и понял, какой же ты офигенный. Такой добрый, такой ласковый и нежный. Ты же просто идеал, бро, - он терся щекой о щеку, пока Санс отклонял голову все дальше. – И плевать на дебильные запреты и моральные нормы, - Папайрус спустился носом к теплой шее, которая так маняще пахла домашним уютом и самим Сансом. – К тому же, - он усмехнулся от собственных мыслей, - инцест – дело семейное, и никого, кроме нас, не касается. - Папайрус! – Санс был ошарашен такими словами, но еще больше его поразило и одновременно вогнало в ступор, когда его шеи коснулся горячий язык и прочертил влажную дорожку до самого черепа. Тело отозвалось двояко: страх непривычно сковывал, а новизна ощущений, особенно в таком чувствительном, почти интимном месте, заставила Санса искренне растеряться. - Ты такой вкусный, бро, - с неподдельным удовольствием протянул Папайрус, отчего Санс окончательно потерял дар речи. - П-папайрус, немедленно прекрати! Т-ты сошел с ума, ты пьян! Тебе нужно срочно поспать! – паника нарастающими волнами накатывала на душу и тело, заставляя руки, упертые в протесте в грудь, дрожать и отталкивать слабее. - Я не пьян, - серьезно ответил Папайрус и заглянул в ошалевшие глаза Санса с видом глубоко оскорбленного. – Неужели ты не веришь в мою любовь? Ты ее отрицаешь? Ты не любишь меня, Санс? - Я-я, - запнулся Санс, все еще пребывая в растерянности. – Я-я люблю тебя, Папи, н-но не так! - Как это «не так»? – наседал Папайрус, заставляя Санса пятиться. – Любовь всегда одна! – он сильнее прижал брата к себе. – И она у нас самая сильная, самая особенная, - а потом впился в приоткрытый рот требовательным поцелуем. Санс окончательно обомлел, упираясь и отступая, но при этом совершенно теряясь в страхе неизведанности и нахлынувших чувствах, которые тяжело было разобрать. Санс чувствовал приторную горечь на языке, чувствовал, как Папайрус настойчиво проникает в рот и пытается заполнить собой все пространство, пытается захватить и обласкать язык Санса. Это все было так неправильно, каждая клеточка кричала в панике об этом, но тело предательски свело, не давая шанса сопротивляться. Папайрус наконец-то разорвал поцелуй, и Санс громко задышал, пытаясь восстановить взволнованное дыхание. Давление Папайруса было слишком сильным, нестерпимо хотелось свободы и немного лишнего пространства, но ничего этого не было. Папайрус вновь крепко прижался к охладевшему братскому телу и недвусмысленно потерся вставшей магией о таз. Это было так чертовски приятно, почти блаженно, Папайрус даже через два слоя ткани чувствовал нежность молодой косточки, со слюной во рту предвкушая продолжение. - Ты ведь всегда готов доставить своему братику немного удовольствия, - ласково протянул Папайрус, перемещая руки с таза и позвоночника на плечи и начиная толкать Санса вниз. - П-папайрус, - обомлел Санс, чувствуя давление на плечах, - п-пожалуйста, перестань. - Давай, бро, будь хорошим мальчиком, - продолжал Папайрус, стискивая кость и давя еще сильнее. – Не заставляй меня быть грубым. - Папи, - голос Санса дрогнул, - н-не надо… п-пожалуйста, пусти! Однако Папайрус резким движением таки опустил брата на колени, а потом потерся набухшей магией о череп, предвкушая скорое наслаждение. Санс вынужден был опуститься, опасаясь гнева брата, который представлялся ему в таком состоянии довольно жуткой вещью. Было до ужаса страшно, Санс не хотел делать ничего постыдного, особенно с родным братом. В это время Папайрус с довольным стоном высвободил давивший на штаны член и, не удержавшись, тут же потерся им о нежную и мягкую щечку Санса, который пытался отвернуться. - В этом ничего сложного, - мягко заверял Папайрус, с нажимом на череп разворачивая лицо к себе. – Открываешь ротик, дышишь носиком и заглатываешь как можно глубже. - П-папи, я-я не хочу! - Тебе тоже понравится, - настоял Папайрус, раскрыл рот Санса одной рукой и ввел член, проталкиваясь сразу наполовину, чем вызвал у Санса рефлекс на смыкание челюстей. – Зубки убери! – шикнул Папайрус. - И поработай язычком, - он нетерпеливо выдохнул. - Давай, двигай головкой. Папайрус опустил руку на череп и стал медленно насаживать на себя, но Санс все еще дергал головой в знак протеста и упирался руками в таз. - Да что ты!.. – огрызнулся Папайрус, схватил другой рукой обе руки Санса и сжал за запястья у него над головой, оставляя без шанса на серьезное сопротивление. Санс пытался отнять голову назад, но там уже был диван, и голова упиралась прямо в подлокотник. – Лучше двигайся сам, иначе это начну делать я, - прошипел Папайрус, не в силах держать себя в руках на грани получения желанного удовольствия. Санс подергал руками и понял, что их не высвободить, поэтому, спустя несколько секунд внутренней борьбы, смирился. Закрыв глаза, из которых упали первые слезы, Санс неуверенно задвигал головой. Его движения были осторожными и неумелыми, он просто не знал, что и как нужно делать, в первую очередь стараясь справиться с неровным дыханием и настойчивым желанием избавиться от члена во рту. Сансу сводило челюсть от внушительных размеров, к тому же выделялось много слюны, которая не находила себе места, а потому стекала со рта и капала на футболку. Папайрус просто не мог поверить в происходящее. Уровень кайфа зашкаливал в его больной голове, а от влажного рта Санса и его нежного язычка, который не знал, что делать, а потому щекотал ствол случайными прикосновениями, просто сносило крышу. Папайрус не мог остановиться, даже слезы и скулеж не могли его разжалобить, напротив, они только сильнее заводили. - Хороший мальчик, - с придыханием произнес Папайрус, постепенно начиная поступательные движения тазом, на что Санс протестующе замычал. – Перестань, бро, я уверен, ты можешь глубже. Папайрус увеличил напор, проталкивая член глубже, заставляя Санса дрожать и дергаться в бессильном протесте, но даже несмотря на опьянение подкатывающим оргазмом, он ни на секунду не ослабил хватку. Санс скулил и всхлипывал, производя множество громких и влажных звуков, пока в его рот вбивался ненасытный член родного брата. Папайрус же от опьяняющего удовольствия схватился рукой за спинку дивана, сжимая обивку со всей силой, и увеличил напор, заставляя брата натурально задыхаться. - Д-давай, Санси, - порыкивал Папайрус, чувствуя приближение сладкого оргазма, - прими всю… мою любо-овь… Папайрус сделал несколько резких и коротких движений, болезненно вгоняя член почти на всю длину, а потом издал протяжный рычащий стон и выплеснул первую порцию горячей магии прямо в рот. Санс окончательно сбился с дыхания и в панике стал остервенело выплевывать член и магию, пытаясь глотнуть воздуха, пока остатки магии выплескивали ему на лицо. Когда приступ прошел, Санс зашелся горькими слезами, громко всхлипывая на всю комнату. Ему было так мерзко, так стыдно, так больно и так обидно за происходящее, что он просто не мог найти себе места, желая убежать подальше из дома. Слезы текли рекой и никак не останавливались, высвобождая взрыв из чувств, что ураганом разрушил хрупкое равновесие души. Папайрус в это время приходил в себя, смотря на брата сверху вниз. Его прелестное лицо, перепачканное в нем, его чистые слезы, которые катятся по щекам. Папайрус осознавал себя глубоко больным, понимая, что ему это нравится. Он протянул руку к брату, чтобы вытереть слезы, но тот не реагировал, поэтому он опустился на колени сам, продолжая размазывать кристальные слезы по щеками и упиваться извращенной в его глазах красотой брата. - З-зачем… ты т-так… П-папи? – плакал Санс, чувствуя, как братские прикосновения приносят сжимающую душу боль. - Потому что я очень люблю тебя, - без тени сожаления ответил Папайрус, вновь приближаясь и кладя руки на дрожащие плечи. – Потому что я очень хочу тебя, - с этими словами он резко опрокинул Санса на спину и хотел нависнуть сверху, но тот внезапно извернулся в приступе яркой паники и собирался уползти вперед, но Папайрус крепко схватил его за таз и стал настойчиво тянуть обратно к себе. - Пусти меня! – молил Санс, искренне боясь продолжения. – Хватит! Прошу! Однако Папайрус не слушал, он уперся вновь вставшим членом в таз Санса и потерся о дрожащие кости. - Давай, порадуй меня, сделай сочную попку, - однако Санс не отреагировал, дрожа от слез и испуга под Папайрусом и отказываясь делать что-либо еще. – Не расстраивай меня, бро, - с этими словами Папайрус резко стянул штаны с брата и шлепком ударил плоскую часть таза, потом еще раз. Санс в ответ завыл и дернул ногой. Папайрус сделал еще удар. - Мне больно! – вскрикнул Санс, пытаясь хоть как-то взыграть на жалости, но вместо этого Папайрус переместил руку к крестцу и двумя пальцами начал скрести кость вокруг нижних отверстий. Санс взвизгнул от неожиданности. - Надо же, какой ты тут чувствительный, - пропел с интересом Папайрус, намереваясь продолжить свое исследование, но на второй паре отверстий Санс завопил «ладно-ладно!» и начал создавать магические бедра, ягодицы и торс, чтобы поскорее скрыть крестец. – Так-то лучше, - он гадко облизнулся, с упоением оглаживая нежные голубые ягодички, а потом раздвинул их и увидел маленькую тугую дырочку. - Восхитительно. Просто идеально, - выдохнул Папайрус и прильнул к узенькому входу лицом, начиная орудовать языком. Санс вновь завизжал и дернулся, начиная скрести руками ковровое покрытие в попытке хоть немного уползти. – Ты должен радоваться, Санси, - Папайрус приблизился к черепу брата, заменив язык двумя влажными пальцами, которые нагло растягивали тугой проход, - твою прелестную девственность заберет самый близкий и любимый тебе монстр. Разве это не прекрасно? - Санс упорно молчал в ответ, только громко всхлипывая в бессилии. – Я бы пообещал, что будет не больно, но, - Папайрус пристроился головкой ко влажному входу, - я хочу отодра-ать тебя… Санси… Папайрус медленно и тяжело проталкивал член внутрь, борясь с болезненной узостью и слушая сквозь свои рыки и хрипы визги и крики Санса, который от разрывающих в буквальном смысле ощущений не мог найти себе места. Однако Папайрус держал крепко виляющего и дергающегося брата и не давал куда-либо уползти, дополнительно придавливая к полу рукой на шее, поэтому Сансу оставалось выть и громко плакать, пытаясь пронести через себя болезненные ощущения, которые своим существованием раздирали трепетное нутро. - Како-о-ой же горячий внутри, - протянул Папайрус, толкаясь до середины и потом немного выходя обратно. – Т-такой узкий, - член медленно движется вперед. – Настоящий запредельный кайф. Папайрус двигался медленно, но постепенно наращивал нетерпеливый темп. Его башня уже давно кружила над землей и уже точно не собиралась возвращать обратно на место. Папайрус купался в океане чистого экстаза, получая то самое заветное и сокровенное, о котором он мечтал в последнее время и к которому его так настойчиво подталкивали новые друзья из «У Маффет». Это была первозданная дикая эйфория, сквозь которую не могли пробиться ни отчаянный скулеж брата, ни его тихие и почти бессвязные мольбы остановиться. Санс же рыдал и кричал, как мантру повторяя «пожалуйста, хватит» и «больно», не в силах больше выносить эти гадкие и болезненные ощущения того, что с ним делает его брат. Санс с болью в душе осознавал, что брат его уже не любит и больше не дорожит. Папайрус легко и просто надругался над ним в угоду своим желаниям, использовал его тело, доверие, любовь и невинность, чтобы просто попользоваться, уничтожая все то светлое, трепетное и прекрасное, что между ними было всю их недолгую жизнь. Впервые (а может уже давно) Папайрус подумал только о себе, а не о брате. И это было невыносимо. Санс даже не представлял, как ему жить дальше, когда кошмар закончится. Только он все не заканчивался. Папайрус трахал неспешно, размеренно и глубоко, болезненно сжимая ягодицы в подрагивающих от наслаждения руках. Он дышал то далеко, то у самого черепа, перемежая с мерзким горьким дыханием холодный влажный язык, который вновь и вновь проходился по шее и лопаткам. Санса передергивало каждый раз, было так мерзко и тошнотворно, что низ живота скручивался в тугой узел. - Санси, ты просто… самый лучший… ты теперь навеки… мой… - Папайруса вновь захлестывало экстазом приближающегося оргазма, он уже не мог заставить себя двигаться медленнее. – Мой Санси, только мой!.. Оргазм накрыл Папайруса всепоглощающей волной, и член низвергнулся в тугую дырочку, из которой магия тут же брызнула наружу, стекая по дрожащим бедрам. Папайрус в бессилии сел возле брата, пытаясь перевести дыхание. Санс с мимолетным облегчением почувствовал, как давление исчезло, но на его место встали колкие и жгучие чувства в тазу, которые он чувствовал еще очень долго, даже после рассеивания магии. Он устало и вымученно упал на бок, весь в слезах и братской магии, со всех сторон снедаемый болью физической и болью душевной. Он не представлял, как ему существовать дальше, под одной крышей с братом, что сделал ему так больно. Санс был полностью потерян, растоптан и смешан с грязью. Он хотел ненавидеть Папайруса, но не мог сделать это так, как заслуживала ситуация. Возможно, со временем Санс научится ненавидеть по-настоящему, ведь Папайрус и не думал останавливаться на одном разе. Потому что он ненасытен. Потому что он очень требователен. И потому что он собственник до мозга костей. От этого Сансу никогда не сбежать и не спрятаться.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.