***
— Я считаю, это предательство, — кричит Арсений в телефон, шагая по парку Горького и без остановки мотая головой по сторонам. Сквозь шум музыки и молодежи — доносящийся и из телефона, и окружающий со всех сторон — в ухо доносится смех Димы. — Арс, ну говорю еще раз, до конца парка доходишь, через парк со статуями, потом… — Сам Москву всю изучил, значит, и вместо того, чтобы помочь своему верному напарнику, другу и просто хорошему человеку не потеряться, идешь свою девушку встречать! Попов хмурится и обижается почти серьезно — хоть к работе он и относится ревностно, но сейчас к их времяпрепровождению с Димой сложно относиться как к полноценной работе… А вместо того, чтобы поддерживать Арса в его нелегкий период жизни и быть рядом, Дима поехал встречать свою девушку, которую позвал на фестиваль (и сделал он это по наитию Антона!). Она же потеряется, навигаторы в телефоне же не для людей, а для таксистов! — Через парк со статуями, значит, — озвучивает вслух свои намерения Арсений, слыша лишь подтверждение от Димы. Когда перед глазами возникает уголок галереи, Арсений получает новый заряд энергии: — нашел, кажется! Найдемся! — и сбрасывает трубку. Ему уже не терпится увидеть, как выглядит обстановка — из рассказов Антона, конечно, можно составить некоторое представление, но после опыта с актерскими шкафчиками ожидания у Арсения чуть выше облаков. Широкими и чуть подпрыгивающими шагами Попов идет за галерею и уже видит машины вдали, отчего Арсений вынужден сделать вдох поглубже — дыхание перехватывает. Около бордюра виднеется машущая фигура Димы. Рядом стоит еще одна фигура — девушка чуть ниже, с красивыми прямыми волосами. Она пытается рассмотреть, кому машет Дима, и старательно щурится — кажется, плохое зрение является их общей чертой. Арсений подходит, улыбаясь, и почтительно кивает девушке — очевидно, что это «та самая Катя», иными словами девушка Димы, приехавшая из Воронежа. — Очень рад с тобой познакомиться, я… — не успевает Арсений представиться, как его прерывает обжигающая пощечина, которой неожиданно награждает его «та самая Катя», «ангел во плоти и лучшая девушка, которую встречал Дима». Арсений хватается за щеку и смаргивает вмиг подступающие слезы. Арсений слышит ответ на свой немой вопрос: — Ты знаешь, за что, — шипит Катя. Попов хмурится и судорожно соображает, потирая больную щеку. Дима стоит рядом и безмолвно охуевает — даже выронил сигарету, что была меж зубов, — глядит то на Арсения, то на Катю. — За тот случай с кошкой, — решает помочь Катя все еще соображающему Арсению. — Я же обещала, что врежу тебе при первой возможности. Вот и получай, — по-детски обиженно выдает Катя, скрещивая руки. — А то совсем безнаказанный, во все стороны Диму вертишь! Арсению хочется протянуть понимающее «а-а-а», но он сдерживается. Вот уж правда — тогда Катя была в ярости, и, к тому же, то был их первый разговор по телефону, во время которого она обматерила Арсения на год вперед. Не самое лучшее знакомство вылилось в не самую лучшую первую встречу. — Екатерина, я дал вам слово, что с Димой все будет хорошо, и с тех пор слово я держу, — хоть и с напускной почтительностью, но искренне говорит Арсений. Катя щурится, будто не может до конца поверить его словам. — Мир? — Арсений протягивает руку для рукопожатия и делает свое «самое милое лицо», которое всегда сражает наповал. — Ага, — бросает Катя, смешно морща нос. Обиду Кати можно было бы назвать умилительной, если бы не три момента: во-первых, Арсений правда виноват; во-вторых, щека до сих пор жжется и отдаёт импульсами в челюсть; а в-третьих…. Катя берет за руку Диму и отводит его вглубь фестиваля, оставляя Арсения с вытянутой в приветственном жесте рукой осознавать всю серьезность ее слов. Дима успевает лишь пожать плечами вслед, после чего Катя разворачивает его, полностью загораживая от Арсения. Судя по всему, на сегодня Диму он потерял окончательно. Это задевает, ведь Арсений был искренен. Надо будет объяснить Кате, что такими манипуляциями они теряют свой хлеб — потому что этот фестиваль мог бы послужить очень плодотворной почвой для ролика. Как минимум, потому что среди людей журналистов и операторов тут нет вообще. А как максимум — потому что тут потрясающе. Как такое событие вообще может проходить без огласки?! Арсений теряется в толпе и рассматривает машины, сдерживая себя, чтобы не начать снимать — да хотя бы на телефон — все подряд. Интересно, откуда у театралов доступ к таким раритетным машинам? «Москвич», «Чайка», «Запорожец»… советский автобус даже сюда прикатили — кстати, около него больше всего людей. Арсений пытается смотреть на все и сразу, пытаясь также разобраться, куда ему податься для начала. Из толпы сразу выделяются актеры — они все одеты либо во что-то экстравагантное, либо в предметы одежды, явно выделяющиеся своим советским происхождением. Актеры преимущественно куда-то спешат, создавая ощущение живой толпы, но некоторые находятся около машин: на «своих точках». Арсений подмечает также девушек, которые одеты в одинаковые сарафаны, и они общаются с простыми посетителями; некоторые бегают от точки к точке. Эти дамы объединяют в себе все характеристики потенциальных помощников — очевидно, Арсению будет не лишним спросить совета у них. Как по требованию взгляд Попова останавливается на знакомом затылке. Девушка в том же сарафане, с длинными волосами, собранными в толстую косу. Когда Арсений оказывается напротив нее, вскидывает руку в приветственном жесте: — Оксана! Привет! Девушка-котенок поднимает брови и улыбается, и в ее глазах явно читается… неузнавание. Арсений, ты идиот. — Привет, — довольно бодро, но с ноткой заискивания говорит Оксана. — Извини, напомни, как тебя?.. — Арсений! — Попов, мысленно отвешивая себе подзатыльники, пожимает с Оксаной руки. — Да, извини, мне… мне про тебя Антон Шастун рассказал: сказал, что можно у тебя спросить, что тут да как. — А, — услышав знакомое имя, подтверждающее адекватность Арсения в ее глазах, Оксана улыбается более искренне. — Это да, это ко мне и ко всем девочкам в сарафанах — мы тут как раз в роли кураторов и помощников. — Девочки на побегушках? — усмехается Арсений. — Вот уж точно! Испытание «доживи до конца фестиваля». Арсений выдыхает. Кажется, Оксана действительно очень приятна в общении, когда она не в роли главенствующего над тобой. Оксана рассказывает об устройстве фестиваля — все оказывается совсем не таким сложным, если на это внимательно посмотреть: есть машины с людьми, есть машины без людей. Первые — интерактивные, можно в них садиться, и там будет что-то происходить; вторые — декоративные, для фоток. Арсений позволил себе плыть по течению от одной машины к другой: вот он берет персик — «сладкий, как первая любовь» — у армянского продавца фруктов (которого играет Сережа с накладными усищами), торгующего прямиком из старенькой «Лады»; вот он уже с Димой и Катей сидит в том самом советском автобусе: народу в нем полно, причем как посетителей, так и актеров — все смешались, все ведут диалоги, вживаясь в роль. — Вам выходить на следующей? — спрашивает вдруг девушка с красными губами, стоящая перед ним и поднявшая голову в его сторону. — Нет, мне до конечной, — отвечает Арсений, погружаясь в игру. С разных сторон его окружает превосходный балаган, в окна стучатся парни, стоящие на ходулях снаружи. Арсений решительно не понимает, в чем смысл данного перфоманса, но это милое безумие заставляет его сердце биться чаще и вызывает желание взлететь. Тем временем, девушка с красными губами ахает: — А вы, случайно, не Арсений Попов?.. Это же вы, да! Я подписана на ваш канал, ваши ролики — это что-то с чем-то! У Арсения приливает кровь к щекам, и он кивает — нередко бывает, что люди узнают его, но обычно дело ограничивается тем, что он слышит краем уха: «это же тот самый, который уберитерыбу». Гораздо реже ему вот так в лицо говорят, что его узнали. — А можно с вами сфоткаться? — спрашивает девушка, выглядывая из-за телефона. Как тут отказать! Вакханалия в автобусе продолжается в общей сложности минут десять и неожиданно заканчивается «аварией»: по сторонам включают фонарики, «кондуктор» просит сохранять спокойствие, и всех пассажиров организовано выводят из автобуса. Актеры массовки начинают шумно шептаться: — А с кем столкнулись? — Что там впереди, пойдем посмотрим? — Какой кошмар! Арсений чувствует, как те же актеры сталкивают в кучку всех «пассажиров» к переду автобуса — и самого Арсения так же толкают в спину. К передней части автобуса углом прижимается голубая машина «Москвич». Переднее стекло обклеено фотографиями Цоя, на переднем сидении лежит роза. И тут голову Арсения клином пронзает осознание: Только что они «ехали» на автобусе, который столкнулся с машиной Цоя.***
Отойдя от автобуса, Арсений вдыхает до боли в легких. Косится на автомобиль, переваривая тот контрастный душ, что представляла из себя эта сценка. — Да уж… — слышит голос Димы рядом с собой. Арсений мотает головой на протянутую пачку. — Интересно, — подает голос Катя, — тут много таких машин… ну, серьезных, что ли?.. Арсений смотрит по сторонам, будто выискивая ответ. Вместо ответа получает новую порцию манящих машин, блестящих своей притягательностью. Тыкает Диму в плечо: — Пофоткаешь меня потом? Тут так много машин оформленных, я там видел машину с манекенами из мусорных пакетов — кладезь для инстаграма! Дима уже давно исчерпал запас едких ответов и шуток на тему инстаграма, отчего он просто кивает. Через одну выкуренную Димой сигарету, за которую Арсений сумел найти взглядом «дымную машину» — ту, в которой должен быть Антон, — к ним подходит высокий пучеглазый парень. Арсений в первый момент думает, что это чей-то знакомый, но потом парень спрашивает, тихим и статным голосом: — Не желаете пройти в черную волгу? — Конечно! — подпрыгивает Катя, хватая за предплечье Диму. — Тогда, прошу за мной… — А ты пойдешь? — бросает Дима. — Ох, только не в «черную волгу», — грустно ухмыляется Арсений. — Я буду вон в той, — кивает в сторону машины, из щелей которой просачивается дым. Катя пожимает плечами — наверное, она не знает, в чем суть «черной волги», и утаскивает Диму. Арсений отталкивается от заборчика и витьевато обходит посетителей, направляясь к своей цели. Чуть не спотыкается о маленького ребенка, отвечает на улыбки актеров и актрис и доходит до серой машины. До этого момента он не отдавал себе отчета в том, что, по сути, по большей части ему хотелось увидеть именно Антона. — А туда можно? — спрашивает Арсений у стоящей вплотную рядом с дымной машиной девушки. — Да-да! Там как раз одно место еще, садись вперед! — чересчур бодро отвечает она и толкает Арсения, открывая перед ним переднюю дверь. Арсений сразу понимает, почему это место оставалось свободным — генератор дыма стоит прямо под передним сиденьем. Щурясь и готовясь к удушению, он садится, ощущая себя, как обычно человек ощущает себя в старых машинах — незащищенным, но расслабленным. Перед рулем стоит магнитофон, из которого на полной громкости орет какая-то аудиокнига. — Арсений, добро пожаловать! — слышит Попов сквозь генераторное «пш-ш» голос Антона, который определенно сидит рядом. — Представься остальным. Арсений морщится, дует на дым, пытаясь его разогнать, и наконец видит очертания Антона, а также двух людей сзади. — Ну, ты меня уже представил, — мягко говорит он тем голосом, которым он всегда говорит в присутствии своей потенциальной публики. — Я Арсений, очень приятно. — Я Саша, — звучит мужской голос за его сиденьем. — А я Алена, — пищит голос чуть подальше. В данной ситуации дым — лучший друг. Ты не видишь лиц, ты не чувствуешь ограниченности пространства — ты вообще не чувствуешь пространства. Но ты чувствуешь рядом сидящих людей, ты слышишь их голоса, интонации. А из-за того, что голоса — практически единственное, что тут человек может воспринимать — ни глаза, ни тела ничего более не воспринимают — люди здесь друг друга слушают. — У нас разговор перешел к теме любви и расставания, — сообщает Антон. — Рассуждаем, как лучше поступать, когда отношения становятся не очень: работать над ними и вытягивать, или же просто заканчивать. Опыт разговоров о любви остался в далеком прошлом первых лет студенческой жизни, поэтому Арсений с интересом и азартом дискуссии вливается в обсуждение. Писклявая девушка, имя которой Арсений уже забыл, настаивает на разрыве так называемых «токсичных отношений», мол, не стоят они траты сил. Пацан на заднем сидении что-то бурчит, а потом вовсе выходит из машины — устал от дыма. Через минут семь выходит и Алена (Антон напомнил ее имя, обратившись к ней однажды), и Арсений остается наедине с Шастуном. — …и ты все-таки настаиваешь, что за отношения надо бороться? — перекрикивает Антон магнитофон. Арсений не понимает, зачем так упорно держать аудиокнигу включенной, но, наверное, это обязательная часть данного перформанса. — Да, — произносит Арсений. Антон смешно пыхтит, потому что никак не может придумать что-нибудь, что поколебило бы позицию Арсения. — Окей, приведу тебе пример… — Антон делает вдох, но запинается, когда в магнитофоне звучит новый голос. — «Первая любовь»… — удрученно произносит Антон вместе с шуршащим голосом магнитофона. — У нас смена темы, я уже и забыл про это. «А, так вот зачем аудиокнига, — догадывается Арсений. — Про что книга, про то и разговор». — Рассказываем про первую любовь, подруженька? — заискивающе имитирует голос девочки-подростка Арсений, облокачиваясь о коленку. — Это серьёзная тема, не надо тут, — говорит Антон. — И дабы настроить тебя на нужный лад, рассказывать начну я. Антон убавляет громкость у магнитофона (наконец-то). — Четырнадцать лет, бабушкина дача. Я ездил туда каждое лето… у тебя была дача? — услышав от Арсения отрицательное мычание, Антон вздыхает, — тогда не знаешь, что это. Дача — это кое-что особенное. Одно место совмещает в себе и богемное поедание бабушкиной еды, и скуку, которую разбавляет чтение литературы на лето, и работу в огороде, и тусовки с друзьями. Была у меня там подруга, будем звать ее N — она меня и на велике научила катать, и целовался я в первый раз именно с ней. Я в неё, конечно, влюблялся в детстве, но история не о ней. История о ее подруге, которую она однажды привезла к себе погостить. Вот ее подругу я полюбил… Арсений выжидающе ловит каждое слово, надеясь поймать такую информацию, которая раскроет личность Антона чуть побольше. Но Антон не говорит ничего, что можно было бы такой информацией назвать. Откровенно говоря, это совершенно банальный, сухой и скучный рассказ. Арсений деликатно откашливается. — Я тебя, кажется, понял. — Ну, я, в принципе, все… — Ага, — обрывает Арсений, будто обижаясь на Антона за неоправданные ожидания. — Теперь ты. Арсений смотрит на Антона. Ну, пытается — если делать это дольше секунды, глаза начинают слезиться от дыма. На удивление сейчас Арсений чувствует умиротворение в груди — не смотря на упоминание такой острой для него темы. Он делает вдох поглубже и чувствует… покой. «Учись, как надо рассказывать про любовь» — слышит финальную мысль у себя в голове Попов. — Однажды я проснулся посреди ночи, и вдруг подумал: «так, как любит она, не любит никто», — начинает Арсений, и Антон ставит звук магнитолы практически на ноль. — Я знал, что она спит, и не стал ей звонить в три ночи. Но, знаешь, я вдруг осознал, что она для меня весь чертов мир — резко и в один момент. В ней было все то, чего мне не хватало. Ее глаза наполняли меня силами. А руки, вечно лежащие на моей шее, были мне домом. Я тогда вдруг вспомнил, как она смеётся над моими глупыми шутками и пытается обижаться, когда я несу ерунду. Арсений делает паузу, и Антон не решается нарушить тишину, просто ожидая продолжения. —…она была моей, и мне было дико приятно это осознавать. Она всегда прижималась ко мне так, будто хотела остаться со мной навсегда, и я бы не раздумывая согласился. Когда она переводила взгляд на мои губы и медленно приближалась к моему лицу, из-под ног уходила земля. И я был не в силах сопротивляться. Настоящая чистая любовь, она здесь. Не в книжках и фильмах, а прямо передо мной. И ничто не сможет это остановить. Я вспомнил, что она жутко мёрзнет, сворачивается клубочком и ложится на меня, как маленький тихий ребёнок. Я бы навсегда забрал ее к себе и не давал в обиду. В её глазах — все, от обиды до бесконечной любви. Я видел. Я смотрел на потолок и вспоминал её привычки, ее голос и смех. 9:30 на часах. Смотрю в телефон, а от неё сообщение: «доброе утро, ты мне сегодня снился». А я лежу и улыбаюсь как дурак. Представляешь? Это счастье досталось мне.***
«Любовь зла» — думает Арсений, пиная гравий. Оксана сказала, что это финальная сценка для взрослой аудитории фестиваля, рассчитанная на позднее время, когда все дети разойдутся. Старого вида маршрутка, в салоне которой расположились герои провинциальной свадьбы. Попов не особо следит за развитием сюжета, но там Антон играет образцово показательного гопника — с затемнённым передним зубом, с финалом, в спортивках и восьмиклинке. Сбитые костяшки отлично дополняют образ. Сценка о том, как шестеро деревенских ребят возвращаются с свадебных гуляний вместе с молодоженами: девушка в фате пьет из горла, жених спит прямо на полу. Они что-то все кричат, ругаются, матерятся… Арсений выходит из транса только когда Антон — как зовут его персонажа здесь, непонятно, — вскакивает, наклоняется к «невесте», и кричит ей в лицо: — Я, блять, люблю тебя! — протягивая последние гласные, надрывается Антон. Бросает кепку-восьмиклинку и выпрыгивает из маршрутки, пробираясь сквозь вздохи и ахи толпы и скрываясь в темноте. Арсений усмехается. Весь его день завершается под удручающее понимание, что любовь действительно зла. Не только у него, но и у персонажа Антона. Попов какое-то время пытается смотреть продолжение, но, осознавая, что сюжетную линию он упустил окончательно, отправляется на поиски Антона. Тот находится быстро — стоит в компании двух девушек. Одна из них — Оксана, уже переодетая в повседневную одежду. — О, Арсений, — машет ему как раз Оксана. Антон вслед за ней оборачивается в сторону к Арсению, закуривая, и кивает. У него на лице все еще не стерт фингал. Они болтают, Арсений знакомится со второй девушкой — Ирой, которая тоже его узнает по уберитерыбу (сегодня у него джекпот). Все делятся впечатлениями с фестиваля, Арсений узнает, как оно все проходит по ту сторону баррикад: со стороны организаторов и актеров. Антон смеется над рассказами Оксаны, загибаясь от веселья, и Арсения пронзает мысль, ясная как стекло: «Маска». Это все гребаная маска — все, что делает Антон. Он учится на актерском, но основная его игра, его роль — это его собственная жизнь. Арсению довелось лишь однажды увидеть Антона без маски, во время второй подмены, но в тот момент Арсений не понимал исключительность этого зрелища. «Ответственный брат», «веселый и легкий на подъем друг», «активный студент» — Антон меняет эти маски как дышит. Это понимание доставляет такую давно забытую горечь, что Арсению приходится самому нацепить свою маску покрепче, чтобы не выдать эмоций на этот счет. Гребаное дежа вю, он уже сталкивался с теми, за чьими масками не разглядеть истинные переживания человека. Ему знакомо это, ох как знакомо. Это именно то, что не дало ему помочь Марине, что в конечном итоге убило ее. Арсений прикусывает щеку и косится на руки Антона, на его яркую улыбку, от которой мир вокруг будто тоже становится ярче, но улыбка эта скрывает боль. Антон будто палитра, которая делает ярче все окружающее, но эти краски не скрашивают его собственный мир. Их не хватает. В этот самый момент Арсения озаряет: что если подмена — это шанс сделать то, что не получилось сделать тогда? Спасение жизни взамен за прошлую потерянную возможность сделать то же? Антон чуть приседает к Оксане, которая теперь хотя бы чуть-чуть достает тому до плеча, обнимает его, отчего Антон улыбается. Глядя на эту картину, Арсений всем существом своим убеждается. Если и есть смысл у этой невероятной херни, что происходит с ним и Антоном, то он очевиден: Арсению суждено спасти Антона.