Стрижка

      Пробудился он от странных режущих звуков, слабо доносившихся из чащи леса. Если бы не его чуткий слух, он бы мог и не надеяться различить этот тонкий шелест и тихое шипение металла, будто кто-то срезал траву. Ди не торопясь поднялся со своего места у корней дерева и огляделся по сторонам. Темный, призрачный лес вокруг утопал в жидком, сыром тумане; широкие еловые ветви, словно огромные лапы, спускались до густо покрытой мхом земли. Звук увязал здесь, и заглушался, словно в ватном покрывале. Даже создавалось ощущение, будто что-то плотное и вязкое давит на уши, мешая различить источник того самого загадочного шелеста. Однако, никакой опасности, как ни странно, Ди не ощущал. Глубокое, успокаивающее умиротворение обволакивало его, и привычные за многие столетия беспокойные уколы интуиции, предвещавшие недоброе, будто перестали трогать его.       И, как бы противоречиво ни звучало, это беспокоило его больше всего. Потому, что причина этого умиротворения была совершенно парадоксальной. Потому что чувство нелепого, беспочвенного умиротворения и покоя появилось у него с тех пор, как свой дальнейший путь он продолжил в компании нерадивого брата близнеца — синонима всего проблемного, беспокойного и непредсказуемого. Как так получалось, Ди не мог пояснить даже самому себе. Единственным проясняющим фактором тут могло быть только то, что тот Ди… другой, фальшивый Ди был точной копией настоящего… и соответственно на него можно было бы положиться в определенных вещах, которые нельзя было бы доверить никому кроме самого себя. Вероятно… но не точно. Когда Ди пытался обдумывать эту мысль она начинала выглядеть еще более притянутой, чем раньше, и в итоге он просто отбросил эти размышления подальше, до лучших времен. Сейчас ему… им было вовсе не до этого. Сейчас их основной целью был Священный Прародитель. Сейчас, когда тот, другой он был с ним заодно — шансов было в два раза больше. И даже Ди, при всей своей категоричности и упрямости, не мог этого отрицать.       Но где же он, этот второй, фальшивый, находился сейчас? Когда Ди ложился спать, тот вызвался следить за местностью, но куда же он теперь подевался? — Сдрыснул, — буркнуло из левой руки, будто отвечая на мысленный вопрос своего хозяина. — Нет, он где-то здесь, — сказал Ди, совершенно уверенно. Ореол загадочного спокойствия по прежнему окружал его, и служил подтверждением тому, что его брат здесь и никуда убегать не собирается.       Тихий режущий звук повторился и Ди, не раздумывая, направился к его источнику, бесшумно минуя широкие еловые ветви и погружаясь в заросли огромных папоротников. Видимость была невысокой. Даже для его острого нечеловеческого зрения было тяжело увидеть укрытые туманом неясные тени, среди которых он силился различить силуэт своей точной копии, фальшивого Ди. Однако и долго искать ему не пришлось. Следуя за отголосками загадочного звука, охотник вскоре набрел на заросшую мхом поляну, которую пересекал трухлявый и сырой ствол огромного дерева. Как раз у этого ствола спиной к пришедшему, на широком пне, сидел искомый двойник. Ди, по прежнему бесшумно и неразличимо, словно призрак, проследовал вперед. Небрежно переступил через трупы гигантских, плотоядных лесных червей, обогнул по дуге перерубленный пополам мохнатый, ядовитый гриб, расстеливший по земле все еще корчащиеся в судороге нити грибницы… — Вообще-то, я старался тебя не разбудить, — отчасти саркастично, отчасти недовольно проговорил двойник, не поворачивая головы. Его широкополая черная шляпа лежала рядом с ним на земле. Ди догадался, что прозвучавшее было чем-то вроде извинений. — Извиняется, как нахальный подросток, которого спалили за рукоблудством, — озвучил рука без всякого смущения. Фальшивый Ди тоже не очень-то смутился, он плавно обернулся и стала видна его кривая, ехидная улыбка, и… неровно обрезанная с левой стороны внушительная прядь волос.       Солнце с трудом проникало сквозь завесу из тумана и густую лесную поросль исполинских деревьев, но на этой небольшой поляне от пробивающихся сверху слабых лучей все вокруг было не темно фиолетовым, а скорее серо-зеленым. Даже мрачная, черная, как сама чернота, фигура фальшивого меркла и тускнела в этой серости. У его ног, сливаясь с редкой темной травой и ростками молодого папоротника, лежали, свернувшись кольцами, обрезанные черные пряди. В крепко сжатом кулаке левой руки двойник держал оставшиеся длинные волосы, в правой — острый кинжал, явно не предназначенный для подобных махинаций.       Уголки губ фальшивого Ди приподнялись чуть сильнее, показались небольшие белые клыки. — Я… просто решил, что нужно как-то себя обновить… мне надоело, что нас все время путают, — насмешливо произнес он. Ди отчетливо видел вызов в его взгляде. А так же, боль и непонятный страх. Так странно было видеть все эти яркие эмоции на его собственном лице. — Я думал, ты хочешь занять моё место. — не то, чтобы Ди сознательно хотел поиздеваться над своим неудавшимся двойником, но все еще не мог до конца осознать его мотивов.       Губы двойника заметно скривились. Улыбка превратилась в какую-то неприятную гримасу на его красивом лице. Болезненный холод и тьма в его глазах словно бы сгустились. — Перестань. Кому интересно занять место такого зануды и бесчувственной сволочи, как ты, — с фальшивым смехом выплюнул фальшивый Ди. — Я просто хочу приобрести некоторую индивидуальность. Наконец перестану быть твоей бледной копией и пытаться занять твое место одним своим наличием. Ты же знаешь, два идентичных создания не могут существовать одновременно. — Ты посмотри. Кажется его накрыло периодом бунтарского взросления. Человеческие дети в это время часто делают что-нибудь идиотское: стригутся, убегают из дома, делают пирсинг в причинных местах. Все, чтобы доказать свою самостоятельность. Правда делают они это лет в четырнадцать. — Заткнись, не то снова тебя отрежу, — почти беззлобно рыкнул в ответ фальшивый Ди. Кажется, ругаться с инфернальным симбионтом для него было не в пример проще, чем общаться с собственным братом-близнецом. — О какие мы грозные… еще один раскомандовался тут. Я бы на твоем месте… — что там сделал бы рука на его месте, к сожалению, потонуло в вымученом хрипе и несняных ругательствах, когда настоящий Ди с силой сжал левую руку в кулак, вонзая в собственную ладонь острые ногти. Двойник недовольно фыркнул. Он молча отвернулся, отвел в сторону руку с намотанными на кулак волосами и занес кинжал для финального, победного удара, но прежде чем он успел что-либо сделать руку с кинжалом перехватила другая рука, крепко, чуть не до хруста сжала кисть. Двойник безуспешно попытался выдернуть её, а потом язвительно спросил: — Что такое? Тебе жаль мои волосы? Или, думаешь, с короткой стрижкой мне не пойдет?       Ди сперва не ответил. Сильным, быстрым движением он выдернул кинжал из руки своего брата, а другой рукой выровнял его голову: — Так у тебя ничего не выйдет, — критически оценивая косметические потуги своего брата, заключил Ди. Он бережно и невесомо провел пальцами по волосам, сверху вниз, разравнивая их. Справа, где творческий порыв еще не достиг своего апогея, шелковые черные волны достигали поясницы, слева ровный каскад волос пресекали несколько косых рваных срезов. Охотник еще несколько раз провел левой рукой по волосам, на манер расчески. Для того, чтобы определить, какую длину удастся спасти — практично заключил он про себя, однако, ощущение шелковистых, тяжелых, немного влажных от тумана волос под пальцами приносило странное… удовольствие. Что только усиливало это невесть откуда взявшееся умиротворение. — Не крутись, — ровно и тихо, но с отчетливо повелительной интонацией в голосе потребовал Ди, когда его двойник попытался обернуться. Самый короткий срез оказался примерно на уровне середины шеи, чуть ниже подбородка. «Значит, тут и будем стричь», - решил про себя охотник, в груди покалывала непрошеная жалость к так необдуманно испорченной красоте. Придерживая волосы левой рукой, он принялся аккуратно срезать все, что было ниже необходимого уровня. Кинжал, конечно, не самый подходящий инструмент для стрижки, да и расческа бы тут не помешала, но Ди не был бы собой, если бы не смог справится с такой задачей с хирургической точностью. Лезвие тускло поблескивало в руках, легко резало нити волос, и с каждым коротким замахом внутри все немного сжималось, как будто расставаясь с чем-то привычным, но безвозвратно утраченным. Тяжелые пряди, словно вода, соскальзывали по черному плащу вниз, терялись в кудрявых листьях молодого папоротника. Только остриженные волосы, словно пружинки, мягко вздергивались вверх, не обремененные прежним весом. Вместе с мимолетным печальным ощущением приходило так же и некое теплое, согревающее чувство. Почему-то вдруг невыносимо захотелось увидеть его… себя… нет, все же его, в несколько новом образе. Действительно ли этот шаг поможет сделать их разными?       По мере того, как шелковая завеcа исчезала с плеч двойника под острым лезвием, Ди все больше увлекался своим занятием. Дорожка из тонких, вьющихся волосков трогательно спускалась от затылка вниз. Под бархатистыми прядями открывался прекрасный вид на длинную изящную шею. Кожа источала такую белизну, что казалась ярче тусклого здесь солнечного света. Как снег, видимый даже самой темной ночью. Повинуясь странному порыву Ди легко и так же невесомо коснулся этой кожи пальцами… и ощутил едва заметную, напряженную дрожь. Словно электрические разряды проходили через тело его близнеца. Ди подавил желание в то же мгновение отдернуть свою руку, это выглядело бы уж слишком подозрительно. Он бережно провел рукой по шее своего двойника еще несколько раз, стряхивая волосы. Пальцы скользили по коже, словно по атласу.       Чего боялся фальшивый Ди? Того что Ди настоящий, поддавшись какому-нибудь кровожадному порыву, отрежет ему голову? И боялся ли он? Что за чувство было вместо страха в таком случае? Он не хотел быть его бледной копией… Так он сказал.       Ди никогда не чувствовал себя чьей-либо копией. Даже в те минуты, когда он опасался стать подобным своему отцу, он все же отчетливо понимал, что он есть он. И он такой один. И в то же время… нет, они совершенно не похожи друг на друга. Что бы там ни думал его брат, но даже когда они выглядели идентично, окружающие без труда могли отличить их друг от друга. Глупости. Только зря волосы испортил… — Знаешь, я тебе завидую, — тихо признал близнец. Слова его были не громче шелеста железного кинжала, ловко срезающего волосы. — Учитывая, что живешь ты как вшивый бродяга и отношение к тебе соответственное, это очень глупо с моей стороны. Но… я всегда знал, что Он любит только тебя. Это было понятно с самого начала. Даже то, как Он со мной говорил… с нами. Мы все, кроме тебя, для Него просто пешки, оружие в Его игре. Он направляет нас, и подталкивает, говорит, что мы должны делать или подводит нас к тому, чтобы мы сделали то, что Он хочет, а мы даже не понимаем этого до самого конца. Но только тебе Он позволяет выбирать свой путь. Почему… почему так? Чем ты такой особенный?       Подобное откровение застало Ди врасплох. Он вовсе не ожидал от брата каких-либо признаний или открытий. Скорее ироничных нападок и ехидных комментариев. Он даже прекратил стрижку, будто опасаясь, что его брат замолчит, не высказав всего, что хотел. — Ну что молчишь? Думал, я буду тут подколками тебя изводить? Прости, но для такого у тебя есть твоя левая рука. Не хочу, знаешь ли, метить еще и на его место, — привычно съязвил фальшивый Ди и замолк.       Некоторое время они молчали. Близнец не двигался, но Ди по прежнему ощущал исходящую от него дрожь и напряжение. — Ты зря думаешь, что мы похожи, — наконец произнес Ди, возвращаясь к своему прерванному занятию. Волосы были срезаны ровно по всей длине и теперь вместо шикарного каскада красовалась изящная стрижка. Охотник внимательно осмотрел результаты своей работы, и принялся методично разравнивать кончики. — Только я никогда не спрашивал ничьего позволения что-либо делать. Я не нуждаюсь ни в Его покровительстве, ни в Его одобрении…       Фальшивый Ди прерывисто вздохнул. Ди настоящий обошел его вокруг. Присел перед ним на корточки, критично прищурился, осматривая его лицо то с одной то с другой стороны. — … ни в Его любви, — категорично завершил самый великий охотник на вампиров в истории. Он протянул вперед левую руку и, легко касаясь щеки своего двойника, смахнул с бледной щеки прилипшую прядь. Близнец не отстранился, не вздрогнул. Он осторожно, недоверчиво прильнул лицом к узкой ладони, слегка потерся о нее, словно ласковый зверек. Ди не убрал руку, глядя в глубокие, черные глаза своего двойника, он видел в них отголоски этого странного, не покидавшего его загадочного… Умиротворения. Словно с обрезанными волосами ушел какой-то тяготивший его брата груз. Лицо его, обрамленное ореолом мягких, пушистых волос, выглядело не таким изящным и вытянутым, как прежде, а более круглым, губы казались пухлее и ярче. Ди бережно провел большим пальцем по его щеке, путая растрепанные кончики только что остриженных волос: — Теперь ты выглядишь моложе меня, — заметил охотник. Видя, как по лицу его брата расплывается тонкая каверзная ухмылка, Ди все больше ощущал их разницу друг с другом. Дело было не в стрижке, и даже не в характере. Они были словно из разного теста, как говаривали на Фронтире. Но от этой разницы Ди от чего-то было легко принять эту странную, непредсказуемую копию себя самого, которая копией не была. — Тебе нравится? — с нарочитым наслаждением принимая это неожиданное проявление ласки, спросил близнец. В какой-то момент он чуть повернул голову и ткнулся губами в чужую ладонь. Ди замер. Он вдруг ощутил ту самую электрическую дрожь, которую почувствовал тогда в теле своего брата. Только теперь сладкий ток пробегал по его нервам. Пока мягкие губы нежно изучали его ладонь, Ди не дышал, словно весь воздух выдавили из его тела. Он неотрывно наблюдал, как чудовищная, обжигающая жажда разгорается в глазах его близнеца, словно угли в темной печи. И подозревал, что его собственные глаза сейчас выглядят так же. Тихий, дрожащий вздох сорвался с его губ, когда его ладони коснулся влажный упругий язык, а потом по этому месту прошелся ощутимый холодок. Легкая щекотка бросила все тело в дрожь, а потом… — Да чтоб вас! — левая рука Ди дернулась будто бы сама собой и отпрянула от лица его брата. — Занимайтесь своими непотребствами сколько хотите, только меня в это не впутывайте!       Ди резко встал на ноги, снова сжал непослушную руку в кулак и отвернулся. За своей спиной он слышал отчетливый смех своего замечательного братца. — Мне казалось, ты был только за то, что бы разбавить его одиночество, — фальшивый Ди за спиной поднялся на ноги. Неуловимо зашуршал его плащ. Ди почувствовал, как брат прижался к его спине, крепко обхватывая его руками, и уютно устраивая подбородок на его плече. — Так ведь я девку имел в виду! Крепкую сочную девку, с жопой и сиськами чтоб в руку не помещались! Кровь с молоком! — озвучивал свои пожелания симбионт. — Зато я теперь выгляжу моложе! — каверзно напомнил близнец, прижимаясь еще сильнее. Сквозь свой непроницаемый плащ Ди ощущал тепло его тела, а щеку щекотали кончики его подстриженных волос. — Нам нужно возвращаться, — тихо и ровно произнес Ди, вывертываясь из чужих объятий и радуясь своей широкой шляпе, которая легко скрывала лицо в тени. — Мы привлечем к себе ненужное внимание.       Направляясь обратно в лагерь, Ди слушал за спиной удрученное бормотание своего близнеца и отвратную ругань симбионта. — А еще я хочу посмотреть, что ты там мне настриг! — громко вещал братец. — Я и не подозревал о твоих скрытых талантах парикмахера. А что ты еще умеешь? Может быть, вязать шарфы? — Если ты сейчас заткнешься, я дам тебе зеркало, когда вернемся, — еще тише и спокойнее проговорил Ди. — Бабу вам, надо, а не зеркало! А лучше две! Волосы-то не мозги… отрастут. А вот ума…