Поцелуй

— Я спас тебе жизнь… — глухо, с натужным хрипом выдавил из себя умирающий. Он лежал среди толстых, вымытых из земли, корней огромного дерева. Голова его покоилась на возвышении, на мягком от мха древесном стволе. Взгляд, осоловелый, несфокусированный, будто у пьянчуги, блуждал вокруг, с трудом задерживаясь на чем-то конкретном. — И что же? — холодно и тихо спросил Ди. Он вовсе не считал себя неблагодарным. Этот человек, что умирал сейчас перед ним, не так давно вытащил из заброшенного горящего амбара его неподвижное тело. Прошлым днем, едва выполнив заказ и выручив деньги, Ди очень неудачно подвергся своей солнечной уязвимости… Он едва успел найти себе убежище. Которое, потом заботливо подожгли жители того самого городка, в котором он и выполнял заказ. Воистину, Фронтир место контрастов и противоречий. — Это все, что ты можешь мне сказать? — удивительно, как у него выходило говорить столь ровно и непосредственно, в то время как руки его сотрясала неудержимая дрожь. — Я спас твою паршивую дампирскую шкуру, а ты не можешь даже изобразить хоть каплю жалости на своей безразличной морде, когда я тут… умираю… Мужчина рассмеялся. Дергано, со всхлипами. Его лицо на мгновение исказилось в жалкую, страдающую гримасу, но потом он выровнялся и затих, скорбно поджимая губы. Шутить о своей собственной смерти оказалось не так уж и забавно. — Я могу что—то сделать для тебя? — терпеливо переспросил Ди, не пытаясь, впрочем, выглядеть менее безразличным, чем обычно. Мужчина издал булькающий, невнятный звук, его голова дернулась измазав зеленый мох свежей кровью. — Нда… ну давай, потяни еще немного и он сам откинется… нам не придется выполнять очередную дурацкую просьбу, — предложил вдруг неизвестно откуда прозвучавший голос. Тон его был, до обидного, едкий, что испортило разом всю тщательно нагнетаемую печальную атмосферу. Умирающий громко закашлялся, брызгая яркими фонтанчиками крови себе на распоротую грудь. Ди промолчал и зачем-то крепко сжал левую руку в кулак. — Моя просьба будет короткой и простой! — второпях сообщил мученик, будто и вправду боялся, что Ди последует совету неизвестного голоса. Глаза мужчины все чаще стали задерживаться на каких-то одному ему видимых точках в пространстве, и он вяло качал головой, как человек, желающий отогнать сон. — Я её выполню, — даже не задумавшись, проговорил Ди. — Так сразу согласился… Даже не спросишь сначала, чего я хочу? — Если продолжишь, то действительно умрешь раньше, чем что-то попросишь, — вполне резонно предупредил Ди. — Ох… ты прав. Мне… некогда раздумывать… — мужчина сделал глубокий вдох, будто захлебывался. В горле его что-то отчетливо булькнуло, раз, другой. А затем он вдруг замер, уставившись перед собой застывшим взором. Какое-то время не происходило ничего. Только кузнечики вяло стрекотали, невидимые в высокой траве, да ветер бережно перебирал густые зелёные кроны. — Ой… неужто и вправду помер? — с тенью неискреннего сожаления поинтересовался странный грубый голос, владельца которого до сих пор не было видно. Ди не пошевелился. Его темный, пронизывающий взгляд был устремлен на странного, мужчину, безрассудно пожертвовавшего своей короткой жизнью, чтоб спасти его — дампира, существо с практически неограниченным сроком существования. Воистину… как противоречиво. — Послушай… это всё, конечно, очень печально, но вряд ли ты теперь сможешь добиться от него хоть сло… — начал по новой хриплый голос, как вдруг их умирающий вздрогну всем телом и неловко приподнялся не локтях. — Поцелуй меня… — изрек он, кося страшными воспаленными глазами на охотника на вампиров. Дыхание вырывалось из его рта с рваными неприятными хрипами, по подбородку струилась вязкая кровь. Дампир не сдвинулся с места, но на лицо его набежала неясная тень. Будто что-то яркое, неземное показалось на мгновение под огромной толщей льда и тут же скрылось обратно. — Ты… что? — громко переспросил неизвестно кто, а потом разразился выразительным булькающим смехом. Впрочем… умирающий не был уверен, то была не иллюзия, рожденная его затухающим сознанием. — Прости, но… — За что извиняешься? — перебил охотника мужчина. — Не можешь выполнить, что обещал? Значит… слухи о тебе… преувеличение… Ди прикрыл свои невыносимые, темные глаза густыми длинными ресницами, будто избегал чужого взгляда. — Ахахаааааа… ух.. хух… Нда, весельчак ты парень. Мне и вправду жаль, что ты умрешь. Давно я так не смеялся… — всхлипывал, сглатывая новые приступы смеха, неугомонный голос. — Я тебе готов даже цветы на могилку приносить, кабы у меня были ноги. Хорооош… Так над ним уже давно никто не глумился. Эй, Ди! Чего делать будешь, а? По-прежнему не глядя на умирающего, Ди поднялся со своего места. Его длинный темный силуэт заслонил рассветное солнце, а бледное лицо казалось таким пронизывающе холодным и неподвижным, будто его изваяли изо льда. Даже теплые солнечные лучи обходили его стороной… словно сама смерть сошла на землю, приняв человеческий облик. — Что? Не выполнишь последней просьбы умирающего? Даже не смотря на то, что он спас тебе жизнь? А ты гораздо отвратительней, чем я о тебе думал… — гнуснаво вещал едва слышный теперь голос. Однако Ди не ушел… и даже не отвернулся. Неслышно ступая по траве, залитой густыми бурыми потёками, он приблизился к лежащему у его ног человеку. Тот глядел, не издавая ни звука. Будто прекрасный облик охотника высосал все эмоции из его существа… даже глубоко затаённый страх смерти. А потом Ди склонился, опустился на одно колено, глядя человеку прямо в глаза. Сдвинул назад широкополую шляпу, левой рукой сгреб в небрежный узел свесившиеся темным густым полотном волосы и, упершись ладонью в древесный корень, низко пригнулся к самому лицу умирающего. Его бледные узкие губы, всегда неподвижные, всегда непоколебимо сжатые в линию, раскрылись, словно нежный цветок… невесомо прикоснулись к чужому, искажённому в агонии рту, к бледной, покрытой бурыми потеками, холодеющей плоти. Человек издал слабый стон, больше похожий на хрип, дернулась его рука, слабо пытаясь ухватить что-то немеющими пальцами. Мужчина подался вперед изо всех сил, что остались в его умирающем теле, неуклюже столкнулся с чужими зубами. Ди целовал медленно, тягуче проводил языком, собирая кровавые сгустки с чужих губ. Чутко реагируя на каждое движение, прижимаясь и отпуская, давая сделать короткий рваный вдох. При этом дампир неотрывно смотрел в глаза перед собой. Наблюдал как постепенно затухает в них жизнь, как они неотвратимо стекленеют, как в прозрачной еще оболочке, словно в зеркальце, отражаются два кроваво красных огонька его собственных глаз. Ди отстранился, когда всё было кончено. На него теперь, безжизненными мутнеющими глазами, смотрела пустая оболочка человека. Бледнеющее стынущее тело, казалось, стремится улыбнуться. — Ндам... Теперь и не знаю, что вышло более мерзко: если б ты его бросил, или то, что поцеловал, — глубокомысленно подытожил голос невидимого собеседника. Ди ничего не ответил, как это часто бывало. Лишь отер рот тыльной стороной ладони и с жадностью облизнул губы языком. Глаза его всё ещё слабо мерцали красным, клыки неудобно выпирали наружу, но ощущение и вкус чужой крови уже не пьянили дампира так сильно. — Эй, Ди. Бывает, ты заходишь дальше, чем это нужно. Мы ведь даже имени его не знаем...