НЕ love story

      С самого начала она почувствовала, как он расслаблен. Никакой формальности, вежливой учтивости, как это обычно бывает. Он сразу стал «своим», таким, какого она когда-то любила.       Она умело прикрывала неловкие паузы нескончаемой болтовней, тоже — как обычно.        Она знала, что переборщила. И с макияжем, и с декольте. Но они же свои, он бы сказал, если бы его это смутило. «И, в конце концов, когда я последний раз для кого-то старалась выглядеть красиво?!».        Он сказал, что пробудет до десяти. Она то и дело бросала взгляд на часы и следила за уровнем алкоголя в бутылке — ей не хотелось так скоро расходиться.       Ему нужно было позвонить жене. Для собственного спокойствия он решил выйти на улицу. Из её квартиры на четвёртом этаже. В лютый мороз. Шифровка.        Она отправляет его в магазин за добавкой — «Ещё же есть время!» — и красноречиво закатывает глаза, как только за ним захлопывается дверь: стоит ли жить в таком стрессе?       Веселье перемещается из кухни в гостиную. Формальность сменяется домашним уютом: гостиная встречает их приятным полумраком и жёсткие стулья были заменены удобным диваном, одним на двоих.        Она замечает, что он закинул руку на спинку дивана позади неё и знает, что это бесконтактное объятие. Но она делает вид, что не понимает язык его тела.        Алкоголь позволяет быть смелым. У каждого своё понятие о смелости. Она решает высказать все затаённые обиды, чтобы больше к этому не возвращаться; он злится, но по пути на перекур ненавязчиво берёт её за руку и нежно перебирает пальцы.  Впервые за три года она начинает его понимать.       — Вот, грубо скажу, уж прости, — сразу прикрывается честностью она, — ты говоришь, что мы не чужие люди, но как мы можем быть близкими, если я ничего не знаю о твоей жизни? Ты же ничего не рассказываешь! Я же всегда…       — Да блин! — нервно обрывает он. — Ты что, совсем не понимаешь, почему я ничего не сказал тебе про свадьбу?       — Ну, и почему же?       — Ясно, — резко остывает. — Раз спрашиваешь, то не понимаешь.       — Я не дура. Я просто хочу сравнить твой ответ с моей догадкой.        — Чтобы ты не расстроилась.       — А! То есть, ты бы по сей день молчал?!       Быстрый взгляд на правую руку, ухмылка.       — Так и не носишь кольцо.        — Ты же знаешь, — он хмурится.       — Да-да, на работе не положено, — отмахивается она. — Была бы я твоей женой, я бы тебя уже запилила за это.       — Так меня и пилят!       Переглядываются, смеются, будто только что не повышали голосов.       Она уже не заботится об освежителе воздуха после перекура; он уже крепко прижимается щекой к её щеке, хотя не переносит сигаретный дым.        — Но всё же, зачем ты так поступила? Мы могли бы быть женаты сейчас! — вырывается у него. Смотрит с укором. Спустя уже столько лет чувство обиды ни на миг не ослабло. Она привыкла к таким вспышкам, пожимает плечами:       — Но не женаты же!       Диван освобождён от подушек. Споры затихли. Лежат, обнявшись.        — Я так давно ни с кем не обнималась…       Его сердце гулко бьётся. Она знает, что не стоит так поступать, не стоит даже на метр приближаться к нему, но всё же, когда он сильнее прижимает её к себе, она дышит ему в шею и слышит, как его сердце сбивается с ритма.        Поцелуй был неизбежен. Как и то, что через пару секунд его руки начали обход некогда принадлежавшей ему территории — её тела.        Она мягко отстраняет его, прерывая поцелуй. Сбившееся дыхание и её мысли вслух:       — Я какая-то поломатая…       — Почему?       — Мне так кажется…       — Да ну, брось…       Секунда промедления и снова поцелуй, по тому же сценарию. Переводя дыхание, она восклицает:       — Какая же стрёмная эта взрослая жизнь!       — О, да! — эмоционально соглашается он.        Кажется, что их разделяет барьер, построенный их собственными руками.        Молчат. Каждый думает об одном и том же: «Если бы…». Она поспешно отгоняет от себя эти мысли — ничего уже не изменить.       Они на разных уровнях, как финансовых, так и социальных. Она каждый раз подмечает все изменения в нём. И она не могла не отметить, каким он стал циничным и жёстким.        — Это я виновата.        — В чём?       — В том, что ты стал таким чёрствым. Ведь я?       — Отчасти.        — Прости, — искренне.        — Да ничего, — он вздыхает и целует её в макушку.        Когда её последний раз так целовали? Когда он так целовал кого-то последний раз?       Она оттягивает неизбежное, старается сменить тему:       — Как переезд в новый дом?       — Заказали клининговую компанию, через пару дней переедем.       Даже то, что он почти гневно попросил её прикрыться и она натянула на платье первую попавшуюся футболку, не помогло удержать то, чего они хотели и одновременно старались не допустить. Они обоюдно разрушили барьер, что сами кропотливо построили.        — Ты уверен? Ты точно этого хочешь?       — А по мне незаметно?       Они отдались эмоциям. В ушах звучали только голоса друг друга, губы жадно впивались в губы, языки сплетались в порыве чувств, тела подчинялись уже знакомому синхронному танцу.       — Прости, я… Твоё одеяло…        — Ничего, оплатишь мне клининговую компанию!       Смех сглаживает ощущение неправильности поступка.       Взгляд на часы. Его — панический, её — смирившийся. Она знает, что ему давно пора. Она не пытается его задержать: они оба заняты поиском собственного белья, убирают стаканы и пустые бутылки. Он уже торопится, но ему неловко вот так сразу уходить.       Он устал, она полна энергии. Оба хмыкают, встречаясь взглядами — это всё так знакомо.        Она курит в подъезде, провожая его.        — Знаешь, я всё время не могу сдержать обещания, данные самой себе.       — Ты о чём?        — Вот, теперь, когда ты женат, — лампочка в подъезде, как прожектор на допросе, лишает её уверенности, — я себе обещала, что больше не… И вот.        Он понял, кивнул:        — Я тоже.        Снова грустно улыбаются, молчат. Её осенило:       — Может, дадим обещание друг другу? Его проще будет сдержать!       Он согласно кивает, загоревшись идеей, и тут же гаснет, смущенно добавляя:       — Да, но давай тогда только ты мне обещай, а то я не уверен…        — А, какой ты хитрый! Мне же вдвойне сложней пообещать!       Снова смущенно смолкают. Клятвы на мизинчиках не происходит.        Он нежно целует её в щёку и стоит, провожая грустным взглядом. Она поднимается на свой этаж и улыбается, стараясь вести себя, как обычно, или даже чуть отстранёно:       — Ладно, давай, пиши! — машет ему рукой, не оборачиваясь, играя в равнодушие, зная, что он всё ещё стоит и провожает её взглядом.       Оставив звук его удаляющихся шагов за дверью, она делает глубокий вдох и выдыхает, успокаивая сердцебиение и приводит в порядок растрёпанные чувства. Хлопок двери возвращает её к обычной жизни, к жизни без него.        Навязчивые картины их общего будущего, которое уже никогда не настанет, продолжают вставать перед глазами, но она упорно отмахивается от них и смиренно выдыхает:       — Всё равно это всё не по-настоящему…