С любовью и неповиновением

Когда кто-то попытался проделать брешь в барьере, окружающем храм, Мирак отшатнулся от стола и шумно вдохнул, точно невидимый удар пришелся под дых. В глазах потемнело. Проведя затуманившимся взглядом по потолку, древний драконорожденный упал на подставленные руки, и болезненное столкновение запястий и столешницы привело его в чувства. Капля алой крови из носа упала на раскрытую книгу и растеклась меж страниц безобразной кляксой. Вытирая кровь, Мирак подумал, что напрасно привязал силу барьера к собственной. Кто-то там, наверху, даже пальцем к нему не притронулся, а Мирак от рикошета на секунду потерял ориентацию в пространстве. Все-таки обычная защита, настроенная на камнях душ, безопаснее, хоть и намного слабее. Может, перенастроить? Мирак провел под носом окутанной свечением ладонью, глубоко вдохнул и хмыкнул. Нет, лучше ничего не менять, а спокойно провести расследование на острове и разобраться со всеми магами, способными повредить ему и его барьеру. И начать именно с этого... Мирак столкнулся с незнакомцем-данмером на середине пути к выходу. Лысый старик в яркой одежде перебирал и изучал его записи, разложенные на столе в зале собраний. Дурная привычка разбрасывать свои заметки повсюду осталась из Апокрифа, где ничего все равно не спрятать; от нее бывший пленник даэдра пока не избавился. Прикинув, что будет дальше, Мирак отчетливо кашлянул и оперся о стену, скрестив руки на груди. Данмер обернулся и вскинул брови. – Ха, надо же! Не ожидал никого здесь увидеть. Кто ты и как ты сюда попал? – осведомился он, поглаживая бороду. – Я Мирак, – с достоинством представился хозяин храма. – А ты еще кто и что делаешь в моем храме? Старик хохотнул. Не поверил. – Если это храм Мирака, а ты здесь обитаешь, это еще не значит, что ты Мирак. В твоем возрасте недоступны такие знания, какие доступны ему. Уж я-то знаю. Нелот из великого Дома Телванни, слыхал обо мне? Мирак перестал улыбаться. Сам того не зная, старик нашарил его самое больное место. Уже очень давно никто не смел указывать Мираку, что он, по чьему-либо мнению, слишком юн. – В моем возрасте? – медленно повторил древний маг, выделяя каждое слово. – Да, – небрежно кивнул данмер. – Такой мальчишка, как ты, не может им быть. Придумай что-нибудь поубедительнее. Мирак не успел возразить. Из тени дальнего коридора вдруг донесся звонкий заливистый смех. Мирак узнал этот голос. Фрея. Она вышла на свет, прикрывая рот рукой. – Прости, я... я просто шла следом за Нелотом. Все равно я не смогла бы ему помешать. И осеклась, увидев его лицо. Ее глаза расширились; она резко остановилась в стороне от Нелота. Повисла душная тишина. Не меньше минуты Мирак боролся с Голосом, который душил его и обжигал гортань, стремясь вырваться на свободу. Он с трудом смог отвести взгляд от Фреи, наивно-испуганный вид которой злил его только сильнее. Ведь в ушах все еще звучали отголоски ее смеха. – Ты. Вон отсюда! – приказал Мирак Нелоту, как только смог говорить, не боясь, что перейдет на Крик. – Или что, любопытно знать? – осклабился мастер-волшебник, кладя бумажки на место. Мирак вскинул руки перед собой и прочитал заклинание. Молния полыхнула в тесном пространстве так ярко, что ослепила даже его самого. Неподходящее место для сражения... Ориентируясь лишь на звук – резкий крик Нелота, – маг ударил еще раз. Раздался стеклянный звон лопнувшего оберега. Нелот сдавленно выругался. – На этот раз будет очень больно, – сказал Мирак, моргая, чтобы смахнуть проступившие от вспышки слезы, и разводя руки вновь. Между ними пробежал тусклый фиолетовый разряд. – Вон. Но когда ему удалось сфокусировать взгляд, он увидел на лице Нелота, отступившего на добрых полметра, лишь полное удовлетворение. – Ладно, я ухожу. Заходи в Тель-Митрин, если будешь поблизости. Я не готов сразиться сегодня, но с удовольствием возьму реванш после! Волшебник скрестил руки на груди, взглянул на Мирака еще раз, очевидно, запоминая, и ушел. Мирак же стоял и слушал, напрягшись, точно тетива, пока не лязгнули входные врата. Лишь тогда он опустил руки и отвернулся, позволил себе медленно выдохнуть, не утруждаясь дыхательной дисциплиной. В кончиках его пальцев поселилась нервная дрожь. Внутри все трепетало. Вынужденное вековое затворничество расслабило его. Как он мог забыть, что всегда могут пожаловать незваные гости? Как легкомысленно с его стороны... – Мальчишка... – протянула Фрея, медленно приближаясь. – А ведь Нелот прав. И как я не замечала раньше... Мирак вскинул голову, стиснув зубы, и встряхнул кистью, все еще окутанной редкими искрами. С его пальцев сорвалась новая молния, немногим слабее предыдущих, и ударила в стену. Брызнула каменная крошка. Только потом он сообразил, что Фрея скорее шутила, чем насмехалась. Не в ее стиле. Но в тот момент он не мог вынести даже шуток на эту тему. Тем более, после такой неприятной беседы. Фрея поднялась с пола, ошеломленно разглядывая выбоину в камне на уровне ее лица. – Ты... – Я знал, что ты увернешься. Но, на самом деле, он не расстроился б, задень Фрею молнией хоть немного. «Мальчишка». Как же обидно звучит. Даже обиднее, чем в прошлой жизни. Все-таки, здесь, в четвертой эре, он остался совсем один – без ордена, без защиты, без покровительства свыше. Сам по себе. Он почувствовал, что окончательно обрел себя, когда сразил Алдуина. И тут – такое, снова... А вот Фрея считала иначе. – Тебе не стоило этого делать, – гневно сказала она. – Тебе не стоило смеяться, – надменно парировал Мирак, массируя пальцы: в подушечках неприятно кололо. – Извини. Но это правда. Неужели ты не видишь? И никогда не видел? Мирак выдохнул и отвернул голову. Что это на нее нашло? Хотя, читать морали – да, в ее стиле. Но только не сейчас. – Достаточно, – промолвил он. – Тебе неловко от того, что тебе больше двадцати пяти не дашь? Но что в этом плохого? – Я сказал, хватит! – Или ты боишься, что это не позволит воспринимать тебя всерьез? Слишком наверняка, слишком точно. Хоть ему и не хотелось верить, что Фрея бьет нарочно, сейчас Мирак склонялся к этому – и ему захотелось вновь ударить ее молнией. Но на этот раз – прицельно. Он зажмурился и стиснул кулаки. Ногти больно впились в кожу, и он сразу расслабил руки. В голову пришла идея, показавшаяся ему наилучшей в этой ситуации. – Я тебя понял. А ты подумай о том, что сказала... – выдохнул Мирак, очерчивая заклинание, запирающее двери, а сразу следом за ним – чары телепортации. Магия легла узорами на пол и стены, оплела его тело, вплавилась в кожу – и растворила плоть, чтобы воссоздать ее в другом месте. Мирак закрыл глаза, потом открыл их – и на его ресницах осел мелкий снег. Ледяные поля Солстхейма тянулись далеко в направлении горизонта, но обрывались, не проделав и полпути. Где-то внизу, под обрывом, шумело холодное море. Мирак вдохнул, закашлялся и обнял себя за плечи. Холод опалил болью его разгоряченное горло и отнял у кожи избыток жара. Даже злость поутихла, как будто тоже замерзла. Отняв руки от плеч, деревенеющими пальцами он начертил на предплечье несколько незримых надписей – и по телу побежало живое тепло. Острые чувства схлынули, и ему стало даже немного неловко за случившееся: за гнев и за свой побег. Действительно, повел себя как мальчишка. Неужели все они в чем-то правы? Мирак вздохнул. Когда он вдоволь истоптал нетронутые снежные поля на пронизывающем ветру, успокоил свои мысли и вернулся в храм – перенесся назад в сиянии забытой магии, – его там встретила отнюдь не тишина. Нет. Лицо вдруг обожгло. Мирак отшатнулся и, прежде чем ответить огнем на огонь, понял: это Фрея влепила ему пощечину. Она замахнулась для нового удара. Мирак схватил ее за руку, не дав повторить. Фрея легко вырвалась и больно ткнула пальцем ему в грудь. Она была в гневе. – Ты... Ты не смеешь запирать меня здесь одну! Что я такого сказала?! Фрея кипела пуще, чем когда-либо прежде. Похоже, он совершил ошибку. Но какую именно? – Я не хотел, чтобы ты преследовала меня, – ответил он как можно спокойнее, надеясь, что это поможет. – Я должен был побыть один. И ты тоже. Не помогло. Напротив: Фрея взорвалась. – Тебя? Да кому ты нужен! А я ведь жалела тебя. Думала, что ты просто ничего не понимаешь, что ты забыл, что такое люди... Какая чушь! Как я могла в это верить? Просто ты такой! Гордый, эгоистичный, гадкий... И ты уверен, что твоя проклятая магия может сделать для тебя все! Ты даже не мог запереть меня здесь сам, без нее! Фрея опустила руку на пояс, к кольцу с топором, и погладила сталгрим. Похоже, это ее успокоило. – Как жаль, что ты мне не ровня. Я бы с удовольствием выбила из тебя всю спесь, – заключила она. – Ты? Из меня? Фрея отступила, когда он поднял руки, чтобы взъерошить волосы. – Только подними на меня руку – и я отсеку тебе обе, – пообещала она. Сейчас Фрея более всего походила на камышовую кошку или хорька. Мелкая, но хищная, готовая по первому знаку броситься на превосходящего ее врага. – У меня есть идея получше. Жди наверху. Это ты сможешь сделать? Мирак взглянул Фрее в лицо. Она горела и кипела, сжимая губы до белизны, щуря ясные глаза. Только тронь – обожжет до костей. Он сделал шаг назад и с усилием отвернулся. Секунду Мирак ожидал свиста топора, который найдет себе ножны в его спине, но услышал лишь удаляющийся топот сапог – и облегченно выдохнул. Он спустился в последнюю комнату перед завалом, отрезавшим от мира любые свидетельства его службы даэдра, надеясь, что его старый тайник еще цел. Так и вышло. Под камнями и истлевшей кожей нашлись защитные кольчужные перчатки и его меч, подернутый патиной – густой пеленой прошедших веков. – Прекрасно, – шепнул Мирак и взял его. Свист точильного камня успокаивал. Патина пачкала руки. Мирак наблюдал, как древний закаленный металл возвращает свой блеск, и вспоминал все, чему учился когда-то. Тот меч, подарок Моры, оставшийся в Апокрифе, был хорош, легок, скор; да, но и этот ничуть не хуже. Этот – длинный, упруго-гибкий, с узким клинком, рассекший в свое время немало эльфийских доспехов и лиц. Никто ведь не может колдовать бесконечно. Закончив точить, Мирак поднял клинок острием вверх и провел открытой ладонью по линии дола. Пальцы не встретили ни малейшего сопротивления. Тогда, подхватив с пола кольчужные перчатки, он надел их и поспешил за упрямой скаальской девушкой. Он нагнал Фрею на полпути к деревне скаалов. Протянул руку с мечом, легко и звучно царапнул острием по доспеху – и металлический скрип заставил Фрею напрячься и резко обернуться. – Что это? Ты? Где ты это взял? – Неважно. Давай, выбей из меня мою спесь и все остальное, что тебе не по душе! Никто не смог, и ты не сможешь! – насмехался Мирак, чувствуя, как внутри у него пробуждается нечто демоническое. А еще – как свободно стало внутри, когда не приходилось себя сдерживать. – Это ты зря, – прошипела Фрея и дернула топор из кольца. Наверняка она надеялась выиграть поединок в первые же секунды. Но Мирак не давал ей приблизиться даже на шаг, держа на расстоянии клинка. – Ты думала уйти без боя? – Я хотела дать тебе шанс спастись. Клинки лязгали и высекали холодные искры. Снег шипел и таял под ногами. Ауры обоих были напряжены и переполнены магией, готовой выйти, но сдерживаемой силой воли. – Напрасно! – Посмотрим! – На цвет твоей крови? Сильный укол прошел сквозь защиту Фреи, и клинок пропорол поддоспешник на ее левом плече. Фрея отшатнулась и оказалась на подвесном мосту. Она схватилась свободной рукой за канат, силясь удержаться на ногах. – Взгляни лучше на воду поближе! – крикнула Фрея, поднимая голову, и резко бросилась вбок. Мирак слишком поздно понял, что она задумала, и не успел остановиться: он влетел на мост, оказавшись за ее спиной, и едва не рухнул вниз. Доски под ногами скользили и дрожали. А внизу ревел водопад. – А ты злая, – подытожил Мирак, выпрямляясь. Они оказались совсем близко друг к другу. Фрея часто дышала, удивленно глядя на него. В иных бы обстоятельствах... – Прямо как ты, – парировала воительница и вынудила его принять на гарду серию жестоких ударов сталгримового лезвия. Пропустить хоть один такой – и даже целительная магия не сумеет избавить от очередного шрама. – Напомни, зачем мы деремся? Подвесной мост скрипел и раскачивался все сильней от каждого нового шага. Еще немного – и они рухнут вниз вместе. Не лучший финал. Теряя равновесие, Фрея схватилась за топор обеими руками, бросилась вперед, и ее последний удар вышел особенно сильным. Мирак успел блокировать и его... но в неудачном месте, слишком далеко от начала. Лезвие не выдержало. Раздался звонкий щелчок. Описав полукруг, нижняя треть клинка его меча отлетела и упала в снег, рядом с первым колышком моста. Фрея пошатнулась и скривилась: ударная волна прокатилась по ее рукам. Мирак отбросил сломанный меч туда же, в сугроб, и склонился, позволив рукам свободно повиснуть. Они прямо-таки налились свинцом. Слишком давно не практиковался – получай теперь... А Фрея сунула топор обратно в кольцо и со стоном, устало вздохнула. Они покинули мост, все еще дрожащий под ногами, и теперь стояли друг напротив друга по щиколотку в снегу, тяжело дыша. – Неплохо, – выдохнула Фрея и тут же закашлялась. – Я хочу сказать... Не ожидала. Это был хороший бой. – Ну, ты хоть успокоилась? – А ты? Мирак подобрал в снегу части меча, вытащил из волос кожаный шнурок и перемотал обломки. – Мне не следовало так себя вести. Я был неправ, признаю. Но и тебе не стоило смеяться при Нелоте. Это было оскорбительно. Фрея усмехнулась. Огонь не ушел из ее глаз, но стал слабее; он затаился. – Ты такой ранимый. Раньше не замечала. Думаю, мне следует извиниться. – Да, не помешает. Ты могла заметить, что я не использовал магию или Голос. Я не хотел тебе навредить. – Тогда извини. Заодно и за то, что недооценила. По тебе не скажешь... То есть, я была не готова. Думаю, никто не был бы готов. Она протянула руки ему навстречу и положила их на сломанный меч поверх его рук. – Думаю, его можно восстановить. Извини и за это. Мирак покачал головой. – О, нет. За тобой теперь должок. – И чего ты хочешь? Он усмехнулся и увидел, как исказилось в тревоге ее красивое лицо. – Я скажу тебе, когда ты будешь безоружна. Мирак еще не знал, как выразить свое желание вслух так, чтоб его не ударили снова. Но ему теперь долго не даст покоя неистовый огонь, который можно в ней зажечь... если только знать как.