***
Что ты видишь, когда закрываешь свои глаза перед сном? Сначала темноту, но после эта темнота погружается в мир ярких красок, прячась за ней. Хоть те в силах скрыть её под своим цветом, черный всегда проклюнется сквозь них, создавая совершенно особенную и идеальную картину. Заканчивая её, словно контур заканчивает рисунок акварелью. В мире каждого человека, должен быть тот, кто скрашивает их собственный яркий цвет или разбавляет тягучую черную гуашь. Он появляется незаметно и разбавляет привычную картину мира собой, создавая новые рисунки и старается создать шедевры. Обычно такие люди становятся парой и посвящают всю свою жизнь друг другу. Чуть реже — лучшими друзьями, которые понимают друг друга без слов и всегда готовы на любой поступок, ради друг друга. А иногда это просто люди, которые проводят время вместе, так и не сходясь до самого конца, словно скомканный художником рисунок, небрежным комком брошенный на стол. Карьера модели, хоть и сложна, но очень забавна. Приходится держать себя в определенной форме, спокойно входя в рамки, которые выставили для тебя агентства, заказчики, зрители, ты сам. Но делать это становится откровенно трудно, когда в твоей жизни появляется такая вещь, как расстройство пищевого поведения. Если быть точнее — нервная булимия, которая захватила твой разум и тело, ни на секунду не давая возможности изменить ей. Словно самая ревнивая девушка, что следит за каждым шагом своего возлюбленного. Жить с этим тяжело, но Винс жил. Жил уже больше пяти лет и никогда не думал кому-то жаловаться. Это его устраивало. Точно так же, как и огромные кровоточащие шрамы на внутренней стороне собственных бедер, каждое прикосновение к которым отдавало болью и возвращало к реальности. Сигарета за сигаретой, съёмка за съемкой, поездка в небольшую квартирку, неконтролируемое потребление пищи, нервные всхлипы в ванной, звук очищающегося кишечника. А после звук воды и новый глубокий шрам, что идет вдоль старых, вторгаясь в их сетку новой линией. Так проходит каждый день Ламбрете. Его проблем никто вокруг не замечает, а ему уже глубоко все равно на себя. Так было, пока в один день в его узкий и черный мир не проник лучик яркого цвета, который носил имя Томас. Непривычно широкая улыбка, огромный рост и звонкий голос. Именно так он вторгся в больную голову Винса, оставшись там самым приятным воспоминанием. Он появился во время одной из съёмок и был представлен ему, как начинающая модель, в рамках продвижения которой и состоится эта фотосессия. Рост модели напротив, казался невероятным и практически не позволял вставать в те парные позы, к которым привык старший. Но лишь услышав совсем не нужные объяснения Тома, Гейбл без колебаний согласился попробовать что-то новое. Его впервые потянуло на такие вещи и его серое существо впустило в себя первую краску ярко-желтого оттенка. Они встречались ещё пару раз, но уже снимались отдельно друг от друга. Но когда оба были свободны от камер, Винс великодушно разрешал Тому находится рядом. Его все же было чуть приятнее слушать, чем слова тупоголовых кукол, которые лишь всячески рекламировали себя, как доступных женщин. Томас всегда вещал о чём-то неважном, вроде нового комикса и игры, что он недавно прошёл, создавая ощущение одной из телепрограмм, что обычно нарушала тишину в квартире Ламбрете. Он никогда не перебивал младшего, внимательно вслушиваясь в его звонкий голос и продолжая рассматривать его лицо, словно картину на выставке. Их отношения теплели, и они становились друзьями. Закрепила это последняя их съемка вместе, когда Гейбл разрешил уложить юноше голову на свои колени, осторожно и почти невесомо разбирая пряди чужих волос, не решаясь портить прическу. В тот же день Аддерли получил номер телефона старшего, что знаменовало начало их недолгой дружбы. Что нужно делать, чтобы двум людям стать друзьями? Проводить время вместе. Когда был день, в котором не было съёмок, Томас мчался на квартиру Винса, держа в руках коробку с новой игрой. Последний специально приобрел приставку, чтобы проводить со своим другом чуть больше времени, скрашивая свои вечера не шумом телевизора, а живым и звонким голосом молодого человека. Он наполнял пустое тело старшего той детской непосредственностью и счастьем, что он пропустил в школе. Порой Гейбл даже дарил другу усталые улыбки. Томас видел его приступы. Видел, когда дрожащие пальцы сжимали кромку белоснежного унитаза, от напряжения практически сливаясь с ним. Он самостоятельно умывал заплаканное лицо беспомощного парня, никогда не отворачиваясь от него и лишь пытаясь шутить над этим, выводя Ламбрете из его ужасных мыслей. Аддерли единственный, кто видел его глубокие шрамы, которые рассекали худощавые бедра. Он самостоятельно обрабатывал их рваные края и даже подарил своему другу цветные пластыри. Чем больше они дружили, тем больше появлялось цвета в черно-белой жизни Винса. Яркие футболки, новые розовые кроссовки, которые раньше он бы никогда не выбрал. И яркая улыбка. Только для друга. Яркий свет режет глаза. Утро никогда не было добрым, а это вернуло все твои подавленные и ненавистные мысли. И после тело рассыпается на куски. Почему от света так больно? Винс совершенно не понимает этого, а в груди расползается боль. Такого же красного цвета, как собственная кровь. В голове щелкает лишь одна мысль. Мысль о том, что его снова предадут. Все детские воспоминания вливаются в черепную коробку ледяной струей, заполняя её до краев и принося невыносимую боль. Хэй, Винс? Помнишь, у тебя же уже был лучший друг. Но он сбежал от тебя, как только ты рассказал о своей болезни? А потом его место занял новый, который продал твои грубые слова о девушке одного из школьных хулиганов. Помнишь, что было потом? Тебя уносили на носилках, ты был полностью сломлен во всех плоскостях этой дрянной реальности. Твой психотерапевт — твой лучший друг. Тебе не нужен Томас, он тоже разольет в твоё темное море мутную воду, испачканную в красках своей яркой палитры. Срываясь, давясь комом слез в горле, Гейбл блокирует своего друга везде, где может. Выбрасывает приставку в окно, смотря потом лишь на разбитые её части. Он рвет фотографии, что успел распечатать, вновь возвращает на профиль в социальных сетях холодное фото из студии. Томас не знал, что произошло с дорогим ему человеком, но он понимал одно. Его вычеркнули из жизни, не дав даже попытки понять причину. Он приходил по знакомому адресу, но дверь не открывали. Спрашивал у общих знакомых, у его агента. Хотелось спросить даже у бездомной кошки, которую Винс подкармливал. Но она бы промолчала. Так же настойчиво, как искусственным голосом говорили в трубке о недоступности нужного абонента. Звонок. Знакомый рингтон, что уже давно не слышался в этой комнате. Сколько времени? Томас открывает глаза и сонно трет их, не спеша брать трубку. Стрелки часов показывают на пять утра. Кто может догадаться звонить сейчас, в такую рань? Том берет трубку и слышит голос. Тот самый родной голос, по которому так скучал. Он сорван и пьян, он дрожит и едва шепчет, но слова врезаются в плоть, словно острые булавки:— Мы обязательно встретимся. Слышишь меня? Прости. Там, куда ухожу, весна… Я знаю, ты сможешь меня найти. Не оставайся один.
Телефонный звонок обрывается. Абонент вновь недоступен. Где-то на другом конце города мобильный лежит в воде, крепко сжимаемый чужой ладонью. Вторая рука разрезана, вывернута наизнанку. Вены все ещё выпускают из себя кровь, окрашивая воду в красный оттенок. Кожа Винса выглядит, словно её покрыли тысячью слоев пудры. Бледная, словно фарфор. Кукольная. Рот приоткрыт в полуулыбке. Он наконец счастлив, а счастлив настолько, что может подарить свою улыбку всем вокруг. Тем, кто найдет его. Тем, кто будет на похоронах. И тому единственному, что внес в его жизнь свет. Он мертв. Он самый счастливый, чтоб его. Краски смешались, звуки слились воедино. Весна всегда наполнена квинтэссенцией подобных вещей. Ведь не зря художники считают, что весна — палитра? Палитра новой жизни.