Фанатка

Наконец приблизился день Х, день, когда отступать было уже некуда. Диана думала, что будет бесконечно рада его наступлению, но вопреки своим ожиданиям не испытала ничего, кроме тянущего чувства тревоги. Она боялась, что, во-первых, её обман раскроется, и родители узнают, что она не собирается сидеть у Аманды, а, во-вторых, где-то в глубине души она понимала, что эта новая её вылазка ничего не поменяет. Чтобы успокоиться себя, она принялась всячески стимулировать голос в своей голосе, обращалась к нему, спрашивала, правда ли, что он ждёт её, тренировалась в остроумии, и этот некто, поселившийся в её голове, обретший все черты её обожаемого всегда отвечал ей, соглашался, смеялся над её шутками. Стоя на станции, она вела бесконечный диалог в своей голове. Это развлекало её, и время шло быстрее, а в голову ударяла кровь, горяча сердце, распаляя рассудок. Она уселась в поезд и тронулась по уже знакомому маршруту. Под мерный перестук колёс её тревога улеглась и перспективы перестали быть чем-то туманным, ей казалось, что она мчится навстречу своей судьбе. Даже музыка, кажется, поддакивала ей, обещала осуществление всех мечтаний, подпевала её воображению. Восторженная и раскрасневшаяся она шагала по незнакомым улицам, глубоко вдыхая здешний воздух, чувствуя, что сердце подпрыгивает от радости возбуждения. Её будоражила сама мысль о том, что он тоже ходит по этим тротуарам, прикасается к дверям магазинов и ресторанов, видит то же, что и она, слышит то же, дышит тем же туманом и смогом. Поворот. Ещё один. И ещё. Вот этот адрес. Ничем непримечательное здание из старого красного кирпича, какой-то второсортный театр, так подумалось Диане. Но, в то же, время это было самое прекрасное место на земле. Всё здесь мигом приобретало другой смысл, стоило вспомнить, что он здесь. Вот тут. За стеной. Она подошла к театру, обогнула его. Выход был всего один. Чёрным ходом, судя по всему, давно не пользовались, и чёрные пластиковые мешки, приваленные к двери об этом говорили красноречивее всего. Диана устроилась около фойе. Внутри было сумрачно, горело несколько ламп, которые кое-как справлялись с темнотой. Стеклянные двери были заперты, она пару раз дёрнула позолоченные ручки, но они не поддались. Смеркалось. Опять начал моросить дождь. Здесь это была обычная погода. Пенять было не на что. Кроме того, было холодно. Дождь и холод, которые преследовали её во всех поездках, как-будто издевались над нею. И в этот раз ей подумалось, что это своего рода испытание, которое ей надо пройти. Она надвинула на лоб капюшон и постаралась кое-как укрыться от дождя под коротким козырьком, который прикрывал собою главный вход театра. Но мелкая морось словно огибала его и сыпалась ей на плечи. Изо рта шёл пар. - Привет! Ты Диана? - послышался голосок за её спиной. Она оглянулась. Перед нею стояла девочка, чуть младше неё. Голые щиколотки, распущенные промокшие волосы, рюкзачок мешком. Она кивнула и поздоровалась. - Камилла сказала, что ты тут будешь. Я Сьюзан, - она протянула ей руку. Девочки обменялись рукопожатием. Дальше они стояли молча. А о чём им было говорить? Сам факт того, что они находились здесь добавлял ситуации какой-то нелепости. Стоило ли это обсуждать? И обе хорошо понимали, зачем они здесь. Обе исподтишка изучали друг дружку, оценивали. Диана, хоть и была старше, даже не думала проявлять вежливость. Просто молча смотрела перед собой, на круги в небольших лужицах под ногами. Становилось всё холодней. Сьюзан начало явно трясти от озноба. Но они упрямо стояли, словно соревнуясь, кто выдержит, а кто бросит свой пост. И Диане, и её приятельнице по несчастью пару раз звонили матери. И обе они, не моргнув глазом, врали. Так прошло около пары часов. Диана уже начала сомневаться, что в ожидании есть какой-нибудь смысл. Она страшно замёрзла и промокла, руки и нос покраснели от холода. Когда она уже подумывала уйти оттуда, двери с лёгким дребезжанием стёкол открылись и оттуда вышел он. Собственной персоной. Первой опомнилась Сьюзан. Она быстро подскочила к нему и заговорила. Диана отчего-то медлила, оценивая ситуацию. Но времени явно было в обрез, и стоило действовать. Подходя она услышала трепетание Сьюзан: -...отец он инвалид. Когда-то он работал художником. Он несколько лет ничего не говорит и не двигается. Но, увидев вашу работу вдруг нарисовал вот это, - и она вынула из рюкзака планшет с рисунком. Диана молча наблюдала за ним во все глаза. Мир мигом сжался в точку. Его руки, с длинными аристократичными пальцами осторожно берут планшет, губы поджимаются в смущении, брови едут вверх, он бормочет что-то вроде: - Это потрясающе!.. Это действительно потрясающе!.. На его волосы оседает водяная пыль моросящего дождя. В полумраке его льдистые глаза выглядят серыми, по впалой щеке скользит тень, когда он поворачивает голову. Диана приходит в себя, когда он переводит на неё взгляд. В горле как-будто комок встал. Она открывает рот, чтобы что-нибудь сказать, но язык не слушается. Вместо этого она расплывается в жалкой улыбке и тянется к рюкзаку, вытаскивает оттуда какой-то журнал с его фотографией на обложке. Не гнущиеся от холода пальцы плохо слушаются её, когда она, продолжая глупо улыбаться, пытается вытащить маркер из кармашка сумки. - Извините, - бормочет она. О, чёрт! Сколько она всё это репетировала в своей голове! Но всё опять происходит совсем не так, как она себе представляла! Он подчёркнуто вежлив. В его движениях или словах нет и намёка на то, что он пригласит её на чашку кофе! Всё это проносится в её голове, повергая в отчаяние и уныние, но в то же время, она чувствует нечто сродни эйфории. Эта странная смесь эмоций сбивает её с толку. Она наконец вытаскивает маркер и протягивает со словами: - Не могли бы вы подписать... Он быстро расчёркивает обложку, прерывается: - Как тебя зовут? - Диана, - мямлит она в ответ. Он выводит её имя и ставит подпись, окидывает её взглядом, протягивая журнал назад. - Он, что, меня помнит? - мечется в голове Ди. - Послушай, - неуверенно произносит он, уставившись на её руки, - а сколько же ты тут стоишь?? - Не знаю, - пожимает плечами Диана. - Наверно, несколько часов. Всё бы ничего, если бы не дождь... Он смотрит на неё в замешательстве и вдруг берёт её руки в свои, осматривает и начинает растирать. - О Господи, - стучит в ушах. - О, Бог ты мой!.. Боже... - Если бы я знал, что вы стоите здесь!.. - произносит он. - Мне страшно неудобно! Я в самом деле прошу прощения! Диана боится дышать. Его руки тёплые, сухие, они быстро-быстро движутся по коже её рук. И кровь начинает пульсировать под ними. И тут он нагибается, подтягивая их к своему лицу и дышит на них, продолжая растирать! Его дыхание обжигающе-горячее, пахнет кофе и карамелью. В глазах начинают плясать искры, сердце пропускает удары. Диана, кажется, вдохнула, но не выдохнула. - Надо что-то сказать! - колоколом бьёт в голове, но ровно ничего не приходит на ум. Ничего. Она тупо смотрит на его макушку с крупными кудрями, склонившуюся над её руками. Всё это длится какие-то секунды. - Ступай домой, Диана, - бережно отпуская её руки, говорит он строго. - Выпей чаю с молоком и обязательно погрей ноги. Она кивает, силясь придумать, что сказать. - Спасибо за... эээ... обогрев рук, - выдавливает она. Они ещё мгновение смотрят друг на друга, улыбаются. - Ну, что ж, девушки, мне пора! Всего хорошего! Очень прошу вас сегодня больше не мёрзнуть! И в то же мгновение он исчезает в дверце автомобиля. Всё. Опять это сверкающее облако упорхнуло. Они со Сьюзен молча смотрят в след удаляющимся красными задним фонарям. Дождь усиливается. - Кому расскажем, не поверят, - бормочет Диана. Сьюзен окидывает её странным взглядом, бормочет слова прощания и растворяется в дожде. - О, приветули! - за спиной звучит весёлый голос Камиллы. Когда Диана оборачивается, бормоча приветствие, замечает боковым зрением закрывающуюся дверь театра. Так она была внутри! А её, как девочку на побегушках, оставила стоять снаружи! Камилла держит её за настоящую мелочёвку, которую не допускают дальше порога! Камилла, проследив за её взглядом, кажется, фыркает. - Ты была внутри? - машинально бросает Диана. - Да. Одна моя приятельница работает в этом театре, - небрежно поясняет та. - Она могла провести меня. Извини, если бы она протащила внутрь всю толпу желающих, её бы уволили. - Толпу?.. - так же машинально переспрашивает Диана, ощущая, как внутри борются два желания: высказать довольной, пахнущей кофе с карамелью знакомой, всё, что она думает по поводу этого поступка, и некоторая расчётливость, нашёптывающая, что ссориться сейчас с Камиллой, как минимум глупо, и придётся смириться. - Ну, да, - пожимает плечами Камилла и закуривает. - О, - она смотрит на журнал, который Диана всё ещё прижимает к груди, - у тебя вышло взять автограф! Молоток! У меня не вышло... Она вопросительно глядит на уголёк сигареты собеседницы. - Он сидел в паре метров от меня, но я не могла подойти. Делала вид, что я жду кого-то. Хотела поймать момент, но его так и не случилось. Не хотелось подставлять приятельницу, - развела она руками. - Он ведь тут бывает. Какое-то неприятное скользкое чувство мелькнуло в душе Дианы. Так она и раньше тут бывала, но соблаговолила сказать об этом только сейчас. Камилла явно не была настроена делать из неё свою подружку, с которой она была бы готова делиться всем, что имеет. Да и глупо было на это рассчитывать! - Ди, пойми, - деловито стряхивая пепел, вновь заговорила она, чувствуя причину паузы, - если я стану водить сюда хороводы желающих, то очень скоро эту лавочку прикроют. Да и в принципе, все лавочки, где он появляется, лучше не палить по той же причине. Надо уважать частную жизнь, - Камилла сделала жест означающий "бла-бла-бла" и устало закатила глаза. - Я понимаю, - сухо произнесла Диана. - Если будет ещё что-нибудь интересное, напиши, пожалуйста, - если начала она фразу так же сухо, то закончила уж почти умоляюще. Камилла окинула её странным взглядом, в котором, будь Диана наблюдательнее, она наверняка прочла бы презрительность, и кивнула. Они пожали друг другу руки. Диана отметила про себя, что ладонь Камиллы была неприятно влажная и холодная. - Не забудь. С тебя кофе, - подмигнула та на прощанье. На этом их короткая встреча завершилась. Диана шла на негнущихся от холода и нервного перевозбуждения ногах обратно. Всё, что у неё осталось, это журнал и горящие руки. В поезде она фотографирует подписанный журнал и рассылает фото Аманде, а потом, немного подумав, отправляет Бу. И только ей пишет о том, что случилось. Мимо окна поезда мчались чёрные поля. Соседи почти все дремали. Диана размышляла над случившимся, стараясь навести порядок в мыслях, тупо глядит на свои руки, и никак не могла понять, как это все произошло? Почему она не придумала ничего остроумного? И насколько она стала жалкой? Что-то новое зарождалось в её душе. И это нечто было неудобным, требовательным. Ди изо всех сил пыталась продраться к нему сквозь затопившие разум эмоции, но не могла. Предприняв несколько попыток, она бессильно откинулась на спинку кресла и ткнулась лбом в холодную гладь оконного стекла.