Крольчонок(beta)

Сколько человек может терпеть? Где та тонкая грань между двумя душевными состояниями, когда ты еще цел и вот уже с трудом себя с пола собираешь, размазывая собственные внутренности по полу. Эта линия столь тонка и невидима, сколь прочна. Она, подобно капроновой нити, натянутой у горла, вспарывает, едва коснешься. Режет ровно, не сворачивая с пути. Оставляет аккуратные росчерки на белой коже и проходит насквозь, окрашиваясь в багряный. Эта граница оказывается за спиной незаметно, но потом выворачивает, ломает кости одну за другой, кромсая в мощных желваках дворовых псов. Надрезает крылья надежды у основания и кидает в пропасть, на самое дно, перьями из этих самых крыльев посыпая. Смеется. Чонгуку именно так и кажется, когда он воздухом давится, смотрит неверяще в глаза напротив и видит в них лишь перемалывающие его лезвия. Они в душу подростка впиваются, вырезают на ней имя своего хозяина и отравляют кровь. Два слова: Ким Намджун. Или одно, всю жизнь объединяющее — Монстр. Буквы ядовитой татуировкой выжигаются на сердце. Они и так в сознании парня выбиты вместе с воспоминаниями о крепких узловатых пальцах, что с силой бедра сжимали и заставляли в глаза смотреть, за подбородок удерживая. Они вычерчены с силуэтом мужчины, с его широкой спиной и плечами, откуда на Чонгука орел смотрит, что крылья распахнул. Чон эти перья до единого знает, каждое до мельчайшей детали. Вот только птица коршуном над ним летает, клюет больно и глаза пытается выцарапать. Чон и не закрывается. Позволяет хищнику в кожу вцепиться, рвать острыми когтями его на куски и вокруг хозяина раскидывать. Тот стоит напротив и смотрит за рассыпающимся на части человеком. Он внешне абсолютно спокоен, равнодушен даже. Скользит по стройному телу и наслаждается даже сейчас, когда мир Чонгука рушится, оседая пылью у ног Намджуна. Слабо улыбается, понимая, что достиг цели. Сломал окончательно. Они друг напротив друга стоят. Вот только один из них мертв, живым трупом еле держится в вертикальном состоянии, сердце свое по кусочкам выплевывает. Они познакомились в супермаркете около универа Чонгука. Столкнулись у полки с алкоголем и сцепились взглядами. Чон в винном отделе утешение для сердца искал, разбитого первой любовью. Его сегодня прилюдно бросили, метко указав, кто он и где его место. Сыну шлюхи не место в нормальном обществе, Чонгук это давно осознал. Но упорно от клейма бежал, выжигал его со своей кожи. Учился превосходно, не шлялся по клубам и альфам не давался, обламывая каждого, кто на молочную кожу велся и подкатывал с деньгами. Чонгук их всех к черту посылал, храбрился. А ночами в ванной запирался и рыдал, закусив ладонь. Лишь бы папа не услышал. Папа у Чона боевой. С Лулу станется приехать к обидчикам сына и морды разукрасить, и омегу не смущали габариты этих самых обидчиков. Он за ребенка порвать был готов весь мир, лишь бы от грязи оградить. Чон папу любил и расстраивать и так побитого жизнью человека не хочет. Справляется сам, кое-как, но доказывает людям, что они — не такие. Что не все одинокие омеги — шлюхи, пусть о прошлом Лулу и ходят легенды. Чон знал, что для отца он — нежеланный ребенок. А Лулу малыша ждал как чуда и на требование альфы сделать аборт послал его дальним пешим, собрал вещи и сбежал из Китая в Корею. В страну, где почти никого не знал, с трудом понимал язык, но учился жить заново, под сердцем нося желанного малыша. Вот только дурная слава за омегой через границу протянулась. И Чонгук с детства нападки слышит, презрение в себя впитывает и папу защитить пытается. Поэтому, когда на него внимание Ким Тэхен обращает, сначала не верит. Страшится непонятного странного чувства за грудной клеткой. Боится заигрывающего альфы и его улыбок, его прикосновений. Тэхен поступил умно, лаской омегу к себе приклеил, нацепил короткий поводок, пришил к своей нежности. Как выяснилось — обманчивой. Тэхен омегу трахнул в своей же машине, грубо взял, закрывая Чону рот ладонью и жестко натягивал на себя. Омега в крепких руках скулил и плакал, просил остановиться. Но кто его слушал. Тэхен вдоволь с желанным телом наигрался и на обочину выкинул, вслед бросая купюры. У Чонгука уже тогда душа от улыбки альфы надломилась, покрылась тонкими трещинами и была готова рассыпаться там же, в подворотне. Хуже стало на следующий день, стоило Чонгуку, едва себя ночью заново собравшему, в универ прийти. Взгляды. Он их кожей чувствовал, ощущал, как за спиной шепчутся, обсуждают в подробностях его личную жизнь и язвительно смеются. Омеге наконец-то место указали, и даже преподаватели морщатся, обходят стороной. Чонгук не хотел понимать, а пришлось. Ким сам подошел, скинул парня с подоконника и навис над омегой, взглядом прожигая в том дырку. — Ты что здесь делаешь, сучка? Твое место показать? Оно там — Ким кивает в окно на трассу и усмехается боли в глазах Чонгука. — Съебался с глаз моих, шлюха неприступная. Все вы одинаковые. Больнее быть не могло. Чон с места сорвался, кусая губы. Лишь бы не разреветься. Только не при них. Сожрут. Уже едят и не давятся, добавки просят. Чонгук в парке до вечера просидел, рыдая в ладони и проклиная свою падкую на ласку натуру. Надо же было родиться омегой. Слабой омегой, которого любой может прижать и делать, что хочет. Противно. От самого себя противно. Перед глазами Ким стоит, в первую встречу весь светлый и улыбчивый, добрый, протянувший Чонгуку руку, помогая подняться от неосторожного тычка. И второй образ — сегодняшний, настоящий. Холодные глаза и жестокая усмешка, что режут не слабее слов. Чонгуку бы вырвать их из себя. Все воспоминания. Вырезать скальпелем и сжечь, чтобы не мучиться. Утопить бы их. Утопить. Он за мысль как за спасательный жилет цепляется, хватается всеми конечностями и поднимается. Мутно смотрит на супермаркет через дорогу и направляется туда. Лучше мысли не будет. Точно. Долго смотрит на алкоголь, перебирая пальцами в кармане мелочь и понимая, что даже на самый дешевый не хватит. Опускает голову и всхлипывает от безнадеги, что железными обручами сковала. Рядом задумчивое хмыканье раздается, и Чон глаза скашивает. Замечает Rolex на крепком запястье и каменеет, опасаясь выше подняться. Потому что рука с дорогими часами к подбородку омеги тянется и голову поднимает. Чон жмурится, боится. — Кто заставил такого красивого омегу плакать? Скажи мне — я сломаю ему хребет. Чонгука от низкого тембра альфы ведет, он вслушивается и резко головой мотает, вырывая подбородок из теплых пальцев. Отступает на шаг и бежит на выход. Только вот не успевает. Лицом в мощную грудь утыкается и поднимает глаза на громилу, преградившему путь. Оборачивается. Они в супермаркете одни, не считая пропавшего кассира. Стоят друг напротив друга и не дышат почти. Первый от страха. Что движет альфой — Чон не знает. Но ему до ужаса страшно, потому что сила мужчины даже на расстоянии чувствуется, пробирается под кожу и там шипы выпускает, ранит больно и зализывает кровоточащие порезы. У Чонгука внутрь выжигающая боль от первой любви вперемешку со страхом перед ураганом накрывающих чувств. У мужчины напротив зрачки расширяются, будто у зверя. Чонгук его за эти самые глаза Монстром окрещивает и пошевелиться не может. — Не трогай меня. Выходит жалко и сипло. Чон голоса не узнает, пятится от приближающегося альфы и снова в громилу упирается. — Не бойся, — высокий крепкий блондин будто не слышит, не видит паники в карих глазах. Подходит медленно и воздух возле шеи омеги втягивает, игнорируя задрожавшего от ужаса парня. Намджун никогда не любил персики, но сейчас этот аромат легкие затопил, окружил сознание и оглушил альфу на мгновение. Омега перед ним испуганного кролика напоминал. Дрожал и жался к телохранителю альфы. Еще чуть-чуть и в обморок упадет. Вот только Ким отходить не собирается. Скользит по пухлым красивым губам, по тонкой бледной коже, режется об острые ключицы, выглядывающие из-под расстегнутой рубашки. Тонет в карих глазах и выныривать не хочет. Альфа уже проклял порыв заехать в придорожный супермаркет за легким перекусом. Он едва в магазин зашел, как задохнулся. Подавился осколками своих же легких, выплюнул их на кафельный пол, точно под ноги омеге, что так и стоит, дрожит испуганно. — Так кто тебя обидел? Намджун спрашивает мягче, едва ощутимо по линии скул гладит паренька и на дне глаз различает вспыхнувшую обиду. Чонгук, никак не ожидающий от альфы нежности, ломается, сдается на милость победителю. Ему терять нечего. Честь отдана и вернуть Чон её не может. Омегой странные чувства управляют. На смену страху приходит какое-то уверенное доверие, и становится параллельно, что напротив стоит абсолютно незнакомый человек, первый встречный — по сути. На дне коньячных глаз Чон тьму видит, что змеями сворачивается вокруг шеи его обидчиков. И он в эту тьму добровольно падает. — Я в порядке, — голос все еще не слушается, но тьма напротив успокаивается. Чон ее одной своей фразой успокоил. И это опьяняет. — Как тебя зовут? — Чонгук. Чон Чонгук. — Ты похож на кролика, — альфа проводит пальцем по нижней губе Чонгука, любуясь парнем. Он хрупкий такой. Стоит напротив и не дышит почти. Шоколадные волосы встрепаны и едва глаза прикрывают, тонкая шея так и просит пальцы Намджуна на ней. И он сдается, гладит кожу, чувствует забившуюся жилку и улыбается в глаза омеге. Для альфы весь мир за пределами этих глаз остался, покрылся мраком. И только рядом с крольчонком он живительный глоток воздуха делает. Чон смущается и отводит взгляд, потому что тонет в коньяке, пьянеет. Пьянеет. — Я не купил… Порывается в сторону винного отдела и останавливается, чувствуя сильную ладонь на локте. Альфа к себе притягивает, впечатывает в твердое горячее тело, обжигает. Чон его запахом сандала давится, пропитывается насквозь. — Оставь, крольчонок. Незачем напиваться из-за каких-то ублюдков. Или ублюдка. Намджун на больное метко бьет, омега в его руках голову опускает и тихо всхлипывает, утыкаясь лбом в плечо. — Ну что такое, — мягко по голове гладит, взглядом телохранителя отправляя вон за машиной. Приобнимает Чонгука за талию и в висок целует. Омега молодой совсем, с огромным желанием быть любимым, по которому уже кто-то потоптался. Намджун чувствует это. Чувствует чужой тяжелый запах на коже. На шее — особенно. Обещает себе удавить того урода и поглаживает парня по спине. — Тише, крольчонок, тише, — приподнимает лицо и нежно в глаза заглядывает. — Хочешь, я с тобой посижу в кафе? Покушаешь хорошо, а то маленький совсем. Чонгук слабо кивает, совершенно не соображая. Альфа его к синему ламборгини ведет, усаживает бережно на пассажирское сиденье и пристегивает, нарочно касаясь мягкой кожи своей, дурея на раз. Запрыгнул на водительское и сорвался в сторону лучшей кофейни. Где-то на полу на беззвучном режиме разрывался телефон. Названивал старший брат-омега, явно недовольный тем, что альфа не приехал. Но Намджуну плевать. Он увидеть улыбку на лице кролика хочет. Хочет его счастьем упиться и утонуть. Ким с удовольствием наблюдает за кушающим омегой, что уплетает уже третий десерт. Парень ребенок совсем, и альфа мрачнеет, с каждым взглядом на него убеждаясь, что того найдет. Сотрет обидчика в порошок. Он после омегу до дома довозит, приобнимает, вдыхая напоследок, да отпускает, пока может. Взглядом тонкую фигурку провожает и видит колыхнувшуюся занавеску и силуэт за ней. Альфа сам ищет встречи с Чонгуком. Приезжает утром и обнимает смущенного парня, подвозит до универа, а вечером нередко собирает с щек капли соленых слез. Чонгук просит не вмешиваться, и Джун слушается, позволяет парню самостоятельно справиться. Он узнает о бывшем крольчонка совершенно случайно. Просто в один из дней соглашается подбросить Хосока до универа, где учится его альфа. Потом едва руль не ломает, наблюдая, как старший брат в объятия альфы кидается. За их спинами он Чонгука видит, отведшего взгляд. В нем мужчина вселенскую боль заметил и все понял. Альфу брата зовут Ким Тэхен. Они вместе с Хоупом около двух лет. И за все время их отношений парень Намджуну не нравился. Слишком высокомерный и слащавый. Ким таких не переносит, но ради счастья Хосока мирился. Ровно до этого момента. В тот вечер Ким впервые с Хоупом разругался в пух и прах, пока кистью тряс после точного удара в челюсть Тэхену. Омега взвизгнул и от брата отскочил к любимому, проклиная первого последними словами. — За что, черт возьми?! Ты совсем с ума сошел, Ким Намджун? Или тебе бизнес мозг окончательно высосал?! Зачем ты его ударил? Ким омегу не слушал, свирепого взгляда с альфы на земле не сводил. Тот кровь сплюнул и поднялся. Обернулся на короткий взгляд противника за спину. Там стоял Чонгук, прижимал к себе сумку и побелел весь. На его глазах Намджун ударил его первую любовь, отомстил кровью за боль и страдания. У него в голове не укладывалось, что за него заступились. Тэхен отвернулся от ошарашенного парня и ухмыльнулся в лицо Киму: — Из-за этой бляди? Серьезно? Ты ударил альфу своего любимого братика из-за какой-то шлюхи… Договорить не успел, на полуслове замолкнув. Уставился на черное дуло, ему в лоб направленное. Хосок рядом вскрикнул, кидаясь к паре. — Еще одно поганое слово из твоей пасти, и порадуешь асфальт своими мозгами. У Кима в голосе металл напополам с угрозой. И даже Хосок его боится, отступает от брата, не верит своим глазам. Все замерли, опасаясь даже дышать глубоко, боясь, что зверь в альфе сорвется. Намджуна внезапно крепко обнимают со спины и не отпускают, прижимаются так доверчиво, что сомнений не остается — Чонгук. Маленький крольчонок успокаивает альфу, защищает окружающих от его гнева на своего обидчика. Заставляет лаской опустить оружие и прижать омегу к себе, зарыться носом в волосы и вдохнуть любимый теперь запах, успокаиваясь. Они так и уходят со двора, оставляя присутствующих в мрачном молчании. Намджун везет Чона к себе, всю дорогу ладонь на бедре омеги сжимая. Крольчонок его совершенно не боится. Ластится и дается в руки. На поцелуй в лифте отвечает сначала неумело, но он наверстает. Позже. У Кима было множество омег, но ни один и рядом с крольчонком не стоял. Не сравнить их эталонной красоты с застенчивостью омеги, с его дрожащими ресницами и хрупкой улыбкой. С розовыми от смущения щеками, тихими первыми стонами, когда Намджун входит осторожно, сцеловывает слезинки с уголков глаз, ловит губами пьянящие поцелуи. Чонгук отдается и не жалеет. Ни на миг. Выгибается в узловатых пальцах, губами пересчитывает перья на широких плечах и поджимает от удовольствия пальцы. Перед глазами салюты взрываются, в голове дурманяще пусто и легко. Он в волосы блондина зарывается. Намджун лежит на животе омеги и стройные ноги гладит, осматривает поле боевых действий, каждый засос считает и запоминает. В тишине спальни раздается нежное: — Переезжай ко мне… Чонгук долго не думает. Кивает слабо и получает еще один поцелуй. Тысячи нежнейших поцелуев. Внутри от счастья разрывает. Лулу альфа сына нравится. Папа сразу Кима принимает, обхаживает и благословляет. Соглашается на просьбу перевезти Чонгука к себе и отказывается ехать с ними. Чон на папу смотрит озадаченно, но тот неколебим. Улыбается грустно и вещи сына собирает. Требует с него обещание в гости приезжать. Чон сквозь слезы улыбается и обещает. Уже следующим утром он просыпается в огромной постели Кима. Шею обжигает свежая метка, а тело сладко тянет болью. Она приятная, к телу ластится. Как и альфа, что парня всеми конечностями облепил, согревая вечно холодного омегу. Ким запомнил, что у Чонгука всегда холодные пятки, которые тот любит греть о ноги альфы, что у последнего табун мурашек вызывает. Знает, что с утра Чонгук особенно страстен и способен на невероятные вещи, вроде отсоса прямо за завтраком. С удовольствием на совещаниях вспоминает, как крольчонок чулки на стройные ноги натягивает и альфу с ума сводит. Чонгук любит карамельный капучино и шоколад. Мужчина его сладостями в постели кормит, чтобы самому сахар с мягких губ слизывать. Они друг в друге тонут и абсолютно добровольно. Все начинает рушится, когда Чонгук внезапно в одной из кофеен Сеула встречает Хосока. Омега с Кимом не разговаривает до сих пор, обижен за Тэхена. Но мимо Чона не прошел, остановился и ненавистью одарил. Чон игнорирует, уходит. И уже следующим утром на почту получает документы на своего папу. С точными указаниями адресов и имен, дат, банковских счетов и чеков. К документам приложением файл идет, открыв который, Чонгук уже закрыть не в силах. Документ подписаны именем его отца, которое Лулу не скрывал особо. Вот только о том, что сын у него от одного из влиятельнейших людей Китая папа предпочел не говорить. Видимо боялся. И Чонгук понял чего, когда телефон пронзительно зазвонил. Чон номер на экране с номером в документах сравнил и умер мгновенно. Ему звонил Ким Чонин, глава национальной безопасности Китая. Его биологический отец. Чонгук на встречу согласился только ради желания отцу в глаза посмотреть. Лично убедиться, что этот человек его отца недостоин. Что Лулу правильно поступил, сбежав в другую страну. Что именно этот человек требовал прерывания беременности. О встрече омега Намджуну не сказал. Сам хотел с прошлым своего папы покончить. Вот только Чонин оказался совершенно не таким, как он себе представлял. Этот высокий мощный альфа сына к себе крепко прижал и не отпускал. Долго говорил, что до сих пор жалеет за прошлое. Скучает по Лулу и хочет вернуть. И Чонгук отцу верит. Соглашается устроить встречу. Вот только Ким тянет и расспрашивает о жизни сына. Мягко удивляется, узнавая про Намджуна. Выспрашивает подробности. И Чонгук и рад делиться, рассказывает, мрака в глазах не замечая. Их встречи повторяются все чаще. И Лулу из разговоров пропадает совсем. Чонина интересует Намджун и его бизнес, он просит Чона узнавать у альфы подробности и осторожно информацию собирает. Встречи переносятся из кафе в клубы. Это нервирует альфу Чонгука и тот начинает омегу подозревать в похождениях налево. Но от парня Кима отрывают навалившиеся проблемы в бизнесе. Ким не ангел совсем. Он торгует оружием и наркотиками, является главой картеля и самым жестоким человеком в стране. И только влюбленный слепой крольчонок этой тьмы в альфе не замечает. А мужчина с омегой другой, мягкий и податливый, домашний. Все заканчивается резко. Намджун просто приезжает в любимый клуб и застает там Чонгука с Чонином — своим врагом номер один во всем мире. Омега доверчиво к мужчине прижимается и про него, блять, про Намджуна рассказывает. Джун знает, что Чонин — отец его омеги, бросивший беременного меченного им же папу Чона. И он не хотел, чтобы его крольчонок с этой грязью путался. Но тут омега сам сдает Намджуна его врагу, собственноручно роет ему могилу. Ким не выдерживает, вышвыривает альфу из клуба и почти убивает. Того только охрана и спасает, оттаскивающая Намджуна от мужчины. Но у Джуна кипит. Он принимается за омегу. Грубо тащит упирающегося и ничего не понимающего парня домой, запирает в комнате и проясняет мозги, впервые на крольчонка орет. Зверь внутри рычит и требует растерзать предателя. Намджун с ним не справляется. В добавок ко всему от Чонгука несет Тэхеном. Альфа понятия не имеет, что те столкнулись в том самом клубе и Тэхен получил по лицу за попытку омегу зажать. Но запах остался. И альфу кроет. Он срывается и высказывает Чонгуку все, что думает о таких продажных блядях как он. Бьет с размаху и по больному, мгновенно разрушая все, что между ними было. У Чонгука метка синим огнем горит, он изнутри от жестоких слов рассыпается, не может назад себя склеить. Не может даже ответить, потому что альфа прав. Потому что Чонгук слепо повелся, предал единственного человека. Человека, от которого вот уже пять недель как носит под сердцем малыша. Мир рушится, как и Чонгук. Он и альфа напротив совершенно чужды друг другу. Между ними лед и никакой огонь его не отогреет. Чонгуку слишком больно от обиды и несправедливости. Его снова сломали без возможности подняться из пепла. Швырнули с Олимпа вниз, ломая все кости и вырывая крылья на корню. Намджун слишком зол, чтобы о словах думать. Он бы убил, будь чуть черствее. Но только стоит напротив любимого крольчонка и дышать пытается. Чужие. Абсолютно. Одному из них дышать нечем, он сердце свое крошит и в пыль стирает, кровью истекает. И это не Чонгук.