To Love Yourself

Санс подошёл к раковине, ставя грязную посуду на стол. Не успели тарелки коснуться поверхности, как Эдж схватил верхнюю и с угрюмым видом стал намыливать её пеной. Теперь, когда он стоял к нему так близко, душа Санса стала колотиться чаще. Но ему всё равно нужно было выговориться. Сейчас или никогда. — хей, я хотел кое о чём поговорить с тобой. Эдж громко ахнул, и новая тарелка, которую он только собирался взять, выскользнула из его рук на пол. — вот дерьмо! — выругался Санс, непроизвольно подпрыгнув на месте, когда осколки отскочили от пола на его ноги. Оставшийся на блюде соус от спагетти разбрызгался повсюду. Скелет вздохнул, посмотрев на свою испачканную футболку. — ох, это будет непросто отстирать. твою одежду не заде–? Он замолк, увидев на лице Эджа выражение полного шока. Тот осматривал свои руки и ноги так, будто видел их впервые в жизни. — ты поранился? Эдж дёрнулся и повернулся к нему, его зрачки расширились ещё сильнее. Без всякого предупреждения он обхватил Санса за плечи и крепко сжал, словно пытаясь понять, настоящий ли он. — э-э, ты в поря–? Санс вздрогнул, когда из другой комнаты донёсся пронзительный визг. — САНС! Эдж вылетел из кухни на полной скорости. Через пару секунд Санс погнался за ним, его грудь болела от предчувствия беды. К тому времени, как он оказался в гостиной, Эдж уже бежал по лестнице, перешагивая через две ступени. — РЭД, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! На втором этаже Папирус держал кричащего, бьющегося в конвульсиях Рэда, чьи глаза были совершенно пусты. Чёрт. Паническая атака. Санс уже собрался телепортироваться к ним, но в этот момент комнату сотряс громкий взрыв. За взрывом последовал высокий жужжащий звук, отдающийся вибрацией в костях скелета. Он спешно приложил ладони к голове, чтобы хоть как-то перекрыть ужасный шум. Ощущения были слишком знакомыми — как бы это ни было странно, кто-то снова воспользовался машиной времени. Он посмотрел наверх на остальных. Эдж согнулся над Рэдом, его глазницы были зажмурены, а рот скривился болью. Папирус тоже упал на колени, но он продолжал крепко держать Рэда в своих руках, пытаясь сдержать его страшные конвульсии. Крик скелета становился всё пронзительнее и в конце концов стал даже выше, чем шум машины. Его зрачки теперь были на месте, но они увеличились в размере настолько, что занимали практически всё пространство в его глазницах. Судя по тому, как кривилось его лицо, он испытывал невыносимую боль. — рэд! Глаза Рэда устремились к Сансу, и на секунду их взгляды встретились. А потом он рассыпался в пыль. Его крик и шум машины замолкли одновременно. Санс стоял с открытым ртом, его разум пытался обработать то, что сейчас произошло. Машина времени заработала, а потом остановилась. Рэд был наверху, и в считанные секунды он… он… — БРАТИК! — крик упавшего к останкам скелета Эджа оборвался громким судорожным всхлипом. Папирус неверяще поднял к лицу руки, которыми он только что держал Рэда, и пыль с них ссыпалась на его колени. С рваным вдохом он начал шарить руками по кучке пыли, охваченный паническим ужасом. А затем так же внезапно пыль исчезла. Санс всё ещё стоял на месте, будто парализованный. Нет, это не было его видением в бреду. Одежда Папируса очистилась за долю секунды. Груда праха в его ногах бесследно испарилась. Папирус тоже заметил это: его взгляд обводил колени, руки и пол вокруг него. Распахнувшаяся с громким ударом входная дверь вывела Санса из оцепенения. Подскочив на месте от испуга, скелет обернулся на звук и не поверил своим глазам. В дверях стоял Рэд — вполне живой, хоть и основательно потрёпанный. Он был полностью голым, и всё его тело покрывала грязь. Без всякого преувеличения: с головы до ног он словно был измазан красками коричневых, серых и красных оттенков. С правой стороны в его черепе зияла огромная рана — кровь из неё стекала вниз тонкими струйками. Он горбился будто под тяжелейшей ношей, а лицо выдавало знакомую Сансу бессонницу и усталость. Санс телепортировался к нему сразу же, как пришёл в себя. Он уже чувствовал подступающие слёзы. — рэд, о господи, что здесь вообще – Рэд опёрся о его плечо, перепугав ещё больше. Они коротко посмотрели друг другу в глаза, прежде чем Санс чуть поднял взгляд, осматривая жуткую рану. Зрелище было душераздирающим. Вблизи она выглядела ещё хуже. От его черепа словно отпилили кусок кости. И у него был лишь один горящий зрачок. Санс продолжал в ужасе осматривать двойника. — ты… жив, — выдавил Рэд. — ч-что? это я должен сказать тебе это! что случилось?! ты что, только что воспользовался машиной времени?! Рэд не отвечал: его глазницы медленно закрывались. Бормоча ругательства себе под нос, Санс поймал его под руки, едва не упав под весом двойника. Когда он попытался немного передвинуть его для лучшей хватки, его рука скользнула по костям Рэда. Ощущение было странным. Санс посмотрел на свою руку, а потом осторожно перевёл взгляд на спину двойника. Его тело было каким-то неплотным. Лопатки разжижались, с них стекала густая жидкость. Санс сразу же вспомнил Амальгам из лаборатории. — какого чёрта? Он обернулся, чтобы попросить помощи у Папируса, но столкнулся лицом к лицу с Эджем, сейчас же перехватившим Рэда и прижавшим его к своей груди. Обмякшее тело слегка подпрыгивало от диких рыданий, одолевавших его младшего брата. — Ты сделал это, — шептал Эдж сквозь слёзы. — Ты вернул нас назад. — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? — подал голос Папирус, на слабых ногах спускаясь по лестнице. — Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК ОН ОКАЗАЛСЯ ТАМ. — я не знаю. Санс был слишком ошарашен, чтобы делать какие-то логические выводы. Его больше беспокоило то, что Рэд истекал кровью и… таял. Он по-прежнему видел, как ручьи белой жидкости стекают по его двойнику и окропляют ковёр. — нужно показать его доктору. я не думаю, что… — он тяжело сглотнул. — я… я приведу тори. ждите здесь. Появившись перед домом Ториэль, он сразу же постучал во входную дверь. Санс был готов ждать — в это время Ториэль обычно уже ложилась спать — так что, когда дверь открылась в следующую же секунду, он подскочил с испугу. — охх! Фриск чуть не сбил его с ног, бросившись на скелета с удушающими объятиями. Из всего, что он видел этим вечером это… не было самым неожиданным, конечно. Но он ни за что бы не подумал, что Фриск когда-нибудь станет проявлять к нему тёплые чувства и кидаться на шею. Вскоре позади ребёнка появилась и Ториэль. Заметив Санса, она сразу приметно насупилась. Сложив руки на груди, женщина облокотилась на стену у входной двери и покачала головой, смотря на скелета с укором. — Фриск, что это на тебя нашло к вечеру? — хмыкнула она хриплым голосом, с трудом сдерживая кашель. — Дай Сансу подышать. Он никуда не денется. Но Фриск лишь сжал объятия крепче. Чуть отклонив голову, Санс увидел, что из глаз подростка лились горькие слёзы. — ты в порядке, приятель? Ребёнок всхлипнул и наконец-то отпустил свою жертву. — Где остальные? Как они? — он смотрел вниз, натягивая рукава свитера ниже. — Не ранены? У Санса перехватило дыхание. Это не могло быть совпадением. Фриск что-то знал. — как ты –? — Санс, — настороженно перебила его Ториэль, — уже поздно. Что ты здесь делаешь? Если это касается нашей последней встречи, то мы можем – — нет, нет, — его мысли были настолько далеки от того унизительного инцидента, насколько вообще могли быть. — об этом я бы просто написал тебе сообщение. тори, с рэдом что-то случилось. фриск прав, он и вправду ранен. Ториэль отпрянула от стены: — Ты серьёзно? — да, он выглядит совсем неважно. прошу, тори, мы можем поговорить позже… — Да, именно, — она бросилась к скелету и протянула свою руку для телепортации. — Личные дела могут подождать. Санс был готов к отправлению, но проблема заключалась в том, что Фриск не собирался отпускать его куртку. Не желая слушать уговоров, Ториэль начала спорить с ребёнком, но Санс сдался почти сразу. Он хотел помочь Рэду как можно быстрее, а не стоять здесь и дискутировать до смерти. К тому же Фриск знал о чём-то, о чём не знал он. Ребёнок может ему пригодиться. Вернувшись с подмогой в свою гостиную, Санс ожидал встретить остальных в полной тишине, присматривающих за Рэдом. Так что, когда он сразу же услышал душераздирающий плач, он перепугался почти до смерти. О нет… Рэд… Однако опасения не подтвердились. В центре комнаты стоял Эдж, крепко прижимая к груди Рэда с Папирусом. Между рыданиями он снова и снова кричал: «ВЫ ЖИВЫ», и зарывался лицом в их плечи. Санс осторожно подошёл ближе. Глазницы Рэда были открыты, хоть и единственный зрачок, казалось, еле-еле воспринимал действительность. По всей видимости, его двойник был на грани обморока. — что ты делаешь? отпусти его! — сжав кулаки, Санс пошёл к высокому скелету вплотную. Учитывая, как сильно Рэд был ранен, он ожидал, что Эдж всё же прислушается. Но он совсем не ожидал, что тот подхватит и его самого, заключая в объятия. — И ТЫ ТОЖЕ! — отпусти! — с лёгкой паникой процедил Санс. Из всех монстров, прикосновения которых он не желал терпеть, Эдж был первым по списку. Ладно, вторым. Он пытался вырваться из когтей агрессивного скелета, но хватка была железной. — босс, — сонно пробурчал Рэд, — отпусти нас. Его тихая просьба не была услышана за всем тем шумом, что создавал Эдж. Скелет прижимал их к себе и друг к другу до боли. Дыхание Санса ускорялось, и он суматошно прокручивал в голове пути к спасению. К счастью, вмешалась Ториэль: — Папирус? Эдж резко обернулся на Тори, и его хватка ослабла, позволив Сансу выпутаться из ловушки и скорее убежать. — Тебя ведь так зовут, правильно? Папирус? Эдж кивнул. Вероятно, он только сейчас заметил Ториэль и Фриск. Он больше не плакал и таращился на них, будто бы не в силах отвести взгляд. — Ты отпустишь своего брата? Мне нужно обработать его раны. На секунду Эдж замешкался, но потом выпустил из объятий уже изрядно помятого Папируса. Только после этого он прошёл к дивану и со всей осторожностью, какую только можно было представить, положил Рэда на подушки. Ториэль сразу же подбежала к ним и направила зелёную магию на череп скелета, заставив Рэда застонать от магического контакта. В течение последующих десяти минут никто в комнате не говорил, за исключением Ториэль, время от времени спрашивающей о ранениях, и Рэда, лишь слабо мычащего ей в ответ. Эдж, вопреки ожиданиям Санса, не закидывал Ториэль своими вопросами и не стал пускаться в очередную истерику, а сидел в полном молчании, позволив женщине-монстру спокойно работать. Даже молча сейчас для Санса он служил отвлечением. Он то нервно ёрзал на своём стуле, то настороженно поглядывал на Ториэль и ребёнка. Так что, наблюдая за его поведением, Санс смог выкинуть из головы кошмарную картину внезапной смерти Рэда прямо у них на втором этаже. Наконец, Ториэль встала и сожгла кровь со своих лап огненной магией. Приведя себя в порядок, она укутала Рэда в одеяло, прикрывая его голое тело. Скелет устроился поудобнее и расслабился, его глаза были полузакрыты. Даже с залеченной раной по его черепу всё ещё стекала кровь. — Я разобралась с раной, но вот что с его глазом — даже не знаю. Он не отвечает на мою магию, а делать что-то более радикальное слишком рискованно, это может нанести ему непоправимый урон, — она посмотрела на Санса. — Полагаю, нам следует отвести его в больницу. Рэд отмахнулся от неё и сонно пробормотал: — не, не стоит. у них и так сейчас полно работы. Ториэль скрестила лапы на груди: — Нет, Рэд, это – — О ЧЁМ ТЫ? — вмешался Папирус. — ПОЧЕМУ У НИХ СЕЙЧАС ПОЛНО РАБОТЫ? ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ? — Пока нет, — тихо ответил ему Эдж. Его и так заплаканное лицо словно готово было пролить ещё больше слёз, если бы он перестал сосредоточенно бороться и дал им волю. Но вместо него не сдержался Фриск. Ребёнок сжал себя за плечи и громко всхлипнул. — малой, мне так жаль, — прохрипел Рэд. Он похлопал по обивке дивана, приглашая его присесть рядом. — я не хотел, чтобы ты пострадал. этот ублюдок… он взял мой телефон, и… я… я… — белые капли стекли по его подбородку. Фриск обнял его одной рукой за плечи: — Ты ведь не виноват. Он заманил меня в ловушку, а потом моя душа… он забрал её, и… — со слезами на глазах он бросил короткий взгляд на Ториэль. — Я… я… я не смог остановить его, и он… — он забрал твою душу? — ахнул Рэд. Ребёнок кивнул и притянул скелета к себе ближе. Рэд лишь виновато смотрел вниз. — ДА ЧТО ПРОИСХОДИТ? — потребовал Папирус. — ЧТО ВЫ ОБСУЖДАЕТЕ? КТО ЗАБРАЛ ТВОЮ ДУШУ? — Гастер. Голос Эджа был тихим, но слово прозвучало в комнате громче, чем что-либо другое за вечер. Все разом повернулись на него. Стоявший ещё секунду назад с серьёзным видом высокий скелет сполз на пол, произнеся имя доктора дрожащим стоном, и сдался рыданиям, рвавшим его изнутри всё это время. — б-бро. Рэд подвинул ребёнка в сторону и подполз к брату, обнимая его до треска грудной клетки. — прости меня, прошу, прости, босс, — он и сам не выдержал жгучих слёз. — прости, прости, прости. — Санс, — Ториэль подошла к нему и потёрла его плечо, отвлекая от эмоциональной сцены. — Ты в порядке? Она смотрела на него тем самым взглядом, который сопровождал каждый его приступ или его опасения. Её предположение было достаточно справедливым: его кости дрожали. Последнее, чего он хотел бы — признать, что опасность срыва могла поджидать его после одного только упоминания имени Гастера. Однако такое уже случалось раньше. Ему не хотелось рисковать, и потому он сел на диван и глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя. — всё нормально. я просто… — он сглотнул. — почему ты произнёс это имя? Рэд с Эджем повернулись к нему, на лицах обоих было сомнение. — скажите мне, что здесь, чёрт возьми, происходит? пожалуйста, — он со стыдом услышал, как в его голосе появилось откровенное отчаяние. Братья продолжали плакать, обнявшись. Санс вздохнул, принимая тот факт, что им потребуется несколько минут, чтобы собраться. Однако Фриск опять удивил скелета. Он начал объяснять всё с самого начала. Во всё это трудно было поверить. Он умер? Неужели даже это он не смог запомнить ни на йоту? Через некоторое время Рэд успокоился достаточно, чтобы рассказать подробности: нехватка решимости у них обоих, арест Эджа, поиски Папируса. Санс слушал их внимательно, желая услышать всё от начала до конца. Но когда Рэд сказал, что Папирус обратился в пыль… — так, нет, всё. это не может быть правдой, — что-то у него в глубине начисто отрицало эту идею. — папс никогда бы не опустил руки. ты, извини меня, несёшь какую-то херню. — Он не врёт, — вступился Фриск. — Рэд пришёл в наш дом… весь в его прахе. Папирус прикрыл рот рукой, его пальцы стучали о череп. Даже Эдж казался шокированным, словно это стало новостью и для него. Рэд встал на шаткие ноги и обнял Папируса. И хотя Папирус ответил ему, он всё ещё был в заметном смятении. — папс, это всё я виноват, — прошептал Рэд. — прости меня. — НО КАК ТЫ МОЖЕШЬ БРАТЬ ВИНУ ЗА ТАКОЕ? КАК БЫ ТЫ ВООБЩЕ УЗНАЛ, ЧТО ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ МОЖЕТ – — хватит. я должен был знать. я должен был заметить это, — Рэд прижался к скелету головой. — я никогда не говорил тебе этого, так что дай мне сказать сейчас: я люблю тебя, слышишь? — он стиснул его ещё крепче. — я так сильно люблю тебя. так же сильно, и как санса, и как босса. никогда не забывай об этом, ладно? пожалуйста, никогда, никогда не забывай. — Я ТОЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, — сказал Папирус, слегка похлопывая Рэда по черепу. — НО Я, ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС, НИКОГДА В ЭТОМ И НЕ СОМНЕВАЛСЯ, ДАЖЕ НИ НА МИНУТУ – — не надо, — Рэд ещё больше усилил хватку. — не надо лгать. больше никакой лжи, папс. Последовавшее за этим молчание брата больно кольнуло Санса прямо в душу. — бро? Папирус чуть задрал голову наверх, и, хоть он и отвёл взгляд, Санс не мог не распознать чувство вины на его лице. Боже. Санс облокотился на подушки дивана, не в силах сидеть ровно. Папирус — его потрясающий маленький братик, всегда полный энтузиазма и жизнелюбия — распрощался с жизнью, которую так любил. Как он мог дойти до такого? Пусть даже если Санс погиб, как он мог окончательно сдаться?.. Это было немыслимо, ужасно, это рвало душу Санса на части… Неужели Санс был настолько слеп к его психическому состоянию? Эдж прочистил горло и продолжил рассказ с того места, где остановился Рэд. Каким-то образом дальнейшие события были ещё более устрашающими. Гастер — Гастер — был жив, поймал братьев в ловушку и проводил на них ужасные эксперименты. Голос Эджа был таким пустым, и все эти подробности, которые от добавлял в свою историю… Санс сжал руками колени, чтобы успокоиться. Всё это было правдой. Никто не мог просто взять такие вещи из головы. Особенно о том, которого мир бесследно позабыл. Рэд закончил историю сам, и в комнате воцарилась тишина. Ториэль держала руки на груди, её лицо было полно самых разных эмоций. Папирус был совсем бледен, и Санс не мог винить его за это. Даже сильнейший монстр не мог бы спокойно перенести такой рассказ. Остальные трое уже были изнурены от пролитых слёз. Особенно Рэд — он еле стоял на ногах. У Санса же сон как рукой сняло. — то есть вы говорите, что гастер… — он изо всех старался произнести это имя спокойно. — тот гастер, о котором вы рассказали, тот гастер, который насиловал меня… — Эдж вздрогнул и отвернулся, пряча взгляд. — …прямо сейчас жив? У Рэда расширились глаза. Синхронно они с Эджем разделили напуганный взгляд в пустоту. Этого подтверждения Сансу было достаточно. — Нам нужно связаться с Королевской Гвардией, — властно сказала Ториэль. — Если этот так называемый «монстр» собирается взорвать посольство и… убить Альфис, и всё прочее, то – — ОН МОЖЕТ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ ВО ВРЕМЕНИ! — закричал Эдж. Он зацепился фалангами пальцев за ковёр, сдерживая себя. — ГВАРДИЯ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕТ ПОДЕЛАТЬ! НИКТО НЕ СМОЖЕТ! Дыхание Эджа стало прерывистым, будто у него могла начаться паническая атака. Да Санс и сам чувствовал, что был близок. Его зрачки трепетали, норовя погаснуть, но он боролся. — нет, неправда, — Рэд произнёс это без тени эмоций. Санс насторожился. Почему-то от поведения его двойника у него по позвоночнику пошёл мороз. — я могу путешествовать во времени, — продолжил Рэд. — я не утратил это, воспользовавшись машиной. я всё ещё вижу точки сохранения. одна висит прямо на выходе из дома. и я чувствую эту силу. чувствую их. — КОГО? — осторожно спросил Папирус. Санс знал, кого, и Фриск, кажется, тоже. Чара. Рэд бросил косой взгляд на Ториэль. — неважно. суть здесь в том, что, даже если он может управлять временем, это не имеет значения, потому что могу и я. но… думаю, это спорный вопрос. полагаю, он утратил эту способность. он бы уже воспользовался ей, будь у него шанс… — он замолчал, прошептав лишь что-то самому себе, а потом помотал головой. — в любом случае, мы его остановим.

***

Когда Папирус впервые позвонил Андайн с показаниями по поводу пропавших монстров, сначала она не поверила ему. Вся его история казалась надуманной и неправдоподобной, и скелет нередко влюблялся в разные сказки раньше. Путешественник во времени? Террористический заговор с целью подорвать посольство? Она подумала, что это была одна из их скелетных шуточек, или же история, которую Папирус прочитал как-то перед сном. Но чем дольше Папирус говорил, тем серьёзней она воспринимала его рассказ. Особенно когда дело дошло до Альфис. В арсенале Папируса были плохие шутки, но он никогда не стал бы шутить о подобном. И что-то было в имени Гастера, что странно резонировало в её голове. Инстинкты подсказали девушке внимательно прислушаться к тому, что говорил скелет, пусть это и звучало нелепо. Так что с помощью Панка Хомяка — маленького, сопливого слабака, но надёжного и более чем охотного свидетеля — они собрали достаточно доказательств, чтобы получить ордер в течение двадцати четырёх часов. У гвардейцев не возникло проблем с арестом античеловеческой группы монстров, которые изготавливали бомбы в амбаре на окраине. Гораздо сложнее оказалось попасть в комнату, о которой говорили Рэд с Эджем. В конце концов, чтобы попасть туда, им пришлось снести стену. Проникнув внутрь, большинство из её коллег-гвардейцев выблевали свои обеды. От бесчисленных замученных и голодных заключённых в клетках до бесконечного запаса душ — преступления Гастера нельзя было описать словами. Теперь уже не осталось сомнений в том, что Папирус и другие говорили правду. Так что, когда она пришла к скелету домой этим же вечером, в ней не было и доли обычного энтузиазма. Таким же был и Папирус, открывший ей дверь, — непривычно подавленным и уставшим. Это так не вязалось с его личностью, что ощущалось жутко. Когда она прошла внутрь, то поняла, что такими были все в этом доме. Трое остальных посмотрели на неё взглядом, больше подходящим для похорон. — ну что? — спросил Санс, приобняв сидящего рядом Рэда. Андайн сняла жакет и положила его рядом с цветами, что она оставила для Рэда на прошлой неделе. Так странно, бутоны уже начали увядать и постепенно отмирать, разноцветные лепестки были разбросаны по всему столу. Она взяла один и потёрла его между пальцами, сосредоточившись на текстуре, прежде чем ответить Сансу: — Мы нашли комнату, о которой вы говорили. — и? — И там был ад, — вздохнула она. — Мы благополучно доставили многих монстров оттуда в больницу. Множество трупов и праха было отправлено судмедэкспертам. — и гастера, да? — голос Санса был шатким. — вы поймали его? Обернувшись к дивану, Андайн увидела на лицах двойников гнев. Санс с Рэдом хотели пойти в амбар вместе с Гвардией, но капитан настаивала, что это плохая идея. Но в итоге не она окончательно убедила их остаться, а Папирус с Эджем. — Там не было его следов. Рэд ударил по подлокотнику, его целый глаз загорелся алым: — проклятье! — АНДАЙН, ТЫ УВЕРЕНА? — спросил Папирус. — ни даже его праха? — зрачки Санса опасно мигнули. На другом краю дивана поджав ноги к груди сидел Эдж. Он единственный не сказал пока ни слова. Просто отрешённо смотрел в пустоту перед собой. — Нет. Прах был только в клетках и… — она замешкала. — …и в мусорном ведре. Никто не мог зайти туда или выйти, так что сомневаюсь, что он сделал это с собой. Рэд с Сансом стали обмениваться тонной ругательств в адрес Гастера. У себя в голове Андайн согласилась с каждым их словом, но профессионализм и рабочая цель визита не дали ей выразить это вслух. В конце концов их вспышка ядовитой злости сошла на нет, и на следующие несколько минут комната погрузилась в гнетущую тишину. Спустя какое-то время её нарушил Эдж. — Камеры, — он всё так же смотрел в пустое пространство, всё в той же неудобной позе, не сдвинувшись ни на дюйм. — Вы можете проверить их, чтобы понять, когда он был там в последний раз. — Мы ещё не успели проверить всё, но… пока что мы не нашли там никаких камер. Эдж положил подбородок на колени и прошептал: — Лжец. Прежде чем Андайн успела спросить, о чём он, Папирус положил руку ей на плечо, напугав слишком погрузившуюся в мысли девушку. — СПАСИБО ТЕБЕ. Я ЗНАЮ, ЭТО БЫЛО ДЛЯ ТЕБЯ НЕЛЕГКО, НО МЫ ВСЕ БЕЗУМНО РАДЫ, ЧТО ТЫ ВЗЯЛАСЬ ЗА ЭТО ДЕЛО, — он покачал головой. — ЕСЛИ БЫ ПОСОЛЬСТВО ВЗОРВАЛОСЬ, ЭТО БЫЛО БЫ… НЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО. Андайн нахмурилась: — Это моя работа — разумеется, я подхожу к ней серьёзно. Но… Папирус, Санс, — её взгляд вернулся к дивану. — Вы давно должны были рассказать мне обо всём этом. Да, вы упоминали машину времени и их, — она указала на Эджа с Рэдом. — Но кто-то со способностью свободно управлять временем? Я вправе знать о таких вещах. Как и король. Не знаю, как долго вы держали это в тайне, но, судя по всем этим рассказам, уже долго. Санс отвёл взгляд. — всё немного сложнее. — Не сомневаюсь. И вы расскажете мне всё с самого начала, когда я приступлю к написанию отчёта, — она оскалилась на скелета. — Никаких оправданий. Санс угрюмо кивнул. А вот Рэд рядом с ним сжал кулаки, что было мочи. — буду честным, я не понимаю, каким боком тебя касается, как мы узнали обо всём этом. — А должен бы понять. Всё очевидно, такие способности являются риском для общественной безопасности. Половина города поднялась бы на воздух, это тебе недостаточно ясно даёт понять? — фыркнула она. — Ты хоть понимаешь, что скажут люди, узнай они о таких способностях? — ничего хорошего, я знаю. они все конченные уроды. — «Ничего хорошего» — это самое большое преуменьшение всей этой ситуации, что я слышала. Эта сила отправит нас назад в Подземелье, если мы не будем максимально осторожными. Рэд хрустнул костяшками пальцев: — нет, эта сила позволит нам не отправиться назад в подземелье. только подумай о преимуществах чего-то подобного! Андайн настороженно посмотрела на него. Рэд звучал совсем не многообещающе. Кажется, Папирус был с ней солидарен. Он сурово погрозил Рэду пальцем. — ХВАТИТ, РЭД. ЭТО СОВЕРШЕННО НЕОБЯЗАТЕЛЬНО. ЛЮДИ НЕ ОТПРАВЯТ НАС НАЗАД В ПОДЗЕМЕЛЬЕ, И МЫ НЕ БУДЕМ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НИКАКИЕ СПОСОБНОСТИ. РАЗВЕ ЧТО В СЛУЧАЕ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ. Рэд побеждённо сгорбил плечи: — ага. — Папирус прав, — сказала Андайн. — Никого из нас не отошлют назад, и всё потому, что мы никогда не позволим им узнать обо всём этом. Знать будут только присутствующие в этой комнате и Азгор. — И ФРИСК. И ТОРИЭЛЬ, КОНЕЧНО. — Да, и… стоп, вы что, издеваетесь? Вы рассказали им?! — они уже знали, — плюнул Санс. — я говорил тебе, всё несколько сложнее, чем тебе известно. Андайн медленно провела рукой по лицу и выдохнула: — Хорошо, тогда мы не расскажем никому, кроме них. Я позабочусь о том, чтобы они тоже никому не распространили это. Уверена, с этим не будет проблем: Королева и её ребёнок не подводили нас. Другой вопрос, могу ли я рассчитывать на вас? Она посмотрела на них искоса, что, наверное, выглядело не так устрашающе только с одним глазом. Но она не хотела прибегать к реальным угрозам — только не по отношению к своим друзьям. К счастью, этого было достаточно. К её облегчению, Рэд кивнул, соглашаясь, и остальные последовали его примеру. — Отлично. Я бы осталась подольше и поболтала об этом ещё, но мне нужно возвращаться в штаб-квартиру. Продолжить разбираться со всем этим хаосом. Ох, зуб даю, СМИ будет, за чем поохотиться. Эдж резко поднял голову, и впервые за вечер их взгляды встретились. В его глазницах была та же пустота, которую она видела у освобождённых из амбара монстров. — Ты же не выдашь им наше участие в деле, да? — по его едкому тону амфибия поняла, что он не столько спрашивал, сколько настаивал. В этом совсем не было необходимости, и девушку это только лишний раз выбесило. — Нет. Мы можем упомянуть показания Панка Хомяка, но мы не будем связывать это с вами, парни. Им не нужно знать, что вы с нами сотрудничали или что-то говорили. Эдж кивнул и снова положил подбородок на колени. С этими словами Андайн взяла жакет и пожелала скелетам хорошего вечера. Подойдя к патрульной машине, она остановилась и глубоко вдохнула чистый горный воздух. Ей предстоял долгий вечер в офисе с тоннами бумажной работы. А так хотелось просто остаться здесь и расслабиться. Но долг — прежде всего. Тяжело вздохнув, она открыла дверь машины и уже наполовину села внутрь, как вдруг услышала звук захлопнувшейся входной двери дома. С крыльца к ней бежал Папирус, зовя девушку по имени. — Что такое? — спросила она, вылезая из автомобиля. — Что-то не так? — Нет, я… — он остановился в метре от неё, потирая руку. — Я знаю, что неуместно просить, но у тебя не найдутся свободные стражники для патрулирования сегодня ночью? — он опустил взгляд и кашлянул. — То есть, настоящие стражники. Не Первая Дивизия. Смысл последней фразы дошёл до неё не сразу, но, когда это случилось, её грудь стянуло чувство вины. Всё это время она не знала, понимал ли Папирус, что он не был членом Королевской Гвардии по-настоящему и был определён в туристическую сферу. Теперь же она знала наверняка и даже не успевала обсудить это с другом. Или просто не хотела. Она решила проигнорировать комментарий и сразу ответить на его вопрос. — Папирус, боюсь, с выходом на поверхность «свободные стражники» перестали существовать как явление. Все заняты своими обязанностями, и у нас недостаточно кадров, чтобы отпускать их просто бродить по округе. Это одна из причин, почему я всё время работаю допоздна. — Я знаю, — он звучал так разочарованно. — Ты уже говорила. Большинство монстров увольняются после нескольких месяцев. Я просто… надеялся. — Почему? — Ну, это не так важно, и я очень не хочу, чтобы ты из-за этого волновалась. Но я надеялся, что, может быть, в качестве крохотной услуги своему лучшему другу ты можешь приставить к нашему дому одного или парочку гвардейцев сегодня? Всего на несколько часов. Совсем ненадолго. Вдруг получилось бы? Теоретически. Андайн не упустила из виду, как Папирус метался взглядом, осматривая окружающий лес. — Это всё о Гастере, да? Ты беспокоишься из-за него. — Я не очень, но вот другие, — Папирус легонько пнул землю под ногами. — Я знаю, с виду это не так заметно — они были такими… собранными, когда ты была в доме. Но они чувствуют себя не очень хорошо. Совсем не очень хорошо. — Что ж, по мне, так они выглядят супер дерьмово, мягко говоря. — Следи за языком. Он произнёс это так… безжизненно. Вкупе с синяками под глазами это ясно давало ей понять, что и он чувствует себя хреново. — У них проблемы со сном, — объяснил Папирус. — Для Санса в этом нет ничего нового. Он плохо спит уже несколько недель. Я знаю, что двое других не ложились с тех пор, как Рэд вернулся во времени, но… — он замолк. — Да уж, если всё то, что они рассказали, случилось на самом деле, то для них этот ужас длился куда больше, чем пара дней. Папирус кивнул и ссутулил плечи на выдохе: — Я не знаю, что мне делать. Андайн не могла винить их за отсутствие сна. После посещения того ужасающего склада ей самой снились кошмары. Этот Гастер был просто отвратительным ублюдком. А если эти двое ещё и видели всё случившееся своими глазами… — Слушай, может, я смогу найти парочку незанятых стражей для сегодняшней ночи. По дружбе. Папирус улыбнулся, но его глаза оставались печальными. — Ох, спасибо тебе огромное. Если они будут знать, что снаружи дом под присмотром, может быть, я смогу уговорить их поспать. — Папирус, а ты когда спал в последний раз? Он нервно переступил на другую ногу, но ничего не ответил. — Не забывай заботиться и о себе тоже. Мне очень не хотелось бы знать, что ты пренебрегаешь своим здоровьем ради других. Ты достоин лучшего. Если такое было возможно, он сжался ещё сильнее. — Да, пожалуй. — Никаких «пожалуй», Папирус. Ты достоин этого, — она разочарованно вздохнула. — Прости, что я так редко с тобой виделась в последнее время. Альфис тоже злится на меня из-за этого. — Я не… — он замешкался на мгновение, а потом буквально вытащил это слово из горла. — …«злюсь» из-за этого. Я куда больше переживал за тебя. — Вот в этом-то и есть твоя проблема. Ты слишком переживаешь за меня или за других. Тебе нужно больше заботиться о себе, ясно? Знаю, сейчас тебе тяжело, но не забудь это. — Да. Рэд тоже говорил мне это. — Прекрасно! Значит, он не такой говнюк, каким кажется! — Папирус поднял на неё взгляд исподлобья, и амфибия ударила его по спине. — Шучу! — сказала она не совсем искренне. — Но… Наверное, ты права. Может, когда мы найдём Гастера, я, Великий Папирус, возьму выходной, чтобы отпраздновать это со всеми. Было бы… здорово немного передохнуть. — Вот это я понимаю! И знаешь что? Как только мы разберёмся с этим бардаком, я устрою день лучших друзяшек! Только я и ты, мы поедем за город! Уголки рта скелета дёрнулись вверх. — В прошлый раз, когда мы такое устраивали, ты заехала на мотоцикле в озеро. — ТОЧНЯК! Скажи же, было шикарно?! — Нье-хе-хе. Не могу спорить, что это было… насыщенно! — А лучшие вещи в мире как раз насыщенны! — воскликнула она, выставив руку вперёд. — Ну что скажешь? — Я скажу… что я был бы счастлив, — его улыбка дрожала. — Но, прошу, сосредоточься пока на работе, — он коротко обернулся к дому. — Ради всех нас. Андайн выпрямилась и к его сильнейшему удивлению отсалютовала ему традиционное приветствие Королевской Гвардии. — Ты же знаешь, что я не брошу тебя, Папирус. Этот ублюдок даже глазом моргнуть не успеет! На несколько секунд скелет замер, не двигаясь и не отвечая. Может, настолько не ожидал её жеста. Но потом он просиял широкой улыбкой и обнял её так крепко. Так, как её уже давно никто не обнимал. — Спасибо тебе. То, что ты расследуешь это дело, для меня очень много значит. — ХА! — она оторвала его от себя и сверкнула зубастой улыбкой. — А кому ещё этим заниматься? Я лучшее, что у них есть! А теперь иди домой и пообещай мне, что хорошо поспишь! Я напишу, когда стражники выедут сюда. Он кивнул и помахал на прощание, прежде чем скрыться за дверью. Андайн села на водительское кресло, чувствуя вес своего обещания.

***

На озере сегодня было тихо. Никаких лодок на горизонте, и даже голоса животных в этот вечер доносились совсем редко. Рэд слышал лишь бьющиеся о берег волны и шелест опавших листьев, кружащих по земле на ветру. Если честно, он любил такую погоду больше всего. Умиротворяющая атмосфера, запахи свежей сосны и почвы, мягкий свет… всё это делало вещи куда проще. Особо морозный порыв ветра прошёлся по его костям, и скелет зарылся в свою куртку поглубже, спасаясь от холодного осеннего воздуха. Он заметил на земле след от ноги и написал ещё одно предложение в своём списке. — почти закончил? Рэд вздрогнул, и его магия пробудилась сама собой. Он был готов пустить вокруг себя волну из костей, но Санс успел подбежать в его поле зрения с поднятыми руками: — воу, воу. это всего лишь я. Рэд глубоко вдохнул, постепенно расслабляясь. — прости, не хотел пугать. — не извиняйся. я сам виноват. был так сосредоточен, что даже не заметил тебя. С одним глазом ему было легко не заметить кого-то. Он раздражённо потёр слепую глазницу, в очередной раз надеясь чудесным образом вернуть себе зрение. — да уж, — Санс сел рядом, присоединяясь к Рэду на сыром бревне. — в последнее время нас несложно напугать. Санс пытался заставить его чувствовать себя лучше: у него и Эджа было куда больше проблем с пугливостью, чем у Рэда, и со временем всё становилось только хуже. Но эта ремарка лишь напомнила скелету о причинах, стоящих за этим страхом. Одно лишь осознание того, что они, возможно, никогда не оставят позади то, что с ними случилось, омрачило его настроение. Ему не хотелось грусти. Этот день даже не был плохим. Он не должен грустить — он должен злиться. Если он сделает сброс, то сможет высказать Гастеру всё, что он о нём думает. Разнести его бластером было бы так просто, и никаких последствий… Нет. Он провёл рукой по блокноту, сосредотачиваясь на хрусте бумаги под пальцами. Всё это дерьмо о возвращении назад и убийствах — всё это был не он. Просто Чара опять активничали. Только его собственные мысли имели значение, а он хотел бы не видеть Гастера всю свою оставшуюся жизнь. Санс коснулся его плеча, выводя из навязчивых мыслей: — эй, не беспокойся. обещаю, что не буду подглядывать. Рэд не сразу понял, о чём говорил его двойник. Осознав слова, он невольно прижал блокнот к куртке, пряча от посторонних глазниц. — да нет, я не поэтому… я просто… ох, это вышло случайно. Санс понимающе улыбнулся ему, а потом перевёл взгляд на озеро. — думаю, я всё равно уже закончил. Он посмотрел на свой список. 1. я вижу гастера везде. продолжаю ждать, что он появится, навредит мне ещё больше и отнимет у меня всё. 2. каждую ночь мне снится, что кто-то умирает, и каждый раз это так больно, что хочется рассыпаться пылью. 3. чара может взять надо мной контроль. 4. я умру от решимости очень скоро. 5. никто не любит меня. Список вышел гораздо короче, чем в прошлый раз. Отлично. Значит, он шёл на поправку, так ведь? Или ему просто хотелось успеть домой до темноты. Небо уже меркло, и над озером сгущались сумерки. Скелет старался не вспоминать, когда он был здесь в последний раз ночью. Ему стоило оставить тот таймлайн позади раз и навсегда. Но ведь для этого он сюда и пришёл, да? Посмотреть своим воспоминаниям в глаза, как сказал его врач. — ну что? — подтолкнул его Санс. Рэд встал с бревна и пошёл к кромке воды. Заглянув в листок в последний раз, он бросил его в озеро и стал наблюдать, как чернильные слова исчезают под водой. Это всегда доставляло ему удовольствие — смотреть, как его величайшие страхи растворяются в ничто. Вернувшись на своё место, он начал писать на новой странице. Санс вежливо отвернулся. — эй, ты можешь смотреть. — ох, да ладно, это – — я хочу, чтобы ты посмотрел. Согласившись, Санс облокотился на его плечо и опустил взгляд на страницу. Рэд вдохнул холодный воздух и сосредоточился на задаче. Первый пункт был несложным: Рэд уже столько раз писал его и, наверное, напишет ещё столько же. 1. гастер исчез. не знаю, куда, но он исчез. он больше не потревожит меня. я в безопасности и, если что, я всегда могу сделать загрузку. Несколько раз он уже прибегал к загрузке. Завидев какую-нибудь неизвестную тень краем глаза, он возвращался к последнему сохранению и осторожно осматривался. Он просто не мог ничего с собой поделать. Даже со всеми жалобами от Эджа и Фриск, он не мог справиться с соблазном. И, если честно, его это не сильно беспокоило. Безопасность стоила того. Второй пункт был сложнее. Сколько бы он ни писал его, всё равно никак не мог поверить в его истинность. 2. никто не умирает, и никто не умирал. альтернативные таймлайны — не реальность, и я никогда не позволю им стать реальностью. Написав формулировку, он выдохнул и с радостью двинулся к следующей цифре. Третий пункт был не так уж и плох. Обычно он мог сдерживать их голос, но иногда Рэду приходилось прятаться в собственных мыслях, чтобы избежать желания воспользоваться путешествиями во времени без необходимости. 3. я не дам чаре взять надо мной контроль. они слабы, и я силён. Записав слова, он почувствовал отголосок недовольства в своей душе, совсем не похожий на то, что он чувствовал на самом деле. Хорошо. В четвёртый пункт… было невозможно поверить. Только из-за него он хотел, чтобы Санс прочитал всё это. Он хотел признать, как тяжело ему от этого было и как ненавидит то, что с ним происходит. Но ему никогда не хватало смелости говорить о своих неуверенностях вслух. 4. да, скоро я умру. но пока этого не случилось, я всё ещё могу прожить свою жизнь в полной мере. Почерк вышел небрежным: рука слишком дрожала. Санс сжал его плечо и зарылся в него лицом: — я знаю. мне тоже страшно. Рэд схватился на руку двойника и сделал глубокий вдох. — я не хочу уходить. Это было лишь вопросом времени. Ни один монстр не мог долго держать в себе такое количество решимости. Амальгамы не прожили и года после прекращения сбросов, и их доза РШ была просто несравнима с той, что имел Рэд. И как бы он ни пытался избавиться от неё, Чара всегда продолжали её пополнять. Он почувствовал, как его лицо начало плавиться от этих мыслей. Откинув их прочь, он сосредоточился на плотности своих костей. — мы будем с тобой, ты же знаешь? — тихо сказал Санс. — папс, твой бро, я… ты не будешь один. — знаю. я просто… я надеюсь, осталось ещё много времени. — да. Они обнимали друг друга в тишине; первые звёзды уже зажглись на вечернем небе. Лягушки и сверчки начинали свой ночной хор, их музыка оживила поляну. Рэд не мог не заметить, что даже вечерние существа были тише, чем когда он был здесь в прошлый раз. В конце концов, была ведь уже почти зима. Мир словно слышал его мысли, лёгкий ветерок дул с озера, продувая кости. Санс содрогнулся и прижался к нему теснее. — это был последний? — с надеждой спросил Санс. — готов идти? — погоди. остался ещё один. Последний пункт был самым простым, поэтому он всегда старался оставить его напоследок. Его взгляд снова обратился к следу на земле, который теперь был уже почти невидим в полутьме. Он вспомнил, что сказал Папирус в тот день, когда они вернулись. Он говорил себе это каждый день на протяжении всех последних месяцев, задолго до того, как его психотерапевт заставил его начать это упражнение. 5. босс любит меня. папирус любит меня. санс любит меня. все мои друзья любят меня. но, что самое главное, я люблю себя. и со временем, может, я смогу полюбить себя так же сильно, как они меня. С этими словами он сложил бумагу и положил её себе в карман. Придя домой, он положит её к остальным. — на этом всё? — ага, — Рэд чмокнул двойника в щёку. — спасибо, что подождал. — хех, — Санс поцеловал его в ответ. — это то, что я делаю лучше всего. лень — моё второе имя. — ну что ж, мистер санс-лень-скелет, — Рэд встал и протянул ему руку. — как насчёт пойти домой? я умираю с голоду. Санс обхватил его запястье и поднялся на ноги. — неудивительно. ты был здесь целую вечность. — сегодня вечер спагетти, да? — ага. эдж весь день не умолкал об этом. всё говорил: «вы нигде больше не испробуете таких макарон!» — хех, уверен, это будет тот ещё опыт. С последним взглядом на берег озера двое телепортировались прочь, оставив ужасные воспоминания позади. Они шли навстречу новому дню.