teach me war

Кроны деревьев были красными от лучей заходящего солнца, которое было затянуто дымкой. Ветра не было. Птицы молчали. Только слышался лязг клинков. На небольшой поляне бесновались две тени: длинная, хищная, и маленькая, порывистая, немного неуклюжая. − Держи блок, − Пруссия увел шпагу вправо, полоснув по незащищенному боку младшего брата. Тот дернулся и принялся наносить удары еще яростнее. Гилберт лишь ухмыльнулся. Спустя пару мгновений железо холодило горло Германии. − Запомни, дорогой братец: во время боя рассудок должен быть холоден. Иначе смерть. − Ты сильнее меня. И выше, − буркнул Людвиг, бросив оружие на землю. Пруссак расхохотался. − Поверь, я далеко не великан по сравнению с моими же воинами. Рост не всегда преимущество. Реакция важнее. − Но у меня стало получаться лучше, правда? − с надеждой спросил мальчик. − Хм…возможно. Тебе следует уделять больше времени тренировкам. Сидишь все время за своими книгами. − На одних сражениях далеко не уедешь, − уязвленно отозвался Германская империя. − Ладно, ладно, − бывший крестоносец примирительно поднял руки. − Не буду вмешиваться в твой досуг. Ну что, отдохнул? Нам пора в путь. − Ночь же скоро… − налетел порыв ветра, растрепавший Людвигу волосы, и тот поежился. − Привыкай. В военных походах частенько приходится идти в темноте. Или ты боишься? − насмешливая улыбка. − Ничего подобного, − огрызнулся Байльшмидт-младший, закидывая котомку с вещами за спину и устремляясь по тропинке вперед. Гилберт шел следом и невольно любовался идеальной осанкой и благородной статью брата. Прекрасное творение. Впрочем, что еще могло получиться у Великого? Ночь подкралась незаметно, поглотив последние лучики света и дыхнув в затылок холодом. Германия невольно озирался, проверяя, не отстал ли старший брат, и старался не обращать внимания на странные звуки, издаваемые лесом. Вдруг перед самым лицом Людвига с жутким уханьем пролетела сова, задев его крылом по лбу и заставив шарахнуться назад. − Всего лишь птица, − хмыкнул Гилберт. − Вперед, мой смелый воин. С каждой минутой становилось все холоднее. Мальчик кутался в плащ и думал о том, что согласиться на эту авантюру было явно не лучшей идеей. − Тут есть волки? − поинтересовался он. − Не исключено, − флегматично отозвался Пруссия. − А медведи? − Может быть. Германия нервно сглотнул. − Зачем мы пошли здесь, а не по тракту? − Так короче. Крюк в сто километров нам не нужен, − пояснил Гилберт. − Кошельки и жизни, видимо, тоже, − хрипло заметил кто-то с дерева. Дальнейшее произошло так быстро… Людвиг выхватил из ножен кинжал и вспорол горло разбойнику, ничуть не засомневавшись. Пруссак расправился с двумя его сообщниками и вытер расшитым носовым платком пот со лба. − Молодец, брат. Ты прошел посвящение. Германская империя смотрел на капающую с лезвия кровь, как завороженный. Он убил человека. Первый раз. Это…пугало. И в то же время давало повод для гордости. Не испугался и напал первым. Он теперь как Гилберт. Ну, почти. Старший брат для него был всем. Красивый, язвительный и смертельно опасный. Даже для него самого. Людвиг не на секунду не сомневался, что Пруссия мог легко его уничтожить, не прилагая особых усилий. Но не стал бы, поскольку испытывал к младшему некое чувство привязанности. Нет, не любовь. На любовь Людвиг не смел надеяться. Запрещал себе даже думать об этом. Ведь Пруссия учил его, что никому не следует доверять, если не хочешь получить нож в спину. И вообще, чувства − зло. Не до конца согласен был, ясное дело. − Пожалуй, все же сделаем привал. Тебе надо восстановить силы после подобных приключений, − решил Байльшмидт, доставая огниво. Вскоре бархатную темень разогнал юркий огонек костра. Германия лежал без сна, глядя на пляшущие искорки, и пытался согреться, свернувшись клубком. Не выходило. − Продрог, мелкий? − внезапно его обхватили со спины, обжигая дыханием шею. − Спи давай. И Людвиг провалился в тяжелый сон, в котором его будто рвали на части когтистые черные руки, на заднем плане виднелась сгорбленная тень с горящими фиолетовым глазами , и где-то сверху застыл изломанный знакомый силуэт, запутанный в паутину. В таких снах всегда было что-то, от чего кровь стыла в жилах. Быть может, потому, что они были слишком реальны. Дальнейший путь до замка прошел без происшествий. Снова много незнакомых людей, снова бесчисленные поклоны и короткие вежливые реплики по этикету. Гилберт был там как рыба в воде. Людвиг же чувствовал себя совершенно лишним. Ускользнул, пока брат не видел, и затаился, сидя у камина и глядя на огонь. − Опять прячешься, − Пруссия возник будто из воздуха с бутылкой вина в руках. − Приходил Франция. Презент вручил, − открыл без особых усилий и налил себе в кубок. − Жаль, ты не удостоил его вниманием. Уморительный шут. − Он забавный, − Германия скосил взгляд на вино. − Хочешь? − неожиданно протянул кубок пруссак. − Угу, − Германская империя чуть помедлил и сделал глоток. Вкус был терпким, тягучим. Приятным. − Вот в алкоголе Бонфуа действительно разбирается, − заметил Гилберт. − Нравится? Мальчик кивнул и допил до конца. − Осторожней с этим, − с напускной строгостью произнес альбинос. − Опьянеешь еще, что я с тобой делать буду. − Придумаешь что-нибудь, − Людвиг посмотрел на брата снизу вверх. Тот сверкнул алыми глазами и похлопал по колену, приглашая. Германия, нисколько не смутившись, взгромоздился на старшего. − Гилберт…можно у тебя кое-что спросить? − Внимательно слушаю, − Пруссия отпил уже из горла бутылки. − Знаешь, когда к тебе осенью приходила фройляйн Элизабет…я случайно оказался рядом с твоими покоями. И не удержался, чтобы не подсмотреть, − это признание далось Людвигу крайне нелегко. Экс-Тевтонский орден поперхнулся. − Так… − признаться честно, Гилберт надеялся, что никто не знает об их редких и, казалось бы, абсурдных встречах с Венгрией. Давно расстались, есть куча взаимных претензий, ан нет…тянет друг к другу. Физически. Оба не испытывали ровным счетом ничего, кроме неприязни. − Фройляйн Лиза застонала, и я подумал, что ей больно, но потом разглядел ее лицо и понял, что ошибся, − с детской невинностью сообщил младший Байльшмидт. − И тебя увидел. О…ты покраснел. Почему? − недоуменно спросил Германия. − Как бы объяснить попроще, − пруссак потер переносицу, собираясь с мыслями. − Это весьма деликатная тема. − Расскажи, − с интересом сказал Людвиг. − Э-э-э…ладно, − вино кончилось подозрительно быстро, и Великий горестно вздохнул. − Вот есть любовь, знаешь, да? Она бывает разная. Возвышенная и не очень. Платоническая, плотская. Короче. Когда два человека любят друг друга, они…м-м-м…доставляют удовольствие один другому. Понял? − То есть, ты любишь фройляйн Хедервари? − заключил Германия. − Что? Нет! − отмахнулся Гилберт. − Забыл уточнить: для…плотских утех не обязательно быть влюбленным. − Вот оно что, − задумчиво буркнул младший брат и замолчал, переваривая сказанное. Спустя несколько минут поинтересовался: − Не мог бы ты сделать вид, что любишь меня? И как тогда…с Элизабет. Гилберт Байльшмидт подавился во второй раз и чуть не задохнулся. Он кашлял довольно долго, оттягивая момент ответа. Во-первых, то, чего просил от него Людвиг, − неправильно во всех возможных смыслах. Во-вторых, самое ужасное, − он не отказал бы. Не смог бы. «Притворись», фактически сказал брат. А ему и притворяться было не надо. Гилберт любил свое творение просто до безумия, до скрежета зубовного, но не позволял себе даже думать о том, чтобы зайти дальше простого покровительства. И тут…такое. Он считает меня холодным чудовищем, с горечью подумал Гил. Неправда же. − Ты уверен? − осторожно спросил Пруссия, замерев и не смея шевельнуться. − Полностью, − и снова этот серьезный взгляд голубых глаз. Ради него можно было и горы свернуть, лишь попроси. − Ладно, − Великий выдохнул. − С чего ты хочешь начать? − Поцелуй меня, − Людвиг усмехнулся. Совсем не по-детски. Байльшмидт-старший провел по волосам брата, и притянул к себе, придерживая за затылок. Губы Людвига были искусанными и шершавыми, а маленький юркий язык обжигающе горячим. − Мне нравится, − щеки мальчишки раскраснелись. − Прекрасно, − Гилберт поцеловал его в висок, потом ниже и ниже, оставив цепочку едва заметных следов. Аккуратно расстегнул шелковую сорочку на Людвиге, приспустил с плеч. Поцеловал в ключицу. − Мне нет нужды притворяться, мой дорогой брат, − прошептал Гилберт, оглаживая ладонью несколько впалый живот Германии. − Я по-настоящему люблю тебя. И жизнь отдам, если понадобится. Мальчик медленно кивнул, не веря своим ушам. Вот как все обстоит… Старший Байльшмидт приспустил брюки с бедер Германской империи, который смущенно отвел взгляд в сторону. − Не думал, что будет дальше? Не бойся, − уверенно и тихо промолвил альбинос. − Повернись спиной. Людвиг выполнил указание и вздрогнул, когда вдоль позвоночника скользнул чужой горячий язык, вызывая мурашки по всему телу. Ниже, ниже…чуть остановился на пояснице…пару секунд странного томленья…а потом Германия невольно охнул, ощутив в себе что-то жаркое, быстрое. Неосознанно подался навстречу, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. − Ах ты маленький сладострастник. Гляжу, понравилось, − хрипло усмехнулся брат. − Что ж, продолжим. Будет немного больно. Но ничего. Ты вытерпишь, не так ли? Конечно же. Я знаю, ты любишь боль. Людвигу было действительно нечего возразить. Как-то раз он серьезно провинился, уйдя на охоту без спроса, и Пруссия выпорол его плеткой-семихвосткой. Спина долго заживала. Но было в этом что-то притягивающее и пугающее сразу. Своеобразная свобода физической оболочки. Длинные ловкие пальцы крыльями бабочек прошлись по ягодицам, по ложбинке между ними, замерли. Мальчишка закусил губу, ожидая продолжения. Низ живота подозрительно свело. Одновременно с нежным, невесомым поцелуем в затылок Людвиг ощутил непривычное, резкое неудобство там, сзади. − Слюна, конечно, не очень-то подходит для первого опыта, но иного выбора у нас нет, − с сожалением произнёс пруссак, протолкнув первый палец дальше. Германия не сдержал короткого возгласа. − Тише, маленький. Ты же не хочешь, чтобы нас услышали? − почти ласково прозвучал голос Пруссии. Его младшему брату не оставалось ничего, кроме как согласиться и изо всех сил стиснуть зубы. Вскоре присоединился второй палец. Тихое шипение сорвалось с губ юного воплощения. − Молодец, − одобрительно шепнул Гилберт, начиная медленно двигаться вперед. Затем назад. Еще вперед. Немного быстрее. Секундой позже Людвиг застонал в полный голос, ибо Байльшмидту-старшему удалось найти то самое чувствительное место, от прикосновения к которому тело свело приятной судорогой. − Еще…пожалуйста, − почти всхлипнул Германия, зажмуриваясь. − Хорошо, − милостиво отозвался бывший крестоносец, ускоряя темп. Второй рукой он скользнул к паху младшего, провел пару раз по его вставшему члену, потом по своему. Рваные, короткие вздохи наполнили комнату. Парнишка ничуть не сдерживал себя, насаживаясь на пальцы брата, вздрагивая и кусая губы. − Не могу…больше, − сипло пробормотал он. Гилберт сделал последний толчок и с ухмылкой отстранился. − Главное − вовремя остановиться. К большему ты пока не готов, но, чувствую, нам с тобой еще найдется, чем заняться, − пруссак вытер пот со лба Германской империи своим платком. − Поздно уже, − мгновение спустя Людвига утянули в прохладную свежесть белоснежных простыней, не дав одеться. Прижимаясь к тёплому боку старшего и щурясь на свет факела, он чувствовал, что полностью защищен и находится в безопасности. А в том, как Гилберт по-хозяйски обнимал его, было что-то невероятное и удивительное. Знать, что тебя любят − поистине прекрасно.