Ты стал миром, которого мне так не хватало.

      Море крови. Крики и стоны солдат и обычных гражданских. Звуки выстрелов и взрывов, которые слышно за кучу километров. Люди, готовые любой ценой защитить свою страну и свой народ. Дюжина людей, умирающая под выстрелы и крики, падала на холодную землю, проливая свою горячую кровь. Земля лишь впитывала всю их боль и страдания вместе с кровью. Люди, никогда не знавшие войны, сейчас воюют с такими же людьми, которые никогда не хотели этого. Все они борются за свой народ, за процветание своей страны, за мир и беззаботность, за своих детей, жён и матерей. Они все плачут, видя, как умирают их друзья, братья и отцы, но ничего не могут сделать. Им остаётся только — продолжать битву.       Но не только солдатам на войне было тяжко. Обычные люди тоже страдали в эти времена. Еды было крайне мало. Даже за неё приходилось бороться. Люди просто падали от голода и умирали прямо на земле, и никто не мог это остановить. К счастью, одну семью смерть пока что обходила стороной. Это было семья Разенграфф, которая состояла из женщины, Идун Разенграфф— художницы, которая давно оставила свою карьеру, и ее дочери, Элизабет. Эльзе было всего 15, когда началась война. Для неё это было самым худшем испытанием за всю её жизнь. Смотреть на то, как умирают люди под взрывы бомб, падающих с неба, не каждый бы смог. Но, как говорится, война меняет людей. Все теряют человечность, спасая себя и свою семью. Не для кого уже не удивление и не шок то, что люди погибают у них на глазах. Теперь для всех это обыденно, ведь это происходит каждый день, и уже не хочется плакать и кричать от всего происходящего, а просто смириться, продолжая делать свою работу. Например, помогать чинить дома, которые разбомбили, или помогать печь и раздавать хлеб людям. Война это отвратительно, низко и подло. Семье Разенграфф тоже пришлось не сладко без отца. Приходилось все брать на свои хрупкие женские плечи и нести этот тяжкий груз ответственности все три года. И действительно из хрупкой и женственной девушки Элизабет превратилась в сильную и жёсткую женщину. Ведь по-другому нельзя. Война меняет людей.       Белые шторы, уже практически высушенные, весели на коричневой веревочке, прикреплённой на двух вбитых в землю, толстых, деревянных брусках. Рядом стояла блондинка лет восемнадцати. Она была действительно красива: миниатюрный носик, большие голубые глаза, кругленькое лицо, на котором показывалось умиротворение. Выглядела она очень женственно, но в то же время строго. Ее нежно голубое платье показывало ее тоненькую талию, такие же худые ручки и шею. Порой ее матери было больно смотреть на свою дочь и на то, что с ней делает война, но родители часто преувеличивают, когда речь идёт о фигуре детей. Элизабет не выглядела анорексичкой. Скорее она всю жизнь была такой, а во время войны сбросила несколько килограммов. На голове ее виднелся строгий пучок, и даже ни одна волосинка не выпадала из него.       Белая ткань выгибалась от потока тёплого апрельского ветра, подстраиваясь под него, и снова возвращалась в прежнее состояние. Эльзе они напоминали белые волны океанической пены. Сквозь них просачивались лучи солнца, а воздух вокруг наполнялся запахом лаванды и мяты. Он предавал бодрости и хорошего настроения. Тем более как раз этого сейчас не хватало. Хоть мыла и порошка было очень мало, Элизабет все равно решила, что постирать шторы не помешает. Она подумала, что лучше уж пусть воздух, проходящий с улице через окно, будет наполнять дом ароматом бодрости и хорошего настроения. Блондинка очень старалась ради матери. Она хотела, чтобы этот апрель у неё ассоциировался с чем-то приятным. Эльза провела рукой по прозрачной ткани и сжала ее в ладони. Ещё не высохла. Когда девушка поняла, что время для штор ещё не пришло, то направилась в дом. Проходя сквозь большие стеклянные двери, она попадала из сада в дом, где всегда царила тишина. Дома всегда было спокойно, потому что шуметь тут было просто некому. Мать Элизабет любила почитать книгу или газету, но когда все книги были перечитаны, Идун доставала старые журналы, а когда и они заканчивались, то вход шли снова те самые книги. Эльза всегда переживала за мать, сама не зная почему. Она прекрасно понимала, что женщина сама способна позаботиться о себе, но ее не покидала мысль, что эта война способна забрать и ее. Страх, давно засевший в голове и сердце Эльзы, мучил, заставляя иногда просыпаться в холодном поту и проверять, все ли в порядке с мамой.       Солнечный свет с лёгкостью проходил в дом через голые окна, которые пока что находились без штор, и падал на старую, но передающую всю эстетику того времени мебель, на ковёр, на котором очень любили играть маленькая Эльза, отражался в большом зеркале на стене. Идун всегда говорила, что в этом доме не хватает света. Все из-за того, что стены были темно-зеленого цвета. Пессимистичные цвета давили на психику. Было и так морально не легко, а тут ещё и мрачная атмосфера дома. Идун клялась, что рано или поздно сорвёт со стен эти мрачные обои, но руки так и не доходили. В доме действительно была атмосфера начала 20 века. Вся мебель была дорогая, но в эти годы совсем утратившая свою ценность.       Сбросив с плеч платок, Элизабет направилась в прачечную, чтобы положить уже не нужные прищепки для белья. Все так же, как обычно, не изменяя привычек, по коридору, мимо лестницы на второй этаж, мимо кухни и гостиной, где сейчас должна была сидеть мама. Но вместо обычной тишины Эльза услышала мужской голос. Блондинка резко напряглась. Некий страх охватил все тело, в груди что-то сжалось. Она аккуратно подошла к дверям в гостиную, которые были приоткрыты. Был слышен разговор матери с мужчиной, их смех, но девушка никак не могла уловить суть разговора. Сквозь двери, сделанные из мозаики, она разглядела солдатскую форму, отчего напряглась ещё сильнее. Зачем к ним пожаловали военные? И почему она так любезна с ними? Эльза старалась разглядеть лицо мужчины, пытаясь увидеть в нем знакомые черты, но из-за цветных камней никак не получалось. Тогда Элизабет поняла, что нужно наконец выйти посмотреть, что это за нежданный гость. —Мам? —блондинка медленно вошла в гостиную. Увидев совсем незнакомого человека, Эльза расстроилась и была в неком недоумении. Это был молодой парень лет 20-24, в военной форме, достаточно высокий. На самом деле он показался Эльзе достаточно симпатичным: его прекрасные голубые глаза, белоснежная улыбка, пепельные, растрепанные волосы, в некоторых местах придавленные от фуражки. Зачем военным нужна ее семья? —Ой, милая, смотри, кто к нам пожаловал. —женщина расплывалась в улыбке и подошла к своей дочери, легонько подтягивая ее за плечи ближе к гостю. Блондинка давно не видела свою мать на столько оживлённой, и ей это почему-то не нравилось. —Это офицер, Дже... —Можно я сам? —перебил парень, но затем вежливо спросил. Он сам хотел представиться девушке, —Меня зовут Джек Фрост. —Какими судьбами, Джек Фрост? —грубовато спросила Элизабет, все ещё не желая, чтобы парень здесь находился, и чтобы он сразу показал свои намерения в сторону ее семьи. —Помочь вам в столь не простое время. —Джек положил фуражку на стол. —На войне сейчас не хватает людей,а вы пришли сюда, чтобы помочь нам? И как будто в столь не простое время только нам нужна помощь. Вы ходили вниз, в деревню? Там куда больше людей, которым не помешала бы ваша помощь. Они обессиливают и умирают от голода. Все что сказала Эльза, не понравилось Идун. Ей стало стыдно за собственную дочь, за ее неблагодарность и эгоизм. Ведь этот парень приехал сюда помочь именно им, а никому-либо другому. Она тут же отвела дочь в сторону от гостя. —Буквально на пару минут. —вежливо улыбнулась шатенка. Она вывела Элизабет за мозаичную дверь, прикрыв ее, и начала шептать: —Ты совсем с ума сошла? —женщина не понимала поступков своей дочери. —А по-твоему нормально впускать в дом непонятно кого? Ты что ли знаешь его? —Нет, но ведь он приехал помочь нам. У него только благие намерения. —Откуда ты знаешь? А что, если он предатель? Вдруг он пришёл разведать дела в деревне, чтобы потом армия немцев пришла и захватила ее? А что если он вор? И пока мы будем спать украдёт все дорогое, что у нас осталось? А ведь он может нас потом и убить, все той же ночью! —блондинка говорила шепотом, но скорее это было похоже чуть ли не на крик. Она злилась из-за матери. Ей казалось, что она слишком беззаботно живет в эти жестокие времена. —Он офицер. Что он может нам сделать? Тем более, у него нет акцента. Он точно не немец. —В что если они держали его в плену, а он просил о пощаде, и те решили дать ему шанс, отправив сюда? Почему ты думаешь, что все обладают таким же добрым сердцем, как ты? —но тут Эльза резко замолчала, когда мать достала из кармана своего платья письмо. Бумага была такая желтая, а буквы на ней растеклись, словно это письмо уронили в желтую воду. Но прочитать это было можно, поэтому блондинка, увидев от кого это, сразу начала вскрывать его трясущимися руками. Слова. Такой родной подчерк. Элизабет очень скучала и ждала это письмо больше полугода в надежде, что оно когда-нибудь придёт, и что человек, отправивший его, все таки жив. Каждое прочитанное предложение заставляло слезы в глазах девушки накапливаться и падать на щёки. Эльза не смогла стоять на ногах, поэтому присела на небольшой стульчик, положив руку на сердце. Оно билось как сумасшедшее. Эльза посмотрела на дату. Три месяца назад. Господи, где же было это письмо все эти три месяца? —Это от него? —тихо спросила Идун. Блондинка кивнула, быстро вытирая слезы с лица и всхлипывая. —Он принёс его? —Да. Поэтому ему стоит доверять. Хорошо. С матерью все таки придётся согласиться, но все равно следить за этим парнем. Такой молодой, а уже офицер. Это показалось девушке странным. Элизабет быстро привела себя в порядок, чтобы Фрост не видел ее слез, и вышла обратно. —Где вы взяли его? —резко спросила Разенграфф, протянув письмо и заставив гостя встать со стула. —Он сам отдал его мне. —улыбчивое лицо пепельноволосого резко сменилось на грустное с появлением этого письма в руках девушки. —А где он сам? —Когда я видел его в последний раз, был в госпитале. —Что с ним? —блондинка снова начала переживать, в животе мерзко заболело. —Он был ранен в бою. Состояние тяжёлое. Эльза чувствовала, как ее покидают силы. Ноги начали подкашиваться, голова закружилась. Идун, поняв что с дочерью что-то не так, быстро помогла сесть ей за стол, а Эльза все так же держала в руках письмо. Шатенка подала Элизабет стакан воды, но та отказалась и продолжила перечитывать письмо снова и снова. "Завтра идём на дежурство. Говорят где-то рядом немцы. Сможем наконец отомстить за страну!" Но кто бы мог подумать, что все произойдёт именно так. —Откуда ты знаешь Иккинга? —очень тихо произнесла блондинка. —Он мой друг. Мы с самого начала службы были вместе, и это он попросил меня помочь вам, если с ним что-то случится. И тут Элизабет замерла. Что значит "что-то случится"? Неужели он все таки погиб? Слезы снова начали подступать, а ком в горле мешал спокойно вдохнуть воздуха. —Что значит "что-то случится"? —едва сдерживая себя, спросила Разенграфф. —Не подумайте ничего. Раз он в больнице, значит мне пора приезжать. Я сам не знаю, как он себя сейчас чувствует, поэтому ничего не могу сказать. Но этот ответ Эльзу не устроил. —Он обещал написать, когда поправиться. Не переживайте. —Легко говорить. —девушка все ещё была очень недовольна и не верила словам солдатика. В комнате повисло молчание, лишь с улицы доносилось пение птиц. Хоть и то, что надумала себе Эльза в голове все еще оставалось там, ей пришлось высвободиться из клетки собственный раздумий и наконец продолжить разговор, но был и вариант просто уйти. Продолжать разговор с офицером не особо хотелось, но из-за чувства такта, пришлось, и она подняла взгляд на парня, который ждал каких-нибудь действий от Элизабет. Он сам прекрасно понимал состояние девушки и что она сейчас чувствует, поэтому лучше было переждать это молчание, которое для него казалось крайне неловким, ведь оно было по его вине. —На долго вы здесь? —первое, что пришлось блондинке на ум, но было весьма уместно. —Я уеду, как только вы скажете, что вам не нужна моя помощь. —Нам не нужна ваша помощь. —тихо произнесла Разенграфф, снова опустив взгляд на письмо. Мать покашляла и ткнула локтем в бок блондинку, на что та даже не обратила внимание. Фрост это заметил. —Вы уверены, что можете говорить и за миссис Разенграфф? —Уверена. —твердо произнесла Элизабет. Пепельноволосый замер. Он пытался разглядеть эмоции или движение в Идун, которые говорили бы, что уезжать не стоит, но вместо этого увидел лишь то, как она склонила голову, а на лице ее отразилась печаль. Теперь Джек понимал, что главная в этом доме вовсе не мать. Делать было нечего. Джексон встал изо стола, на что сразу же обратили хозяева дома и поднялись следом. "Неужели и вправду уйдет?" —подумала Эльза. Ей казалось, что он не уйдет просто так. Видимо не особо он и хотел помогать их семье. Эта мысль огорчила блондинку еще больше. —Тогда я пожалуй пойду. —И куда вы пойдете? —спросила Элизабет, но только из-за собственной любопытности. —Поеду обратно в госпиталь, но это будет только завтра, а сейчас придется спуститься в деревню и найти какую-нибудь гостиницу. —Вы ничего не найдете. —ответила Элизабет, и это было правдой. —Где вы собрались искать ночлег во время войны, когда люди и так спят на полу и в руинах своего дома? —Неужели в вашей деревне все настолько плохо?—парень был в ужасе. —К сожалению. —тихо произнесла Идун. —Тогда мне придется переночевать на вокзале. —На вокзале? —удивленно спросила Разенграфф. Откуда он едет, раз пришлось садиться на поезд? —Да, мне пришлось преодолеть три тысячи километров, чтобы прибыть сюда. Эльза ужаснулась. Почему-то резко ее охватило чувство вины, и в груди стало так горячо и мерзко, что заставило блондинку сморщить лоб. Может тогда офицер и правду приехал для того, чтобы предложить свою помощью или он просто превосходный лжец? Но оставлять человека на улице было низко, тем более раз он преодолел три тысячи километров, то он был не один день в пути и сейчас, должно быть, очень устал. —Не стоит. —выдавила Разенграфф, —Вы можете остаться у нас, но только на одну ночь. Хоть это и звучало грубо, но для Джека, и это было счастьем и радостью. Он прекрасно понимал, что спать на вокзале в парадной военной форме было бы очень плохой идеей. —Спасибо. —произнес Фрост, улыбнувшись, и поклонился Эльзе, на что та лишь подняла ладонь, что означало, что не нужно благодарностей, ведь она не сделала ничего сверхъестественного. Элизабет просто развернулась и отправилась к мозаичным дверям, но мать решила, что так не пойдет и все таки хоть как-то показать, что в этом доме и она хозяйка. —Эльза. —окликнула Идун дочь, на что та повернулась, еще раз взглянув на Фроста. —Не покажешь гостю, где будет его спальня? Блондинка снова нахмурила лоб. Что за отвратительная просьба, словно мать не видит, что ей и без этого слишком неприятен этот человек. Она и так не хотела видеть его лишний раз, а тут и мать со своим поручением, но тут одно из двух: отказаться и показаться человеку бестактным и черствым, отчасти грубым или же быстро показать ему комнату, и где лежит постельное белье. К сожалению или счастью Эльза выбрала второй вариант. —Идемте за мной. —холодно произнесла девушка и направилась в сторону дверей. Джек поклонился Идун и направился следом за Элизабет. Как только он вышел из гостиной, то сразу обратил внимание на интерьер: такие же темно-зеленые обои на стенах, но они казались куда мрачнее, потому что свет в эту часть квартиры практически не проходил. Тут были окна, но они были завешаны плотными шторами, которые не давали солнечному свету попасть в дом. Следующее, на что он обратил внимание—небольшой коридор, на стенах которого висело много картин и фотографий. За коридором шла кухня, а в самом его(коридора) углу шла лестница, ведущая на второй этаж. Парню сразу показался этот дом мрачными пугающим, словно в нем хранилось миллион секретов всего мира. На втором этаже тоже был узенький кордом, по стенам которого шли двери в комнаты. В одну из таких и зашли молодые люди. —Это будет ваша комната. —все так же черство произнесла Разенграфф. —Благодарю вас, что позволили мне остаться у вас на ночь. —Джексон все таки поблагодарил Элизабет, хотя она надеялась, что он все таки не станет этого делать. Плохой чертой Эльзы было то, что она не умела принимать благодарность и реагировать на ее, поэтому она промолчала и начала доставать постельное белье из шкафа, в котором помимо белья ничего не было. Оно лежало там на случай приезда Иккинга, но за три года он так и не приехал. Конечно же, Эльза каждые две недели стирала его в надежде, что все таки парень вернется, но к сожалению приехал только Джексон. —Почему вы так злы ко мне?—Фрост не выдержал. Его очень интересовал этот вопрос. Ему было неприятно поведение блондинки, и он хотел разобраться. Элизабет удивилась. —Потому что я вас не знаю. —Но это дает вам право ненавидеть меня? —О какой ненависти идет речь? —Эльза не понимала. Ненависть— это не злость, а совсем другое. Такой термин не должен звучать в данной ситуации. —Вы относитесь ко мне, словно я чем-то вас обидел, но неужели мой приезд и предложение о помощи смог вас чем-то задеть? —Вовсе нет. Я просто ничего о вас не знаю и пытаюсь держать на расстоянии, а моя мать так добра с вами, потому что видит в людях лишь ангелов воплоти. Извините, но стоит думать, что если вы приехали сюда и предложили помощь, то вам упадут в ноги. —Я так и не думал. —Вот и хорошо. —блондинка отдала гостю постельное в руки. —Через час мы будет ужинать, если вы голодны, то можете присоединиться, а пока отдыхайте. У этой девчонки тяжелый груз на сердце и на душе, и Фрост это понимал. Он понимал, что, живя только с матерью в четырех стенах, ей некому было рассказать о своих мыслях и проблемах, некому было выплакаться, поэтому то она и стала такой черствой. Парень понимал ее, потому что сам был таким. —Я обязательно присоединюсь. —вежливо улыбнулся пепельноволосый, но Элизабет вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.