***
Чимин сидит на полу, глядя на закрытую дверь, стараясь не обращать внимания на боль, что все еще чувствуется тяжелой рукой Чонгука где-то в районе загривка. Он в недоумении, что отзывается в нем ноткой страха: Гук никогда до этого не причинял боль Чиме, даже тогда, когда кот, заигравшись, терял контроль над собой, создавая проблемы, а иногда — ломая вещи. Минни бесцельно бредет по темному коридору, проходя в гостиную, взбираясь на подоконник. Он смотрит в окно, разглядывает людей, идущих по тротуару. Отсюда видно дорогу, на которой сейчас собралась пробка из машин. Водители сигналят, иногда даже что-то кричат. А Чимин не понимает. Зачем люди изобрели время? Чтобы содрогаться, когда понимаешь, сколько ты уже прожил? Чтобы удивляться, когда в «апреле» вдруг увидишь снежные сугробы? Или чтобы вечно куда-то опаздывать? Коту не понять этого. Он не любит людскую суету, их проблемы, существующие лишь из-за предрассудков, стереотипов и устоев общества. Он не любит и самих людей. Слишком неискренни, как ему кажется. Чима с радостью бы все дни напролет просто лежал вместе с Гуком на том самом бежевом диване, жмурясь от навязчивых лучей солнца. Но хозяина постоянно нет дома из-за учебы — еще одного глупого изобретения людей. Разумеется, кот и не замечает того, что солнце уже скрылось за горизонтом, уступая место луне. Эта постоянная смена караула уже перестала пленять его, лишь подсказывая, что пора спать. В коридоре послышались шаги, но Мин не обращает на них никакого внимания, бездумно смотря на луну, ища в ее облике хоть что-то новое, еще неизведанное пытливым взором зеленых, сверкающих глаз. — Чимин, — послышался голос за спиной кота. Это Чонгук. Он садится на подоконник рядом с Чимой, поднимая его на руки, прижимая к груди. — Прости, — тихо произносит Гук, легко касаясь уха Мина губами. Чиме хочется спросить: «А как же твоя учеба?» — задеть этим вопросом, но он молчит. Возможно, потому что его все равно не поймут. Возможно, потому что просто не хочет мстить Чону, причинять ему боль. — Знаешь, к черту этот университет. Я больше не буду счастливо улыбаться из чувства страха, что родители разочаруются во мне. Сегодня дошло до того, что я стал срывать свою злость на тебе. Чонгук больше ничего не говорит, погрузившись в свои мысли. Но через секунду он вновь возвращается в реальность, потому что Мин ставит свои передние лапы на плечи хозяина, заглядывая ему в глаза. И Гук видит этот глубокий, умный взгляд. — Я люблю тебя, — отвечает тихо Чимин, не надеясь на то, что его услышат. — И я люблю тебя, — лучезарно улыбается Чон, потрепав кота по голове…Мяу
18 марта 2018 г. в 20:15
Здесь совсем тихо… Лишь часы неустанно повторяют монотонное «тик-так», разбавляя эту вязкую тишину, сеющую тревогу где-то в глубине души. Трехцветный кот, свернувшись калачиком, лежит на бежевом диване. Глаза закрыты. Кажется, что он спит глубоким сном. Однако, если присмотреться, то можно заметить, что его черные ушки время от времени подрагивают, стараясь уловить посторонние звуки. Он ждет…
Ключи несколько раз провернулись в замочной скважине, и дверь открылась.
— Чимин! Кис-кис-кис! — позвал своего маленького сожителя вошедший в квартиру юноша.
Услышав голос Чонгука (а именно так зовут хозяина квартиры), кот направился в прихожую. Там его, как и всегда, встретили приветливым, теплым взглядом и милой кроличьей улыбкой.
— Иди ко мне, — парень опустился на колени, подзывая Чима к себе. Кот, недолго думая, подбегает к Гуку, ластится и шепчет: «Я скучал». Однако, как и всегда, с губ срывается лишь тихое, беспомощное «Мяу», на которое Чон не обращает внимания. Возможно, он не слышит. Возможно, просто не понимает. Как и всегда…
Юноша снимает с себя куртку, разувается и идет на кухню.
На улице еще светло, но он машинально включает свет в комнате. Просто потому что так привычней. Открывает кухонный шкаф, достает лапшу быстрого приготовления и включает чайник. Каких-то две минуты уходит на приготовление ужина. Так просто, так привычно…
Обжигающий пар, исходящий от только что заваренной лапши, поднимается к потолку, закручиваясь в причудливые узоры.
Чимин сидит на столе и внимательно наблюдает за тем, как Чонгук берет в руки палочки для еды, как перемешивает лапшу. Он рассматривает вены, просвечивающие сквозь нежную кожу. Красиво.
Коту так хочется привлечь внимание хозяина, напомнить о своем существовании, поэтому он мяукает.
— Тоже есть хочешь? — Гук протягивает коту еду. Мин еле заметно мотает головой, кладет свою лапу на кисть Чона и заглядывает в его глаза. — Понял-понял, — смеется Чонгук, оставляя лапшу на столе перед котом и убирая руку. — Не лезу, — Чима разочарованно смотрит на хозяина, но тот уже увлеченно играет в игру на телефоне, параллельно умудряясь есть.
И вновь… Чон не понял, а Чимин слишком рано сдался.
Больно. Но лишь Мину, ведь Гук уверен, что они оба прекрасно чувствуют и понимают друг друга. И коту искренне жаль такого наивного, не разбирающегося в эмоциях и истинных чувствах Чонгука. Но, увы, кот может лишь наблюдать за тем, как юноша вновь и вновь ведется на милую улыбочку какой-нибудь девушки, которая уже на следующее утро сбегает. Мин, кажется, уже привык к этому, как к собственному хвосту. Абсолютно все подружки Чона — горькие конфеты в красивых и блестящих обертках. И Чимину каждый раз хочется рвать и метать от злости и ненависти к таким людям, к тем, кто причиняет боль его хозяину и лжет при этом, не краснея!
Однако откуда в нем возникают такие эмоции? И почему он чувствует бабочек где-то в животе, когда смотрит на радостного Гука, который временами ведет себя совсем как ребенок? И, знаете, иногда он так хочет поймать этих крылатых, что хозяйничают в нем, и подарить их Чону.
Бред… Наверное, от одиночества и боли Чима начал сходить с ума…
Чонгук ставит пустую чашку рядом с раковиной, слегка треплет кота по голове и уходит. Чимин, словно хвостик, следует за хозяином в его спальню.
Кровать, как и всегда, расправлена, одеяло валяется на полу — проспав, Чон очень старался не опоздать и совсем не замечал ничего вокруг; на столе бардак: всюду какие-то документы, конспекты, зарисовки, сделанные Гуком в свободное от учебы время. Чиме всегда нравилось рассматривать эти рисунки, сделанные в графическом стиле. Минни думает, что Чон стал бы прекрасным художником или певцом, ведь у него явно талант к творчеству! Но родители Гука, как уже понял кот, категорически против этого.
Юноша подходит к шкафу, открывает его и достает свою домашнюю одежду: черные свободные шорты и белую футболку. Чонгук расстегивает пуговицы на своей пропахшей потом и уже надоевшим парфюмом рубашке, стягивает джинсы. Накачанное тело блестит в лучах закатного солнца, пробирающегося в комнату, что еще больше подчеркивает рельефные мышцы, обтянутые смуглой кожей. Гук надевает вещи, которые достал из шкафа, а грязные кидает в какой-то из ящиков, обещая себе позже постирать их.
Чон садится за стол, очищая центральную его часть от листов бумаги, чтобы можно было работать, и открывает ноутбук.
— Если начну сейчас, — бормочет юноша, поглядывая на часы, — к утру успею.
И Чимин поклясться готов, что видит такую картину и слышит эти слова постоянно. Он будто застрял в одном и том же дне, Дне Сурка. Вот только изменить ничего не может.
Кот запрыгивает на колени к своему хозяину, ластится, пытаясь отвлечь от компьютера, играясь с сережкой в форме креста в его ухе.
— Чимин, не мешай, пожалуйста! — Гук берет Чиму на руки, встает со стула, подходит к кровати, укладывает Мина на нее и возвращается к ноутбуку. — Мне нужно учиться.
Чонгук начинает что-то усердно печатать. Он вглядывается в каждую букву, сверяет текст на мониторе с тем, что написано в тетради. Несмотря на то, что юноша никогда не хотел поступать на экономический и сделал это исключительно по воле родителей, он старается хорошо учиться, счастливо улыбаясь родственничкам, когда те говорят, что приняли верное решение, заставив идти на этот факультет. Странно, не правда ли? Неординарная, креативная личность, загнанная в рамки…
И Чимин видит своего хозяина насквозь. Видит его переживания. И ему так хочется утешить Гука, помочь ему, сказать: «Все будет хорошо!» — а иногда и: «Сделай уже что-нибудь, чтобы действительно быть счастливым!» — но каждый раз вместо этого с губ срывается уже осточертевшее: «Мяу». Беспомощность.
Компьютерная мышка скользит по поверхности стола. Чон сильнее сжимает ее пальцами, наводя курсор на нужную ссылку, нажимая на левую клавишу. Чима вновь сидит рядом, внимательно следя за передвижением руки Чонгука.
Зрачки Мина сужаются, наливаясь азартом. Кот вцепляется когтями в тыльную сторону ладони хозяина и не отпускает.
— Чимин! — рыкнул Гук, отдергивая руку, смотря на кота, который, видимо, осознал, что он натворил. — Ты что делаешь?!
Чима виновато глядит на хозяина и поджимает ушки.
Юноша не обращает внимания на это изменение в Мине. Он зол. Зол сам на себя, на родителей. Но сейчас он выплескивает весь негатив на невинное существо. Чон хватает кота за шкирку, трясет.
— Ты можешь не доставать меня сейчас?!
Чим жалостливо пищит, прижимая белые лапки к туловищу, когда его буквально вышвыривают из комнаты, следом закрывая дверь.
Гук медленно подходит к столу, выдыхая, чтобы успокоиться. Он садится на стул, берет карандаш в руки, исправляя конспект. Но, сжимая предмет в руке, он не рассчитывает силу, и карандаш ломается пополам.