Алая надпись

Ему самое место в Аду. Или в тюрьме. А, может, в обоих местах одновременно. Питер неожиданно дергает рукой вправо, а помидор, что он до этого рассматривал, практически взмывает в воздух и едва не попадает в лицо престарелой даме. Сердитый взгляд, которым его одаривают, как и чуть было не сорвавшаяся с уст гневная тирада, мгновенно трансформируются в «Ой! О мой Бог! Поздравляю! Я оставлю вас двоих наедине». Старушка ковыляет прочь, а мужчина все так же стоит, пялясь на свою занесенную вверх руку, с которой свисает красная полоска. Его алая лента. Та самая, что соединяет его с находящейся неподалеку родственной душой. Он оставил всякую надежду обрести ее, наблюдая, как очередные дни рождения проходят мимо. Говорят, многие люди встречают своих суженых после двадцати. Питер следовал прочитанным советам и путешествовал. Он отправился учиться в Нью-Йорк, год прожил во Франции, но, тем не менее, столкнулся со своей парой, по иронии судьбы, в родном городишке, в бакалейной лавке, где бывал бесчисленное количество раз. Пит собирался встретить здесь Новый год, а потом полететь в трехмесячный тур по Южной Америке. И как им удалось избегать друг друга так долго? Ответ несется ему навстречу в форме ребенка — мальчонки. Тот визжит от радости, сталкиваясь с ногой Хейла, обвивает ее ручонками, смотрит на мужчину с широкой улыбкой и говорит «Привет». Питер неверяще пялится. Ленты, тянувшейся от его руки к родственной душе через ряды стеллажей, больше нет. Она заканчивается где-то у его коленки. В аккурат рядом с мальчиком. Среди всей плеяды чувств, которые он предполагал испытать при виде истинной пары, ужаса точно не было. — Мойрдах*! Куда ты снова запропастился, Мойрдах? — зовет женщина немногим старше самого Хейла, может лет на десять, выходя из-за стеллажа с крупами. Питер замирает на месте, частично из страха, что его сочтут за педофила и, отчасти, опасаясь перспективы стать таковым, но ее лицо сияет от радости при виде ребенка, оплетающего конечностями ногу незнакомца. — Вот ты где! — восклицает она, а затем, обращаясь к Хейлу, уточняет: — Ой, простите! Он ведь не докучает вам? Женщина опускается на корточки до уровня своего чада и приказывает: — Немедленно отпусти этого приятного молодого человека, Мойрдах! — Нет, — упрямится мальчонка с непроизносимым именем. Ручонки крепче хватаются за голень. Мать смотрит на незнакомца со смесью веселья и раздражения. — Простите Бога ради. Он обычно себя ведет по-другому, но подчас взбредет в голову какая-то блажь, как в тот раз на пикнике, когда Мойрдах начал болтать с деревом и…— она замолкает. Питеру не обязательно следить взглядом, чтобы понять, куда именно смотрит женщина, пока она не охает так, словно из ее легких вышибли весь кислород. Мужчина немного сдвигает ладонь, чтобы алая лента, связывающая его с малышом стала еще очевиднее. — Мне очень жаль, — произносит он, не находя что еще сказать. В голове ни одной дельной мысли. Ему даже трудно переварить… это. — О, нет. Все в порядке, — заверяет женщина, поднимаясь и глядя на (предположительно) своего ребенка. Протягивая незнакомцу руку, она представляется: — Я — Клаудия. Клаудия Стилински. Мужчина нехотя следует ее примеру: — Питер Хейл. Улыбка матери становится шире. — О! Брат Талии, правильно? Мой муж с ней на короткой ноге*. Точнее сказать — косвенно знаком. — женщина хмурится и размышляет вслух: — Или правильнее будет сказать «поверхностно»? Мужчина может побиться о заклад, что у него глаза выпучены и рот приоткрыт, поэтому он захлопывает его и сглатывает, задавая наводящий вопрос: — Э-э, благодаря фирме «Гарман, Хейл и Пирс»? — Нет, через департамент полиции. Он помощник шерифа. Он буквально чувствует, как кровь отливает от лица. Теперь его точно в педофилы запишут, да еще и в сталкеры малолетнего сына помощника Стилински. Уже пора идти сдаваться или подождать, пока приедут арестовать и отвезти в казенный дом? Или преступлением считается исключительно секс? Этим он пока точно заниматься не собирается. Не сейчас. А может и вовсе никогда. Питер мальчика пальцем не коснулся, если не считать голени, вокруг которой его несовершеннолетняя родственная душа оплелась осьминожкой. О, Господи — ему точно дорога в кутузку! — Вам нужно закончить с покупками или как? — Чего? — непонимающе моргает Хейл. Мадам Стилински жестом указывает на собственную тележку, доверху наполненную нормальными семейными товарами. Очевидно, его пара обожает «морские камешки» с фруктовым вкусом и соки «Capri Sun». Питу самое место в тюремной камере. Ему машут ладошкой перед глазами: — Земля вызывает Питера! Хейл качает головой и тратит минуту на то, чтобы вспомнить вопрос. — Нет, никаких срочных покупок. Они… могут подождать. Талия может и сама сбегать за гребаными огурцами и помидорами. К черту сегодняшний салат. — Ладно, — почти снисходительно улыбается Клаудия, словно глядя на своего отпрыска, выдавшего нечто умное. — Мне всего пару продуктов нужно захватить, если вы не против подождать. Пит моргает. Она что — спросила, подождет ли он, пока она покончит с продуктами, чтобы отвезти его в каталажку? Женщина, очевидно, улавливает замешательство в его позе и на лице, пытаясь прояснить ситуацию: — Чтобы зарегистрировать. Питера в качестве сексуального маньяка, что ли? — Вас как родственные души, — догадавшись, что он не имеет малейшего представления о происходящем, уточняет Клаудия. — Ох, — Хейл смотрит на малыша, прилепившегося к его конечности. Наверное, это нормально, в определенном смысле. Он не уверен на все сто процентов. Пожалуй, стоит позвонить Талии — она ведь юрист в семье. — Ладно. Нет, сестре нужно позвонить в любом случае. Ему явно понадобится адвокат. Малыш (Мойр… или как его там?) устроился на ступне Питера и заливается смехом каждый раз, когда мужчина пытается неловко сделать шаг. Благо, у Хейла было бесчисленное количество племянников и племянниц, так что богатый опыт передвижения с приставучим ребенком на голени имеется. Клаудия хватает с полки банку томатного соуса и коробку спагетти, направляясь к кассе. Кассир улыбается малышу и спрашивает:  — Шутим с папочкой, да? Питер становится белее стены. Мадам Стилински давится смехом в неудачной попытке сдержаться. — Мой! — провозглашает мальчик, прежде чем кто-то из взрослых успевает ответить. Хейл решает, что и так сойдет. Клаудия не может прекратить хихикать. Питер следует за ней до ее машины, потому что особого выбора у него нет. Оказавшись на парковке, женщина выдавливает «ну у вас и выражение лица» и снова начинает смеяться. Мужчина чувствует, что его мина становится крайне хмурой. Они останавливаются рядом с большим голубым джипом и помогает Клаудии уложить покупки на заднее сидение, прилагая все усилия, чтобы не ударить Мойр-как-его-там по голове пакетом. — Подождите здесь, — распоряжается Клаудия, отправляясь, чтобы возвратить тележку. Питер беспомощно смотрит вниз, на так и не отпустившего его ногу мальчугана. Малыш сияет от счастья и снова говорит ему «Привет». — Здорово, — отвечает Хейл, потому что это — логичное продолжение завязавшегося диалога. — Ты мне нравишься. — Мы только познакомились, — чувствуя необходимость прояснить, настаивает Питер. Мальчик сжимает его голень: — Ты — мой. Питер открывает рот, потом закрывает, не зная, что сказать. — Садитесь сзади, — нарушает неловкую паузу Клаудия. — Я поведу. Хейл смотрит на мальчика, уцепившегося за ногу и бормочет, обводя взглядом ряды припаркованных автомобилей: — Я просто… Моя машина… Миссис Стилински машет рукой, открывая заднюю дверь джипа: — Мы вернемся за ней позже. Давай, Мойрдах! Устраивайся! — Мой! — демонстративно сжимая голень мужчины, настаивает малыш. — Питер поедет с нами. Ребенок мешкает. Взглянув на Хейла, он кивает: — Ладно. И вот так просто — ногу отпускают и мальчик забирается на заднее сидение автомобиля. У Питера на миг мелькает мысль, что сейчас самое время бросаться наутек, но вот что делать с алой лентой? — Вы тоже. Садитесь в машину. Мужчина не уверен, по какой причине он повинуется. По дороге в Бюро он набирает Талию. Та смеется целую минуту, затем подключает к звонку Амелию, продолжая потешаться уже вдвоем. Питер бросает трубку, а его родственная душа сияет от радости и болтает без умолку с детского автомобильного кресла. Чертово сидение для малышни! Его пара даже не доросла до обычного ремня безопасности! В Бюро Идентификации и Регистрации Родственных душ кроме них всего одна пара. К огромному разочарованию Хейла, это всего лишь подростки, не прекращающие хихикать всякий раз, когда видят, что взрослого мужчину связывает лента с ребенком, который продолжает хвататься за его конечности. Положительный момент лишь в том, что на этот раз мальчишка свисает с его руки и они оба сидят на отдельных стульях. Он вздыхает и стучит затылком о стену, дожидаясь, пока не назовут их номер. Их приглашают в кабинет, где дама средних лет смотрит на Хейла сильно изогнув бровь, пока он присаживается напротив нее: — Назовите имена и даты рождения. — Питер Уильям Хейл. 27 октября 1976 года. Клаудия сажает себе на коленки Мойр-как-его-там, пока тот продолжает тянуться руками к Хейлу. Мужчина почти готов позволить ему держаться за руки, но это немного чересчур. — Мойрдах Чтибор* Стилински. 8 апреля 1994 года. Бедная регистраторша таращится на Клаудию широко распахнув глаза. Миссис Стилински повторяет имя мальчика по буквам раза четыре как минимум, прежде чем его удается записать верно. Хейл оставляет всякую надежду на то, что когда-либо сможет выучить столь неудобоваримое имечко. Тут наверняка понадобится шпаргалка чтобы научиться произносить это правильно. Надо будет заламинировать ее и носить в бумажнике. А еще наделать копий и раздать членам своего семейства. — Если вам так будет проще, зовите моего сына Стайлзом, как делают все его друзья. Питер поднимает голову вверх, вознося про себя молитву небесам, ведь ему имени своей пары не выучить никогда. Фамилия у него наверняка польская, а вот что до остального — без малейшего понятия. Имечка не французские, итальянские или испанские, ибо он владеет перечисленными языками. Да и имя самой Клаудии мало чем помогает. — Вы планируете сохранить эту связь? Хейл растерян: а разве у него есть выбор? Он всегда мечтал, что встретит свою родственную душу и на этом конец. В жизни все устаканится. Но даже вопреки тому факту, что его с парой разделяет как минимум двадцать лет жизни, Пит не в состоянии найти и тут же запросто отпустить человека, который идеально ему подходит и предназначен судьбой. Пусть и должен. Стайлз ведь совсем ребенок. Талия заверила, мол — все законно, но мужчину не покидает ощущение, что он делает нечто плохое. А внутренний волк — та глубинная, первобытная часть его естества, велит присвоить и никогда не отпускать. — Да, — заявляет Стайлз, бросаясь в сторону Хейла. Клаудия ловко усаживает его на место, а мальчик твердит: — Мой. — Ладно тогда, — соглашается регистраторша, делая пометку в формах, лежащих перед ней. — Поскольку один из участников договора несовершеннолетний, этот документ будет носить временный характер, до момента, пока Мойр… Она пытается прочесть имя, протягивая бумаги и ручку: — Покуда Стайлзу не исполнится восемнадцать либо оба родителя не согласятся, что он достиг соответствующего возраста для вступления в формальный союз. Подпишите внизу. Игнорируя сомнения, Питер ставит свой автограф. За Стайлза подписывает мать. Служащая Бюро заверяет документ и протягивает каждому из них копии, а затем выпроваживает из кабинета. Питер понятия не имеет, что делать дальше. В руке сжимает документ о регистрации. В пору спрятаться в лесу и никогда оттуда не выходить, но их с четырехлетним мальчиком по-прежнему связывает алая лента. — Пойдемте с нами, — приглашает Клаудия, протягивая руку сыну. Тот хватает Хейла за ладонь и тащит за собой когда его мать начинает двигаться. — Поедем к нам, выгрузим покупки. Познакомитесь с Джоном после окончания его смены, а потом отправимся к вам, чтобы собрать вещей на неделю. Надеюсь, вы любите спагетти? — Я люблю их! — восклицает Стайлз подпрыгивая на каждом шагу. Клаудия адресует чаду нежную улыбку: — Знаю. Именно поэтому их и готовлю. У вас ведь нет пищевой аллергии на что-либо, Питер? Мужчина механически кивает, не совсем осознавая, что происходит или что он делает. И как он только до такой жизни докатился? — Питер! А, Питер? Я встретил сверкающую тетю! Хейл едва успевает отложить нож, который сжимает в руке, прежде чем мальчик врезается с разбегу в его ногу. Мужчина вытирает руки полотенцем и гладит ребенка по волосам. — Ты знал? Просто удивительно, как запросто он начинает разговоры на случайные темы. Взрослые обмениваются улыбками, пока Клаудия стоит у плиты. Следом за Стайлзом на кухне появляется Кора и закатывает глаза:  — У нас новая библиотекарша появилась. И она не сияет. Голос племянницы полон пренебрежения. Питер прекрасно знает, у кого из родственников она этому научилась — у него самого. Мужчина не может удержаться — его так и распирает от гордости. По крайней мере, если подобный тон адресован кому угодно, кроме его родственной души. Стайлз покрепче сжимает его талию. Не будь мальчуган обычным человеческим ребенком, а Пит — оборотнем, он бы побоялся, что ему что-то раздавят. Пускаться в объяснения на данную тему совершенно не хочется. — А вот и сияет! — Нет! — Да! — Не-а! Клаудия хихикает, а Питер возводит очи к небесам. — Ох уж эти дети! — произносит он страдальческим тоном, который оттачивал последние года четыре. Одно хорошо — теперь можно не бояться ареста. Даже за превышение скорости не оштрафуют, потому что все до единого помощники шерифа не могут смотреть на него и при этом не расхохотаться. Единственные квитанции, что ему выписывают — за неправильную парковку, да и то на них часто оставляют предложения по поводу планирования подходящих по возрасту свиданий. Все смотрители зоопарка уже знают его в лицо и тоже ржут. Питер ненавидит весь этот городишко. Мальчик снова сжимает талию Хейла и смотрит на него щенячьими глазками, а тот немного оттаивает. Его паре всего восемь, а мальчишка уже помыкает им как вздумается. Мужчина вздыхает и запускает пальцы в шевелюру Стайлза. Волосы сильно отросли. Его скоро подстригут, но Питеру так даже нравится, как и самому мальчику. Тот ластится к родственной душе что твой сытый кот. — Почему бы вам обоим не приступить к выполнению домашних заданий, детки? Кора гордо удаляется, а Стайлз смотрит на Хейла умоляюще: — Ты же мне поможешь? Питер страдальчески глядит на Клаудию, но это скорее для проформы. Женщина зовет Пола и просит того забрать бумаги, над которыми работал его шурин. Наверное, со стороны должно казаться странным, насколько легко Стилински влились в клан Хейлов, но на самом деле те вписались идеально, словно потерянный элемент пазла. Питер читает сидя на диване в то время как Кора со Стайлзом делают домашку за журнальным столиком. Несмотря на постоянные просьбы о помощи, у мальчика возникает относительно мало вопросов. Учителя заводят разговор о том, чтобы перевести его в класс для одаренных учеников, но Клаудия не хочет отрывать сына от друзей. Дерек с Лорой возвращаются часом позже, а следом за ними дом постепенно наполняется взрослыми. Джон и Талия прибывают последними. Все сразу же садятся за громадный обеденный стол как делают каждый вечер. Стайлз перепрыгивает с одной темы на другую, в который раз безраздельно овладевая вниманием Питера разговорами о сверкающей женщине. Взрослые обмениваются улыбками. Мужчина понимает, что однажды его родственная пара вырастет из фазы воображаемых друзей, но до тех пор он продолжает находить книги о волшебных созданиях и читать их, чтобы поддерживать интерес мальчика. Они обнимаются на прощанье и пока Стайлз возвращается ночевать к себе домой, Питер не может не думать о том, что однажды ему позволят остаться на ночь. Усадьба Хейлов в состоянии повышенной боевой готовности из-за присутствия множества разных стай в городе. Талия берет на работе неделю за свой счет, а Джон хоть и не в курсе подробностей, но догадывается, что происходит нечто важное. Семь дней проходят довольно спокойно. Талия проводит встречи с альфами либо в течение дня, либо по ночам, за закрытыми дверьми. Клаудия работает сверхурочно в библиотеке, а Питер и Пол берут на себя наряд по кухне. Обычно гости расходятся до возвращения Коры и Стайлза из школы, так что Питер начинает верить в то, что им удастся провести совет альф и при этом не ставить семью Стилински в известность о существовании оборотней. Так продолжается пока встреча с Дюкалионом в четверг не затягивается. Дюк сталкивается в дверях с малышней. Питер мгновенно напрягается, сам не зная почему. Но это же Стайлз, у которого просто талант находить неприятности на свою голову. Кора машет гостю, но не обращает на него особого внимания. Малыш Стилински останавливается, склоняет голову на бок, изучая незнакомца — по-другому не скажешь. Выражение лица у парнишки необыкновенно сосредоточенное. Игнорируя это, чужак наклоняется с улыбкой, чтобы поздороваться. Он протягивает руку: — Привет. А ты, скорее всего, Стайлз, да? Питер много о тебе рассказывал. Мальчик переводит взгляд с руки на лицо Дюкалиона и обратно. Питер даже не осознает, что задерживал дыхание все это время, пока Стайлз не отвечает гостю рукопожатием. Каким-то непостижимым образом им удалось воспитать у этого ребенка базовые манеры. Однако, Стайлз не отпускает протянутую ему ладонь. Вместо этого, он разворачивается и тащит Дюка за собой по коридору. Гость озадачен. Питер же уверен, что заработает аневризму. Он слишком молод для такого диагноза. Они у оборотней вообще бывают? Если до сих пор не было, вполне может начаться с него. Сердечный ритм становится просто запредельным, когда его родственная душа затягивает чужака назад в кабинет Талии. Взрослые присоединяются к ним просто из любопытства. Стайлз занимает один из стульев за столом, дожидаясь, пока Дюкалион устроится на другом. — Что у тебя на уме, малыш? — интересуется гость с улыбкой. — Я не ребенок. Мне уже десять, — хмурится мальчик. У Дюка хватает совести не рассмеяться, а Стайлз тычет пальцем в его сторону и предупреждает: — Не ходи на встречу с плохим человеком. Тебе нужно там быть, но не стоит идти. Он очень-очень злой дядька и лишит тебя глаз. Это будет очень печально. Брови гостя взлетают вверх. Он в замешательстве переводит взгляд на Талию с Питером. Последний ошеломлен не менее остальных. Он приглашает взрослых в кабинет и затворяет за ними дверь, а затем подходит к своему суженому и берет его за руку: — Стайлз, такими вещами шутить нельзя. Мальчик хмурится и вырывает свою ладошку, скрещивая руки на груди, словно защищаясь: — Кто сказал, что я шучу? Ему сделают больно. Многие люди пострадают. Хейл открывает рот, приготовившись сделать выговор, но сестра опускает ладонь ему на плечо. Пит вздрагивает от неожиданности. Талия отодвигает его назад и опирается на стол: — Почему ты говоришь это, Стайлз? Мальчик мрачнеет и прищуривается: — Вы мне не верите. И не поверили бы, если бы я сказал вам. Вы — оборотни, но не обращаете внимания ни на кого другого вокруг себя. У Питера перехватывает дух. Дюк выпрямляется, чувствуя всеобщее напряжение присутствующих. Талия же осторожно подбирает слова: — Стайлз, дорогой, кто тебе сказал, что мы оборотни? Если это была Кора, то… Стайлз фыркает и качает головой. — Да никто мне не говорил! Господи! — он машет рукой и кивает в направлении взрослых, изрекая: — Да это же очевидно! Ну, разве что кроме Пола. Ваш муж нормальный. Мне очень жаль, Пол. Брови Питера взмывают до потолка. От неожиданности он отклоняется назад и падает на пятую точку:  — Как…? Мальчик практически невозмутим: — Ты мне никогда не верил. Все, о чем я рассказывал: говорящие деревья, сверкающая библиотекарша в школе, встреча на берегу с русалкой… Ты решил, что это были выдумки. Ребенок качает головой и сердито тычет пальцем в его сторону. Он сейчас настолько похож на свою мать, что Питера так и подмывает засмеяться. Мужчина подавляет звук губами, чтобы не сошло за истерику. Стайлз поднимается, предлагая: — Давайте покажу. Тогда вы все мне поверите. Он тихо бормочет «тупые взрослые», но эту реплику слышат все кроме Пола. Присутствующие расступаются перед мальчиком, словно боятся прикоснуться к нему. Когда процессия покидает дом, к ним присоединяются дети, включая Дерека и Лору, которые лишь оставляют рюкзаки у двери. Стайлз ведет их в Заповедник. Топот их ног практически оглушает. Мальчик идет настолько уверенно, будто делал это много раз, уверенный в выбранном направлении, хоть они и не придерживаются какой-то определенной тропы. То, что дети любят играть в лесу, для Пита не новость, но что они заходят при этом настолько далеко, даже в голову не приходило. Он едва не тащит мальчика к себе, чтобы обнять при виде возникшего в поле зрения Неметона. Единственное, что его останавливает — хватка Талии, сжимающей его запястье. Стайлз же идет прямиком к пню и спокойно запрыгивает на него так, словно не подозревает, что перед ним нечто священное и древнее. Толпа рассредоточивается кольцом по полянке. Дети забрасывают взрослых вопросами, на которые те отвечают почтительным шепотом. Стайлз смотрит в небо и произносит: — Все в порядке. Можете выходить. Они не причинят вам зла. Примерно секунду ничего не происходит, как Питер и ожидал. И вдруг краем глаза он замечает маленькую вспышку света. Поворачиваясь, Хейл видит еще одну, две, три… Полянку заполоняют искры всех цветов радуги, звон колокольчиков и тихий смех. Вспышки кружат рядом со Стайлзом, а он хихикает, постепенно отрываясь от пня и взмывая вверх примерно на полметра, не держась ни за что и не опираясь ногами. Талии и Амелии приходится держать брата под руки, чтобы тот не бросился к своей паре. Мальчик протягивает руки, позволяя искрам приземлиться на ладони. Касаясь его кожи, те превращаются в крохотных обнаженных человечков с прозрачными крылышками. Стайлз кивает, прислушиваясь к словам фей. — Да, я знаю, — говорит он между паузами. — Конечно. Так и сделаю. Спасибо. Мальчик поворачивается к облачку света, зависшему над его плечом, заверяя: — Я предупрежу их. Присматривайте за ним. Часть фей мгновенно исчезает, а остальные растворяются в воздухе постепенно. Как только они опускают мальчика на Неметон, Талия с Амелией отпускают руки брата и тот пересекает поляну во мгновение ока, заключая Стайлза в свои объятия. Малыш дуется, прижимаясь лбом к шее Питера и бормочет: — Глупый волк. Кто-то кашляет. Мужчина оборачивается и обнаруживает рядом с собой Талию с Дюком. — Я полагаю, ты можешь подробнее рассказать мне о том плохом человеке? — переспрашивает гость. Малыш пожимает плечами: — Вы уже знакомы с ним. Он — король охотников. Дюкалион с Талией переглядываются: — Джерард. Мужчина протягивает ребенку руку, но на этот раз открытой ладонью вверх: — Я у тебя в неоплатном долгу. Если тебе что-либо понадобится… Склонив голову набок, малыш поворачивается к Талии, уточняя: — То есть, вы укусите мою маму, прежде чем она умрет? Весть о волшебном мальчике Хейлов распространяется очень быстро. Как минимум раз в месяц к ним приезжают гости с целью посмотреть на Стайлза. У Джона всегда под рукой список приезжих. Он на удивление хорошо принял существование оборотней, особенно после обращения своей супруги. Они расчищают место на землях Хейлов для двух новых домов. Когда Стайлз переходит в старшие классы, Стилински становятся соседями Хейлов, а семья Рейес перебирается в свой новый дом. К огромной радости Коры, Клаудия и Джон усыновили Айзека Лейхи, а Скотт и Бойд вертятся под ногами буквально каждый день. Стайлз изворачивается, как может, чтобы сорвать с губ своего волка поцелуй украдкой. Для него это превращается в своеобразную игру. Питер не винит его, ибо их окружают подростки с родственными душами, которые занимаются тем, чем не должны в этом возрасте — зажимаются по углам. Кора с Айзеком исчезают с глаз долой при любой удобной возможности. Эрика так легко принимает новую сущность, словно родилась оборотнем. С обращением к ней приходит сексуальный аппетит, о котором Питеру не особенно хочется знать, ради собственного душевного здоровья. Телефон Питера звонит субботним вечером и мужчина тихо фыркает, увидев имя абонента. Они со Стайлзом живут достаточно близко чтобы крикнуть из окна, если понадобится привлечь внимание, но достаточно далеко для того, чтобы добиться некой интимности. Джон с Клаудией пригласили Талию с Полом на двойное свидание. Откладывая книгу в сторону, мужчина принимает звонок: — Привет, дорогой. Некоторое время единственным ответом служит тишина. Однако, он слышит отрывистое дыхание своей родственной души. Питер едва не сбрасывает, предположив, что парнишка прижал телефон и тот набрал его номер автоматически, но Стайлз зовет его по имени. — Питер! Его тон мгновенно возбуждает Хейла. Голос мальчишки хриплый, запыхавшийся и звучит немного загнанно. — Питер. — Стайлз… Надо было повесить трубку, но мужчина слышит, как на том конце парнишка двигается, вертится. Судя по звукам, он в постели. — Питер, мне просто нужно… — он срывается на задушенный стон, умоляя: — Поговори со мной. Мне надо… Просто хочу слышать твой голос. Хейл зажмуривается, дважды напоминая себе, что он взрослый человек, следовательно вся ответственность лежит на нем. — Стайлз, тебе шестнадцать… Парнишка стонет, практически не стесняясь. Оборотень игнорирует все окружающие его звуки, сосредотачиваясь лишь на звонке. Он слышит, что его пара извивается на постели. На периферии слышен какой-то механический гул. Питер едва не сходит с ума от одной мысли, что его пара представляет его пока трахает себя вибратором. — Я… знаю. Правда. И… при других обстоятельствах — ах! — не стал бы… — выдавливает из себя подросток, а у Хейла уже лезут когти, едва не превращая телефон в крошево. — Знаю, что ты не хочешь… — Хочу! — рычит Питер. — Не смей сомневаться в моем желании. Он откидывается на спинку кровати и смотрит в потолок. Нет, у него не встанет. Ни за что. Хейл отказывается дрочить пока его несовершеннолетняя пара на линии. — Ты никогда… — стоны переходят в скулеж. — Питер… Я хочу… Ты даже целовать меня отказываешься! — Тебе шестнадцать, Стайлз! — шипит мужчина. — Все в порядке, — говорит подросток. Его движения ускоряются, а механический гул нарастает. Если прислушаться, можно различить момент, когда вибратор покидает тело парня или входит в него. — Я хочу… тебя, Питер. Очень сильно. (Тут мужчина роняет мобильный на подушку опасаясь, что раздавит его). Ты тот, кто мне нужен. Единственный. Только ты. Когти Питера пропарывают простыню, когда Стайлз стонет снова, не пытаясь скрывать этого. — Что ты делаешь? — не стоило спрашивать, честно говоря. Лучше бы Хейл бросил трубку. Он — отвратительный человек и должен отправиться по этапу за это. Поехать через весь город в участок и сдаться. Позволить Джону арестовать себя, сразу после завершения этого разговора. — Я…- голос мальчишки срывается. Похоже, он почти на грани. — У меня есть вибратор. Я купил его… Не важно. Думал о тебе, когда выбирал его. Всегда думаю о тебе. — Хорошо, — рычит мужчина. — Потому что ты — мой. — Да…- задыхается его родственная душа.- Твой… Навеки. Всегда был только ты. Не могу выбросить из головы. Мечтаю, чтобы ты был внутри меня. Я хочу… Мальчишка снова стонет, а Питер цепляется руками за край матраца, стараясь сдержать желание прикоснуться к своему члену. — Знаю, — выдавливает мужчина. Слушать этот монолог невыносимо. Еще хоть слово и он сорвется. — Я хотел бы, но… Если бы мы не… Скоро. Всего два года осталось. Стайлз скулит:  — Я больше не могу. Это невыносимо. Черт, ты мне нужен, Питер! Трахни меня. Хочу тебя внутри. Господи, пожалуйста! Умоляю, Пит! — Я сам хочу, — речь оборотня смазана из-за вылезших клыков. — Я заставлю тебя скакать на мне верхом, показать, насколько сильно ты этого желаешь. — Хочу, — тяжело дышит в трубку подросток. Питер зажмуривается, представляя, как сейчас пахнет и выглядит его пара. У него стоит так сильно, что становится физически больно. — Хочу. Пожалуйста. — Скажи, насколько сильно тебе это нужно. — Ему точно дорога в Ад после этого, но оно того точно стоило. — Опиши, насколько ты жаждешь меня и мой член глубоко внутри. — Да! — всхлипывает Стайлз.- Хочу тебя внутри! У тебя большой, да? Необрезанный? Я так долго грезил твоим членом. — Плохой мальчик! Эта фраза вызывает новый всхлип. Похоже, она имеет особый эффект на парнишку. Для Хейла это новый вызов, потому что он любит давить на больное место. — Так ты вел себя отвратительно, да? Позволил себе распутные мысли по отношению к взрослому мужчине? Может, стоит тебя отшлепать? Единственным ответом служит скулеж. — У меня большой, — дразнит Питер. Его мозги и рот объявили независимость друг от друга. Мужчина молится, чтобы никто в доме не подслушивал. — И необрезанный. Он наполнит тебя гораздо лучше любой игрушки. Я буду первым и единственным. Больше никому не позволено трахать твою сладкую попу. — Питер! — дыхание Стайлза срывается. Он явно в миге от разрядки. Эта мысль заставляет Питера рычать. Мужчина собирает всю волю в кулак, чтобы не выпрыгнуть из окна и не броситься к дому Стилински. Похоже, надо купить новый матрац. — Питер, — голос мальчика нежный и мягкий. — Я люблю тебя. Хейл улыбается. А как тут удержаться? — Я тоже люблю тебя, дорогой. Но уже поздно. Тебе стоит поспать. Парнишка мычит, соглашаясь, но трубку не вешает. Питер ни за что не завершит звонок последним. Миг спустя, Стайлз шепотом интересуется: — Ты тоже кончил, да? У Хейла совершенно промокли штаны. Он снова чувствует себя подростком. — Да. По голосу понятно, что его пара улыбается: — Спокойной ночи, Питер. — И тебе, любимый. Звонок прекращается. Мужчина приводит себя в порядок и направляется в участок. Приходится дождаться, пока Джон и Клаудия вернутся с двойного свидания. Он совершенно не удивляется, когда следом за ними появляются его сестра и зять. Джон отказывается арестовывать Питера. Вот ублюдок! Не зная, куда себя девать, мужчина серьезно задумывается о путешествии по Южной Америке, которое отложил из-за знакомства со Стайлзом. Он готов на что угодно, лишь бы убраться подальше от гормонально нестабильного тоскующего подростка, каким становится его пара, когда они находятся в одном помещении. Клаудия — сука бессердечная — ржет не переставая. Дерек и Лора по очереди звонят из Нью-Йорка чтобы поизмываться над дядей. Амелия совершенно невыносима. Из Талии слова клещами не вытащишь, но в этом нет особой нужды: красноречивого выражения на ее лице вполне достаточно. Джон не особо скрывает то, что наблюдает за ним всякий раз, когда они со Стайлзом оказываются рядом. К огромному разочарованию последнего, Хейл подстраивает все так, что их не оставляют наедине ни на минуту. У Джона сдают нервы два месяца спустя. Возвратившись с работы в пятницу, Питер обнаруживает его, Клаудию, Пола и своих сестер с упакованным чемоданом у двери. Его явно дожидались. Вот как, значит. Его прогоняют, пока Стайлзу не исполнится восемнадцать. Вместо гневной тирады, Клаудия начинает хохотать, протягивая мужчине пакет из аптеки и конверт. — Что…? — Просто загляни внутрь, — с самодовольной ухмылкой советует Талия. Питер повинуется. Там три тюбика смазки и пять упаковок презервативов. У него глаза распахиваются от испуга при взгляде на Джона, словно у заключенного перед расстрелом. Стилински машет рукой: — И о конверте не забудь. Мужчина вытряхивает квитанцию на номер для новобрачных в гостинице «Бикон Хиллс Хилтон» и два ключа. Это наверняка что-то значит, но мозг Питера завис. — Забери Стайлза после школы. И чтоб до воскресенья духу вашего здесь не было, — приказывает Джон. Клаудия хлопает его по плечам, заставляя невольно поежиться, и наставляет: — Ну, иди. Сделай моего сына мужчиной. От этих слов у него едва не случается сердечный приступ посреди коридора, как и у Джона. Все пятеро выталкивают Питера из дома. Такое ощущение, что он разучился двигаться. Хейл не помнит, как оказался у школы. Он ждет пятнадцать минут до окончания занятий, чувствуя себя сексуальным маньяком, у которого карманы набиты презервативами. Стайлз сияет от счастья, швыряя свои ключи Скотту и бежит к «Мерседесу» Питера. — Что у нас за повод? — осведомляется подросток, забираясь на пассажирское сидение. Мужчина не находит слов. Он молча едет, оставляет машину на подземной парковке гостиницы, несет вещи в номер. Глаза мальчика распахиваются от удивления при виде комнаты. Улыбка озаряет лицо Стайлза, когда он бросается в объятия Питера. Они не покидают апартаментов до воскресенья.