Теперь всё будет хорошо

      Когда они с Мелло стояли ранним утром двадцать седьмого января в какой-то подворотне и обнимались так, словно не виделись несколько лет, Мэтт думал, что все их злоключения закончились. Они выжили — каким-то чудом, не иначе, и теперь оставалось лишь дождаться, когда Кира будет схвачен. Лично Мэтт даже этого ждать бы не стал — просто свалил бы из Японии подальше, но для Мелло это было дело принципа. Так что покинули страну они только двадцать девятого числа. Сначала им надо было вернуться в Штаты, уладить кое-какие дела, которые им пришлось бросить, в срочном порядке отбывая в Токио. А потом уже можно было окончательно расслабиться и заняться устройством своей жизни.       Но в Америке их ждал сюрприз. Оказалось, что Кира устранил не всех членов банды Росса. Всякая мелкая шушера, не приближенная к боссу, оказалась не охваченной, но весьма осведомлённой об иерархии в банде. Каким-то образом узнав, что правая рука Росса — живой и здоровый — вернулся в США, они тут же заявились к Мелло, чтобы продемонстрировать ему свою преданность. Ну, как — к Мелло… На самом деле, они просто притащились к дому Мэтта, где они с Мелло жили с тех пор, как Кель подорвал одну из баз, и подкараулили парней у подъезда. Так что им пришлось остаться и вдвоём возглавить жалкие остатки банды.       И всё бы ничего, Мэтт готов был ради Мелло жить где угодно и быть кем угодно, если бы не одно большое «но». Среди тех, кто составлял обновлённую группировку, была она. Ведьма — мысленно окрестил её Мэтт. На самом деле её звали Марлен, но Дживас упрямо называл её ведьмой, разве что только в лицо ей этого пока не говорил. Марлен была одной из тех женщин, за которыми всегда толпами ходят мужчины. Пускают слюни — говорил Мэтт. Высокая, грудастая, с осиной талией, длинными ногами и шикарными волосами. Настоящая роковая женщина. Все уголовники у них в подчинении были от неё без ума, но она все их подкаты игнорировала — иногда вежливо, иногда не очень.       Мэтту Марлен не понравилась сразу, с первого же взгляда. Было в ней что-то неприятное, опасное, хищное. Такие женщины, выбрав себе жертву, никогда уже не отпускали её живой. И, судя по тому, что Мэтт наблюдал, жертвой себе Марлен выбрала Мелло. Его, мать вашу, Мелло! И ей было совершенно плевать на то, что они живут вместе, любят друг друга и даже не скрывают этого ни от кого. Она с завидным упорством и наглостью флиртовала с Мелло при каждой встрече, посылая при этом в сторону Мэтта взгляды, полные ненависти.       Дживасу всё это отчаянно не нравилось, и он неоднократно говорил об этом Мелло, но тот лишь отмахивался. — Да что ты так переживаешь? — каждый раз говорил он. — Ты же прекрасно знаешь, я люблю только тебя, и никто другой мне не нужен.       И каждый раз после этого Мелло так нежно и чувственно целовал Мэтта, что все дурные мысли на время покидали его голову. Но стоило на горизонте показаться Марлен, как всё беспокойство возвращалось с новой силой.       А потом всё пошло под откос. Мэтт даже спустя много лет прекрасно помнил, с чего всё началось. После очередной сходки Марлен подошла к нему и, наклонившись к самому его уху, с нескрываемым превосходством шепнула: — Без обид, малыш, но я всегда получаю самое лучшее. Твой приятель достоин большего. Ничего личного, детка.       Тогда Мэтт просто почувствовал сильное раздражение, прошедшее после нескольких сигарет и секса с Мелло, но потом он очень жалел, что не пристрелил эту ведьму на месте. На самом деле, если бы не эта её фраза, он бы даже не связал с ней дальнейшие события, по крайней мере не сразу.       Ещё со времён приюта все поражались тому, как хорошо общались между собой Мелло и Мэтт. Они ни разу не поссорились, и если не считать двух драк, — когда они только познакомились и не поделили место за партой и когда встретились спустя 4 года после побега Мелло, — то их отношения всегда были на удивление гармоничными. Они даже никогда голос друг на друга не повышали. До недавнего времени.       Постоянное присутствие Марлен в их жизни безмерно раздражало и беспокоило Мэтта, и он всё продолжал говорить об этом с Мелло, буквально умоляя его сделать хоть что-нибудь, чтобы она больше не отсвечивала. Но если в самом начале Мелло просто отшучивался и всегда старался успокоить Мэтта, то постепенно он стал раздражаться, злиться и огрызаться. Это происходило всё чаще и чаще, Мелло начал покрикивать на Мэтта, грубить ему, чего никогда раньше не было. При этом Мэтт стал замечать, что с Марлен Мелло стал общаться гораздо лучше, чем раньше, уделял ей больше внимания, отвешивал ей комплименты. И каждый раз эта ведьма кидала на Мэтта полные превосходства взгляды.       Ситуация продолжала нагнетаться. Мелло словно с цепи сорвался — постоянно рявкал на Мэтта, запрещал ему курить в его присутствии или в присутствии Марлен, бесился, когда Мэтт включал приставку, постоянно угрожал ему пистолетом. Мэтт пытался поговорить с ним, выяснить, в чём дело, в чём он провинился, но в ответ получал лишь очередную порцию мата и угроз. И это в лучшие дни. Иногда бывало такое, что Мелло мог начать распускать руки совершенно на ровном месте. Однажды, когда Мэтт искал что-то по приказу Келя (именно по приказу — просьбы все давно закончились), того внезапно выбесил звук нажимающихся клавиш, и он так сильно врезал Мэтту по голове, что Дживас упал со стула, разбил себе бровь и провалялся на полу в отключке пару минут.       Мелло вообще перестал дотрагиваться до Мэтта, кроме как для удара. Ни поцелуев, ни объятий, ни — тем более — секса. Мэтт страдал, но терпел, время от времени предпринимая попытки поговорить с любимым. Он не верил, что тот мог так резко изменить своё отношение к нему. Но факты были налицо — с Мэттом он вёл себя всё грубее, а с Марлен всё больше нежничал. А когда в один из дней Мелло на глазах у всех поцеловал эту ведьму, Мэтту показалось, что он умер. Он тогда сразу же уехал с базы, лишь бы не видеть того, как любовь всей его жизни целуется с этой стервой. Как он доехал до дома, нигде не разбившись, он не смог бы сказать ни под гипнозом, ни под пытками. Зато интернет очень много чего мог сказать ему про такое внезапно изменившееся отношение Мелло к нему. Почти все сайты и форумы сходились во мнении — это приворот. Возможно, несколько лет назад он бы посмеялся над этим, решил бы, что это всё глупости… Но когда ты живёшь в мире, где боги смерти и опасные артефакты, убивающие людей на расстоянии, — не выдумка, а суровая реальность, поверишь во что угодно, даже в приворот.       Первая мысль была — напиться. Потом — сигануть из окна. Но обе эти идеи Мэтт сразу же отбросил. Он просто поговорит с Мелло, всё спокойно ему объяснит, и когда тот поймёт, что его действительно околдовали, они вместе смогут с этим справиться. Но его мысли прервал звонок в дверь. Это было странно — у Мелло был ключ, а больше никто к ним не приходил. Прежде, чем открыть незваному гостю, Мэтт взял из потайного ящика тумбы револьвер — Мелло не знал о нём, иначе забрал бы себе. На пороге стояла Марлен, невероятно довольная, и Мэтт тут же наставил на неё пушку. — Какого чёрта ты припёрлась сюда, сука? — Фу, как грубо, Мэтти. Поздороваться не хочешь? — кажется, она наслаждалась той яростью, что переполняла Дживаса. — А с лестницы кубарем скатиться не хочешь? — огрызнулся он. — Что тебе надо? — Ничего, — Марлен гаденько ухмыльнулась. — Просто пришла полюбопытничать, как живёт бывший моего жениха. — С-с-сука!!! Что ты с ним сделала? Он в жизни на баб не заглядывался! — Всё бывает в первый раз! — пропела она, приближаясь к Мэтту. — Просто я слишком неотразима. А если серьёзно… — губы её скривились на мгновение, но потом она снова ухмыльнулась. — Такого сложного экземпляра мне ещё не попадалось. Обычно мужчины моментально падают к моим ногам. Но не он. Видимо, он на самом деле гей, в силу своей природы, а не из-за моды. Пришлось немного поднапрячься. Но от моих приворотов ещё ни один не уходил. — Ах ты, тварь! Ты его приворожила! Ведьма! — Мэтт взвёл курок и приставил револьвер к шее Марлен. — Тише, Мэтти. Убьёшь меня — только хуже сделаешь. Мелло не вернётся к тебе, даже если меня не станет. Он придёт в ярость и пристрелит тебя. — Ну и пускай! К чёрту такую жизнь! — Как это трогательно, — Марлен презрительно фыркнула. — А я думала, ты его любишь. Неужели ты хочешь, чтобы он был одинок и несчастлив всю оставшуюся жизнь?       Губы Мэтта дрогнули, он побледнел и нерешительно отвёл револьвер в сторону. — Хороший мальчик. Мой тебе совет — поищи себе кого-нибудь другого. Мелло ты не вернёшь. Однажды он тебя забудет, и тебе лучше забыть его, — она окинула его нечитаемым взглядом и, развернувшись и тряхнув волосами, пошла вниз по лестнице. — Бывай, Мэтти.       Когда шаги стихли, Мэтт издал вопль, полный злости и боли, и со всей дури ударил по стене рукой, сжимавшей револьвер, от чего тот выстрелил в потолок. Эта ведьма украла у него Мелло, но сдаваться просто так он не собирался. Ещё больше укрепившись в своём решении поговорить с любимым и убедить его в том, что его околдовали, Мэтт решил немного отвлечься и успокоиться. А ничто так не успокаивало его, как парочка сигарет и интересная игра. Благо Мелло дома не было, и можно было позволить себе подымить. Так что он с комфортом устроился на подоконнике, предварительно открыв форточку, заткнул уши наушниками, включил приставку и закурил.       Игра затягивала, музычка в наушниках пиликала довольно громко, и Мэтт пропустил момент, когда Мелло вернулся. Заметил он, что не один, только когда рассвирипевший Кель выдернул у него изо рта сигарету и затушил ее о тыльную сторону ладони Мэтта. Дживас от неожиданности вскрикнул и дёрнулся, случайно зацепив провод наушников и вырвав его из приставки. На всю комнату тут же затренькала весёлая мелодия из игры. — Выруби немедленно эту хуйню, пока я не разбил её о твою тупую башку! — Хорошо, сейчас, — Мэтт примирительно поднял руки. — Только успокойся. Сейчас сохранюсь и выключу. — Я сказал — немедленно! — повторно рявкнул Мелло, выхватил приставку у Мэтта из рук и швырнул её в стену. Та на последнем издыхании что-то прохрипела и замолкла. А Мэтт порадовался, что полетела игрушка всё-таки в стену, а не в его голову. — Прости… Мелло, успокойся, хорошо? Да-давай поговорим… Я… Я тут почитал кое-что… Ты только не сердись, ладно? По-моему, она тебя приворожила… — Дживас специально не стал упоминать свой разговор с Марлен и её признание, понимая, что это только сильнее разозлит Мелло. А так у него был шанс в случае неудачи оправдаться, что просто ошибся в своём предположении. — Ты опять?! Когда ты уже запомнишь?! Я — не твоя собственность! Я свободный человек! И ты не смеешь приказывать мне, кого любить, а кого нет! Меня уже заебала твоя ревность! Я не давал тебе повода считать, что у нас с тобой возможно совместное будущее!       От последних слов Мелло у Мэтта внутри словно что-то оборвалось. Его лицо исказила гримаса боли, он машинально коснулся кольца на пальце — когда они пережили похищение Такады, они обменялись кольцами, пообещав друг другу, что никогда не расстанутся. Взгляд метнулся на руку Мелло — у него кольцо тоже пока было на месте, и Мэтт едва заметно выдохнул с облегчением — значит, ещё был небольшой шанс всё исправить. — Мелло, пожалуйста… Просто выслушай меня… — О, заткнись! Думаешь, я ничего не понимаю! Ты бесишься от того, что я наконец-то нашёл свою любовь! Что, думал, раз у меня пол-лица в шрамах, значит, я никому не нужен?! Вот и нет! — Мелло… — Я сказал, заткнись! Только время на тебя теряю. Я за своими вещами. — Что? Как — за вещами? — выдохнул Мэтт, с ужасом уставившись на Мелло. — Ты что, серьёзно думал, что я буду и дальше жить у тебя, чтобы ты продолжал ебать мне мозг по поводу того, что я встречаюсь с Марлен? Идиот.       Мэтт с отчаянием наблюдал, как Мелло методично обходит все комнаты, выгребая каждую мелочь, принадлежащую ему, и понимал, что это конец. Разговор по поводу приворота был его последней надеждой, последней попыткой наладить отношения, и эта попытка с треском провалилась, оставив после себя лишь боль. Ведьма победила, а он, Мэтт, проиграл. Не смог сохранить их любовь. Не справился. Но несмотря на это Мэтт предпринял ещё одну попытку остановить Мелло, скорее от отчаяния, чем серьёзно надеясь что-то изменить. Он просто перегородил входную дверь, не позволяя Мелло выйти. — Михаэль, прошу тебя, просто выслушай спокойно! — Мэтт редко называл друга настоящим именем, но делал это всегда, когда хотел сказать что-то важное. — Отойди от двери, Дживас. Не вынуждай меня применять силу, — Мелло нахмурился и завёл руку за спину. Мэтт знал, он там держит свой пистолет — за поясом брюк, но надеялся, что тот всё же не воспользуется им. — Я с места не сдвинусь, пока ты меня не выслушаешь. — Твои проблемы, — пожал плечами Кель, выхватил из-за спины пистолет и выстрелил. Мэтт похолодел — пуля просвистела прямо у него над ухом и пробила дверь. — Отойди. В следующий раз пострадает не дверь.       Мэтт на негнущихся ногах сделал шаг в сторону, и Мелло вышел из квартиры, сильно пихнув его плечом. Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась. Это был конец, теперь уж точно.       Сколько времени он провёл один, Мэтт не знал. Несколько минут, часов, дней, недель? Время, да и вообще всё вокруг потеряло всякий смысл с уходом Мелло. Он просто сидел, подпирая спиной входную дверь, и вспоминал, вспоминал. Вспоминал, как хорошо им было вместе, как они клялись друг другу в вечной любви, как они преодолевали все трудности на своём пути… И всё это оказалось в прошлом из-за прихоти какой-то девицы. Не так видел Мэтт своё будущее, совсем не так. Впрочем, теперь он его вообще не видел. Без Мелло ему было не нужно больше ничего.       Действовал он совершенно бездумно, на автомате. Он просто не хотел больше жить, и это был самый простой и действенный способ прекратить эти затянувшиеся мучения. Выйти на улицу, сесть в машину, завести двигатель и вдавить педаль газа в пол. И дальше как повезёт. Хоть что-нибудь, что могло бы помочь ему уйти максимально быстро.       Ничего. Абсолютно ничего. Мэтту казалось, что весь мир ополчился против него и не даёт ему умереть. Он уже жалел, что оставил револьвер дома и не мог теперь пустить себе пулю в лоб, но тут впереди показалась эстакада. Это было идеально — въехать в заграждение и слететь на нижний ярус дороги. Машина будет всмятку, и он вместе с ней. Идеально.

***

— Блять! Что за?! Бля!!! — Тормози!!! — Торможу!!! Не ори!!! Бля!!! Это что вообще за нафиг?! — Господи! Что произошло? Их там подрезал кто-то? Пойдём, посмотрим, вдруг людям помощь нужна. — Да какая помощь, там не выжил никто, наверное… Марго, стой! — водитель выскочил из машины вслед за женой. — Ты им ничем не поможешь! Надо вызвать полицию! — Подожди ты! — женщина отмахнулась и подошла ближе к искарёженной машине. — Там только водитель! Дрей, помоги мне его вытащить, вдруг он ещё жив! — С ума сошла? Его нельзя трогать! У него наверняка позвоночник сломан, ты только хуже сделаешь. Лучше пульс проверь — звонить в скорую или нет.       Окно, видимо, в момент аварии было открыто, потому что никаких осколков из двери не торчало, и женщина смогла дотянуться до шеи застрявшего в смятом автомобиле парня. С первого раза найти пульс не удалось, и Марго уже начала паниковать, но потом она всё-таки смогла почувствовать под пальцами едва заметную пульсацию. — Дрей, срочно вызывай врачей! Он ещё жив! — Хорошо. Ты что делаешь?! — тут же закричал он на жену, увидев, что она продолжает что-то делать около машины. — Я ищу его телефон! Надо позвонить его родным, сказать им! — Блин, Марго! Пускай этим полиция занимается! — Да когда они этим нормально занимались?! Пока они все формальности уладят, он умереть успеет! Вот, нашла! — Как будто от того, что ты позвонишь его семье, он выживет… — вполголоса проворчал Дрей, но Марго его услышала. — Они будут знать, что с ним беда, и смогут хотя бы помолиться!       Марго тут же полезла в телефон парня искать номера родственников. Нахмурившись, она довольно долго пролистывала список посоедних вызовов. — Ничего себе, сколько пропущенных… И ни одного имени. Он что, их всех по номерам помнит? Ну хоть кто-нибудь… О, отлично! — наконец, она нашла то, что могло её устроить. — «Любимый»! Вот ему-то мы и позвоним…

***

      Когда в кармане Мелло зазвонил телефон, он неохотно оторвался от Марлен и вытащил мобильник. Первым порывом было сбросить вызов, но что-то его остановило. Вряд ли спустя два дня Мэтт стал бы звонить, чтобы просить вернуться. Но настроение всё равно было испорчено, поэтому, сняв трубку, Мелло грубо рявкнул в динамик: — Чего тебе?!       Но вот чего он никак не ожидал, так это того, что услышит незнакомый взволнованный женский голос. — Здравствуйте! Простите, не знаю вашего имени, в этом телефоне вы были записаны как «Любимый»… Понимаете… Эм… Вы только не волнуйтесь… Владелец этого телефона… Он попал в аварию… — Что? В какую аварию? — севшим голосом переспросил Мелло, не очень понимая, что испытывает по этому поводу. Да, они с Мэттом расстались не очень хорошо, но всё-таки они дружили с детства, довольно долго были парой… И как бы Мелло сейчас ни относился к Дживасу, узнать, что он попал в аварию было… странно. И немного страшно. — Он… Он вылетел с эстакады на нижний уровень трассы. Прямо на глазах у нас с мужем. Мы сейчас ждём полицию и скорую. Я посчитала, что вам стоит знать. — Да… Да, спасибо… А… А Мэтт… Он жив? — с замиранием сердца спросил он у женщины, покосившись на Марлен, подсознательно опасаясь её реакции. — Пару минут назад пульс ещё был, но слабый. Как сейчас, не знаю. Мы ждём скорую и полицию. — Понятно… Могу я вас попросить об одолжении? — Да, конечно. — Вы не могли бы пока оставить этот телефон у себя и сообщить мне, в какую больницу его отвезут? Я постараюсь приехать… — Конечно! Никаких проблем! О, я слышу сирены, кажется, едут. — Спасибо большое. Я потом заберу телефон, не беспокойтесь. Спасибо. — Да ну что вы! Не за что! Не за что!       Попрощавшись с женщиной, Мелло повесил трубку и уставился перед собой невидящим взглядом. Он не понимал, что чувствует. Всё было слишком странно и неприятно. Мэтт никогда раньше не попадал в аварии, несмотря на свою агрессивную и опасную манеру вождения. И тут вдруг разбился, да ещё и, похоже, довольно серьёзно. Дживас, бывало, и пьяным за руль садился, но ни разу даже не поцарапал машину, настолько хорошо он всегда контролировал всё вокруг. Было похоже, что он сделал это специально. Неужели его настолько сильно задело расставание?       Оказалось, что последнюю мысль он случайно озвучил, потому что Марлен поспешила ответить. — Он просто придурок. Не может смириться с тем, что ты сделал выбор не в его пользу. Он просто собственник, которого не волнуют чужие чувства.       Мелло сердито покосился на Марлен. Она говорила правильные вещи, за исключением одного. Собственник — это не про Мэтта. Он никогда за все годы их знакомства не проявлял собственнических черт. А уж о чувствах Мелло он всегда заботился больше, чем о чём-либо ещё. До появления Марлен. Можно было предположить, что он просто почувствовал в ней конкурентку, но в самом начале Мелло не давал ему ни малейшего повода для ревности. Марлен в первую встречу и ему совсем не понравилась, и только узнав её получше, он понял, какая она на самом деле…       И тут безумная по своей простоте мысль промелькнула у Мелло в голове — а какая же она на самом деле? Если хорошенько задуматься, он ничего о ней не знал, как и она о нём. В отличие от Мэтта. С Дживасом они друг друга знали, как облупленных, — каждую привычку, каждый жест, каждый взгляд, каждый вздох. Порой им даже не нужно было ничего говорить, чтобы понимать друг друга. С Марлен такого не было. Кель даже не знал, когда у неё день рождения.       Как вообще вышло, что они с Мэттом поссорились? Они ведь раньше никогда не ругались. Разбитый Мэттом нос за побег из приюта не в счёт, он за дело получил тогда. Дживас был из тех, на кого всегда можно положиться. Он без лишних вопросов всегда выполнял все, даже самые безумные просьбы и поручения Мелло. Он сам вызвался помочь ему с похищением Такады, хотя это была просто самоубийственная затея. Да чёрт с ним, с похищением. Мэтт вытащил Мелло из горящего здания базы после взрыва и потом ещё чёрти сколько возился с его ожогом, выхаживал его, терпел все закидоны и перепады настроения. Не бросил. Не оставил одного. Сказал, что любит, что всегда любил. Кель задумчиво посмотрел на кольцо на безымянном пальце. Как так вышло? Почему любовь прошла, сменившись раздражением? С горечью он вспомнил, как относительно недавно ударил Мэтта так, что тот даже сознание потерял. Совершенно без повода ударил.       Тем временем Марлен что-то ему говорила и лезла с поцелуями. Но сейчас это только раздражало. Как бы там ни было, даже если они с Дживасом расстались, даже если они никогда больше не будут общаться, он был другом Мелло. И у него больше никого не было. И сейчас, когда он попал в аварию, Мелло просто не мог оставить всё, как есть. — Марлен, детка, давай не сейчас, — он аккуратно отодвинул её от себя и встал с дивана. — Пойду кофе попью. — А я составлю тебе компанию! — ответила она и поднялась вслед за ним.       Сил и настроения спорить не было. На кухне Мелло поставил чайник и прислонился лбом к оконному стеклу. Весь день стоял туман, и здесь, на пятнадцатом этаже, где жила Марлен, он чувствовал себя так, словно земли больше нет, что весь дом летит куда-то. Пока он смотрел в окно и ничего там не видел, Марлен достала из шкафчика чашки и банку с растворимым кофе. Мелло невольно поморщился — он терпеть не мог растворимый кофе, пил его только в крайних случаях. Мэтт знал об этом и, несмотря на то, что самому ему было вообще без разницы, что пить, ради Мелло он готов был перевернуть вверх дном все магазины города, но найти именно тот кофе, который больше всего нравился Келю. Что-то в сердце неприятно кольнуло, что-то похожее на сожаление и вину. Но долго разбираться в себе и своих чувствах ему не дал телефонный звонок. Опять с номера Мэтта. — Да, я слушаю! — взволнованно воскликнул он и быстро вышел из кухни, случайно задев Марлен плечом. — Здравствуйте. Это опять я, — в трубке раздался голос той женщины, что звонила несколько минут назад. — Так и не спросила ваше имя… — Мелло, — перебил её Кель. — Меня зовут Мелло. Что с Мэттом? Он жив? Куда его забрали? — В отделение неотложной помощи на улице Маренго, 2051. Фельдшер сказал, что шансов мало, но они сделают всё возможное.       Мелло опустился на пол и прислонился спиной к стене. Шансов мало… Эта фраза звучала как приговор. А последнее, что Мэтт от него получил — это обращение по фамилии да выстрел поверх головы. Было больно и обидно осознавать, что они могут уже никогда не помириться. А ведь Мэтт никогда не хотел с ним ссориться, всегда старался говорить с ним спокойно. Из них двоих только Мелло повышал голос и распускал руки, чего раньше в отношении Мэтта никогда себе не позволял. Почему он так вёл себя? Что ему стоило спокойно поговорить с другом, объяснить ему всё, развеять его подозрения относительно Марлен? А теперь он может никогда больше его не увидеть.       Женщина на том конце линии ещё что-то говорила, но он её уже не слушал. Повесив трубку, он поднялся с пола и вместо кухни, пошёл обратно в комнату. Он точно не был уверен, как обычно действуют врачи в случае поступления человека без документов, и хотел почитать об этом в интернете. Выведя компьютер из спящего режима, он открыл браузер и горько усмехнулся. В чём-то Марлен и Мэтт были похожи — оба они обожали держать открытыми одновременно огромное количество вкладок с несомненно нужными сайтами. Но было и отличие — Мэтт, жуткий неряха в обычной жизни, был невероятным педантом и перфекционистом в том, что касалось компьютеров. Все вкладки у него были сгруппированы в разных окнах по темам, всё было чётко и ясно, легко находилось. Марлен же, всегда поддерживавшая у себя дома идеальную чистоту, привести в порядок свой компьютер была не в состоянии. И в браузере у неё был жуткий бардак. Машинально пролистав все вкладки и мельком просмотрев их, глаз его невольно зацепился за одну — там были какие-то заговоры и прочая эзотерическая ерунда. Где-то на краю сознания царапнула мысль о том, что Мэтт говорил что-то про приворот, но Мелло отмахнулся от этой мысли.       Через некоторое время в комнату с двумя чашками кофе вошла Марлен, но Мелло тут же вышел обратно в коридор, жестами попросив её не шуметь и не мешать — ему срочно надо было поговорить по телефону.       Трубку сняли почти мгновенно, и из динамика донёсся искаженный механический голос. — Мелло? Чем обязан? — Ниа. Мне… Мне нужна твоя помощь. — Помощь? Мне казалось, я уже помог вам с Мэттом без проблем покинуть Японию после того, как вы похитили всеми любимую телеведущую. — Очень смешно, блять! Ниа, я серьёзно. Мэтт… Он… Он попал в аварию. И копы уже наверняка пытаются установить его личность. А у него нормальных, чистых документов нет, как и у меня. И если я поеду к нему в больницу, ко мне начнут привязываться с этим. — А от меня-то ты что хочешь конкретно? — Блин, я понимаю, что вот так сразу за пару часов ты не сможешь нам организовать чистые документы. Но у тебя же связи и авторитет, ты же можешь замолвить за нас словечко в полиции, чтобы они не прикапывались! Ниа, пожалуйста! — Надо же… Мелло говорит «пожалуйста». Неслабо же ты провинился перед Мэттом, что просишь меня помочь. Что ты ему сделал, что довёл его до такого состояния? — Наши взаимоотношения тебя не касаются! Не хочешь помогать — так и скажи! Сам как-нибудь справлюсь! — рявкнул Мелло и хотел уже повесить трубку, но Ниа ответил быстрее. — Почему сразу не хочу? Хочу. И помогу. Просто любопытно, что же такое у вас произошло. Ты ведь чувствуешь себя виноватым, я по голосу слышу. — Это не твоё дело, Ниа. Эти твои попытки анализировать чужое эмоциональное состояние безумно бесят. Я только время на тебя теряю! — Успокойся. Я же сказал, что помогу. Можешь спокойно ехать к Мэтту.       Раздражённо рыкнув, Мелло повесил трубку и едва удержался от того, чтобы швырнуть телефон в стену. — Марлен! Мне надо ехать! — он ногой распахнул дверь в комнату и полез в тумбочку в поисках ключей от их с Мэттом квартиры и своих поддельных прав на имя Майкла Келли. Под этим именем он числился в розыске, но всё же решил рискнуть на случай, если Ниа не выполнит обещание. Ключи же от той квартиры ему были нужны, чтобы найти там такие же левые права Мэтта. Но если свои документы он нашёл, то вот ключей видно не было. — Марлен! Тут в тумбочке ключи лежали! Где они?       Марлен отвлеклась от компьютера и обернулась, немного удивлённо посмотрев на Мелло. — Я их выбросила. Зачем они тебе? — Ты что, офигела? — Мелло от неожиданности чуть не перевернул тумбу, зацепив рукой до сих пор выдвинутый ящик. — Я тебя разве просил трогать мои вещи и что-то выбрасывать? — А зачем они тебе? Ты же с тем парнем больше не живёшь. — Да причём тут живу — не живу?! Они мне нужны! Он в аварию попал, копы наверняка уже пытаются выяснить, кто он такой. Мне нужны его документы. — Мелло, радость моя, — Марлен так посмотрела на него, что Кель поёжился. — Это работа копов. Они и без тебя всё выяснят про него. И про то, что он в банде тоже, кстати. Зачем тебе подставляться и светиться там лишний раз? — Вот поэтому я и хочу поехать, чтобы их опередить и дать им поддельные документы, пока они не докопались до того, чего им знать не стоит. Да и вообще… — Что вообще? Тебя к нему не пустят всё равно. — Не важно. Он — мой друг, несмотря ни на что. Он слишком много для меня сделал, чтобы я оставил всё, как есть. Со мной поедешь? — Нет, — Марлен слегка сморщила нос и пожала плечами, поворачиваясь обратно к монитору. — Это же твой друг, а не мой.

***

      За левыми документами Мэтта Мелло так и не заехал, поспешив в больницу. Но попасть к Дживасу не получилось. Сначала на Мелло вообще никто не реагировал — врачи и медсёстры сновали по больнице, занятые своими делами, спешили куда-то, и им не было дела до бледного перепуганного парня, мечущегося по коридорам в поисках друга. Двери, коридоры, люди — всё это смешалось в одну серую массу. Он ломанулся было в одну из дверей вслед за каким-то врачом, но его кто-то схватил за плечо. — А ну, стой! Ты куда собрался? Туда нельзя! — Я… Я друга ищу, — Мелло обернулся и увидел пожилую медсестру. Для своих лет она держала его весьма крепко, не пуская… А куда, собственно? Кель посмотрел на табличку над дверью. Там было реанимационное отделение. — Мне очень надо! Он в аварию попал, его должны были уже привезти сюда! — В реанимацию нельзя! Как зовут друга? — Мэтт. Но он без документов поступил, я не знаю, как его записали. — Ясно. Иди вниз, спроси на стойке регистрации. Опишешь его, и тебе подскажут, где он. — Хорошо, спасибо! — Мелло кивнул и поспешил на первый этаж выяснять, где найти Мэтта.       Мысли мелькали в его голове со скоростью света, он даже не успевал их до конца додумать. Но основным мотивом было чувство вины. Он не должен был вести себя с Мэттом так грубо. Ему ничего не стоило просто поговорить с другом, спокойно всё объяснить. Сейчас Мелло уже не сомневался, если бы он не раздражался, а согласился на серьёзный разговор, он смог бы уболтать Мэтта, и тот воспринял бы расставание спокойнее.       Прямо по коридору, чуть впереди от Мелло из лифта выбежали несколько врачей с каталкой, на которой кто-то лежал. Врачи явно спешили в операционную, и Мелло посторонился, пропуская их. И тут же забыл, как дышать — на каталке лежал Мэтт. Несмотря на то, что его лицо больше напоминало кровавое месиво, волосы были полностью сбриты, а изо рта торчала жуткая пластиковая трубка, тянущаяся к чему-то, напоминающему ручной насос, Мелло не мог не узнать его. — Мэтт!!! МЭТТ!!! — Кель отмер и сделал рывок в сторону каталки, но кто-то из проходящих мимо сотрудников больницы скрутил его, не давая сделать ни шагу. — Пустите меня!!! Пустите!!! Мэтт!!! — Ус-по-кой-ся! — мужчина не без труда вжал Мелло в стену, заламывая ему руки за спиной. — Сейчас как санитаров позову, они быстро с тобой разберутся! — Вы не понимаете!!! Пустите!!! — Мелло уже сорвал голос, но всё равно продолжал кричать и вырываться. Кровь пульсировала где-то в ушах, выстукивая лишь одно слово: «Мэтт. Мэтт. Мэтт». — Это ты, кажется, не понимаешь! Твой приятель сдохнет, если ты будешь лезть, куда не следует, и мешать всем работать! Дай им попробовать его спасти, придурок!       Мелло дёрнулся ещё пару раз — исключительно по инерции — и сдался. Он действительно не мог сейчас ничего сделать, чтобы помочь. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. — Почему его привезли так поздно? Он же почти час назад разбился, — поинтересовался он, низко опустив голову. Его голос звучал глухо и безжизненно, увидев сейчас, в каком состоянии Мэтт, он осознал, что натворил своей откровенной грубостью. — Ты что, боевиков пересмотрел? Так у нас тут не кино, знаешь ли. Это только в фильме героя размазывают по стенке, а через несколько минут он лежит в палате, весь такой чистенький и ухоженный, в окружении рыдающих родных. А здесь — реальность. Пока его там собрали, пока в машину загрузили, пока довезли. И тут тоже надо было его осмотреть и к операции подготовить.       Мужчина отпустил Мелло и сурово посмотрел на него. — Больше не будешь дурить? Сейчас ты ему ничем помочь не можешь всё равно.       Мелло на это лишь кивнул и тоскливо посмотрел в сторону дверей операционной, а работник больницы, убедившись, что он больше не психует, ушёл, оставив Келя наедине со своими мыслями. А мысли были невесёлыми и вертелись вокруг Мэтта. Мелло медленно дошёл до операционной и опустился на пол, подпирая спиной стену напротив дверей. Оставалось только ждать и надеяться. Он сжал в ладони висящее на груди распятие и, коснувшись губами кольца на пальце, уткнулся лбом в колени.

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство, и сила, и слава. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

***

— Вы Михаэль Кель?       Мелло вздрогнул и открыл глаза. Похоже, он немного задремал и пропустил момент, когда в больнице появились полицейские. — Откуда вы знаете моё имя? — отпираться и делать вид, что это не он, не было ни сил, ни желания. Он потёр затекшую шею и посмотрел на возвышавшегося над ним копа. — Нам сообщили, — полицейский многозначительно выделил последнее слово, — что вы будете здесь. Описали вас. — Кто сообщил? — Мелло предполагал, что это подсуетился Ниа, но хотел убедиться в этом. — Сверху сообщили. Я не знаю подробностей, мне сказали что у вас и вашего напарника было задание от самого N. Мне надо уточнить несколько моментов для протокола. — Хорошо, спрашивайте… — Мелло вздохнул и поднялся, чтобы не задирать голову.       Полицейский задал несколько дежурных уточняющих вопросов про имя и возраст самого Мелло, потом Мэтта. Спрашивал, была ли авария несчастным случаем, или же кто-то мог намеренно подрезать или как-то иначе спровоцировать аварию. Потом ещё что-то, Мелло отвечал на автомате и ничего не запомнил. Наконец, выяснив всё, что ему было нужно, полицейский ушёл, оставив Мелло дальше сидеть под дверями операционной.       Несколько раз звонила Марлен, но Мелло не стал отвечать. Он знал, что она скажет, и, честно говоря, это было не то, что он хотел бы сейчас услышать. В сердце неприятно, болезненно закололо, и Мелло поморщился. Время тянулось бесконечно долго, словно издеваясь над ним. Неизвестность пугала, а невозможность хоть как-то помочь вгоняла в депрессию.       Наконец, двери операционной открылись, и оттуда вышел один из врачей. Мелло тут же подскочил к нему, нервно накручивая на палец цепочку с распятием. — Как он? Что с ним? — А вы, собственно, кто? — врач нахмурился и строго посмотрел на Мелло. — Я друг Мэтта. Ну, того парня, которого вы только что оперировали. — Ясно, — устало поправив очки на носу, врач вздохнул. — Вы один? Где его родственники? — У него никого нет, — качнул головой Мелло и машинально потёр грудь в районе сердца. — Насколько всё плохо?       Врач вздохнул, посмотрел куда-то в сторону, мимо Мелло, снова поправил очки и заговорил: — Сейчас сложно что-то сказать однозначно. Пока нам удалось стабилизировать его состояние, но в любой момент всё может измениться. Состояние крайне тяжёлое, я не могу ничего обещать. — Что с ним? — голос Мелло дрогнул, и он тут же поджал губы так, что они побелели. — Вам правда интересны подробности? — врач скептически посмотрел на Келя, но после того, как он кивнул, пожал плечами и продолжил. — Хорошо. У вашего друга тяжёлая черепно-мозговая травма, гематома в теменной доли, повреждена затылочная доля и в меньшей степени лобная. Флексионный клиновидный перелом третьего и четвёртого позвонков — это шейный отдел, компрессионный осколочный десятого, одиннадцатого и двенадцатого позвонков. К счастью, обошлось без нарушения целостности спинномозгового канала… — мужчина на секунду прервался, оценивая чересчур бледный вид Мелло. — С вами всё в порядке? Может, водички? — Издеваетесь? — зашипел на него Кель, сжав кулаки. — Это всё? — Нет. Ещё у пациента междолевой гемопневмоторакс средней степени, множественные переломы рёбер, что очевидно. Ну и по мелочи — множественные переломы рук и ног, в частности открытый перелом большеберцовой кости. На самом деле, это чудо, что он не скончался на месте или по дороге сюда. Но, как я уже сказал, состояние крайне тяжёлое и недостаточно стабильное, чтобы делать какие-то прогнозы.       Мелло тяжело выдохнул и прикрыл глаза. Во всех этих вещах он совершенно не разбирался, но одно лишь количество травм пугало. Из всего, что перечислил врач, он более менее понял только про гематому, переломы позвонков, рёбер и всего остального, но даже этого было достаточно, чтобы приблизительно оценить, насколько всё плохо. — Уверены, что вам ничего не надо? Воды, успокоительного? — Нет, — Мелло мотнул головой и провёл рукой по лбу. — Когда я смогу его увидеть? — Посмотрим по его состоянию. Если в течение ближайших двух-трёх дней он будет стабилен, мы сможем вас к нему пустить. Но пока лучше не стоит. Подойдите потом к медсестре, она запишет ваш телефон, чтобы мы могли с вами связаться, и даст вам список того, что необходимо сюда привезти. Сами понимаете, он без документов поступил, а мы обслуживаем всех, даже тех, у кого страховки нет, так что… — врач развёл руками, затем похлопал Мелло по плечу, от чего того всего передёрнуло. — Идите домой лучше. Если что, с вами свяжутся.

***

      Понурый, Мелло вышел на улицу. Было уже темно, но он даже не заметил этого. Все его мысли сейчас занимал Мэтт. В сердце всё ещё неприятно кололо, и Мелло машинально тёр грудь с левой стороны, время от времени болезненно морщась. В голову лезли воспоминания — и все они так или иначе были связаны с Мэттом. Их первый поцелуй, ещё в приюте, когда они с другими мальчишками и девчонками играли в «Слабо». О, он никогда не забудет реакцию Мэтта, когда ему озвучили его задание. Дживас сначала побледнел, потом покраснел до самых ушей, но решительно двинулся к нему. Мелло тогда попытался увернуться, но Мэтт не дал ему этого сделать. Тогда все решили, что он просто не хочет проигрывать, но когда ему на следующем круге сказали поцеловать кого-то из девчонок, он отказался, сказав, что не нанимался целовальщиком. Уже тогда в голову Мелло закрались первые подозрения, что с Мэттом что-то не так, только укрепившиеся, когда следующие две недели он всячески избегал Келя и краснел каждый раз, когда они оказывались рядом.       Воспоминания плавно перетекли на другой эпизод их жизни — когда Мелло сбежал из приюта. Сразу уехать далеко не получилось, и он какое-то время ещё болтался по окрестностям. Однажды из любопытства он решил посмотреть, что творится в приюте… Он навсегда запомнил увиденное — пока все дети играли на улице, Мэтт сидел в стороне на снегу, совсем один. И столько тоски было в его взгляде, что Мелло едва удержался, чтобы не подойти к нему и не подбодрить. После этого он поспешно покинул город и больше не возвращался туда.       В следующий раз они с Мэттом увиделись спустя — страшно сказать — четыре года. Мелло нашёл его сам, ему очень был нужен человек, разбирающийся в компьютерах лучше, чем хакер, работавший на Росса. Сначала Кель написал Дживасу и получил твёрдый и уверенный отказ. Но запасных вариантов у Мелло не было, поэтому он стал звонить. Сначала Мэтт не подходил к телефону, потом всё же ответил, но и после разговора отказал. Мелло не мог быть уверен на сто процентов, но ему показалось, что в голосе Мэтта звучали слёзы. И попытался позвонить снова, но телефон был отключен. Тогда он нашёл адрес Мэтта и явился к нему домой. Дживас выглядел неважно — бледный, тощий, с красными глазами и обкусанными губами. И встретил его не слишком тепло — с размаху залепил ему кулаком в нос, не дав Мелло сказать ни слова. Они тогда сцепились насмерть и остановились, только когда схватились за оружие. Продержав друг друга несколько секунд под прицелом, они одновременно опустили пушки. Мелло тогда впервые в жизни извинился — и за побег, и за то, что не предупредил о своих планах, и за то, что ни разу не дал о себе знать. Мэтт обижался ещё неделю, потом, похоже, простил.       Период после взрыва в памяти Мелло отложился плохо — он почти всё время провёл без сознания. Но когда ему, наконец, стало лучше, он в первый момент едва узнал Мэтта. Складывалось ощущение, что Дживас за это время не спал, не ел, не смотрел на себя в зеркало… Краше в гроб кладут. Мэтту было плевать, его больше беспокоило состояние Мелло. А Кель не ценил этого. Он был в депрессии, и его мало волновало, что лучший друг того и гляди отдаст концы, пытаясь расшевелить его. Сообразил он, что что-то не так, только когда Мэтт стал часто терять сознание в его присутствии. Дживас уверял его, что всё в порядке, но Мелло с присущим ему упрямством вытряс из него всю душу. И, помимо всего прочего, выяснил, что Мэтт уже давно любит его.       Но вот как так вышло, что он ответил на чувства Мэтта, Мелло вспомнить не мог. Было совершенно очевидно, что он не стал бы вступать в отношения с другом, если бы не испытывал к нему ответных чувств. Но и вспомнить, в какой момент его отношение к Мэтту переменилось, он не мог. И это было довольно странно. Все попытки вспомнить, когда и как он сам влюбился в Дживаса, были безуспешны и лишь усилили боль в сердце.       Из мыслей его выдернул телефонный звонок, и Мелло обнаружил, что забыл мотоцикл у больницы, а ноги принесли его к дому Мэтта. Взглянув на экран мобильника, он увидел, что в очередной раз звонила Марлен. После некоторых раздумий, он сбросил вызов. Разговаривать сейчас ни с кем не хотелось. В таком мрачном настроении он медленно поднялся на самый верхний этаж, игнорируя лифт, и, ни на что особо не надеясь, толкнул дверь. Та, к его удивлению, распахнулась. Мелло вздохнул и прикрыл глаза — он даже думать не хотел, в каком состоянии был Мэтт из-за их расставания.       С тоской он оглядел квартиру, в которой они с Мэттом провели столько времени. В которой они были… счастливы? Да, наверное… Он вздохнул. Вот дырка от пули в двери — как раз на уровне чуть выше головы Дживаса. Внезапно нахмурившись, он присел на корточки и поднял с пола привлекший его внимание кусок штукатурки. Удивлённо хмыкнув, он поднял голову и увидел ещё одно пулевое отверстие, уже в потолке. Это было странно и совершенно не похоже на Мэтта — он брал в руки оружие только в крайних случаях. Это если не считать того, что Мелло весь огнестрел, о котором он знал, давно уже забрал на базу.       Осмотревшись, никакого оружия он не нашёл. Но вот почему? Мэтт забрал пушку с собой? Вряд ли… Копы нашли бы её и наверняка спросили бы о ней Мелло. Оставалось два варианта — либо он убрал пушку на место, либо она вообще была не его. Оба варианта Келю не нравились. Если оружие принадлежало Мэтту, значит, он доставал его до того, как Мелло объявил ему о своём уходе, раз он был достаточно спокоен, чтобы его потом убрать. Во втором же случае ситуация получалась совсем уж непонятная. Кто-то приходил? Угрожал Мэтту? Но кто и зачем? Мелло тряхнул головой. Всё это было слишком сложно, и думать об этом он сейчас не хотел.       Покидать квартиру, такую родную и знакомую, не хотелось. Не спеша Мелло прошёлся по комнатам, осматривая всё, вспоминая. В основном в голову лезли воспоминания об их с Мэттом близости. Тут они однажды занимались сексом на подоконнике, и Мэтт кричал так, что соседи снизу начали стучать им по батарее. А тут они как-то в порыве страсти сломали журнальный столик. Здесь случайно оборвали карниз, запутались в шторе и долго смеялись над собственной неуклюжестью. Диван в центре сильно продавлен, а в ультрафиолетовом свете на него лучше не смотреть, столько на нём должно быть пятен спермы… Резь в сердце стала нестерпимой, и Мелло рухнул на этот самый диван, сжимая в кулак ткань куртки. Чем больше он думал о Мэтте, тем больнее ему становилось.       Снова зазвонил телефон. Мелло бросил быстрый взгляд на экран — опять Марлен. Раздражённо фыркнув, он всё-таки поднял трубку, понимая, что иначе она не отстанет. — Марлен, ну что такое? — его голос звучал устало и безжизненно. — Ничего себе! Он ещё спрашивает, что такое! Я волнуюсь, знаешь ли! Ты вообще в курсе, сколько времени? Ты домой собираешься? — Собираюсь… Скоро буду, не беспокойся… — Мелло выдохнул и потёр глаза. На самом деле никуда идти ему не хотелось, но вариантов не было, ссориться с Марлен он тоже не хотел. — Давай быстрее! Уехал и пропал! Что это вообще такое! — Да не ори ты. Я же сказал, скоро буду, — грубо ответил он и повесил трубку, не дожидаясь продолжения выговора.       Почему-то всё в Марлен стало вызывать у Мелло раздражение — и голос, и её настойчивость, и манера общения. Но меньше всего ему сейчас хотелось конфликта, поэтому пришлось взять себя в руки и отправиться к ней домой. Выйдя из квартиры на лестницу, Мелло внезапно заметил то, что не попалось ему на глаза раньше. Видимо, это было связано с ракурсом и освещением — на полу он увидел фантик от конфеты. Ничего особенного в этом на первый взгляд не было, но Мелло хорошо знал эти фантики — такие конфеты ела Марлен. Он попытался убедить себя в том, что это просто совпадение, но получалось плохо — уж очень специфическими на вкус эти конфеты были, их мало кто любил. Решив для себя, что на всякий случай спросит у Марлен об этом, Мелло спустился вниз. Можно, конечно, было доехать и на общественном транспорте, но Кель предпочёл пойти пешком, чтобы мысли в голове немного утряслись.

***

— Да, я была там. И что? Мне нельзя было посмотреть, в каком гадюшнике ты жил? — Марлен с вызовом посмотрела на Мелло и закинула ногу на ногу. Мелло на это лишь поморщился — если раньше его заводила эта наглость, то теперь, на фоне всего произошедшего, лишь бесила. — Я этого не говорил. Мне просто интересно, какого хрена ты там забыла? Вы с Мэттом друг друга терпеть не можете. Зачем было туда таскаться? — Мне было любопытно, вот и всё. А этот твой Мэтт — псих, каких поискать. Грозился спустить меня с лестницы, а потом и вовсе пушкой стал размахивать. И ты мне будешь ещё что-то говорить, что он не собственник? — Марлен приподняла одну бровь, встала из-за компьютера и села на диван рядом с Мелло. — Ты что, ходила его дразнить? Позлорадствовать решила? Ты дура, Марлен! — Мелло резко встал с дивана и начал нервно расхаживать по комнате. — Мы с тобой вместе, тебе этого мало? Ты ещё решила напомнить ему лишний раз, что он остался один? А если бы он тебя пристрелил? Он считает, что ты меня приворожила! — Он — ревнивый идиот. Ты правильно сделал, что ушёл от него. Мелло, прошу тебя, не надо так переживать из-за всего. Лучше иди ко мне, я тебя обниму и поцелую, — она протянула к нему руки, но Мелло отмахнулся от неё. — Не сейчас, Марлен. Прости, но… У меня сейчас совсем нет настроения на все эти нежности. — Но почему? — Ты это серьёзно? Мой друг при смерти!!! — рявкнул Мелло, от чего Марлен невольно сжалась. — Да плевать, что мы с ним встречались, а теперь расстались! И плевать, что вы с ним друг друга ненавидите! Он всё равно мой друг! Всегда им был и будет, что бы между нами ни было! И он сейчас там, в больнице, совсем один! Умирает, потому что я не захотел с ним нормально поговорить и обсудить наши отношения! Из-за меня умирает! А ты мне предлагаешь не переживать?! С тобой обниматься?! Ты с ума сошла?! — Мелло!!! Прекрати орать на меня! Что на тебя нашло?! — Марлен перестала зажиматься и вскочила с дивана. — Хватит! Я не виновата, что ты не смог с ним мирно расстаться!       Когда Марлен начала кричать, Мелло сразу поник. Ему стало стыдно, что он напустился на девушку из-за того, что она пыталась его немного утешить. — Марлен, прости, я… — начал было он, но она только глянула на него сердито и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Идти за ней сейчас было бесполезно, поэтому Мелло вздохнул и решил посидеть за компьютером. Он запомнил кое-что из того, что сказал ему врач о травмах Мэтта, и решил посмотреть о них в интернете, чтобы иметь хотя бы примерное представление о том, насколько всё плохо.       Но, открыв свёрнутый браузер, Мелло замер, напряжённо нахмурившись. У Марлен была открыта как раз та вкладка с заговорами, на которую он обратил внимание несколько часов назад. Взгляд невольно зацепился за строчки. Мелло пробежал глазами текст, выхватывая только самое основное. «Самый сильный приворот из известных… Объект приворота забывает все свои чувства к другим людям… Первый ритуал — отворот-рассорка… Второй — приворот… После второго — обязательно трижды заняться сексом для закрепления эффекта… Не допускать объятий и поцелуев объекта с его предыдущей пассией… При соблюдении всех условий приворот не снять».       Мелло шокированно откинулся на спинку стула и уставился в пространство перед собой. Неужели Мэтт был прав, и Марлен добилась его нечестным путём? Сердце снова заболело, и Мелло прикусил нижнюю губу, сдерживая стон. Резко вскочив, он начал мерить шагами комнату, судорожно вспоминая, сколько раз они с Марлен спали. На память приходили только два раза, и Кель облегчённо вздохнул. Если это действительно был приворот, она не успела его закончить. Конечно, это всё могло быть лишь глупым совпадением, но Мелло никогда особенно не верил в совпадения, а уж после дела Киры перестал в них верить вообще. Чем больше он думал об этом, тем больше он убеждался в том, что без колдовства тут не обошлось. Раньше он на девушек никогда не засматривался, какими бы красивыми они ни были. Но даже если бы он на самом деле влюбился в Марлен, вряд ли он так разом забыл бы, как и почему влюбился когда-то в Мэтта.       Услышав за дверью шаги, он поспешно вернулся за компьютер, открыл новую вкладку, вбил в поиск одну из травм Дживаса и сделал вид, что увлечён изучением материала. Но в голову лезли только мысли о том, что ему надо проверить, действительно ли его приворожили. А единственным способом сделать это было нарушишь условия — не допустить третьего раза с Марлен и пробиться наконец к Мэтту, чтобы иметь возможность хотя бы взять его за руку.       В комнату вошла Марлен и в очередной раз попыталась отвлечь Мелло на себя, но он отмахнулся от неё. Наконец, он заставил себя начать читать то, что нашёл, и настроение у него испортилось окончательно. В итоге Мелло всю ночь просидел за компьютером, сгрыз пять шоколадок, чтобы успокоить нервы, но понял для себя только одно — если Мэтт умрёт, он себе никогда этого не простит.

***

      Несколько дней Мелло мотался в больницу, приезжая туда рано утром и уходя, только когда его выгоняли оттуда пинками. К Мэтту его пока не пускали, но Мелло мог видеть его через большое окно в стене. Когда он в первый раз увидел его в реанимации, он пришёл в ужас. Дживас был почти весь в бинтах, с опухшим лицом, с кучей подсоединённых к нему проводов и трубок от разных приборов. Одна из трубок торчала у него прямо из горла, и Мелло почувствовал, что у него подкашиваются ноги, а по щекам текут слёзы. Он никогда не отличался чувствительностью и всегда спокойно реагировал на чужие травмы, благо за годы в мафии он насмотрелся всякого. Но видеть Мэтта в таком состоянии было невероятно больно — ведь в произошедшем была его вина.       С Марлен Мелло старался держать дистанцию — на всякий случай, пока не убедится, что все предположения насчёт приворота ошибочны. Пару раз он даже приходил ночевать в квартиру Мэтта. Он почти не спал эти дни, а шоколада, кажется, стал есть раза три больше. Он прочитал всё, что только смог найти, про полученные Мэттом травмы, и в тысячный раз пожалел, что не захотел спокойно с ним поговорить и всё обсудить.       И вот настал день, когда Мелло пустили в реанимационную палату. Вблизи Мэтт выглядел ещё хуже, чем издалека, и Мелло впился зубами в нижнюю губу, чтобы сдержать непрошенные слёзы. Одно было хорошо — врач сказал, что сейчас состояние Мэтта было хоть и тяжёлое, но стабильное. После того, как все потенциальные угрозы жизни были устранены, оставалось только ждать улучшений. Врач считал, что при должном уходе и лечении никаких осложнений возникнуть не должно, а значит, выздоровление Мэтта — вопрос времени. Тем не менее, пока что Дживас был в коме и выходить из неё в ближайшее время не собирался.       Мелло с тяжёлым вздохом опустился на стул рядом с кроватью Мэтта. Рядом гудели и пищали разные аппараты, в которых Кель совсем не разбирался и о назначении которых мог лишь догадываться. На тыльной стороне левой ладони он увидел небольшое белёсое пятнышко — след от ожога, когда Мелло в порыве ярости затушил сигарету Мэтта о его руку. — Господи… Мэтт… Что же я наделал… Я так виноват перед тобой… Так виноват… — глухо пробормотал Мелло, осторожно взяв Мэтта за руку. Он побаивался лишний раз трогать его, чтобы не навредить, но последние несколько дней он чувствовал какую-то болезненную потребность прикоснуться к Мэтту, убедиться, что он ещё жив.       В кармане запиликал телефон, но Мелло даже не посмотрел, кто звонит, сразу же сбросив вызов. Ему было совершенно неинтересно, кто и зачем может ему названивать. С нескрываемой тоской он смотрел на бессознательного друга и где-то совсем в глубине души даже немного радовался этому — это значило, что он хотя бы не чувствует боли во всём теле. — Прости меня, Мэтт… Прости, если сможешь… — он низко опустил голову, чуть сжимая пальцы Мэтта, а затем, повинуясь внезапному порыву, коснулся его ладони губами. И тут его грудь пронзила невероятная боль. Чего-то подобного он ждал, когда похитил Такаду — он видел, что эта сучка припрятала в кулаке клочок листа из тетради смерти. Видел и ждал, когда она им воспользуется. Но то ли она так и не записала его, то ли что-то не сработало, но тогда он так и не умер. Зато сейчас ему показалось, что его сердце просто разрывается в клочья — в буквальном смысле. В голове шумело, он едва мог сделать вдох, перед глазами поплыли разноцветные пятна… А потом все прекратилось так же внезапно, как и началось, а Мелло обнаружил себя сидящим на полу на коленях рядом с упавшим стулом.       Осторожно поднявшись на ноги, он поправил стул и снова сел на него, а потом взглянул на Мэтта. И в ту же секунду у него перехватило дыхание. Поцелуй. Их с Мэттом первый поцелуй. Тот самый, на слабо. Уверенный, настойчивый, но вместе с этим мягкий и нежный. Он тогда свёл Мелло с ума, и он потом долго пытался выяснить, вкладывал ли Мэтт в этот поцелуй что-то большее, чем просто нежелание проиграть. Именно из-за этого поцелуя и возникшей из-за этого неопределённости Мелло, сбегая из приюта, всё же не позвал Мэтта с собой, испугавшись, что не сможет скрывать от друга возникшие чувства. А потом он слишком долго и старательно внушал себе, что это всё подростковые глупости. И успешно внушал до тех самых пор, пока Мэтт не признался ему в собственных чувствах. О, какое же это было счастье — узнать, что можно больше ничего не скрывать друг от друга, беспрепятственно любить… — О, Боже… Что я наделал?! — Мелло закрыл лицо руками, откидываясь на спинку стула. — Я должен был выслушать его! Как я сам не понял, что что-то не так?! Какой же я идиот… Господи… Мэтт… Мэтти… Ты был прав, с самого начала прав… Я такой идиот… Как я мог так с тобой поступить?       Наваждение спало, в голове прояснилось, и сразу даже дышать стало как-то полегче, только руки дрожали от волнения. Мелло осторожно погладил Мэтта по руке и выдавил из себя кривую улыбку. Теперь всё встало на свои места. Он ни в коем случае не снимал с себя ответственности за произошедшее, всё-таки именно он отказывался разговаривать с Мэттом и своей грубостью спровоцировал его. Но с Марлен следовало разобраться за то, что она посмела влезть в их отношения и попытаться всё разрушить. — Прости меня, Мэтт… Майл… Прости. Я очень виноват перед тобой… — Мелло снова взял друга за руку. — Но я обещаю, такого больше не повторится. Я не допущу, чтобы ещё хоть кто-то пытался нас разлучить. Теперь мы всегда будем вместе… Ты только живи… Только живи… И всё будет хорошо, обещаю…

***

      Мелло стоял перед дверью квартиры Марлен и не мог избавиться от чувства гадливости. На душе было так мерзко, будто его изнасиловали, предварительно накачав наркотой, чтобы не сопротивлялся. Нет, Марлен, наверное, можно было понять — она делала это не со зла, просто она привыкла получать то, что хотела, а хотела она Мелло. Возможно, если бы его в принципе интересовали женщины, он и сам бы начал за ней ухаживать, не дожидаясь тяжёлой артиллерии в виде приворота. Но получилось так, как получилось. Марлен не привыкла к отказам и, когда Мелло не упал к её ногам, вместо того, чтобы отступить, решила пойти на крайние меры, наплевав на чужие чувства. А вот этого Мелло ей прощать не собирался, только не после того, как Мэтт едва не погиб.       Открыв дверь, он прошёл внутрь и швырнул ключи на тумбу под зеркалом. Марлен не было дома — судя по отсутствию её пальто на вешалке, так что Мелло смог спокойно, без лишних разговоров собрать все свои вещи. Он не собирался оставаться у Марлен ни одной лишней секунды, но нужно было дождаться её прихода и высказать ей всё, что он думал о сложившейся ситуации. Конечно, Мелло был невероятно зол на неё за то, что она попыталась разлучить их с Мэттом, но всё-таки он был рад, что смог вовремя всё выяснить.       Он выгреб абсолютно всё, что принадлежало ему, обшарив все шкафы и ящики. Нельзя было оставлять у неё ничего, чтобы она не повторила попытку приворожить его. Он как раз успел сложить всё в сумку, когда хлопнула входная дверь. Выходить к Марлен он не стал, замерев у окна и ожидая, когда она сама к нему подойдёт. На улице опять был густой туман, и Мелло это уже начинало раздражать. Хотелось, чтобы поскорее началась настоящая весна, с зеленью и цветами, а не это недоразумение, обозначенное в календаре как март. — Мелло! Ты уже дома! Что так рано? — довольно бодро поинтересовалась Марлен, заходя в комнату. — Меня сегодня пустили к Мэтту, — Мелло старался говорить холодно и безэмоционально, но на имени друга голос предательски дрогнул. — Да? И как он? — в голосе Марлен тут же появилась настороженность, и в оконном отражении Мелло видел, как она склонила голову на бок и сделала пару шагов в его сторону. — Пока плохо, но врач считает, что теперь опасаться нечего. — Ну… Это же хорошо, верно? — настороженность из голоса не пропала, и Мелло повернулся к Марлен лицом, больше не собираясь скрывать от неё своего негодования. — Ты всё хорошо придумала, Марлен. Моими же руками постаралась разрушить наши с Мэттом отношения. Ты, вероятно, думала, что он обидится на меня, пойдёт искать утешения в объятиях кого-нибудь другого и забудет меня так же, как я однажды забыл бы его… Но ты не учла одного — Мэтт не такой. — Не понимаю, о чём ты, — Марлен нахмурилась и тряхнула волосами. — Что я придумала? Что за ерунда? — Не отпирайся. Я знаю про приворот. Я думал, что Мэтт ошибался на твой счёт, но это оказалось не так. — Мелло, я… — Что ты? — Да, я приворожила тебя! И что? Ты умный и красивый мужчина! Я считаю, что это преступление — чтобы такой мужчина как ты тратил лучшие годы своей жизни, подставляя зад какому-то придурку!       Мелло дёрнулся, как от удара. Он не знал, что оскорбило его сильнее — то, что Марлен посмела назвать его Мэтта придурком, или то, что она решила, будто он пассив. В два шага он подошёл к ней и схватил за шею, сдавливая её так, что Марлен тут же захрипела. — Никогда. Никогда не смей так говорить про Мэтта. Ты его совсем не знаешь. Ты думала, что ловко нас разлучила, но ты ошиблась. Ты не учла, что Мэтт слишком сильно меня любит, чтобы продолжать жить без меня. А я из-за приворота может и забыл, что любил Мэтта, но вот то, что он всегда был моим другом, я не забуду никогда. А друзей в беде не бросают. — С-сколько пафоса… — сипло ответила Марлен, сморщив нос, безуспешно пытаясь отцепить руки Мелло от своей шеи. — П-пусти… За-ду-шишь же… — Было бы неплохо, — фыркнул на это Кель, но всё же отпустил её. — Какая же ты сука. — Я-то, может, и сука, только вот ты — наивный идиот. Не больно-то твой Мэтт старался, чтобы вернуть тебя, раз ты среагировал, только когда он в аварию попал. — Не говори о том, чего не знаешь. Не всё, знаешь ли, происходит у тебя на глазах, — Мелло усмехнулся и отошёл к окну. — Как думаешь, давно у меня этот шрам? — Понятия не имею. Ты же мне о себе не рассказывал ничего. — А ты не больно-то и спрашивала, — в тон ей ответил Мелло. — Я этой осенью поджарил себе физиономию. Жаль, что ты не видела меня тогда. Прекрасный получился бы индикатор твоего отношения ко мне… Но знаешь, что… Мэтт меня не оставил. Он сам возился с моим ожогом, сам лечил меня. Не бросил меня. И ты после этого будешь мне доказывать, что Мэтт меня не любит?! Да пошла ты.       Мелло скривил губы и вышел в коридор, хлопнув дверью. Марлен не стала его догонять, так что он беспрепятственно смог взять сумку с вещами и покинуть квартиру, оставив свои ключи там, где кинул. Возвращаться сюда он больше не собирался. Теперь, когда всё встало на свои места, ему нужно было заботиться о Мэтте, а потом, когда тот очнётся, ещё и мириться с ним.

***

      Порой Мелло казалось, что время застыло. Серые, тоскливые дни, похожие друг на друга, тянулись бесконечно. Ничего не менялось — утром в больницу, вечером домой. Весь день в реанимации, по мере возможностей помогая медсестрам ухаживать за Мэттом, рассказывая ему про то, что происходит в мире за стенами больницы, и чувствуя себя идиотом, разговаривающим с самим собой. В отдельные дни, когда Мелло испытывал ничем не объяснимый душевный подъём, он делал ещё разные накопившиеся дела — сменил замок в их с Мэттом квартире, убрался там, разобрался с бандой, в том числе с Марлен, сдав их всех полиции. Но даже начавшаяся наконец весна, которую Мелло так ждал, не радовала его. В состоянии Мэтта почти не было изменений — во всяком случае, именно так казалось Келю, хотя врач уверял его, что всё очень даже неплохо при том, какие травмы получил Дживас. Нет, конечно, Мелло преувеличивал, говоря себе, что ничего не меняется. Раны на лице Мэтта потихоньку заживали, через месяц-полтора исчезли бинты с рёбер, сняли гипс с рук и с одной ноги. Но Мелло всё равно беспокоился, заедал стресс шоколадом и молился, как никогда раньше.       Подходил к концу второй месяц пребывания Мэтта в больнице. Мелло уже знал весь персонал реанимационного отделения, ему иногда разрешали даже оставаться рядом с Мэттом на ночь, а одна из медсестёр регулярно предпринимала попытки откормить его, каждый раз поражаясь тому, какой он тощий. Несмотря на то, что уже был май, погода последние несколько дней была паршивая — дул холодный сильный ветер и регулярно принимался противный моросящий дождь. Мелло всё чаще засиживался в реанимации допоздна, и этот раз не стал исключением. Он даже немного задремал, согнувшись почти до колен, но из полусонного состояния его вывел странный звук. Он сначала не понял даже, в чём дело, а потом увидел, как показатель пульса на одном из приборов начал расти, а вслед за этим писк аппарата участился и стал чуть громче.       Сначала пульс, казалось бы увеличился незначительно, но буквально через несколько секунд частота сердцебиения подскочила, а аппарат истерично запищал. Мелло тут же поднялся и нажал на кнопку вызова врача над изголовьем кровати. Такие изменения жизненных показателей произошли на его памяти впервые, и, честно говоря, он испугался, что с Мэттом что-то не так. А через мгновение он шокированно рухнул на стул — Мэтт внезапно резко распахнул глаза, а его левая рука задрожала, как будто он пытался ей пошевелить, но не мог. Пульс продолжал расти, в глазах Дживаса плескалась неподдельная паника, а Мелло с полном ступоре смотрел на друга и не знал, что ему делать и как реагировать на происходящее.       В палату быстрым шагом вошла медсестра и, увидев, что случилось, достала из стоящего при входе шкафа ампулу с лекарством и шприц, а потом вколола Мэтту содержимое ампулы в свободную от проводов и трубочек руку. — Это успокоительное, — ответила она на немой вопрос Мелло, а затем обратилась к Мэтту. — Ну, тише, тише. Не бойся. Ты был в коме и не мог сам дышать. Сейчас за тебя дышит аппарат. Это нормально, не бойся. Сейчас ты заснёшь, а утром тебя посмотрит врач и решит, готов ли ты дышать самостоятельно.       Затем медсестра повернулась к Мелло, критически его осмотрела и, хмыкнув, спросила: — А тебе что, тоже успокоительное нужно?       Мелло слегка заторможенно покачал головой. Пульс Мэтта тем временем постепенно пришёл в норму — похоже, он действительно заснул. — Иди домой. Всё с ним будет в порядке. Утром придёшь и расскажешь ему новости, если он будет в состоянии тебя долго слушать. Давай, давай, иди, — медсестра потянула Мелло за руку, поднимая со стула, и подтолкнула к выходу из палаты. — До утра он не проснётся, не бойся.

***

— Очнулся, говоришь? Честно говоря, я не ожидал, что так рано… Я думал, он ещё не меньше месяца так пролежит.       Когда на следующее утро Мелло зашёл в палату к Мэтту, он застал там врача и дежурившую накануне вечером медсестру. Они как раз обсуждали состояние Мэтта, и Мелло пока не стал привлекать к себе внимание. — У него приступ паники был из-за трахеостомы, — медсестра покосилась на Келя. — Сам перепугался, что вдохнуть самостоятельно не может, и друга своего напугал. Ну, что ты там у двери жмёшься? Проходи, — она махнула Мелло рукой, призывая подойти. — Снимать я бы пока не стал. Попробуем для начала поставить ему фенестрированную трубку и включить комбинированный режим.       Пока медсестра ходила за другой трубкой, Мелло поинтересовался у врача, скоро ли Мэтта переведут из реанимации в обычную палату, раз он очнулся. Но ответ его разочаровал. — Нет-нет, рано ещё. Для начала он должен задышать сам, и я бы его ещё понаблюдал. При том, какая у него черепномозговая травма, он слишком рано пришёл в себя, и нет гарантии, что он снова не впадёт в кому через некоторое время. И потом, ему ещё не меньше месяца надо лежать, чтобы все позвонки срослись. Так что торопиться не стоит.       Мелло коротко кивнул. За последнее время он как-то научился заглушать голос совести, постоянно напоминающей ему о том, что именно он виноват в таком состоянии Мэтта. Но теперь совесть смогла пробиться сквозь щиты и снова начала грызть Мелло. Конечно, гораздо проще успокоить себя, пока человек, перед которым ты виноват, в коме. А вот как посмотреть ему в глаза, когда он очнулся? Как попросить прощения, понимая, что в ответ ты не услышишь тишину? Больше всего Мелло сейчас боялся, что Мэтт не простит его, не захочет больше видеть…       Вернулась медсестра, и они вместе с врачом довольно быстро и ловко сменили одну трубку на другую и подсоединили аппарат искусственного дыхания обратно. — Хорошо… — врач потёр руки, задумчиво оглядел палату и посмотрел на Мелло. — Имей в виду, его сейчас нельзя будет беспокоить лишний раз. Если твоё присутствие будет его каким бы то ни было образом волновать, тебе придётся уйти. — Я… Я понял, — Мелло прикусил губу и уставился в пол. Никто не говорил, что будет просто, но он всё равно на что-то надеялся, а с каждым словом врача приходило понимание, что все его надежды были ничем не обоснованы.

***

      Минуты ожидания тянулись бесконечно. Мелло одновременно и хотел, чтобы Мэтт поскорее проснулся, и боялся этого. Он уже успел представить себе невероятное количество возможных вариантов реакции Мэтта на его присутствие, и большинство из них только усиливали его нервозность. Никогда он так не волновался, даже когда хотел взорвать базу вместе с собой и японскими полицейскими или когда собирался похитить Такаду. Впрочем, со стороны его волнение было почти не заметно — только губы были сжаты плотнее, да пальцы сцеплены в замок до побеления.       Когда кардиомонитор начал пищать чаще, Мелло от неожиданности вздрогнул и тут же придвинулся вместе со стулом ближе к больничной кровати. Сначала у Мэтта задрожали ресницы, и он едва заметно дёрнул головой — жёсткий воротник на шее не давал ему шевелиться сильнее. Затем левая рука сделала несколько судорожных рывков в попытке подняться. Мелло не удержался и сжал ладонь Мэтта, легонько поглаживая пальцами тыльную сторону. И именно в этот момент Дживас наконец открыл глаза. — Мэтт! Мэтти… — Мелло подался вперёд, крепче сжимая ладонь друга и поднося её к губам. Он уже давно обратил внимание, что рука Мэтта слишком напряжена, но думал, что это как-то связано с тем, что он в коме. Но и сейчас напряжение не исчезло, и Мелло почувствовал, что снова начинает беспокоиться. Похоже, что услышав голос Мелло, Мэтт начал волноваться — пульс ещё участился, взгляд заметался в поисках источника звука, и парень снова попытался пошевелить головой. Мелло придвинулся ещё ближе, чтобы Мэтт мог видеть его, но к собственному огромному удивлению не увидел в глазах Дживаса ни капли узнавания. Ни радости, ни обиды — ничего. — Мэтти… Это же я, Мелло… — севшим голосом выдавил он из себя. — Эй, Мэтт…       Взгляд Мэтта скользил по его лицу, но узнавания так и не появилось. Губы его зашевелились в попытке что-то сказать, а затем он отвёл глаза в сторону, и по его щекам потекли слёзы. — Мэтт… — Мелло рвано выдохнул и, плотно сжав губы, нажал на кнопку вызова врача. Буквально через минуту в палату зашла медсестра. — Что тут у вас? Всё в порядке? Отойди-ка, — женщина быстро оценила обстановку, отодвинула Мелло в сторону и обратилась к Мэтту. — Привет. Слышишь меня? Моргни, если слышишь.       Мелло как завороженный смотрел, как Мэтт сначала будто задумался, а потом медленно закрыл и открыл глаза. — Отлично. Так… Попробуй сказать что-нибудь. Не обращай внимание на трубку в горле, в ней есть специальное отверстие, чтобы ты мог сам говорить и дышать.       Медсестра перекрыла на трубке какой-то клапан, и Мэтт попытался заговорить, но вышло плохо. Мелло с трудом разобрал что-то, смутно похожее на слово «больно». Но, видимо, он не ошибся, потому что медсестра услышала то же самое. — Больно? Где больно? — но Мэтт больше не смог ничего сказать. — Так, ладно. Речь нарушена… Ты видишь, что я тебе показываю? — медсестра показала Дживасу два пальца, и он моргнул. — Хорошо. А что именно я показываю, можешь сказать? Попробуй. — К-к-ка… Р… — Мэтт снова попробовал заговорить, но так и не смог. Медсестра со вздохом вернула клапан на трубке в исходное положение. — Нет, малыш, это не карандаши. Это пальцы. Сколько их, можешь посчитать? Если можешь, моргни столько раз, сколько ты посчитал.       Во взгляде Мэтта отразилась сначала напряжённая работа мысли, а следом за ней — паника. Он зажмурился, из глаз снова потекли слёзы, а пульс подскочил почти до ста двадцати. — Ну, тише, тише. Не волнуйся, всё восстановится. Посмотри на меня. Давай, — Мэтт нехотя открыл глаза снова, и медсестра кивнула. — Вот так. Теперь закрой левый глаз. Видишь меня?       Мэтт послушно закрыл глаз, потом открыл и моргнул. После этого медсестра попросила его закрыть правый глаз, и тут у него снова началась паника. Он распахнул глаза и дёрнулся в попытке сесть, но вместо этого по его телу прошла судорога. — Тихо, тихо! Спокойно! Не волнуйся! — медсестра попыталась его успокоить, но ничего не вышло. Пульс продолжал расти, и Мэтта всего трясло от безуспешных попыток пошевелиться. Тогда женщина подозвала Мелло обратно. — Так, иди сюда. Попробуй его отвлечь хоть немного, а я сейчас принесу успокоительное.       Мелло тут же подскочил к Мэтту и взял его за руку. — Мэтт, Мэтт, ну что ты? Всё… Всё будет хорошо, обещаю! Успокойся, пожалуйста! Мэтт… Я рядом, я с тобой… Слышишь? С тобой… Я больше тебя не оставлю, клянусь! Мэтт…       Но реакция Мэтта опять оказалась не такой, какую ожидал Мелло. Губы Дживаса искривились в подобии улыбки, он зажмурился, по щекам снова потекли слёзы, а потом он внезапно начал смеяться, не переставая при этом плакать. Смех был негромкий, булькающий и быстро перешёл в кашель. Трубка у него в горле тут же начала заполняться мокротой. Но к счастью, вернулась медсестра и, оттеснив расстроенного и слегка напуганного Мелло, занялась Мэттом. Отложив на тумбочку шприц и ампулу с успокоительным, она отсоединила трубку от аппарата искусственного дыхания и осторожно извлекла саму трубку из отверстия в шее. — Потерпи, сейчас я тебе трахею почищу, — сказала она Мэтту и, вытащив из контейнера новую трубку без отверстий, вставила её вместо предыдущей. Затем она включила ещё один аппарат, поменьше, и более тонкой трубкой стала отсасывать мокроту из трахеи. Мэтт ещё какое-то время кашлял, но вскоре ему, видимо, стало легче. Медсестра как раз закончила процедуру, опять вытащила трубку и вместо неё поставила новую, опять с дырочками. Затем подключила аппарат ИВЛ обратно и с лёгким укором посмотрела на Мэтта. — Ты чего друга своего пугаешь? Давай, заканчивай психовать по любому поводу. Радоваться должен, что жив остался. У тебя знаешь, какие травмы серьёзные! Конечно, у тебя и руки-ноги не двигаются, и говорить трудно, и видишь плохо. Но если ты не будешь дурить, поправишься быстрее. Лишний раз подавлять мозговую деятельность лекарствами нехорошо.       Мэтт с тоской посмотрел на медсестру и отвёл взгляд в сторону. Пульс у него, к счастью, пришёл в норму без помощи лекарств, и медсестра решила унести шприц с ампулой обратно, благо они были не вскрыты. — Пойдём, — она поманила Мелло за собой. — Пускай он немного побудет один. — Но… — Пойдём. Твоё присутствие на него не слишком хорошо влияет. Что-то он очень переживает.       Мелло со вздохом вышел из палаты вслед за медсестрой и с грустью посмотрел на Мэтта через окно в стене. — Я знаю, почему он так реагирует… — он помолчал, но медсестра его слушала, не перебивая, и он продолжил. — Мы… Мы поссорились… Очень сильно… И он, видимо, решил так покончить с собой… Наверное, он до сих пор обижен на меня… — Возможно, — медсестра пожала плечами. — Но тогда тебе стоит извиниться перед ним. И если он не захочет тебя видеть, уважай его мнение, перестань мотаться сюда каждый день.       Мелло молча кивнул. Он боялся чего-то подобного, но надеялся, что если он будет проводить с Мэттом больше времени, то он однажды простит его. Но лишний раз тревожить друга, фактически мешая ему восстанавливаться после аварии, Мелло тоже не хотел. Ему было неприятно это признавать, но, похоже, для Мэтта было лучше быть одному.       До самого вечера Мелло просидел в коридоре, пытаясь взять себя в руки, чтобы попытаться поговорить с Мэттом. Конечно, он понимал, что Мэтт ответить ему не сможет, но надеялся, что сможет сделать правильные выводы, основываясь на его реакции. Наконец, он всё-таки решился и вошёл в палату. Мэтт с отсутствующим видом рассматривал потолок и даже не вздрогнул, когда открылась и закрылась дверь. Мелло немного постоял у двери, а потом решительно подошёл к Мэтту, сел на стоящий у кровати стул и взял его за руку. От этого Дживас слегка дёрнулся, но Мелло не стал его отпускать — просто не смог себя заставить. — Это опять я… Слушай, я понимаю, ты наверняка расстроен и обижен… Но… Прости меня, пожалуйста… Ты… Ты был прав, с самого начала. Эта… Эта сука действительно приворожила меня… Прости, что не прислушался к тебе. Я идиот, Майл… Просто идиот. Если бы я хоть немного задумывался о том, что происходит, ничего бы не случилось… Ты был бы в порядке… Прости меня…       Мэтт даже не посмотрел в сторону Мелло, и даже попытался отвернуться, но ничего не вышло. Мэлло тяжело вздохнул — его самые худшие опасения оправдались. Единственное, что он мог сделать, — оставить Мэтта в покое. — Я… Я люблю тебя, Майл… Прости… — он ещё раз вздохнул, поднялся и вышел из палаты, яростно кусая губы.

***

      Несколько дней Мелло не выходил из дома, объедаясь шоколадом и накачивая себя кофе до непотребного состояния. Спать он боялся, потому что знал — стоит ему прикрыть глаза, как тут же перед его внутренним взором предстанет недавняя картина — его Мэтт с торчащей из шеи трубкой, от которой Мелло до сих пор бросало в дрожь, и с пустым взглядом, не выражающим ничего. Несколько дней он держался, а потом понял, что больше ни дня не протянет, если не сможет видеть Мэтта хотя бы издалека. В больнице же медсёстры пришли в ужас от его откровенно невыспавшегося вида, напоили его чаем с подмешанным туда снотворным и уложили спать на диване в ординаторской.       Проснувшись посреди ночи, Мелло, естественно, был очень недоволен тем, что его так подло усыпили, но долго возмущаться ему не дали, пообещав, что больше не пустят его, если он не успокоится. А потом рассказали новости, что в эти дни Мэтт пытался говорить. Получалось у него не очень, но пару раз медсёстры смогли различить имя Мелло. Правда, Келя это не слишком вдохновило — он уже успел изрядно себя накрутить и теперь был просто не в состоянии перестроиться на более позитивный лад. Поэтому своего решения не показываться Мэтту на глаза он так и не изменил.

***

      К началу лета погода наконец-то стабилизировалась, и Мелло всё чаще, сидя вечерами дома, смотрел в окно и вспоминал их с Мэттом детские годы, когда всё ещё было хорошо. К Мэтту он всё также старался заходить лишь тогда, когда тот спал. Из регулярных бесед с врачом он знал, что Мэтт идёт на поправку на удивление быстро. Всё реже у него случались беспричинные перепады настроения с приступами смеха, неожиданно сменяющимися безудержным плачем. Речь стала чётче, хотя он всё ещё пропускал слова, и понимать его было непросто. Впрочем, говорил он крайне редко, предпочитая отмалчиваться, даже когда ему задавали вопросы. Но в целом врач считал, что динамика положительная, а Мелло всё чаще ловил себя на мысли, что это его пугает гораздо больше, чем радует. Хотя на самом деле пугал его не столько факт выздоровления, сколько необходимость снова поговорить с Дживасом.       Ближе к середине июня Мелло умудрился отравиться и провёл пару дней в обнимку с унитазом, поэтому, появившись, наконец, в больнице, больше напоминал тень. Около палаты Мэтта он столкнулся с врачом. — Добрый день! Вы как раз вовремя! Сейчас я осмотрю вашего друга, и отправим его на рентген. — На рентген? — настороженно переспросил Мелло. — Что-то не так? — Нет, всё в порядке. Просто надо проверить, в каком состоянии его позвоночник и голень. Уже всё должно было срастись, но всё равно надо уточнить. — Ясно… — Мелло задумчиво кивнул и заглянул в палату через окно. — Жаль, что вас вчера не было, — будто бы между прочим заметил врач, и Мелло снова напрягся. — Я отравился, не мог придти… А что такое? Что-то случилось? — Вчера удалось его разговорить. Во время осмотра я поинтересовался, как он себя чувствует, нет ли каких-то жалоб. На это он ответил, что всё хорошо и что особенно его радует то, что у него прекратились галлюцинации. — Что? — Мелло шокированно уставился на врача. — Ка-какие галлюцинации? — Я тоже у него спросил, что он имеет в виду. Конечно, половину слов он теряет, когда говорит, но в итоге я смог выяснить, что галлюцинациями он посчитал ваш голос, когда вы ещё не стеснялись заходить к нему, пока он бодрствует. — О, Господи… Он… Он думал, что ему всё кажется?! — Вот именно! — врач кивнул. — Собственно, поэтому я и сказал, что было бы лучше, если бы вы вчера смогли придти. Когда я сказал ему, что это были не галлюцинации, что вы на самом деле приходили и пытались с ним говорить, у него началась истерика. Пришлось опять колоть ему успокоительное. Вчера весь день продержали его на седативных, а это не очень хорошо, ему нужно мозговую активность восстанавливать, а не подавлять. — И… И что теперь? — выдохнул Мелло, вновь покосившись на окно в палату. — Я думаю, он будет рад видеть вас. Зрение, конечно, ещё не до конца восстановилось, но ему уже проще узнавать разные предметы. Пойдёмте.       Врач уверенным шагом зашёл в палату, и Мелло ничего не оставалось делать, кроме как пойти следом, но дальше двери проходить не стал. Мэтт ещё спал, но, видимо, не слишком крепко, потому что открыл глаза почти сразу, после того, как врач обратился к нему. — Доброе утро, Мэтт! Это снова я. Как себя чувствуете? — Дживас в ответ что-то невнятно пробормотал и попытался отвернуться. — А у меня для вас сюрприз. Посмотрите, кто к вам пришёл!       Мэтт тут же дёрнулся в попытке сесть, и Мелло, подавляя иррациональный страх, подошёл к нему ближе, чтобы тому было проще его видеть. — Привет…       Дживас ещё раз дёрнулся в направлении Мелло, немного криво улыбнулся, а по щекам потекли слёзы. — М-мелло… Хо-роший…       Мелло сильно укусил себя за щёку, чтобы не расплакаться вслед за Мэттом. — Мэтт… Я думал, что ты не хочешь меня видеть… Прости. — Нет… Нет… — он попытался покачать головой. — Мелло…       Мелло взял Мэтта за руку, переплетая свои пальцы с его. Но их попытку пообщаться прервал врач. — Так, молодые люди. Это всё замечательно, но вы меня задерживаете. У меня ещё куча пациентов, мне надо закончить осмотр и сказать медсестре про рентген. У вас ещё весь день впереди.

***

      У Мелло словно гора с плеч свалилась, дышать стало легче, он даже улыбаться начал, когда стало ясно, что Мэтт всё так же любит его и, похоже, простил за чрезмерную грубость. Но даже несмотря на это, Мелло пообещал себе, что больше никогда не позволит себе ни одного резкого слова в адрес друга. Кроме всего прочего, приятно было узнать, что у Мэтта все кости срослись, так что оставалось только долечить голову и восстановить двигательную активность. Хотя последнее было довольно проблематично всё из-за той же головы. Но Мелло не собирался сдаваться и с огромным энтузиазмом принялся за разные реабилитационные мероприятия.       Как и в самые первые дни, пока жизнь Мэтта была под угрозой, так и сейчас Келя приходилось едва ли не пинками выгонять из больницы, чтобы он не мешал Дживасу отдыхать. Особенно интенсивно его стали гонять, когда в палате Мэтта появился сосед — мужик лет тридцати, по пьяни свалившийся с балкона и переломавший себе всё, что только можно. К мужику ходила жена и всё время ворчала, что её супругу мешают отдыхать. Мелло подозревал, что тётка эта просто была гомофобкой, но открыто заявлять об этом не хотела. И поэтому он специально старался дразнить её, всячески демонстрируя, что они с Мэттом не просто друзья.       К середине лета Мэтту убрали трахеостому, и Мелло был рад этому даже больше Мэтта — его каждый раз бросало в дрожь при взгляде на торчащую из шеи трубку. Заживала рана долго, и врач уже даже подумывал о том, что придётся зашивать её, но потом всё-таки отверстие закрылось, оставив после себя небольшой белёсый шрам. Вскоре после этого Мэтта перевели в обычную палату, чем Мелло остался очень доволен — жена соседа по реанимации уже достала его.       Выздоровление шло медленно, но уверенно, без осложнений, и все, кто знал, в каком состоянии поступил Мэтт, не переставали поражаться тому, как быстро он восстанавливается. Мелло не скрывал своей радости по этому поводу, постоянно строил далеко идущие планы и рассуждал вслух о том, как здорово они с Мэттом заживут, когда тот окончательно поправится.       Сидеть Дживасу было пока нельзя, но с помощью Мелло он потихоньку тренировался ходить. Руки ещё его плохо слушались, но зато у него полностью восстановилась речь, и долго держать его в больнице врачи смысла не видели. Но это не значило, что Мэтту больше не требовалась медицинская помощь, поэтому им посоветовали обратиться в реабилитационный центр в Сан-Маркосе, в двух с небольшим часах езды от Лос-Анжелеса. Мелло тоже интересовался этой темой, и лично ему больше приглянулась сеть хороших реабилитационных клиник, специализирующихся как раз на пациентах после аварий, но все они располагались на Восточном побережье. Было ужасно соблазнительно свалить куда-нибудь во Флориду, но Мелло понимал — сейчас о дальних поездках даже задумываться было рано, это было бы слишком тяжело для Мэтта. Впрочем, никто им не мешал уехать потом, чуть позже.

***

      К началу осени Мэтта выписали. Конечно, состояние Дживаса было далеко от идеального, но в некотором приближении его можно было назвать здоровым. Он ещё прихрамывал, мог что-нибудь выронить из рук, не удержав. Зрение до конца так и не восстановилось, и врачи очень сомневались, что это произойдёт, но Мэтту это пока не очень мешало.       В день выписки Мелло очень волновался, сам не зная почему. Скорее всего потому, что уже успел отвыкнуть от обычной жизни. Выйдя на улицу, Мэтт в первую секунду замер, не решаясь идти дальше. — Мэтт? Ты чего? Всё в порядке? — Мелло обеспокоенно повернулся к другу, готовый в любую секунду помочь, если что-то не так. — Да… Наверное… Просто… — Мэтт замялся, подбирая слова. — Просто так непривычно… Столько времени прошло… Когда я последний раз был на улице, заканчивалась зима, а сейчас уже почти осень.       Мелло вздохнул, не зная, что на это ответить, и крепко сжал ладонь Мэтта. Единственное, что он мог — это снова начать извиняться, но Мэтт просил его не делать этого, поэтому Мелло предпочел промолчать. — Ну что, пойдём? — Мэтт сжал руку Мелло в ответ и улыбнулся уголками губ. — Да, конечно. Идём. Всё будет хорошо, вот увидишь, — Мелло уверенно кивнул, стараясь убедить в этом скорее себя, чем Дживаса. — Я обещаю, Мэтт, теперь всё будет хорошо. — Я знаю, — улыбнувшись чуть шире, Мэтт тоже кивнул. — Я люблю тебя, Меллс. — И я тебя люблю, Мэтти. Всё будет хорошо.