Пепел на губах

Мадока тяжело вздыхает и закрывает глаза. Воспоминания одолевали. Словно множество веков назад к ним пришел Кьюбей и рассказал, как прекрасно быть волшебницей. Словно множество веков они с подругой радовались, что могут творить добрые дела, а взамен одно их самое заветное желание исполнится. Словно множество веков назад Саяка превратилась в демона. Словно прошло уже несколько миллионов лет с того мгновения, как Мадока смотрела в глаза Хомуры, прежде чем исчезнуть. Хомура… Каким бы утомительным и выматывающим ни было бытие богини, у Мадоки всегда находилось время подумать о подруге. Если уж говорить честно – Мадока думала о ней непрестанно. Расставание с Акеми было довольно грустным, но иного выхода у девушки просто не было. Столько волшебниц нуждались в спасении богини, а Хомура сильная. Хомура со всем сможет справиться сама. Однако Мадока только спустя долгое время поняла, что такая мысль о Хомуре была полна эгоизма и самоутешения. Может, Хомура и была сильной, но вся её сила была лишь ради Мадоки. Когда пропала Мадока – пропал и стимул казаться такой. Наблюдая иногда за подругой, Канамэ с ужасом понимала, что она может стать самым настоящим кошмаром, той самой страшной ведьмой, такой, какими другие девочки-волшебницы сейчас стать не могут. Сначала Хомура старалась. Сначала она была ведома мыслью делать всё ради Мадоки. Но потом девушка осознала, что смысла в этом нет, ведь Мадоку она больше никогда не увидит. Стараясь быть хорошей девочкой-волшебницей, она никогда не сможет вновь посмотреть в её глаза. И тогда Хомура сменила свой путь. Ей не нужно было избавление от тьмы в душе, она стремилась к ней и принимала её с распростёртыми объятиями. Мадоке хотелось вмешаться, вырывать подругу из лап зла, но она ничего не могла. Только ждать. Самая могущественная богиня не могла помочь своей подруге, не могла утешить её и даровать её душе покой. Не могла сделать её жизнь счастливой и спокойной. Какая же из неё богиня? Хомура стояла на крыше одного из высотных зданий. Наконец-то она добилась того, чего ей хотелось – тьма поглотила её душу целиком, и уже совсем скоро состоится та встреча, которую она так ждала. Для достижения цели ей потребовалось много времени, но она ведь потратила на Мадоку гораздо больше, когда плутала по временным переплетениям. Иногда Акеми просто ненавидела Мадоку. Хоть та и не была виновата в своём перевоплощении, она всё равно бросила её – одну, разбитую, потерявшую цель, едва способную оправиться от прыжков во времени. Только Мадока, она одна, только она могла залечить эти раны, спасти Хомуру. Но Мадока ушла. Первое время Хомура пыталась. Честно пыталась, занималась тем же, чем и обычные волшебницы после таких кардинальных перемен, твердила себе, что делает это всё ради Мадоки. Ведь любовь к Мадоке, это нежное чувство, единственный свет во мгле вокруг – только это поддерживало в ней силы каждый раз преодолевать трудности. Только любовь к Мадоке заставляла Хомуру снова и снова проживать этот месяц, чтобы спасти её. Только любовь к Мадоке заставляла девушку каждый раз собирать по кусочкам свою душу. Иногда Акеми просто ненавидела себя. Долгие вечера, не занятые ничем, заставляли Хомуру взглянуть на ситуацию трезво: в том, что Мадока ушла, никто, кроме самой Хомуры, не виноват. Ведь именно её путешествия во времени подарили Мадоке такой огромный потенциал. Тогда Хомуре хотелось плакать, кричать, вновь повернуть время вспять, но она уже не могла. Ситуация разрешилась, нашла свой логический конец. Хомура ненавидела себя за бессилие. И вот, она стоит на крыше и смотрит в тёмное небо. Превращение в ведьму было совсем не болезненным. Может, потому, что Хомура сама того хотела – стать этим отвратительным созданием? Она чувствовала изменения внутри, пока непонятную, но злую силу. Ей это нравилось, и сохранять здравый рассудок становилось с каждой минутой всё тяжелее. Вспышка слепящего света заставила Акеми зажмуриться и даже прикрыть глаза ладонью. Стоило девушке убрать руку, как она увидела ту, что ждала всё это время. Сердце забилось быстрее, девушка нервно выдохнула, разглядывая подругу. Мадока была прекрасна. Как и всегда. Её платье, казалось, отражало свет луны, что выглянула из-за туч, её волосы как обычно были собраны в два хвостика, а в глазах была печаль. Почему она грустит? Хомуре было сложно понять, сложно собрать мысли, когда она видела перед собой самое прекрасное существо. Ей хотелось броситься к подруге, обнять её, прижаться к ней… но что-то внутри останавливало. Потому она стояла на месте, разглядывая Канамэ. – Хомура-чан, – грустно сказала Мадока. – Я не хотела, чтобы всё было так. – Ты никогда не хочешь, чтобы всё было «так»! – с неожиданной злобой огрызнулась Акеми. – Если бы ты и правда не хотела, то осталась со мной! Мадока не обиделась ни на тон, ни на правду, что была так горька на вкус. Она лишь грустно улыбнулась, глядя на подругу, в которой уже были заметны черты ведьмы. Более резкие черты лица, глаза то и дело меняли свой цвет. Да и слова Хомуры… может, она так и думала, но никогда не сказала бы их с такой агрессией. Ничего уже не повернуть вспять. Снова Мадока опоздала. Снова. Иногда Мадока ненавидела себя за всю боль, что из-за неё испытала Хомура. Иногда ей хотелось сделать так, чтобы Хомура забыла о том, кто такая Мадока. Навсегда исчезнуть из её памяти. Но проблема в том, что она никогда не смогла бы этого сделать. Не хватило бы силы воли. Чёртова эгоистка. Мадока вздохнула и подошла ближе к Акеми. Та была словно загнанный в угол зверь, который пытается как-то обороняться. Но ничего у неё не выйдет. – Пожалуйста, Хомура-чан, не сопротивляйся. Я избавлю тебя от боли. Навсегда. – Ты… ты причина этой боли! – закричала девушка, отступая назад. – Вся моя боль, всё что так больно резало меня изнутри – это всё ты! – по её щекам потекли слёзы, но она даже не пыталась их вытереть, глядя прямо в глаза богини. – Я столько раз меняла ход времени, убивала тебя, убивала твоих подруг, снова обращала всё вспять, и это только ради твоего спасения! Лишь бы ты была жива… потому что ты сказала, что никогда не хочешь быть волшебницей. Ты сказала уберечь тебя от этого. Я ненавижу тебя, Мадока! За всю боль, что испытала от тебя. За всё, что пережила за эти ГОДЫ, проведённые в одном месяце. Ненавижу, Мадока. Мадока ничего не ответила, она просто сократила расстояние между ними. Хомура вздрогнула, испугавшись неожиданной близости – то, что она так долго желала, внезапно оказалось на расстоянии вытянутой руки. Даже меньше. Ещё меньше. Хомура ощущала чужое дыхание на своих губах, и в угасающем сознании возникла мысль: а зачем богине дышать? Хомура на мгновение закрыла глаза, а потом, собрав остатки сил, бросилась к Мадоке – ещё ближе, ещё и ещё. От прикосновения к желанному стало больно, она словно горела изнутри. Говорили, что когда волшебниц забирает богиня, это совсем не страшно, ты ощущаешь лишь умиротворение. Но Хомура горела изнутри, она понимала, что времени у неё совсем мало. Поцелуй в буквальном смысле обжёг Мадоке губы. Она удивлённо распахнула глаза, ведь такого от подруги она точно не ожидала. Хомура на секунду отстранилась, улыбнулась, заметив выражение лица подруги и прошептала: – Я люблю тебя, Мадока. Как бы сильно я тебя ни ненавидела… я тебя люблю. Второй поцелуй был дольше, более нежным, и Мадоке отчего-то стало тоскливо на душе и больно. Она обняла хрупкое тело подруги, а потом с ужасом ощутила, что та рассыпается, словно пепел. Но ведь она должна была забрать Хомуру с собой, в вечность! Хомура растаяла буквально на глазах. Руки Мадоки обнимали пустоту, на белых перчатках богини остался лишь серый пепел. Ошеломлённая богиня отступила на шаг назад, не понимая. Всё ведь должно было пройти не так… она снова сделала Хомуре больно. Девушка долго стояла на крыше, пытаясь прийти в себя. Хомуры больше нет. Хомуры больше никогда не будет. И ведь она догадывалась, что не просто так Акеми прыгала во времени миллион раз, пытаясь так отчаянно спасти её. Мадока закрыла глаза, сняла перчатку и прикоснулась пальцами к своим губам. Горький вкус потери. Акеми уже никогда не вернётся. Остался лишь пепел на губах.