Катя.

— Катя…? — раздался голос в полумраке, а его обладатель, даже нет, не так, это была обладательница голоса и она была чем-то взловнована и испугана. — Катюша? Я войду? — в ответ была тишина. Казалось, что происходит, что-то неладное, что-то ужасное. — Ладно, я вхожу! — после слов последовал скрип деревянной двери и половиц, которые тоже решили нарушить гнетущую тишину и заскрипели под шагами женщины. В комнате царил мрак, шторы были задернуты, на столе стояла кружка с водой не первой свежести. Везде царил беспорядок, а на вещах лежал толстый слой пыли. Можно было подумать, что эта комната пустовала десятки лет, но это не так. Несмотря на паутину, которая была уже везде, комната пустовала всего лишь две-три недели. Женщина первым делом подошла к окну, взяла за края светонепроницаемые, когда-то черные с странными узорами, шторы и резким движением раздвинула их. Пыль, которая лежала долгое время на шторах, разлетелась по всей комнате. Теперь-то понятно почему шторы были какие-то серые. Женщина закрыла глаза и прикрыла рукой рот и нос, чтобы не надышаться пыли. Когда большая часть пыли осела, она открыла окна. На улице было тепло, солнечно, как никак сейчас было лето. Солнечные лучи осветили комнату. Женщина подошла к кровати, где видимо и лежала та самая Катя. — Катя, что случилось? Ты уже третью неделю не выходишь, — спросила женщина. Она сильно волновалась за свою дочь. В последний день школы, перед каникулами, девушка пришла домой расстроенная, и, ни сказав ни слова, она поднялась в свою комнату и две недели лета не выходила оттуда. Каждый день мать стучала в дверь комнаты, пыталась поговорить с дочерью, но ей это не удавалось. Она оставляла еду и воду возле дверей, но из всего пропадала только вода и это не радовало женщину, поэтому она пришла к девушке, не дожидаясь её ответа. Девушка молчала и не собиралась отвечать на вопросы матери, тогда женщина сдернула с девушки одеяло. Девушка лежала, свернувшись в клубок, но не спала. — Катя, что случилось?! — голос женщины был требовательный и строгий, — Я же волнуюсь, — голос был уже мягче. — Мама! — Катя резко села на кровати. Выглядела девушка жалко: глаза были опухшие и красные от слез, а под глазами были мешки от недосыпа и на щеках были следы от потекшего макияжа. — Они предали меня, подставили, обвинили во всех своих деяниях и все им поверили! Теперь я изгой! На улице все будут смотреть на меня, как на чудовище, и тыкать пальцами, говоря: «О, это же она, чудовище», — девушка закрыла лицо руками и зарыдала. — Я не хочу так жить… — голос срывался и был все тише и тише. — Катя, что бы ни случилось, ты должна быть сильной. Даже если весь мир отвернется от тебя! После разговора с мамой Катя чувствовала себя бодрее, но осадок от случившегося остался. Девушка не могла рассказать подробности матери, чтобы не дать ей повода волноваться ещё больше. Мать Кати не подозревала, что девушка связалась с нехорошей компанией. Они только перед мамой Кати были правильными, воспитанными, как ангелочки. Но на самом деле они были самыми настоящими отморозками. У матери девушки и в мыслях не было, что её дочь имела ввиду под словами «Они предали меня, подставили, обвинили во всех своих деяниях и все им поверили!». Девушке надо было хоть кому-то рассказать о случившемся, и этот кто-то, а точнее что-то было её личным дневником. Катя прошла к столу и, запустив руку под столешницу, начала прощупывать и нашла рукой то, что искала. Раздался тихий щелчок, после которого на пол упала тень похожая на маленькую дверцу. Девушка протянула туда руку и достала оттуда маленькую книжку. Девушка достала свой дневник и положила на стол, чтобы он не помешал ей закрыть тайник. Когда-то в детстве, отец девушки сделал этот тайник для своей дочери, чтобы она прятала туда свои мелкие вещички. Про этот тайник знали только двое: Катя и её покойный отец. Девушка достала из черного органайзера синюю с позолоченным узором ручку. На вид ручка выглядела совершенно обычно, но никто и не догадывался, что ручка сделана из серебра, а золото на ней не искусственное, а самое настоящее. Отец подарил дочери эту ручку перед своей смертью, и девушка хранит эту вещь как зеницу ока, и не расстаётся с ней. Она специально ищет подходящие стержни для ручки и закупает сразу по несколько штук. Катя перелистывала страницы и перечитывала некоторые записи. Записи были короткими, но ясными и без упоминания дат. «Сегодня надо мной опять издевались из-за цвета глаз, но это не сравниться с тем, что я чувствую осознавая то, что мой отец скоро умрёт». Ещё пролистав страницы две, она прочитала: «Меня достало то, что все издеваются надо мной из-за цвета глаз, поэтому я уговорила купить маму линзы голубого цвета». Пролистав ещё пару страниц, она заметила надпись на всю страницу: «Папа, он умер… » Ниже надписи были засохшие следы от слёз. Последняя надпись гласила: «Я наконец-то обрела друзей, это просто прекрасно». Тогда Катя, наверное, не подозревала, что это за люди. Открыв пустую страницу в дневнике, она взяла поудобнее ручку и начала выводить буквы, которые вскоре составлялись в слоги, а после и в слова, в предложения. Писала она быстро, и на этот раз это была не коротенькая надпись: «Как я могла ошибиться в выборе друзей? Сначала они мне казались хорошими людьми, хорошими друзьями. Может так оно и было в первые два года. Но, как говорится, ничего не вечно и их словно подменили. Я молчала, прикрывала их, помогала им с их проблемами. А они? Они предавали меня из раза в раз. Сначала это были мелкие проказы в виде разрисованных стен, пугания людей, разбитых стекол на детских площадках. Перечислять этот список можно долго. Но потом они стали говорить, что это они меня пьяную или под воздействием наркотиков затаскивали в подвал и приводили в чувства, вешали на меня воровства. Даже повешали на меня убийство. Хорошо, что нашли настоящего преступника. Но и на этом они не остановились. Несмотря на то, что преступника поймали, они доказали людям, что я монстр. Вскоре после того как преступника нашли, они разослали всем фото, где я с свои цветом глаз, и, черт подери, фотографии были от фотошоплены профессионалом, а на фотографиях были изображены все их деяния, выданные якобы за мои. Мне было больно, очень больно. Я перестаю верить людям. Мама, надеюсь, что до тебя не дойдет все это. Не хочу, чтобы и ты отвернулась от меня. Ты единственная, кому я хочу доверять и буду доверять несмотря ни на что. Также я приняла решение преехать в другой город и сменить школу. Жить буду у тети с дядей, они согласились взять меня. Я с нетерпением жду, когда смогу придти в новую школу, но… Мне бы не хотелось, чтобы меня считали монстром и там. Буду надеятся, что там люди куда добрее, чем здесь». Катя аккуратно закрыла дневник и убрала обратно в тайник. После она посмотрела на себя в зеркало и решила снять линзы голубого цвета и никогда больше их не одевать.