На глубине.

Взмах. Удар. Попала. — Да. Тебе стоит быть сдержаннее. Хладнокровие помогает точно рассчитать удар. Так дротик войдёт глубже и ближе к центру. Чёрт… — Растягивая слова и пытаясь вытащить нож из цветной деревянной мишени, сказал Влад. — Когда вы уже начнёте называть вещи своими именами? И я думаю, что этот удар был не так уж и плох. Теперь вы хотя бы помучаетесь, пытаясь его вытащить. — Указывая пальцем на нож, уверенно шагая в его сторону, ответила я. Свет лампы был ярким. Можно было заметить чуть приподнятые уголки губ, невольно дрожащие пальцы и красные щёки. Центр начальной военной подготовки всегда славился тем, что доводил до исступления юных кадетов. Метание ножей прекрасное искусство. Начиная с подбрасывания и вращения деревянных палочек по форме напоминающих ножи, переходя к дротикам с острым концом, способных при желании выколоть что-нибудь, и заканчивая метанием самих ножей. Это доставляло незабываемые ощущения. Покалывания в пальцах, тянущая боль в мышцах, сбитое дыхание: всё это расплата за достижения и удовольствия. Боль и чувства единственная достойная плата для мастерства. Только те чувства, что мы вкладываем в работу, то чем пропитан наш труд. Кстати об этом. — Слушайте, а может сходим в кафе сегодня. Я куплю для вас пирожное. Может расщедрюсь даже на кофе. Ну так, что наставник? — Думаю, можно, котик. — подходя ближе и почти прижимаясь ко мне промурлыкал Влад. Я высунула ладонь вперёд в попытке оттолкнуть этого похабного парня. Противно. — Если пытаетесь подкатить ко мне, то не стоит. — Я не выдам ему своих эмоций. Не стоит портить свои отношения с учителем. Хотя, наверно на него не распространяются правила «учитель-ученик». Ему всего 18, а он умудрился уже подрабатывать тренером. — Хорошо. — Хитро прищурившись и сделав свою фирменную ухмылку, которая призвана покорить сердце недоступной особы, прошептал Влад. Бррр. Зубная боль. Именно на неё похоже отвращение. Он слишком близко. Я чувствую запах парфюма и пота. — Вы… не могли бы… — Не успеваю договорить, как я уже стою одна. В руке, пытавшейся оттолкнуть учителя уже лежит мой нож для метания. Как он успел? Влад как ни в чём не бывало уже разлёгся на диванчике. Непосредственность — это его главная черта. Уголки губ нервно дёрнулись вверх. — Заканчивай с уборкой и пойдём. — Зевая промямлил наставник. — Конечно. — Сжав рукоятку, ответила я. Собрав все ножи и инструменты, я направилась в раздевалку. Чёрт. Какая нелепая ситуация. Ещё чуть-чуть и я бы ему врезала. Как сложно стало сдерживаться в последнее время. Постоянно домогается до меня. Кинув вещи в шкаф, заходя в душ я вспомнила, что забыла распустить волосы. Стоит вернутся ведь в кабинке некуда положить резинку и заколки. Зайдя в раздевалку, я наткнулась на наставника. Он стоял ко мне спиной без футболки. Я хотела начать ругаться, но вспомнила, что у нас общая раздевалка. Хорошо, что душ отдельный. Плевать на заколки. Положу на пол. Холодная вода освежает. Иногда кажется, что мы с ней похожи. Я такая же холодная, также способна вывести из равновесия. Выключив воду и достав полотенце, я вылезла из кабинки. Вдох. Выдох. Наверно мне уже пора выходить. Я ведь обещала учителю пирожное. Как по мне неплохая плата за его работу. Большего он вряд ли стоит. Укутавшись в полотенце до пяток, я вошла в раздевалку. Его здесь нет. Это хорошо. +++ Влад что-то рассказывает с набитым ртом, но я его почти не слушаю. Лишь изредка киваю и хмыкаю. Не нужно, чтобы он обиделся. Рассматривание пирожного оказывается очень увлекательным. Можно заметить множество различных ингредиентов. И запах. Можно прочувствовать его очень тонко. Вишня, шоколад, ваниль, орех и что-то ещё. Терпкий запах специи, которую я не знаю. — А какой у тебя настоящий цвет глаз? Ты ведь всегда ходишь в линзах. — Показывая на меня вилкой и жуя очередной кусочек, спросил наставник. Я подняла на него хмурый взгляд, чтобы ответить. Ложь. Нужно сделать так чтобы ни один мускул не дрогнул. Установив контакт глаз, я ответила: — У меня плохое зрение. Поэтому я в линзах. А настоящий цвет карий. — Бедняжка. — Жалостливо сказал мой собеседник. Да. Я хорошая лгунья. Но ему не нужно знать о мой особенности. Мои глаза всегда разного цвета. Даже не знаю от чего это зависит. Они могут менять свой цвет в любое время суток. Но чаще всего они светло-коричневые. Я нашла выход. Цветные линзы. Вру всем, что ношу их. Пару раз замечала косые взгляды на уроках, когда глаза меняли цвет. Опять врала и говорила, что это просто такое освещение и на самом деле ничего не произошло. — Ладно, я наелась. Может пойдём? — С надеждой спросила я. — Угу. — Запихивая в уже полный рот последний кусочек пирожного, промямлил Влад. Расплатившись мы вышли на улицу. Половину своих карманных денег здесь оставила. Ну ничего. Сегодня можно. — Спасибо за ужин. Было вкусно. Надеюсь ты на меня не сильно раскошелилась. — Довольно потирая руки сказал наставник. Умиротворение и счастье читалось у него на лице. — Ну что вы. Я ведь знаю, как трудно быть в наше время студентом. Тем более я подрабатываю после школы. — Ответила я. Держись, ещё немного осталось. — Ладно, тогда. Встретимся позже. — Засунув руки в карманы и счастливо улыбаясь, попрощался учитель. Он развернулся и пошёл в другую сторону шаркая ногами и насвистывая какую-то мелодию себе под нос. Мне было его немного жаль. Такой красавчик должен сегодня умереть. Достав мобильник, я набрала уже вызубренный наизусть номер. Ноги уже начали замерзать. Ранняя весна как-никак. Гудки шли долго. Я ждала. И вот в трубке раздался голос. Шумно выдохнула, горячий воздух превратился в пар. Сердце будто остановилось. — Он не сможет изменить мир. Можете начинать. — Сталь в моём голосе ничем не выдавала жалости или сожаления. Учителю давно грозила смерь. В списке жнецов он значился уже как пару месяцев. Моя задача состояла лишь в том, чтобы проверить, достоин ли он её. Это и есть моя работа. Хоть я и не жнец, мне хорошо за это платят. Я всё ещё немного боюсь. Ведь именно я «подписываю приговор». А это лишь третья душа, с которой я работаю. Однажды и за мной пришла смерть. Алый Жнец с косой. Он улыбался. Не знаю, что сподвигло его, но, когда я уже в полубессознательном состоянии сидела, привалившись к стене и зажимала рану на животе рукой, он посмотрел мне в глаза. А потом предложил сделку. Я работаю на него, а он оставляет меня в живых. Так и началась моя весёлая жизнь. В первый раз, я плакала и пыталась найти причину, чтобы оставить жизнь человеку, уже занесённому в список. Я её так и не нашла. Со вторым было легче. Я просто сожалела. Убрав мобильник в сумку, я двинулась в сторону дома. Заметно похолодало. Пальцы ног уже давно начали ныть и покалывать. Ветер шептал мне ужасы и обдавал шею холодом. Всегда чувствую себя паршиво после работы. Стоит поторопится. Уже пол седьмого вечера. Темно. А у меня ещё есть дела. Я шла, погрузившись в свои мысли. Он был хорошим парнем. Наверно тоже спешил домой… Справедлива ли его смерть? Хорошо метал ножи, и классно шутил. Я знаю, что этого недостаточно, но ведь он даже не грешил. Я лично видела список дел, которыми он занимался всю жизнь. Там не было, ни убийств, ни воровства, ни жадности. И ведь именно я решила, что он недостоин жить. И всё, что я могу сделать, это сожалеть… Очнулась только около двери в квартиру. Нащупав в кармане сумки холодный металл, я достала ключ и открыла дверь. Родителей ещё нет. Это и к лучшему. Зайдя в свою комнату, кинула сумку в угол и стала искать подходящую одежду. Спортивный костюм будет выглядеть неуважительно. Думаю, чёрное простое платье подойдёт. Надо взять школьный рюкзак и сложить вещи. Покончив с этим, я начала одеваться. Надев чёрные матовые колготки, платье, красные ботинки на шнуровке и накинув короткое пальто, я взяла духи и подушившись кинула их в рюкзак. Он любит, когда от меня вкусно пахнет. Мой путь лежал в школу. Не застегнув пальто, я ощущала липкий холод, пробиравшийся ко мне под одежду. Подхватив пуговицу, я застегнула её. Так ещё два раза. Должно получится. Это пальто, так нежно любимого моей мамой фиолетового цвета на пуговицах, сохраняло тепло только в закрытом виде. Я усмехнулась. Чем больше дискомфорта я испытаю, перед встречей с ним, тем легче мне будет сдерживаться. Дойдя до школы, я остановилась. Зайти с парадного или же как обычно через окно? Думаю, как обычно сойдёт. Раньше я приходила сюда, когда мне было скучно. Сейчас я иду сюда для успокоения. Он должен знать, что о нём ещё помнят. Я помню. О трёх душах, которые я приговорила. Теперь они навсегда со мной. Бодро зашагав в сторону школьного двора, я заметила что-то странное. Слева от меня, где-то два метра над землёй, было стекло. Нет. Его там не было. Это что-то похожее на силовое поле. Оно подрагивало и слегка светилось фиолетовым цветом. Глюк. Такого не может быть в обычных условиях. Постояв пару секунд, я двинулась дальше. Такое часто со мной случается, я вижу то, чего нет. Я чувствую то, чего не должна. Раньше меня это пугало. Человек такая тварь, которая привыкает ко всему. Впервые это случилось, когда мне было шесть. «— Мамочка, а с тем мальчиком всё правда будет хорошо? Он пахнет гнилой рыбой. Мне кажется он скоро заснёт. Навсегда. Прямо, как мой папа. Он тоже пахнул рыбой… — Скучающе сказала девочка маме. Её рука, держащая маленькую ладонь, сильно сжалась. Она потянула ребёнка к выходу из детского сада. — Тебе кажется. Пойдём домой. Я купила тебе твои любимые сырки в шоколаде. — Она улыбнулась, но в глазах был испуг…» Дойдя до нужного окна, я присела, всматриваясь в темноту. Нет. Никого. Никто меня не увидит. Я схватилась за козырёк и ловко забралась на него. Сидеть на корточках было не удобно. Руки, державшие козырёк, уже начинали уставать, ведь я держала себя на весу. Как бы открыть окно? Обычно я оставляю его открытым на чуть-чуть, чтобы потом залезть через него. Но сейчас оно закрыто. Странно. Может уборщица в кои-то веки решила вымыть пол в музыкальном классе? Достав кое-как пинцет из кармана пальто, я просунула его в щель между окнами и зажимая его одной рукой, при этом еле держа равновесие, я потянула за щеколду. Она громко щёлкнула. Мастерство даёт о себе знать. Я уже давно заметила, что окно иногда закрыто и придумала способ его открыть. Пинцет справляется лучше всего. Хорошо, что в школе деревянные окна, а не пластиковые. Тогда бы ничего не вышло. Заскрипев, окно отворилось. Спрыгнув с подоконника и положив рюкзак около стены, я осмотрела комнату. Всё, как всегда. Ничего не изменилось. Тот же рояль посреди комнаты, два стула у стены. Шкаф с книгами, стол, заваленный рисунками и мольберт у двери. Да, это последний мой год в средней школе. Даже не знаю, куда пойду потом. Но эта школа для меня в старших классах уж точно закрыта. Наверно придётся искать для себя училище с музыкальным классом. Нажав на выключатель, комнату залил такой приятный белый свет лампы. При свете, всё выглядит намного уютнее, чем в темноте. «—Мам, а воспитатель сказал, что тот мальчик больше не придёт. Наверно он всё-таки заснул. — Крутя леденец в руке, сказала девочка. —Думаю, он просто пошёл в другой садик. У нас в районе их много… — Нет. Он заснул. Я чувствую.» Достав ноты, я подняла крышку рояля. Смогу ли я? Я должна. Я хочу вновь его услышать. Вдох. Выдох. Положив руки на клавиши, я приготовилась. Глаза закрыты. «— Мамочка. Я сегодня увижу папу, да? — С надеждой в голосе спросила девочка. Её карие глазки наполнились слезами. Схватившись за подол материнского платья, она ждала ответ. — Да… В дверь позвонили. Девочка выскочила на порог. Мать подошла к двери. Скрипнув она отворилась. За ней стоял улыбающийся мужчина. Светлые волосы и карие глаза. Плюшевый медведь в руках…. Это не он. Это не мой папа…» Первое нажатие. Аккорд. Пальцы задвигались в быстром ритме. «Вечная любовь»* — вот, что я играю сегодня. Для него. Папа любил играть. «— Пап, а ты знаешь, какое самое красивое существо в мире? — Да. Это ты… — Нет, папочка. Это ангел. Он смотрит на нас. Он добрый…» Пауза. И снова в пляс. Пальцы двигаются. Я чувствую жжение в глазах. Капля падает на руку. Но я не останавливаюсь. «Словно ангел, ты стоишь передо мной. Улыбаешься. Я тяну руки к тебе. Ты подхватываешь меня и прижимаешь к себе. — Ты мой ангелок. Только не плачь. Я ненадолго. Скоро приду…. — Пап, ты пахнешь рыбой… — Хм… А ты леденцами и ромашками…» Замедление… И вдруг Форте*. Пальцы начинают замерзать. Капли на клавишах ещё больше морозят их. Боль в груди и жжение в глазах… «— А папочка скоро проснётся? Я соскучилась. — Проводя по лицу мужчины лежавшего в гробу спросила я. — Ему нужен отдых. Он устал. — Надрывным шёпотом, сжимая кулаки сказала женщина.» Пиано*. Я не чувствую пальцы. Слышу звук. Он всё дальше. Не чувствую жжения. Не чувствую мокрых клавиш. Рояль расплывается. Я пытаюсь зацепится взглядом за него. Тщетно. Руки тяжелеют. Последний удар. Последний такт*. Я чувствую, как руки затягивает куда-то. Ноги занемели. Не могу пошевелится. «Прощай…» Веки тяжелеют. Лоб горит. Я закрываю глаза. Я прощаю. Отпускаю.