Я тебе ничего не скажу...

Как быстро летит время! Вроде бы совсем недавно ты пришла к нам в детский сад с двумя забавными слегка вьющимися темно-русыми хвостиками, стояла такая взволнованная и радостная на линейке первого сентября, с нетерпением ожидая свою первую встречу с миниатюрной партой в уютном, светлом классе; скромно, немного зажато, но грациозно танцевала на нашем выпускном в девятом классе… И вот сейчас мы уже в одиннадцатом классе, почти выпускники, будущие студенты, ступающие на эту длинную ухабистую дорогу, имя которой Взрослая Жизнь. Признаюсь, мне немного страшно от мысли, что Судьба, до этой поры благосклонная ко мне, вдруг разлучит нас с тобой, а Жизнь разбросает по свету на сотни, тысячи километров. Я не хочу расставаться с тобой. До сих пор поражаюсь этой чередой совпадений, которая связала нас. Ведь именно благодаря ей ты сейчас сидишь по правую руку от меня, так внимательно и сосредоточенно слушая учителя литературы, отвечая на его вопросы и, с явным удовольствием и азартом вступая с ним в дискуссии, не сдаваясь и смело выражая свое мнение. Меня всегда восхищала твоя открытость, прямолинейность и честность. Мне кажется, я никогда не видел настолько искреннего и светлого человека, ты будто сияешь изнутри, и это сияние уже множество раз освещало мою мрачную дорогу всегда, когда это было особенно необходимым. И школа вовсе не кажется такой тягостной, когда рядом есть ты. Впав в какое-то дурманящее, полудремное состояние, я все равно не отрываю от тебя своего пристального взгляда, а от этих сентиментальных и безобразных для семнадцатилетнего парня чувств мне становится слегка неловко, а то и стыдно, будто ты уже сотню раз успела прочесть мысли, настойчиво роящиеся в моей голове и не дающие мне трезво воспринимать ой-какую-интересную-и-полезную-для-технаря лекцию по «любимой» литературе. Что мы вообще сейчас проходим? Ах, да, Афанасий Фет, кажется. Ну что ж, не скажу, что мне не нравится, но… как я могу соображать или хотя бы слушать, когда Алёна уже как сорок минут с таким безумным блеском в глазах и мечтательной улыбкой на губах вслушивается в строки любимых стихотворений? Точно! Забыл представиться, я Андрей Белинский (ха-ха, ну пошутите еще, я же не знаю, что это иронично), технарь по призванию, потенциальный романтик по натуре, семнадцатилетний подросток по паспорту, который никаким образом не дружит с гуманитарными науками. А ту, что сидит сейчас рядом со мной и задумчиво грызет колпачок от ручки зовут Алёна. Алёна Василевская. И, как вы уже давно догадались, именно эта сероглазая шатенка является моим объектом воздыханий чуть ли не с пеленочных времен. Тут я, конечно, преувеличил, влюблен я в нее с первых ее дней пребывания в детском саде №5, то бишь в «Солнышке» мы познакомились, сговорились и вроде как сдружились. Не то, что бы мы были лучшими друзьями, но ладили действительно хорошо все эти одиннадцать с лишком лет. А что касается романтической части наших отношений, то тут все можно охарактеризовать как «все сложно» или даже «Боже мой, когда эта девушка заметит то, что даже в садике под-стол-ходящие телепузики успели заметить, изучить и испытать». Я бы не сказал, что являюсь особо нежным, ранимым и нерешительным существом или, по-простому, сопляком, боящимся признаться давно любимой девушке в своих чувствах , но решиться на такой важный шаг так просто я не могу. Ведь это может стать тем роковым моментом, который перевернет все не только в наших отношениях, но и в жизнях и далеко не факт, что эти изменения будут положительными. В таких случаях я предпочитаю быть на все сто процентов уверенным в себе и в результате того, что я собираюсь сделать. Что ж поделать, непробиваемая логика, подробный и четкий план действий и точность в мелочах – это главные черты будущего инженера-проектировщика, коим я и собираюсь стать. А если я не уверен в успехе задуманного, то предпочитаю искать к этому иной подход и прорабатывать другой, более успешный план действий. Именно поэтому я продолжаю прямо и неприкрыто глазеть на Алёну, не обращающую на меня особого внимания на ее любимом уроке. - …инский! Андрей Георгиевич Белинский, не соизволите ли вы спуститься с превеликого Элизиума на землю нашу грешную и почтить нас своим исключительнейшим вниманием! - Ч-что..? - Очнулся наконец-то, а я то думала, ты уже по телепатическим каналам передаешь сообщение о бедствии своим заоблачным товарищам! – съязвила, как всегда острая на язык, преподавательница литературы, Авдеева Марина Михайловна. - Извините, - буркнул я, ненароком посматривая в правую сторону, где столкнулся взглядом с обеспокоенными и озадаченными глазами. - Ты чего, опять за свое? Сколько раз повторять: если ты не интересуешься литературой, то хотя бы ради приличия слушай то, что говорят на уроке, и не отвлекай от прослушивания других. - Ну зачем ты так со мной, это же в первую очередь из-за тебя я такой невнимательный. - Прости, я просто задумался. -Что, не знаешь какое стихотворение выбрать? – Чего? Какое стихотворение? Увидев мое недоумение, она ответила с легким укором. – Да вот хотя ради этого и послушал бы. Марина Михайловна задала нам разучить одно стихотворение Фета по выбору, через урок будем рассказывать. О-о-оу не-ет. Вы серьезно? Сейчас начало февраля. Мы в одиннадцатом классе. Алло, женщина, нам как бы нужно готовиться к экзаменам, а не стишки всякие разучивать. - А какие там стихи..? – ненароком поинтересовался я. Ну да, я абсолютно не знаю, что мне учить, а лазать по Интернет просторам и тратить свое время на чтение и выискивание достойного стихотворения не очень то хочется. - Во-первых, не стихи, а стихотворения, - ну вот, она лишний раз показала, что в делах литературных сведуща и даже более чем, – а во-вторых, ты знаешь значение выражения «по выбору»? - Ну Алёна, ты же прекрасно знаешь… - начал я, но договорить мне не дали слова учителя. - Дети, послушайте, пожалуйста, я зачитаю вам несколько стихотворений для примера, если вам понравится, можете выбрать одно из них. «Ага, сию же секунду, непременно, только чехлы с ушей сниму» - я не я, если не буркну что-нибудь детское и глупое. - Итак, - начала Марина Михайловна. Она прочла нам «Шепот, робкое дыханье…», «Ты отстрадала, я еще страдаю…» и еще пару стихотворений, красивых, конечно, но на больную для меня тему. Это было похоже на издевательство, будто каждый да даже сам поэт знали о моих безответных чувствах и пытались на них сыграть. Было как-то не по себе от этих чувственных, наполненных любовью, стихотворений, а вот Алёна даже дыхание задержала, подалась вперед, опершись на парту, и внимала, внимала, словно последний раз в жизни, а я при этом стал внимательно вслушиваться, чтобы объяснить весь этот интерес девушки к подобным произведениям. И тут неожиданно мой слух зацепился за кое-что весьма интересное, а главное жизненное… Марина Михайловна только успела объявить название следующего стихотворения, как ко мне наклонилась Василевская и прошептала почти в самое ухо, вызвав тем самым беспорядочный табун мурашек на моей коже: - Это же одно из моих любимых, послушай внимательно! Алёна на время замолкла, когда Марина Михайловна начала зачитывать:

Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть. Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы, И я слышу, как сердце цветет. И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной... я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу.

Вау. Просто вау. Я уж ожидал очередное нежно-розовое стихотворение об истинной любви, о том, что автору несказанно повезло влюбиться, и это было взаимно. Но только не такого. Это стихотворение было, как бы сказать, наполнено толикой печали, тихой смиренности и даже самого настоящего отчаяния. «А жизненно-то как» - горько усмехнулся я. - Ну как? – снова послышался шепот, и я взглянул на соседку по парте, - Как тебе? Здоровское стихотворение, не правда ли? Такое невинное, чувственное, а главное какое же жизненное... - она как-то печально вздохнула и задумчиво взглянула на меня, словно ожидая от меня какой-то ответной реакции. «Что..? – мой мозг нарочито медленно переваривал сказанные ею слова, - Опять Судьба-шалунишка подшучивает надо мной? Это что, намек такой был? Она так посмотрела на меня… И что это за двусмысленная фраза? Жизненно, жизненно говоришь?! Тебе ли об этом говорить?!» - Я истерически пытался понять ее мотивы. Зачем говорить парню, к которому ты вроде как равнодушна, такие неоднозначные слова? Он же, наивный дурак, может подумать, что ему был дан зеленый свет, а если это не так, очередного разочарования я не выдержу! - Вот так! – я сложил пальцы в жесте «класс». Н-да, ожидали ответной реакции – получите. Правда, не думаю, что от меня хотели именно этого детского жеста. От глупости своего ответа я чуть было не показал всеми любимый жест «рука-лицо» только в более суровой интерпретации «голова-парта», но вовремя успел остановиться. Я попытался выйти из этой неловкой ситуации: - То есть…мне понравилось, - честно и искренне признался я, - даже очень. Оно и правда прекрасно, - я попытался загладить свою неловкость улыбкой, и она не поскупилась своей светлой и теплой улыбки в ответ. Кажется, такой ответ вполне удовлетворил ее. Это стихотворение натолкнуло меня на одну мысль: если лирический герой выбрал путь смиренного молчания, по которому я следовал все это время, и так и остался несчастным наедине со своими чувствами, то этот путь неверен. Нет, я бы даже сказал, что этот выбор очень глуп.И в этот момент, глядя на Алёну, я понял: терять нечего. Нужно перестать молча воздыхать и начать действовать, пока у нас еще есть время. Идея пришла незамедлительно. Какое, говорите, сегодня число? Седьмое февраля? Идеально. До Дня Святого Валентина остается неделя, и в этот самый день последним уроком у нас литература, на которой мы как раз должны рассказывать наизусть выбранные нами стихотворения. Все эти обстоятельства быстро сложились в четкую картинку моего плана по захвату сердца Алёны. Да я гений! В следующую минуту трель звонка отразилась от стен пустующего коридора и проникла в класс, заставляя всех старшеклассников резко вскочить со своих мест и начать стремительно закидывать свои вещи в портфели. - Ребята, не забудьте в ближайшее время выбрать и выучить стихотворение! – напоследок выкрикнула вылетающим из класса школьникам Марина Михайловна, но ее уже давно никто не слушал. Пришедшая во время литературы идея никак не хотела покидать мою голову все последующие уроки. После того, как прозвенел последний на этот день звонок, я быстро побежал домой исполнять задуманное. Первым делом я решил сделать домашнее задание по «родненькой» литературе. Ха-ха, клюнули? Ладно-ладно, так уж и быть, объясню. Во-первых, я правда взялся за ум, открыв Гуглец (как я привык называть Google). Во-вторых, я сразу же нашел и распечатал нужное мне стихотворение (нужное дважды). А в-третьих…я очередной раз чуть не вскрыл себе череп (Боже, уверен, что у древнего заржавевшего и заросшего мхом робота, выжившего в Бермудском треугольнике и пролежавшего на дне Марианской впадины три столетья, а теперь переплавленного в металлический тазик, в котором наша соседка по лестничной клетке, баба Нюра, полощет своего сорокалетнего питбулеподобного кота Барсика, дикция и выражение поставлены в сто раз лучше, чем у меня). Н-да, читаю я мягко говоря не очень. Но, отбросив подальше этот пессимистичный настрой, я твердо решил усердно тренироваться в прочтении стихотворения вплоть до самой ключевой даты. И, конечно же, я так серьезно подошел к этому делу и напряг свои мягкие французские булочки вовсе не из-за пятерки по литературе (первой на моем веку), а из-за желания сделать свое признание как можно лучше.

***

«Тринадцатое февраля. Девять часов вечера. Подозрительно озирающийся по сторонам пацан, наркоман, наверно» - я попытался развеять свое напряжение, пошутив про себя, когда представил, как удивились бы местные старушки, завидев незнакомого молодого человека у одного из почтовых ящиков в такое позднее время. Завтра все случится (чувствую себя Раскольниковым из «Преступления и наказания» накануне убийства старушки). Я осторожно сжимаю в руке небольшую карточку, на которой аккуратными витиеватыми буквами были выведены заветные строки признания, и просовываю ее в тонкую щелку ближайшего почтового ящика. Все должно пройти идеально. Я так старался всю эту неделю: учил, читал, страдал (вполне логичная цепочка). Я продумал каждый ход, чтобы не сплоховать в самый ответственный момент. И первый шаг был сделан прямо здесь и сейчас. А чтобы развеять ваши подозрения (ну не собираюсь я никого убивать топором), объясню все с самого начала. Дело обстоит так: я кладу карточку с признанием в почтовый ящик Алёны перед самым Днем Святого Валентина, она обнаруживает ее перед походом в школу и ломает себе голову, а-ля «кто этот тайный воздыхатель? Откуда он знает мое любимое стихотворение?», потом Василевская приходит в кабинет литературы и-и-и… Бах, и тут в игру вступает главная вишенка на этом праздничном тортике – Андрей Белинский! Ну а что будет дальше, мы с вами сейчас и узнаем. То есть не сейчас, а завтра. Не все же мне карты раскрывать, должна остаться хоть какая-то интрига. Придя домой, я быстро лег в заранее расстеленную постель и моментально заснул, как только моя голова коснулась подушки.

***

Проснулся я словно ужаленный будильником, наспех запихнул в себя два бутерброда и на крыльях любви на всех парах полетел в школу. Было забавно смотреть на всю эту праздничную кутерьму. В этот день все обычно делятся на два типа: первый – люди, суматошно носящиеся с букетами цветов, коробками конфет и цветастыми подарочными пакетами, и второй – волки-одиночки, завывающие вблизи первого типа. А вот я являюсь третьим, переходным типом – еще не первый, но уже не второй. Приблизившись к школе, я замедляю шаг, осматриваясь вокруг. «Цель обнаружена» - замечаю неторопливо идущую на урок Василевскую, - «Вижу, что послание нашла, ни одной кочки по дороге не пропустила, вон как усиленно думает». Такое ее поведение мне даже польстило. Она думает обо мне (правда сама этого не знает, но думает же)! И пока все идет по плану, я спокоен. Осталось подождать совсем чуть-чуть, Алёна, а потом ты все узнаешь.

Отсчет пошел прямо сейчас!

***

POV Алёна

Какое солнечное утро! Я быстро собралась и вышла на улицу, не забыв, как обычно, проверить почту. И что же я там увидела, вместо обычных газет и квитанций там лежала небольшая милая открытка-валентинка! Открыв ее, я взглянула на содержание и удивленно ахнула. Внутри чьей-то старательной рукой были выведены знакомые строки обожаемого мною стихотворения. «Я тебе ничего не скажу…» - так начиналось это произведение, а в самом низу после стихотворения вместо имени отправителя было: «Я больше не могу хранить молчание». Эти последние строки очень заинтересовали и заинтриговали меня. Что же это значит? Этот человек больше не будет молчать? Но что он собирается сказать, как хочет прервать тишину? Надеюсь, я не сделаю тебе больно, ведь…

***

Перемена. Последняя на сегодня, минуточку. А знаете, что это значит? Нет? А это значит, что сейчас я истерически повторяю про себя слова, чтобы не запнуться и не опозориться. От меня в принципе ничего сверхъестественного не требуется, просто рассказать стих, просто глядя в глаза просто любимой девушке, которая с такой же невинной простотой может меня отшить. А в этом случае мне будет очень непросто. Боже! Звонок! Началось! Так, отключить режим психически неустойчивой истерички, Андрей. Ты мужчина, самец, помни это, читая романтический стишок. Начался опрос домашнего задания, то есть чтение стихотворений. Я начал нехило паниковать, ведь моя очередь подкрадывалась неумолимо быстро. Одна только радость: опрос начался с конца журнала, а моя фамилия была в самом его начале, перед Василевской. Настал ее черед рассказывать стихотворение и, читая его, Алёна внимательно обводила каждого пронзительным взглядом серых глаз, выискивая самые малые признаки симпатии или смущения. Ее взгляд остановился на мне. Я смутился. Это фиаско, Андрей. Но она как будто и не заметила моих мечущихся из стороны в сторону глаз и продолжила свою пытку только уже на других. Она прочла какое-то длинное незнакомое мне стихотворение философской тематики, но я абсолютно не пытался вникнуть в его богатое содержание, все это время осматривая одноклассницу с головы до ног, будто в последний раз. «Красавица моя» - даже произнесенные лишь мысленно эти слова заставляют меня смущаться. – «То есть пока не моя. А-а-а, откуда такая самоуверенность, парень?! Если будешь так много каркать (хоть и про себя), то можешь легко прозевать свой лакомый кусочек!» - Но потом, придя в себя, я вспомнил, что мама уродила меня вроде как не вороной, поэтому можно немного расслабиться. - Белинский, к доске! – я так задумался, что все-таки прокаркал упустил момент, когда Марина Михайловна вызвала меня отвечать. Выходя из-за парты, я столкнулся взглядом с Алёной. Контакт установлен, по крайней мере, мне так показалось. Взглянув на часы, понял, что я последний успею ответить до звонка. Обнадеживает. - Что будешь читать? – поинтересовалась Марина Михайловна. - Сюрприз, - загадочно улыбнулся я, прекрасно понимая, что сюрприз этот предназначен вовсе не учителю, а девушке напротив, но из-за этого нужно выложиться на все сто процентов. И я выложился на двести.

Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть. Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы, И я слышу, как сердце цветет. И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной... я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу...

***

POV Алёна

С каждой секундой мои глаза становились все шире и шире. Это стихотворение! Именно эти строки были выведены на утренней валентинке. Андрей… Неужели это был ты? Быть того не может!.. Но он смотрит именно на меня. Смотрит все это время, будто в самую душу, а эти слова слетают с его губ так уверенно и искренне, что невозможно просто игнорировать их. И я верю ему. Это не просто пустой стишок, что он захотел рассказать учителю, это, в первую очередь, его личные чувства и переживания, которые он хотел донести до меня. И у него это получилось. Кто бы мог подумать, что моя безответная любовь с самого детского сада на самом деле вовсе не так далека от меня, как мне всегда казалось! Прозвенел звонок, и я сломя голову выбежала из кабинета, побоявшись встретиться с Андреем лицом к лицу. Только не здесь и не сейчас, пожалуйста, ты же понимаешь! Я быстро спустилась по лестнице на первый этаж, в холл, а оттуда вышла на школьную площадку, укрытую тенью больших деревьев, все еще покрытых скудным мокрым снегом. О куртке я, конечно же, думала в последнюю очередь, поэтому и забыла ее прихватить, а теперь обнимала себя за плечи, чтобы хоть немного согреться. Пребывание на прохладном свежем воздухе быстро успокоило мое бешено колотящееся в груди сердце. Все хорошо, Алёна, успокойся. Вдруг кто-то быстро накинул на мои плечи куртку и порывисто крепко обнял со спины, тихо и осторожно выдыхая куда-то в область шеи, будто боясь спугнуть.

***

Я сразу же бросился ей вдогонку. Ну нет, так просто ты не отделаешься, дорогая, я бегал за тобой одиннадцать лет и больше этого делать не собираюсь. Это мой последний кросс, и, я надеюсь, на финише меня будет ждать заслуженный приз – твое сердце. Я увидел, как Алёна выходит на школьную площадку. Дуреха! Где твоя куртка, на улице февраль вообще то! Быстро заскочил в раздевалку забрать ее куртку и так же, как и она, вышел на улицу. Я бесшумно подошел сзади, чтобы накинуть на нее верхнюю одежду, но сдержаться и не обнять ее я уже не смог. Что сейчас будет? Развернется ли она с очаровательной смущенной улыбкой и обнимет меня в ответ или даст подзатыльник, разозлившись на то, что я в один миг разрушил всю нашу многолетнюю дружбу? Я не знал точно ни-че-го, и эта неизвестность здорово пугала меня. Она дрогнула в моих руках и как-то подозрительно задрожала. Неужто предпочла последний вариант? Но нет, мои самые худшие ожидания не оправдались. Все мои ожидания не оправдались, ведь такого варианта событий я даже не представлял. Она медленно повернулась в моих руках, прижавшись лицом к моей груди, стискивая в объятьях, а я затаил дыхание, не веря в реальность происходящего. Быть того не может! Со стороны Алёны начали доноситься какие-то звуки, похожие на всхлипывания. Минутная пауза. Мы стоим, держась друг за друга, как за спасательный круг. Как мне это понимать? Так мне радоваться или плакать, объясните уже кто-нибудь! Василевская тихонько плакала, судорожно вздрагивая через раз. А потом она отстранилась от моей рубашки и подняла на меня свои прекрасные глаза… Она улыбалась. Улыбалась и плакала, крепко сжимая в руках края моей рубашки. А мой мозг тем временем решил отключиться, не осилив анализ непостигаемой и необъяснимой женской логики. - Алёна, - я нерешительно начал разговор, ведь молчание в этой ситуации очень беспокоило и озадачивало меня, - Почему ты плачешь? Ты растроенна?Это я виноват..? После небольшой паузы она все-таки решилась ответить: - Н-нет же, глупый, - она все еще шмыгала носом из-за своих недавних слез, - я правда счастлива, ты просто очень сильно удивил меня своим поступком. Ты хотя бы знаешь, сколько лет я за тобой бегала? Сколько раз я успела отчаяться обратить на себя твое внимание? А ты просто взял и… - договорить она не успела, ведь какой-то наглец посмел прервать ее взволнованную речь поцелуем. «О мой Бог!» - только это и крутилось у меня в голове, когда я узнал обо всем, что накопилось у нее в душе. И, не намереваясь сдерживать себя более ни минуты, я подался вперед и коснулся ее желанных губ в нежном, трепетном и таком долгожданном поцелуе. Так не хотелось отстраняться от этих теплых сладких уст, но запас воздуха, к сожалению, не бесконечен. Мы нехотя отстранились друг от друга, но объятья стали только крепче. Смотря в ее любимые светлые глаза, я не смог сдержать слов, вылетевших из моего рта в следующую секунду: - Ты прекрасна, - мы оба залились краской, как же это все-таки странно и непривычно, - Я имею в виду, ты мне нравишься, очень… Нет! Я влюблен в тебя. Представь, еще с того момента, как ты поддержала меня в детском саду! С тех пор твоя улыбка всегда помогала мне в трудную минуту, придавала сил. - Серьезно? – как-то странно улыбнулась Алёна, - Я влюблена в тебя еще с тех пор, когда ты защитил меня от тех мелких забияк, точно отважный рыцарь. Я и подумать не могла, что это взаимно. -Почему ты решила, что не интересуешь меня, мне казалось, мои воздыхания были слышны даже учителю? Я был уверен, что ты всегда смотрела на меня только как на друга детства! - Темнота-а, - протянула она, обняв меня еще сильней, - рядом со мной ты всегда был таким задумчивым и отстраненным, да еще и так обреченно вздыхал, что я думала, ты влюблен в какую-нибудь таинственную…красотку, - мне показалось Алёна даже заскрежетала зубами от злости. А это, оказывается, так приятно, когда кто-то не хочет делить тебя со всякими, э-э-э, красотками. - Какими же мы были слепыми! Все это время не замечали чувств друг друга, - я было начал розово-сахарную тираду, но меня остановил тихий смешок, - Что смешного? - Белинский, когда это ты стал таким романтиком, полюбил русскую поэзию? Уж от кого угодно, а от тебя я такого не ожидала! - Знаешь, Василевская, любовь порой творит чудеса, - я лукаво улыбнулся, - особенно с такими прирожденными технарями, как я.