Почти совсем страшненькая сказочка про девчушечку и двух дракончиков

В диком и почти страшном лесу жили прыгуны и хохотунчики. По ночам там бродили вылазни, ползали поползни и летали выеб… выпендрёжники. А днём можно было встретить попрошайника, падуна или даже бурого нахалобуса. Но это были ещё не все чудеса. В самой глубине дикого и почти страшного леса стояла гора, а в ней была пещера. Или даже Пещера. Кто в ней жил догадывались многие, но никто не хотел проверять. Недалеко от почти страшного леса текла речушка, а на её берегу стояла деревушка. Именно речушка и деревушка, потому что и то и другое было маленьким. И жила в деревушке девчушка. Тоже маленькая. Тут надо сказать, что в деревушке все жители были небольшими, но девчушка была маленькой даже по их меркам. Хотя вредностью давала фору самому старейшине. Жила она в домике у самой речушки, где было сыро. Не любила мыться и делать уборку — а смысл? Рано или поздно опять всё замусорится и запачкается. Вот оттого-то её всю и покрывала пушистая плесень, что она считала очень даже удобным. Зимой тепло, летом красиво. Чем плохо? Звали девчушечку Торенька Енская. Почему Енская? Так деревушка называлась Енск, а она ж оттудова вся. И вот пошла однажды Торенька в лес. То ли грибы попинать, то ли сверчков на суп наловить, то ли ёжикам рожи строить, никто уж и не помнит того. Давно это было. Ещё до того, как в городе Пиде все жители, как один, на улицу вышли и потребовали называть их отныне пидцами, а не как обычно. Но не о том рассказ. Шла Торенька, шла, а кругом все цветет, благоухает, аж глаза слезятся от аромата сероводорода, дутики раздуваются кишками наружу, самочек на печенку приманивают, бультяпки булькают на разные голоса… Красотища в общем. И не заметила Торенька, как забрела далеко в лес. И вышла прямо к подножию горы. В этих местах она еще не бывала, а потому решила осмотреться — всем же известно, что в горах гномьи сокровища попадаются. Вдруг что полезного можно спере…найти и домой принести. Девчушка-то она не только любознательная, но и домовитая. Оттого в её домике места всегда не хватало и найти нужное было хлопотно. Но сокровища никогда не лишние, вот и стала Торенька, головой вертеть, по сторонам смотреть, не блеснет ли где что, и вдруг услышала голоса. Кто-то невдалеке ругался: — Не трожь мой тапок, кому говорю! — надрывался один. — А обед сам по воздуху прилетит? — издевательски спрашивал второй. — Сейчас в котел тапок добавлю, хороший бульон будет, наваристый… Сделала Торенька пару шагов, да вдруг ка-ак провалилась куда-то. И не куда-то, а прямиком в пещеру, точнехонько в центр огромного котла. Бульк! — Опять мыться? — возмутилась Торенька. — Я ж всего полгода назад купалась! — Вот и обед прилетел! — обрадованно воскликнули справа. — Я ж огонь не успел развести, — огорченно сказали слева. Подняла Торенька глазки свои ясные вверх и видит — стоят у котла два дракона. Один сапфирово-синий, другой рубиново-красный. Гребни блестят, переливаются, клыки сверкают, глаза горят, крылья за спинами топорщатся, хвосты по земле бьют. Красавцы — глаз не отвести. Чуть не заработала Торенька косоглазие, пытаясь одновременно двух драконов рассмотреть. Тут красный дракон затянулся цыгаркой, огнём дыхнул. Под котлом разгорелось, ножкам тепло стало. — Чуднáя она какая-то, — с сомнением протянул синий дракон и потеребил когтем плесень, что на Тореньке росла. — Не отравимся? — Отравитесь, — закивала девчушка. — А что, у вас еда есть? Красный дракон, не обращая внимание на этот разговор странный, сыпал в котёл всякие полезные продукты: помёт мышиный, сухой рыбий хвост, пыль из угла, косточку от черешни, трупик таракана и почти живого хвостодрыха. Хотя про хвостодрыхов никто никогда точно не знал, живы они или притворяются. — Ты и есть еда, — очень вежливо сообщил синий дракон, опрометчиво взмахнув тапком. Тапок был размером с лыжу и угодил красному дракону в глаз, аж цыгарка из зубов прямо в котёл выпала. Красный сердито тапок отнял и туда же в котёл бросил. Потом посмотрел на Тореньку и пошёл за скребочком-овощечисткой. — Меня нельзя есть, — сказала девчушечка. — Ты невкусная? — расстроился красный дракон. Лапы его опустились. Скребочек в котёл упал, дзенькнул. — Чего это я невкусная?! Очень даже вкусная! — обиделась Торенька. — Просто нельзя мне в еду. Маленькая я. Когда волколюдина соседа нашего ел, он так и сказал, мол, маленькая слишком. А котёл тем временем грелся, и водичка в нём тоже всё теплее становилась. И вспомнила девчушка, что воду она не любит люто, до визгу. И завизжала, что моченьки было. Проснулся даже хвостодрых. Булькнул и на дне котла попытался спрятаться. А уж драконам с их чутким слухом и того хуже пришлось. Синий побледнел до голубого цвета, покрылся игольчатыми мурашками, и пара ледяных кубиков выпала из его ноздрей. Красный наоборот покраснел еще больше, став насыщенно бордового цвета, из его ушей потянулись струйки темного дыма, что случалось с огненными драконами только в минуты сильного волнения. — Крышку! — пытаясь перекричать Тореньку, взвыл синий. — Где от котла крышка?! Да кто ж знает, где та крышка? Драконы были тоже домовитыми, и чтобы у них в пещере что-то нужное сыскать, порой приходилось по три дня всякий хлам, то есть разные нужные вещи перекладывать. Так бы и оглохли бедные голодные драконы, не отобедав, но всех спас хвостодрых. Оттолкнувшись лапками от дна котла, он высоко подпрыгнул, совершил в полете двойной кульбит с подперевертышем и ловко заткнул Тореньке рот собственным хвостом. Отчаянные зверушки эти хвостодрыхи, надо сказать. Когда не спят, конечно. Выплюнула Торенька мокрый хвост: — Тьфу, — говорит, — гадость несъедобная. А вы что смотрите? Вытаскивайте меня скорее! А то снова завизжу! — Давай пока не спорить, — шепнул мудрый красный. — Сперва крышку найдем. — А может хвостодрыха поглубже ей в рот затолкать? — засомневался нетерпеливый синий. Оба дракона с сомнением взглянули на девушку и синхронно наклонили головы вправо. — За-виз-жу, — напомнила им Торенька. — Мне кажется, фаршированных девочек не варят, а запекают, — сказал красный дракон. — Да тут и есть нечего, — сдался синий. Но ни один не спешил вытащить девчушку из котла. Даже отчаянно смелым драконам ведома осторожность. Решив, что ей довелось встретить не очень умных драконов, Торенька полезла наружу сама. Котёл перевернулся и выплеснул всё своё содержимое вместе с девчушкой и хвостодрыхом, который снова мирно спал, если, конечно, был жив. — А у нас в деревушке гостей не так принимают, — проворчала Торенька, встряхиваясь и орошая драконов брызгами. Потом попрыгала немножко в луже, что на полу растекалась, и пошла смотреть — куда это её ноженьки привели? А место оказалось диковинное. Кругом висят растения всякие, длинные и в листиках. Латы рыцарские помятые валяются. Мышкокрылы с потолка свисают и на пол гадят. В углу кучка вонючая паром исходит. А посерёдке кровать стоит огромная на ножках из векового дуба. — Уютненько, — светски похвалила девчушка. — Только не цветное всё. На краске экономили? А вы тут вдвоём живёте? Кто у вас самка? Яйца есть? Синий дракон позеленел, и пол под ним льдом покрылся. А красный в восхищении глаза распахнул. — Он самка, — одновременно сказали драконы и когтистыми пальцами друг в друга ткнули. — У меня яйца, — так же хором продолжили они, ткнув уже каждый в себя. — Понятненько, — пожала плечиками Торенька и полезла на груду мешков неведомых с тюками да свёртками вперемешку. Уселась сверху и заявила: — Раз у вас нет самки, то есть королевы, ей буду я! А вы теперь должны мне меха и драгоценности притаскивать, цветы дарить и комплименты всякие говорить! — Э-э-э, — почесал когтем затылок синий. — Точно самка — королева? — Ну, а кто же?! — фыркнула Торенька. — Вот я вылитая королевишна! — она задрала повыше нос в конопушках и взлохматила плесень на животе, во-первых, чтоб та просушилась после незапланированного купания, а во-вторых, чтоб эти два яйценосных оценили ее густоту и нежно-болотный цвет. — А ты что делать будешь? — спросил прагматичный красный. — Я? — задумалась Торенька. — О, у меня будет много дел, — она принялась загибать пальцы: — Вами командовать — раз. За хвосты вас дергать — два. Конфеты есть — три. Кстати, — она отвлеклась от счета и строго посмотрела на драконов по очереди. — Конфеты с вас! Три… То есть четыре — украшать собой пещеру. Это, — она обвела взглядом обстановку, — трудновато будет, сразу скажу. Но я справлюсь, — уверенно заявила она, улыбаясь во все свои пятнадцать зубов. От ее улыбки драконы синхронно прищурились, уж больно ослепительной получилась. — А секс? — заикнулся синий. — Королевы-самки этого того… — он наморщил лоб, вспоминая. Надбровные наросты столкнулись с глухим звуком. — Удовлетворяют подданных! Во! — он поднял коготь вверх. Красный незаметно наступил ему на хвост. — Это самки-богомолы употребляют поданных, — прошипел он, — на блюдечке с голубой каемочкой. — Точно? — уточнил синий. — Да чтоб я полинял раньше срока! — горячо зашептал красный. — Точно тебе говорю. — Секс? — переспросила Торенька. — Или кекс? — Кекс! — хором ответили драконы. — Конечно, кекс! Спустя всего полчаса препирательств синий был послан. В том смысле, что еды в пещере совсем не осталось, последний недоваренный тапок пропал, и кому-то надо было лететь в ближайший лабаз, чтоб ограбить в точности по выданному списку. Красный же послан не был, о чём глубоко сожалел, потому что ему выпало искать в пещере сокровища и приносить их мохнатой коровишне. Сложность заключалась в том, что сокровища хоть и были, но то и дело перепрятывались драконами друг от друга по мере смены владельца. Кто из них последним украл сокровища и куда спрятал, красный не помнил, потому пришлось ему все ухоронки проверять. А для того пришлось все полезные вещи, которыми драконы ни разу так и не воспользовались, но никогда не выбрасывали, несколько раз с места на место переложить. Попутно нашлись тапок и удобная пика, чтоб мышкокрылов гонять и дракон вместе с Торенькой немножко их погоняли, азартно пища и порыкивая. Рычала всё больше девчушка, а пищали мышкокрылы, но всем нравилось. Когда вернулся синий дракон, в пещере царил весёлый кавардак, особливо развеселевший после предложения Тореньки покидаться в мышкокрылов недоваренным тапком. Уронив фирменные узелки с логотипом лабаза, в которые чрезвычайно вежливые купцы упаковали «покупки», синий нахмурился. Мимо него пролетел тапок, за ним Торенька, а следом два мышкокрыла и пика. Под конец, к сожалению не мимо, а в него прилетел и врезался красный. Синий упал на спину, красный навалился на него. Получилась куча мала из лап, хвостов и крыльев. Непонятно каким образом сверху оказалась Торенька, хотя по всем законам она должна была быть в самом низу, где-то под хвостом синего. Но нет, она сидела между крыльев красного и отковыривала ногтем чешуйку на его спине. — Бусики хочу, — пояснила она, когда красный недовольно заворчал. — У тебя чешуи много, не убудет. А у меня прибудет. Красно-синие бусики. — У него же нет синей че… — тут до синего дошло, и он забрыкался, пытаясь сбросить с себя и красного, и Тореньку. — Ну что вам, жалко, что ли? — заныла она, когда ее все же ссадили на пол, не дав оторвать чешуйку. — Жадины-говядины! И невежливые притом! — Почему невежливые? — удивился красный. Жадину-говядину он принял за комплимент. Расточительность, а уж тем паче транжирство считались среди драконов самыми страшными недостатками. — Мы вежливые! — возразил синий, пытаясь изобразить изящный реверанс, но запутался ногами в хвосте и вновь с грохотом рухнул, подняв облако пыли. — Невежливые! — топнула ногой Торенька и подняла маленькое облачко пыли. — Вы даже не представились даме! — Где дама? — красный испуганно оглянулся и даже наклонился, чтобы посмотреть под кроватью. — Я дама! — помахала ручками перед его носом Торенька. — Дама-королевишна-леди Торенька! А вы? — Я Мак, — сказал красный, гордо выпрямляясь. — А я Лёд, — сказал синий, поднимаясь с пола. — Драконы, — уточнили они хором. — Да уж вижу, что не единороги, — хмыкнула Торенька, и оба дракона стеснительно прикрыли хвостами себе между лап. — А имена у вас очень… ну вот очень оригинальные, — похвалила она их. — Сами придумали? — Мама назвала, — хором ответили польщённые драконы. — Мы есть будем? Королевишен принято вкусно кормить, — сказала Торенька, немножко подумала и добавила: — Даром. — Как это даром? — возмутился Мак. В его родне были разные драконы, но никто из них не грешил щедростью. — Это за красивые глаза, — девчушка кокетливо пригладила пушистую плесень на ушах. — Давай, — легко согласился Лёд и протянул к ней лапу. Красный же с недоверчивой миной на морде скептически разглядывал ту пару глаз, что была приделана к Тореньке. — Чего давать? Так любуйтесь! — отмахнулась девчушка. Мак кивнул сам себе, подтверждая предсказуемость ответа. — Всё плохо, — он хлопнул синего по спине. — Она собирается есть за наш счёт, спать в нашей кровати, а вместо оплаты требовать. — Что требовать? — возмутился Лёд. Красный обречённо вздохнул: — Всё. — Так давай её выкинем, пока дыру в потолке не заделали? — предложил синий и схватил Тореньку поперёк живота когтистыми лапами. Торенька спокойно набрала в лёгкие воздух и открыла рот чтобы завизжать, но большая красная лапа накрыла её рот вместе со всей головой. Послышался приглушённый шёпот: — Ты сдурел? — Чего? Да я тебе хвост откушу! — А я её отпущу тогда. — А что ты предлагаешь? — Потерпеть. Немного. Люди живут гораздо меньше, чем драконы. — А ещё они плодятся и расползаются повсюду. Что, если она прямо тут плодиться начнёт? Наступила зловещая тишина, которую прервал взволнованный голос: — Может, она по дому соскучится? С людьми это бывает… — Знаток! Обладатель лишней чешуи! Девчушке было ничего не видно, и она укусила красного за палец, тот сразу перестал мешать подсматривать. Синий внимательно оглядел Тореньку на предмет внезапного размножения, потянул за клочок плесени — не попытается ли отделиться в самостоятельную особь, и тут же отдернул лапу с удивлением: — Жжется! — А как же, — горделиво улыбнулась Торенька. — Когда надо, она у меня ух какая жгучая становится, не зря регулярно порошком падуна едучего натираю. — Кажется, я знаю, как ее использовать, — шепнул синий на ухо красному. И, увидев заинтересованный взгляд, пояснил: — Гостей отпугивать! Гостей драконы, как всякие экономные хозяева, недолюбливали — их же надо угощать! А плохим аппетитом из многочисленной родни никто не страдал: могли сожрать все запасы и мышкокрылом закусить, не побрезговать. Да еще вечно норовили утащить какие-нибудь сувенирчики из пещеры, приговаривая, что на добрую память. Как будто Лёда и Мака можно забыть! — Двоюродный дедушка… — вдохновенно произнес красный. — Внучатая племянница, — подхватил синий. — Дядюшка Прыщеглав, — заговорщицки покивал красный. — И не забудь про тетушку Жабоглотью, — напомнил синий. — А их дети? Весь этот выводок мелких камнеедов? — тревожно спросил красный. — О да-а, — многообещающе улыбнулся синий. — Они к нам больше не придут! — заорали они хором. — Если мы напугаем их коровишной ядовитой леди Торенькой! И драконы принялись на радостях обниматься, чуть не задавив маленькую Тореньку, ей даже пришлось одного лягнуть, а другого куснуть, и обоих обжечь плесенью. Только тогда они перестали ее сдавливать в объятиях. — Напугаешь наших гостей, когда они припру… навестят нас? — спросил Мак у Тореньки. — Запросто! — ответила она и пальцами взбила плесень на ушах, чтобы придать себе грозный вид. — Я еще канючить могу, — добавила она хвастливо, — лучше всех в деревушке! Старейшина говорит — талант у меня, занудю и заканючу до смерти! — Это как? — полюбопытствовал синий, но тут же получил пинок от красного и быстро исправился: — Покажешь, когда придут. Талант зря тратить не надо! — Вот и хорошо, вот и договорились, — потер лапы красный. — Живи, Торенька, с нами! Только не размножайся, — поставил он условие. Торенька подумала и важно кивнула. Размножаться в ее планы не входило — что она, дупельница, что ли, отпочковываться по весне? Да и потом — так у нее одной целых два дракона, зачем делиться с кем-то? Ну уж нет, она своих никому не отдаст. Сама мучить будет. И Торенька ангельски улыбнулась.