Почти совсем страшненькая сказочка про девчушечку и двух дракончиков

Торенька уже два часа вела себя очень странно. Обвешавшись бусиками со всех сторон (на шее, и на руках-ногах, на талии... вернее на том, что было на месте талии, даже в виде чалмы вокруг головёнки), она маршировала по пещере, тягая за собой хвостодрыха, привязанного верёвочкой за шею. Сосредоточенно бубня и взмахивая руками, она не смотрела куда идёт, с регулярностью раз в двенадцать шагов то и дело натыкаясь на Мака, со всё более возрастающим любопытством наблюдающего за ней. Красный дракон, у которого уже начинала кружиться голова от её передвижений, не выдержал. — Торенька, — очень ласково позвал он, отчего девчушечка подпрыгнула и шмякнула хвостодрыхом о выступающий из пола пещеры камень. — Кто здесь? — очень грозно вопросила она. — Выходи на нечестный бой биться! Мак прокашлялся и совсем уж сладким голосом проворковал: — Это я, твой друг Мак. И биться с тобой могу только об заклад. Торенька обвела его слегка затуманенным мечтательным взглядом. — А зачем об него биться? Его откапывать нужно. Вон в том углу, — Торенька ткнула пальчиком в то место, куда красный дракон недавно очень тайно перепрятал перетыренные сокровища. — Так, не сбивай меня, — Мак направил пальчик Тореньки в потолок и уселся между ней и кладом. — Копьём? — оживилась Торенька. — Что копьём? Нет, не отвечай! — поспешно замахал лапами Мак, вспомнив, что такой диалог девчушечка может поддерживать часами. — Скажи мне лучше, а чего это ты такое делаешь? Торенька встала в позу. То есть она и так в ней стояла, но тут встала увереннее: ножку выставила вперёд, взмахнула руками, взбивая плесень. Полупридушенный хвостодрых снова шмякнулся об злополучный камень, торчащий после радостного позавчерашнего предутреннего вваливания в пещеру Лёда. — Мы идём на войну! — девчушечка уверенно кивнула. Два раза, для ещё большей уверенности. — Мы — это кто? — подозрительно сощурился Мак. Он, конечно, кого-то тут же начал подозревать, но сам хотел улизнуть из круга подозреваемых. — Ну мы же! — Торенька топнула ножкой, отчего все бусики на ней издали мелодичный перестук. Маку почудились в этой мелодичности отзвуки далёкой битвы. — Ты и Лёд! — Мыыыы? — офигение Мака никак не проявилось — глаза у него сами, от природы, были большие и выразительные. — С кем?.. то есть, с чего это мы должны на неё идти? — Меня обидели, — очень прочувствованно, с нотками лёгкой истерики прошептала Торенька. И надула губы. — Кто обидел? — опешил Мак, хорошо себе представлявший только обратный вариант. — Они! Они ВСЕ меня обидели. Они сказали, что я некрасивая, — одинокая слезинка ловко проскользнула по щеке и скрылась в плесени. — А мы тут при чём? — закономерно, как ему казалось, спросил Мак. — И кто это — они? Губы надулись ещё больше, красный заподозрил даже в этом какой-то подвох. — Как при чём? Это же вы "Те самые синий и красный, идиоты, что приютили это чудовище. У них там много сокровищ, пора с этим что-то делать". Это я чудовище? Или... — она приподняла на веревочке хвостодрыха, — или стражники у ворот города говорили про него? — Это, несомненно, самое жуткое существо, что я когда-либо видел, — кивнул красный, но Торенька явно ему не поверила. — Только людей он почему-то не пугает, да. — Вооооот! Значит, это я некрасивая, — вторая слезинка скользнула по щеке девчушечки. Потом она нахмурила брови. — Их надо наказать! Вы же мне друзья? Опора и защита? Мак нервно оглянулся по сторонам, но Лёд, как назло, отсутствовал ещё с ночи. Превращаться в армию справедливости не хотелось, но позволять называть себя идиотом, а тем более кому-то левому тырить натыренное и многократно перетыренное непосильным трудом... — А если мы понарошку воевать будем? — голос Мака снова стал предельно ласковым. — Напугаем и потребуем компенсации? А то, в настоящей войне столько добра зазря сгорает. — Добра? — заинтересовалась Торенька. — Это как бусики? — Мак усиленно закивал. — А они все потом будут считать меня красивой? — А то! Три раза в день восхищаться будут! — опрометчиво пообещал Мак и внутренне заскулил, осознавая собственную поспешность. — Нет, три не надо, — задумчиво сказала Торенька, но не успел красный вздохнуть с облегчением, добавила: — Четыре в самый раз. И ещё подарок Лёду выберем, у него скоро день рождения. Ему три тыщи лет исполнится. — Я бы на его месте не отмечал, — пробормотал себе под нос Мак, в глубине души считавший себя юным. *** К городу подлетели со стороны Торговых ворот, потому что красный дракон убедил Тореньку, что выбирать подарки удобнее ближе к торговому кварталу, там и договориться проще. — Эй вы, жалкие людишки, выходите биться на нечестный бой! — завопила девчушечка, как учил красный. — Не то мы спалим этот город к... Прости, Мак, а почему к матери? Потому что они все скучают по маме? — Требования выдвигай, — тихо прошипел дракон, наблюдая, как у стен города образуется толпа. Торенька набрала в грудь побольше воздуха и выдвинула челюсть вперёд. Многочисленные бусики звякали, тренькали и переливались, плесень развевалась на ветру. — Я, Торенька великолепная, Повелительница хвостодрыха, Королева драконов... Мак громко прокашлялся, заглушая это сомнительное утверждение. — ...требую, чтобы мне принесли дары и назвали красивой. Пять раз! Мак выпустил предупредительную струю дыма из правой ноздри. Внизу люди стали разбегаться, послышались обрывки криков: "Чудо... чудо... ищё..." — Торенька удовлетворённо помахала всем спящим хвостодрыхом, словно платочком. Стражники неуверенно сгруппировались в кучку и ощетинились копьями. — Смотри, я уже чуда! — девчушечка стала подпрыгивать на спине у Мака от нетерпения. Потом завопила ещё громче: — Дары несите! Хочу бусики! И кафет! И... и... и корону! Три!!! На площадь со стороны магистрата выдвинулась пара фигур, прикрываемые кордоном стражников со щитами. — Многоуважаемый дракон! — донеслось снизу. — Вы нарушаете противопожарную безопасность! В городе много соломенных крыш и саманных домиков! Просим покинуть территорию, а то... — на этом речь неожиданно прервалась. — Мы напишем в Спортлото, — непонятно отозвался Мак. — Чего "не то"? Интересно жи! — завопила Торенька. — А не то испугаетесь и убежите?! — Не то мы спустилим на вас городского охранного дракона! — срываясь на фальцет, заявил самый упитанный из делегации. Мак поперхнулся дымом. Торенька, хохоча, раскрутила хвостодрыха над головой. — Они испугались, — обрадовалась она. — Я, когда пугаюсь, тоже вр... не совсем правду говорю. Со стороны Главных ворот, обогнув угол стены, к ним смущённо вышел Лёд. — Опять всё напутали. Рэкет я, а не охрана. Люди, такие люди... Привет, — он уселся на хвост и неловко помахал лапой. — Мдэ, нехорошо получается. — Ты их уже захватил раньше нас? И нас не позвал на войну?! — огорчилась Торенька и громко, прочувствованно высморкалась в хвостодрыха. — Тут такое дело, — заметно собрался с мыслями синий дракон. — Лечу я, значит, на охоту. А тут эти, — он ткнул когтем в делегатов, — как кинутся, как начали уговаривать. Глаза людей расширились, а рты удивлённо распахнулись. — Великий, говорят, не оставь обездоленными, прими под крыло своё за огромную плату. Челюсти людей заметно отвисли. — Как я мог отказать? Я же не только умный, красивый и великодушный, но и ещё и практичный. Лёд принял величественную позу, облокотившись на башенку. Башенка покачнулась, с неё посыпалась черепица.  — Это порча имущества! — хором возмутилась делегация. — Мы вычтем это из вашей зарплаты, господин дракон! Мак содрогнулся и захрюкал в лапы, то и дело брызгая мелкой россыпью огоньков.  — Зарплаты! — стонал он. — Охранный дракон! Ой, не могу! — Куда уж тебе, — надменно фыркнул синий, отломил у башенки шпиль с красивым флюгером и поковырялся им в зубах. — Они же не тебя умоляли. И вообще, ты только тыришь натыренное, а я летел на охоту! — он поднял коготь вверх для пущего эффекта слов. — Но, позвольте, господин дракон... — начал было пухлячок. — Цепной дракон на зарплате! — продолжал стонать Мак. — А пенсию тебе дадут? Лёд нервно отломил и пожевал черепицу, потом сгрёб из открывшегося под крышей башни помещения ядра для пушки и принялся ими пуляться, норовя попасть в глаз красному. — Господин дракон, по моим подсчётам, вы уже не только лишились оплаты, но и должны городу... — один из делегатов, оказавшийся казначеем, потряс исчирканными бумажками и ткнул в нижний ряд цифр пальцем, — пятнадцать золотых монет. Даже Мак прекратил ржать от такой наглости. Ещё никому не удавалось безнаказанно сказать дракону "ты должен". — Лёд, они тебе очень дороги? — спросил Мак. — Я увольняюсь, — быстро выпалил синий, — Дата, подпись, — он резко хлопнул по башенке, смяв верхний этаж. — А мы тут прибарахлиться хотели, подарок тебе подыскать. Корону новую, — искушающе промурлыкал Мак. — Три! — возмущённо поправила его Торенька, — и ещё войну. Потому что обижают. И конфеты не несут. И вон у того, — она ткнула пальчиком в одного из стражников, — такой вид, будто он мной не восхищается. И вами тоже. Да они тут все... Драконы переглянулись и одновременно уставились на делегацию с одинаковыми выражениями на мордах. Струи дыма смешались с вьюжным ветром, белый снежный пух и черный туман. Градоправители побледнели, и вцепились друг в дружку. — Так что вы хотите? — слабым голосом пролепетал самый толстый. — Значит так! — воодушевилась Торенька, вставая на спине Мака, чтобы её было виднее, и начиная загибать пальцы... *** — А всё-таки хорошее это дело — война! — мечтательно протянула перепачканная в шоколаде девчушечка, валяясь на кровати в позе звезды. Торенька притихла и прислушалась к крикам с улицы: "Самая кра... самая... чуд... и надежда..." — скандирования продолжались уже вторые сутки. Но слушать восхваления мешала возня и тихие переругивания красного и синего: пещера постепенно превращалась в поле после бомбёжки — драконы усиленно делили добычу, перепрятывая её по углам.