Рокировка

      Эта история стара как мир. Жили-были два брата. Оба принадлежали королевской династии. И младший брат настолько завидовал старшему, что зависть его переросла в лютую ненависть. И решился он на подлость. Убийство старшего брата.       Жили-были два брата. Старший был грозным воином. Жестоким и беспощадным. Железной рукой он подчинил себе Девять Миров Великого Ясеня, и не было никого, кто смел бы ему противиться. Он чтил только лютую силу. Пытки и казни недовольных не прекращались. Парадные залы Асгарда утопали в крови, золоте и вине. Конунг Тор правил в них единовластной твёрдой рукой. Ради престола он не пожалел мать и отца, хотя, им повезло - конец их был быстрый и безболезненный. Последней мыслью погибающего Одина было то, что Хель не так жестока. Его сын превзошёл по жестокости и безумию свою сестру. Асгард жил в величии и страхе. Подданные, может быть, и роптали бы, но быть сваренными заживо в кипящем масле никто не желал. И был у тирана «любимый» младший брат. Не родной, но нежно любимый покойной матерью и отцом. Единственный, кто во всём Асгарде не знал, что его матери, пусть и не родной, на свете нет. Обученный магии, умный, начитанный, он стал игрушкой в руках садиста.       Владыка Тор самолично резал на его груди проклятые печати, выжигающие магию, его регенерацию, отнимающие силу. Пять лет Локи просидел в застенках. Пять лет Тор пытал его. Беднягу били, жгли, морозили, морили голодом, не давали спать и хуже всего - не давали умереть. А потом Тор забыл о нём ровно на месяц.       Когда его волоком тащили в тронный зал, поднимать на ноги запрещал сам царь, Локи отчаянно надеялся на казнь. Не вышло. Перед ним стоял человек в красно-золотом костюме. Глядя на его холёное лицо, аккуратную бородку и чёрные, жестокие глаза, пленник понял, что кошмар ещё и не начинался. Как в воду глядел. — Старк, что с камнем? — холодно спросил Тор. Многие в зале испугались, но пришелец оскалился, именно оскалился, а не улыбнулся, и нагло спросил: — Оплата? — Огрызок устроит? — Тор отпихнул Локи ногой в сторону Старка. Сын Лафея даже не смог подняться. Руки были скованы, ноги не слушались. Всё тело было покрыто кровоточащими ранами и язвами. — На что он мне? — Старк кончиком сапога приподнял подбородок Локи. — Живучий. Всё никак не помрёт. На яды устойчивый. Так как? Сделка? — Сделка, — Старк поставил на пол светящийся синий куб, насмешливо поклонился и ухватил Локи за цепь, прикреплённую к толстому кожаному ошейнику, врезавшемуся в плоть до крови, и так же поволок за собой. Для Локи начался новый виток ада.

***

      Жалкие смертные заперли его в камере. Завтра он отправляется в Асгард вместе с Тором. Конечно же Один будет рад от него избавиться! Локи метался по камере как зверь в клетке. Жгучая ненависть разъедала его изнутри. Хотелось убивать, крушить, рвать на части. Только бы выбраться, и он никого не пощадит. Ненависть клокотала в нём. Он перестал себя контролировать, ударил кулаком по стеклу. Оно пошло трещинами, начало осыпаться, а потом столб зелёного света возник в пространстве. Даже усиленная Старком камера не стала помехой.       Завыли сирены, прозвучала тревога, и Мстители кинулись задерживать Локи. Напрасно. Фигура истаяла в зеленоватой дымке.

***

      Локи задыхался на бетонном полу. Старку было всё равно. Он так же отвешивал тяжёлые пинки в живот и холодно наблюдал за корчившимся парнем. Он был пьян и зол. Проспорил Бартону круглую сумму и теперь вымещал злость. Тор был прав. Игрушка была отменная. Живучий, устойчивый к отравлениям, даже последний токсин, который он испытал на подопытном хоть и заставил того корёжиться в судорогах, не смог его убить. Поэтому сейчас Старк не боялся. От души отвешивал пинки.       Он презирал пленника. Тот был жалок, даже не пытался сопротивляться или закрыться. Только охал от боли или умолял, но это по прямому приказу. Вот и сейчас, озверев в конец, Старк хотел слышать его голос. — Умоляй, — тяжёлый пинок в печень, — умоляй меня, и я остановлюсь. — П-пожалуйста, господин…. — хозяин корпорации скривился от отвращения и ударил его ещё раз. — Целуй ботинок и благодари.       Пространство пошло рябью, зелёная дымка заволокла камеру, и Старка отшвырнуло к стене. Ненадолго потемнело в глазах. Скорчившееся на полу, сотрясающиеся от боли и беззвучных рыданий, тело исчезло, а из тумана шагнул воин, одетый в чёрно-зелёную броню.