_________________________
Он ушел ранним утром, пока Зоя спала. Ночь выдалась непроницаемая, безлунная и теплая, почти без дождя. Тем не менее, Охотник, кажется, провел ее рядом на платформе. Женщина не была уверена, так как накануне под влиянием полученных впечатлений она заснула достаточно быстро, а Нашатырь просто сидел рядом, перебирая свои трофеи. Просыпаясь же, она сквозь утреннюю полудрему чувствовала поблизости его возню, но, после окончательного пробуждения, на месте его не обнаружила._________________________
Его маленькая странная спутница крепко спала. После беседы перенервничавшую уманку быстро сморило, к Сумраку же сон не шел до сих пор, несмотря на усталость и глубокую ночь. Самца одолевали непонятные чувства, лишая покоя и здравомыслия. Нелогичные, неуместные… Неохотничьи. О чем ему сейчас полагалось думать? А о чем должен думать воин яутжа на своей десятой Большой Охоте? Как минимум, о том, чтобы не опозориться перед Вожаком и кланом. Да только он и так уже облажался по полной, поздно теперь рассуждать… Сперва его обвел вокруг пальца и едва не лишил головы самый мелкий из когда-либо виденных уманов. Далее Сумрак по собственной невнимательности запорол одну из самых грандиозных вылазок. И пусть даже потом он вернулся и сделал уже все, как надо, полученные наиглупейшим образом ранения отнюдь не прибавляли чести. Но и этого ему оказалось мало. Сумрак сознательно отказался от запланированной операции, лишаясь, таким образом, важнейших на данном этапе трофеев… Еще и врать собирался, что ранее выслеженная им группа первоклассных умановских самцов, спешно эвакуировалась, не позволив осуществить планы. А как иначе? Скажи он правду, и отец не оставит от него мокрого места… Он только-только немного успокоился на счет будущего своего нестандартного потомка, только воспитывать перестал, и вот, нате пожалуйста… Нет, до Грозы все это не должно дойти. Придется поковыряться в маске, дабы убрать самые провокационные видеозаписи — тогда, авось, пронесет… Но даже если удастся каким-то чудом выкрутиться, то как потом самому жить с этим дальше? Он должен был сейчас думать только об Охоте — ни о чем больше. А вместо этого думал, что же с его жизнью пошло не так… Еще мальком Сумрак вызубрил Кодекс, и только Кодексом наставники во главе с отцом призывали его впредь руководствоваться в принятии боевых решений. Ибо Кодекс был логичен, прост и справедлив, а потому неукоснительно следующий ему воин оказывался надежно застрахован от ошибок и заблуждений. Сумрак выучил все пункты дословно и потому не испытывал ни малейших сомнений в том, что теперь всегда будет поступать правильно. Однако Пустошь, незабвенный Учитель, однажды раз и навсегда развеял его слепые иллюзии, поведав юному сыну Грозы нечто такое, о чем в Кодексе даже близко не значилось. Пустошь рассказал юнцу о слабостях. Свод универсальных правил охотника предусматривал почти все. Он давал понятие о чести и бесчестии, о ценности жизни и неизбежности смерти, о силе тела и духа, о верном отношении к дичи, врагу и товарищам, а так же о таких недопустимых ошибках, как самоуверенность, легкомыслие и снисхождение. Но в Кодексе не было ни слова о желаниях и привязанностях, ибо для настоящего охотника этих категорий просто не должно было существовать. И как-то раз Учитель заговорил с юнцом об этом, видя в нем тот редкий пытливый ум, что был способен понять и принять истину, доступную немногим. Заговорил первым — из опасений, покуда ученик сам не начал подвергать основные устои сомнению и не пришел по неопытности к выводам заведомо ложным. Вот что сказал тогда Великий Пустошь: «Помни, малек, Кодекс — не есть эталон. Да, Кодекс бесконечно мудр, так как несет в себе опыт поколений, но он и бесконечно фальшив, так как отрицает действительность. А действительность такова, что все мы — живые мыслящие существа, а потому каждый из нас подвержен своим слабостям. И мастерство настоящего воина не в том, чтобы свои слабости отрицать, а в том, чтобы не дать им взять над собой верх. Но знай, ты все равно ошибешься рано или поздно. Ошибаются все. И тогда, если тебе повезет, то тебя просто убьют. Если не повезет… Лучше тебе не знать, что будет». То были опасные слова. Но правда часто бывает опасна. Это мальку еще предстояло усвоить. Сумрак всегда тщательно старался соблюдать священные заветы предков, сохраняя честь и оберегая себя от неверного выбора. До поры это успешно ему удавалось. Так он стал тем, кем теперь являлся: достойным воином своего клана, достойным сыном своего отца, образцовым охотником. Он в одиночку убивал самых опасных тварей, он сделался Кровавым раньше остальных, и он даже смел надеяться на то, что станет, в итоге, тем единственным, кто не ошибется ни разу… Теперь же, наконец, пришла пора понять, что это был лишь вопрос времени. Сумрак совершил первую ошибку, когда позволил Сойэ идти следом. Ему бы насторожиться при виде еще одного мелкого умана, так нет ведь… Это же самка, сказал он себе. Что худого можно ожидать от умановской самки? А действительно. Ничего, кроме кучи хлопот. Ничего, кроме потери внимания и сосредоточенности. Ничего, кроме провала задания и новых ран. Второй ошибкой было подпускать ее к себе. По какой причине он сделал это? Пожалуй, он просто принял своеобразный вызов. Настолько ему это было знакомо и настолько забавно: маленькая уманка начала изучать его с той же бессовестностью и непосредственностью, какую прежде позволяли себе сестры, мучимые любопытством: что же такое представляет из себя самец? И по аналогии невольно возникал вопрос: а будешь ли ты такой же смелой, если получишь желаемое? Сумрак решил проверить. Однако последовавший ответ оказался слишком неожиданным… Сойэ поддержала его игру. А потом установила в ней свои правила. Она дотронулась до него. Без страха, без враждебности, но с необъяснимой нежностью, отнюдь не нормальной для самки дичи. Почти с той же нежностью, с какой матушка когда-то давно ласкала его, вороша еще короткую, мальковую гриву. Теперь грива Сумрака покрывала плечи и звенела знаками почета, но прикосновения так и не забылись… Потом маленькая уманка нашла способ поговорить, словно бы нарочно растревожив память о доме и былых привязанностях, о том, что было так дорого его сердцу и безвозвратно утеряно. Сумрак старался не подавать вида, но Сойэ все прекрасно поняла. И в какой-то момент он четко уловил с ее стороны… Жалость к себе! Подумать только, его пожалел уман! За это следовало прикончить на месте. Но сын Грозы прекрасно знал, что уже не сможет… Потому что стоял на пороге своей третьей, последней ошибки. Он отложил трофеи, которыми до сего момента безуспешно пытался занять руки, и долго, пристально смотрел на Сойэ. Она не ощущала его взгляда, видимо, спала очень крепко… Может, даже не проснется… Сумрак медленно подобрался к ней и осторожно прилег рядом. Уманка завозилась, но не открыла глаз. Сумрак пододвинулся ближе и тут же почувствовал манящее, живое тепло другого существа. Сойэ осталась лежать на месте. Она безмятежно спала, не выказывая совершенно никаких признаков беспокойства. На секунду воин замер. Лишь бы не разбудить… Но потом решился. Аккуратно приобняв уманку, самец потихоньку подтянул ее к себе. И Сойэ неожиданно обхватила его руку, доверчиво прижавшись к ней щекой. Так, не просыпаясь, маленькая самка уютно угнездилась в его объятиях и вновь затихла. Сумрак еле слышно вздохнул и тоже закрыл глаза. Он снова был не один. «Если тебе повезет, тебя просто убьют. Если не повезет…» Сыну Грозы не повезло. Но сейчас он не променял бы свое невезение ни на что на свете.