His own Moon (Его собственная Луна)

      Жизнь текла своим чередом. Дни сменяли друг друга, и нередко стоило большого труда различить их между собой. Дом, работа, недолгие посиделки в небольшой компании близких друзей, дом и так по кругу, что становилось уже рутиной, но До Кёнсу даже и не думал жаловаться: его всё устраивало. После окончания университета молодому парню хоть и не без ухабов и препятствий, но всё же удалось воплотить в жизнь свою давнюю и самую заветную мечту – открыть собственную парикмахерскую. Конечно, это не был просторный и сверкающий богатством интерьера салон, нет. До арендовал небольшое помещение на первом этаже жилого дома, в котором хватало места лишь на всю необходимую для работы аппаратуру и материалы, а также на специализированное кресло. Однако в неброско, но со вкусом оформленной комнате, в которую из широких окон и стеклянной двери на протяжении всего дня поступало много света, теснота не ощущалась вовсе. Всё вокруг было пропитано каким-то домашним уютом и, возможно, именно поэтому Кёнсу, работая один, всё реже и реже сидел без дела, ожидая клиентов.       Нельзя было сказать, что у брюнета было много посетителей, однако очень скоро он даже мог с уверенностью сказать, что в его парикмахерской появилось несколько постоянных клиентов, одним из которых был двадцатилетний, по-детски забавный парень О Сехун. Он приходил к До чуть ли не каждую неделю вот уже на протяжении почти полугода: то, чтобы сделать маску для волос, то подстричься или уложить свою непослушную шевелюру в красивую и стильную причёску, а каждые два месяца, а то и чаще, он просил Кёнсу покрасить его, и цвета никогда не были обычными. В первый свой визит к нему Сехун пришёл с огненно-рыжей копной волос и за всё прошедшее с тех пор время сменил благодаря До на своей голове не один цвет: тёмно-фиолетовый с синими переливами, пепельно-белый, светло салатовый и теперь гордо ходил с нежно-розовыми волосами.       Стоило О только показаться в парикмахерской, как о блаженной тишине До мог даже не мечтать. Высокий и широкоплечий клиент был невероятно шумным и разговорчивым. С самой первой их встречи Сехун, не замолкая, что-то рассказывал Кёнсу, сидя в кресле и с интересом следя за работой брюнета. Сначала парикмахер лишь уважительно кивал, где было нужно «угу»-кал, а на вопросы клиента отвечал скованно и лаконично, но каким-то загадочным образом этот непосредственный и жизнерадостный парень со временем смог пробиться сквозь броню До, заставляя его по-настоящему вникать в разговор и даже иногда непринуждённо смеяться над шутками клиента.       Уже за первый месяц их знакомства Кёнсу от болтунишки-клиента узнал о том столько, сколько, наверное, не знал о многих людях, с которыми проучился годы в университете. Он оказался по-детски невинным и милым парнем, решившим посвятить свою жизнь танцам. Теперь До знал, что Сехун просто без ума от бабл-ти и готов был пить его литрами. Частенько младший даже приносил его с собой, чтобы невысокий брюнет вместе с ним мог оценить всю прелесть данного напитка. Кёнсу много узнал о школьных и университетских годах парня, о его друзьях и даже сам немного рассказал тому о себе. Однако сердце старшего по неведанной тому причине замирало каждый раз, когда, сидя в широком и удобном кресле, О доставал телефон и набирал номер, который у него был закреплён на кнопке «1» на быстром наборе или, когда вместо этого мобильный младшего сам разносил по небольшому помещению парикмахерской ритмичный рингтон.       Не было ни одного визита, при котором Сехун бы не разговаривал по телефону с неким Ким Чонином, которому Кёнсу по объективным на его взгляд причинам уже на втором звонке прикрепил статус «парня О». Ответы самого Кима брюнет никогда не слышал, однако слова Сехуна не казались двусмысленными. Нужно было быть полностью глухим, да и слепым в придачу, чтобы не заметить с какой заботой и любовью они относились друг к другу, как были близки, даже подшучивали парни друг над другом с какой-то особой добротой и нежностью.       До и не знал, что можно симпатизировать тому, кого никогда в жизни не видел. О с трепетом и любовью рассказывал старшему о Чонине, о его практически ненормальной одержимости танцами, которая несмотря ни на что имела свои плоды: парень, по словам Сехуна, был настоящим Богом в этом деле. Наверное, именно на почве любви к подобному виду искусства парни и познакомились, как думал Су, но спросить никак не решался. Кёнсу знал, что Чонин был старше О, но лишь на несколько месяцев, хотя и очень любил беззлобно называть того «малышом» в ответ на сехуновские «красотка» и «шоколадочка».       Как вскоре рассказал Хун Кёнсу, у Кима была собственная танцевальная студия, которую тот открыл ещё на последнем курсе университета, и теперь она процветала, стремительно набирая обороты. Широко улыбаясь, Сехун поделился и тем, что старший был высоким и в меру подкаченным парнем, который, стоило ему только начать танцевать, из милого, весьма застенчивого и всегда сонного медвежонка превращался в сексуального и горячего хищника, которому добровольно в качестве добычи был готов сдаться любой. Но даже не это сыграло для Кёнсу ключевую роль в понимании того, что даже ни разу не встретившись с танцором, Су понравился Ким Чонин. То, как тот заботился о Се было видно невооружённым глазом: он выполнял все его капризы и если О освобождался в парикмахерской, когда на улице потихоньку начинало темнеть, то стоило только ему намекнуть об этом старшему, как тот уже вызывался забрать его. Су никак не мог понять, как тому удавалось, но серебристая машина Кима всегда останавливалась у дверей салона До как раз в тот момент, когда из них выходил Сехун, который тут же запрыгивал на переднее пассажирское сидение. Сколько бы Кёнсу ни вглядывался в боковые стёкла, лица водителя ему так и не удавалось разглядеть, что весьма огорчало, но До старательно отгонял столь неуместное чувство.       Так продолжалось пару месяцев: Сехун приходил в парикмахерскую До, они непринуждённо болтали, пока старший колдовал над шевелюрой О, а потом был звонок Чонину с непринуждённой и недолгой болтовнёй и просьбой о том, чтобы тот заехал забрать младшего. Очень скоро такие дни стали привычными и в приятном смысле рутинными для самого Кёнсу. Сегодня Сехун также был записан на приём, поэтому старший ожидал повторения уже не раз пройденной схемы. Однако того ждал сюрприз.       Только закончилось обеденное время, как небольшой колокольчик над входной дверью ненавязчиво оповестил До о приходе его постоянного клиента, которого он мог уже без смущения называть другом. Переступив порог парикмахерской с широкой улыбкой на губах, Сехун поприветствовал брюнета и, удобно развалившись уже в таком родном кресле, принялся осыпать старшего интересующими его вопросами о том, как у До проходил день, как его настроение, чего новенького происходило в жизни и многом другом.       За лёгким разговором обо всём и ни о чём Кёнсу нанёс заранее подготовленную к визиту О питательную маску на нежно-розовые волосы клиента и аккуратными, но уверенными движениями принялся массировать кожу головы младшего пальцами.       - Когда-нибудь я обязательно затащу сюда Чонина, - когда маска была тщательно смыта, как бы между прочим почти промурлыкал Се, наслаждаясь приятными ощущениями и лёгким гудением головы, на которой ещё ощущались умелые прикосновения брюнета.       - Он не любит парикмахерские? - поинтересовался До, подсушивая полотенцем шелковистые после пройдённой процедуры волосы.       - Не то чтобы не любит, просто посещает их только тогда, когда его шевелюра отрастает настолько, что постоянно лезет в глаза и мешает ему танцевать, - улыбаясь, ответил О, но потом подумав, спохватился: - Но ты не подумай ничего плохого! Чонни не похож на Рапунцель с её длинными косами. У него красивые чёрные волосы. И такие мягкие! Не знаю, что он с ними делает и делает ли вообще, но они просто невероятные, Кёнсу-хён!       На эти слова младшего До лишь улыбнулся, веселясь от того, как рьяно Сехун принялся защищать перед ним честь своего парня. Это было по-настоящему мило, и Су в глубине души всё-таки признался себе, что завидовал. Вот только кому: Чонину или всё-таки Сехуну, До понять не мог.       - Не волнуйся, я и не думал об этом, - всё ещё посмеиваясь, успокоил того брюнет.       Следующей по плану стояла укладка, которой До и занялся, когда в кармане О знакомой мелодией зазвенел телефон.       - О, а вот и сам Чонини! – обрадовался младший, достав из кармана светлых джинсов телефон и взглянув на дисплей. – Привет, мулаточка!       - Йя~, уймись, ребёнок, - неожиданно для Кёнсу по небольшому помещению парикмахерской раздался смеющийся баритон, от которого у До предательски затряслись руки и участилось дыхание.       Решив, что у него уже от переутомления начались слуховые галлюцинации, Су перевёл взгляд на клиента, который в этот раз не держал мобильный у уха, а положил его на небольшую полку под широким прямоугольным зеркалом, надёжно закреплённым на стене. Именно оттуда и раздавался столь приятный голос.       - Чонин-а, ты на громкой связи! Поздоровайся с Кёнсу-хёном! – тем временем весело продолжал вещать О.       Секунд десять с того конца провода не доносилось ни звука, пока из динамика телефона не послышалось тихое покашливание.       - Здравствуйте, Кёнсу-ши. Меня зовут Ким Чонин, Сехун очень много рассказывал о Вас, - после небольшой заминки последовал совету О танцор, со всей вежливостью и уважением обращаясь к парикмахеру.       - Ох, перестань. Прошу, давай на «ты». Я всего на год старше тебя, да и Сехун мне тоже много о тебе рассказывал. Приятно, наконец-то, познакомиться лично, если можно так сказать, - с широкой улыбкой ответил ему До, хотя у самого сердце в груди стучало так громко, что парень почти не слышал собственных слов.       - Мне тоже очень приятно! – согласился с ним завораживающий баритон.       - Чонин-а, ты по делу звонишь или просто безумно соскучился по мне? – довольный как слон спросил О.       Из динамика послышалось насмешливое фырканье.       - О Сехун, доиграешься же ты когда-нибудь, - Кёнсу легко уловил в голосе Кима нотки веселья, хоть тот и старался говорить серьёзно и даже предостерегающе. – У меня тут перерыв образовался, решил позвонить, узнать, когда тебя ждать.       Се вопросительно взглянул через зеркало на парикмахера, но встретился с удивлённым лицом Су, который не понимал, что от него хотели услышать.       - А… Мне ещё нужно минут тридцать и всё будет готово, - догадавшись, ответил До, попутно расчёсывая слегка подсохшие волосы клиента.       - Отлично! Чонин, я буду в студии где-то… через час, - рассчитав в уме необходимое ему время на дорогу, сказал Се.       - Понял, езжай аккуратно, - с заботой напомнил парень и после небольшой паузы к удивлению До мягким голосом добавил: - Хорошего дня, Кёнсу-хён!       Су даже не сразу понял, что обращались уже к нему.       - Спасибо, и тебе, - немного засмущался по совершенно непонятной ему самому причине брюнет.       - Скоро увидимся, - попрощавшись, Сехун завершил звонок и убрал телефон обратно в карман.       - Вы танцуете вместе? – спустя пару минут всё-таки решил задать давно интересовавший его вопрос Кёнсу.       Ему пришлось немного повысить голос, чтобы младший смог услышать его за зашумевшим над ухом феном.       - Да, - улыбнувшись, кивнул Се и тут же получил лёгкий шлепок по плечу от парикмахера за то, что тот в очередной раз крутил головой и мешал хёну работать. – Прости. Ещё в старших классах школы мы собрали свою танцевальную группу. Нас всего четверо: я, Чонин, наш школьный друг Исин и лучший друг Чона с самого детства Тэмин, - Кёнсу заметил, как на последнем имени Сехун нахмурился и недовольно поджал губы, но быстро взял себя в руки и вернул на лицо лёгкую улыбку, продолжив: - Чонин – наш лидер. Через месяц начнётся следующий этап танцевальных соревнований, в которых мы принимаем участие, так что сейчас, когда в студии нет уроков, всё своё свободное время мы проводим там, репетируя.       - Это звучит здорово! Уверен, что вы справитесь, - искренне восхищался брюнет.       - Спасибо! Если мы попадём в тройку лучших в Корее, то сможем поехать на континентальные соревнования! Это отличная возможность по-настоящему заявить о себе, да и студии это прибавит известности. Я ужасно хочу победить и в то же время так волнуюсь, хотя это ерунда по сравнению с тем, как переживает Чонин, - доверительно сообщил Се.       - Но ведь ты рассказывал мне, что он настоящий Бог танца, - смущаясь, напомнил парикмахер, внося последние штрихи в объективно говоря идеальную укладку своего клиента и друга.       - Это так, но Чонин всегда был чрезвычайно требователен к себе. Он боится нас подвести, поэтому я частенько насильно забираю его из студии домой, когда он совершенно теряет чувство времени, репетируя сутки напролёт.       - Вы так заботитесь друг о друге, - совсем тихо и как-то задумчиво подметил старший, но за феном его слова так никто и не услышал.       Он уже давно подозревал, что Сехун и Чонин не только вместе работали в студии старшего, но и жили в одной квартире. И теперь До услышал ещё одно, хоть и не прямое, но довольно понятное подтверждение его предположений. По какой-то причине вместо радости за друга брюнет почувствовал грусть и лёгкое покалывание в груди, за что мысленно обругал себя на чём свет стоит.       - Всё готово, - стараясь ничем не выдавать своё настроение, парикмахер выключил фен и дал младшему в руки небольшое зеркальце, чтобы тот со всех сторон мог рассмотреть результаты работы Су.       - Так здорово! Спасибо, Кёнсу-хён! – тот сразу принялся крутиться на кресле и рассматривать свою новую причёску.       После того дня, визиты Сехуна в парикмахерскую До немного изменились и даже участились. Несмотря на то, что младший часто, но не серьёзно жаловался Кёнсу на интенсивные и бесконечные репетиции их выступления для соревнований, он стал приходить к нему по два, а то и три раза в неделю то на укладку, то для нанесения маски: питательной, восстанавливающей, укрепляющей. Иногда он приходил, чтобы чуть подстричь кончики волос, так как они, как говорил сам О, были слишком жёсткими. Один раз Сехун пришёл к До, чтобы просто помыть голову, что окончательно ввело старшего в ступор, и даже бессвязные объяснения Се о том, что у них в квартире отключили горячую воду, а ходить с грязной головой он не хотел, совсем не помогли в сложившейся ситуации.       Кёнсу никогда раньше не встречал людей, которые бы так часто ходили в парикмахерскую, и ему безумно хотелось спросить у друга, зачем тот это делал, но так и не решался. До лишь радовался, что цены в его скромном заведении были вполне экономными, хотя это не отменяло того факта, что за всё время их знакомства Сехун оставил довольно приличную сумму в кассе его парикмахерской.       Наверное, ему стоило серьёзно поговорить с другом, объяснить, что даже маски для волос не стоило делать столь часто, но вместо этого Кёнсу с замиранием сердца ждал очередного визита высокого парня с нежно-розовыми волосами. До чувствовал себя эгоистом, но ничего не мог с собой поделать. И дело было совершенно не в деньгах, он был готов даже бесплатно обслуживать О, лишь бы тот только приходил. Всему виной были телефонные разговоры. После того раза, Сехун при разговоре по мобильному с Чонином стал всегда включать громкую связь, чтобы они все втроём могли спокойно поговорить.       Сначала звонки длились не больше пяти минут, так как Кима каждый раз звал продолжать репетицию Тэмин, тем самым сильно раздражая Сехуна. Кёнсу же совершенно не знал лучшего друга парня О, но был солидарен с младшим, когда Ли в очередной раз вынуждал танцора поспешно с ними попрощаться и, прервав звонок, возобновить тренировку. Однако, если у Сехуна были все права злиться и ревновать, то До таких привилегий не имел, из-за чего ему приходилось скрывать свои настоящие эмоции за лёгкими улыбками или беспристрастным выражением лица, которое по какой-то причине ещё сильнее расстраивало Хуна.       Постепенно не без наставлений младшего Чонин начал организовывать пятнадцатиминутные, а то и получасовые перерывы в репетициях, когда из парикмахерской ему звонил Сехун. Довольно часто во время разговора Се вместе с Кёнсу просил танцора не забывать есть и сильно не перегружать себя тренировками. Они непринуждённо болтали совершенно о разных вещах, очень легко находя новые общие темы для разговора. С каждым разом Сехун говорил всё меньше и меньше, но, увлечённые беседой, ни Чонин, ни Кёнсу этого не замечали.       Оказалось, что на первый взгляд у столь разных людей было много общих интересов. Они сходились во мнениях почти во всём, а когда всё же их взгляды расходились, парни не старались с пеной у рта доказать свою точку зрения, а внимательно и с интересом слушали друг друга, не замечая довольной улыбки мелкого паршивца, удобно развалившегося в кресле.       Чонин всё чаще стал обращаться к парикмахеру по имени, что в тайне очень нравилось второму, и называл хёном только тогда, когда был очень серьёзен, расстроен чем-то или как маленьких ребёнок обижен на До. Сам же Кёнсу, всё больше узнавая о жизни Кима и о нём самом, всё сильнее восхищался им и хотел когда-нибудь встретиться с ним лично.       Так прошёл целый месяц, за который Кёнсу и Чонин успели крепко сдружиться и многое узнать друг о друге. Порой им начинало казаться, что они знали и понимали друг друга лучше кого бы то ни было. Су очень нравилось общаться с Кимом, но только лишь одно омрачало ситуацию и с каждым днём всё больше волновало парикмахера: отсутствие личных встреч. Ему безумно хотелось увидеть Чонина, смотреть ему в глаза при общении, увидеть какой была его улыбка, когда тому было смешно, дотронуться, хотя бы по-дружески похлопать по плечу.       За всё время Сехун пару раз показывал До их с Чонином совместные фотографии на своём телефоне, но они не помогли нармально разглядеть Кима. О имел вредную привычку постоянно убивать свой мобильный, причём каждый раз выбирал всё новые и новые способы: то топил в раковине, то разбивал его об асфальт. Как-то раз, как в одном из разговоров пожаловался Ким парикмахеру, Хун умудрился, идя по улице, уронить совсем новый смартфон так, что он попал точно между прутьями решётки канализации, безвозвратно исчезая. Поэтому, наученный горьким опытом, О стал покупать средненькие модели, в которых помимо всего прочего камера была ни к чёрту.       Сегодня в ежедневнике молодого парикмахера, куда тот заносил своё рабочее расписание, Сехуну был предоставлен весь вечер. Их ждала серьёзная работа: О в очередной раз решил поэкспериментировать с цветом своих волос. Су было немного любопытно, что на этот раз младший придумал сделать со своей шевелюрой, поэтому, когда в точно назначенное время Сехун появился в салоне, До первым делом полюбопытствовал у того какую краску ему стоило подготовить. Благо выбор был достаточный для того, чтобы угодить даже такому выдумщику, как О.       Решение было принято очень быстро, и уже через пару минут парикмахер расчёсывал гребнем волосы парня, предварительно отложив тёмно-зелёную и изумрудную краски. Младший, как и ожидалось, и в этот раз решил мыслить нестандартно. Под лёгкий разговор До принялся за работу.       Кёнсу старался всегда быть честным с самим собой, поэтому даже не пытался придумывать себе оправдания, когда подловил самого себя на ожидании. Всё то время, что О сидел в кресле, а сам До занимался окрашиванием, парикмахер ждал лишь одного: забойной и уже полюбившейся старшему мелодии, поставленной Сехуном на звонок Чонина. Из-за желания поскорее услышать знакомый рингтон минуты для брюнета сменяли друг друга невероятно медленно, словно насмехались над парнем, а, возможно, всё дело было в том, что Кёнсу по пятнадцать, а то и больше, раз за минуту поднимал взгляд на еле ползшие стрелки настенных часов.       Мысленно До ругал себя всеми красочными и не слишком приличными эпитетами, которые только мог вспомнить в тот момент. Ему было ужасно стыдно перед Сехуном, ставшим для него другом, но До старался успокоить себя тем, что на самом деле ничего плохого он не делал. Парень никогда не позволял себе ничего, кроме мечтаний. Брюнет лишь изо дня в день рисовал в голове картинки их с Чонином первой встречи, личного разговора, при котором красивый баритон танцора не искажался бы слабым динамиком мобильного О, но никогда даже не думал что-то предпринимать, чтобы воплотить мечты в реальность. Ему нравился Сехун, он был отличным и добрым парнем, хорошим другом, и Кёнсу ни за что не стал бы мешать его счастью, даже если ему самому это причиняло ноющую боль в груди. Он не имел никаких прав на Кима и прекрасно осознавал это.       Погрузившись в свои мысли, До лишь краем уха различал слова, которые говорил ему младший, но не мог никак вникнуть в суть рассказа. Его радовало лишь то, что на лице вместо волнения, сожаления, вины и душевной боли, которые переполняли молодого парикмахера, застыла лишь деловая сосредоточенность.       Кёнсу уже закончил смывать лишнюю краску с волос Сехуна и принялся наносить на них восстанавливающую маску, но такой желанный звонок так ещё и не прозвучал. Да и сам О по непонятной старшему причине не рвался первым звонить своему парню, хотя во все его прошлые визиты в парикмахерскую До уже спустя пятнадцать минут порывисто доставал телефон, чтобы нажать на быстром наборе единицу.       «Неужели поссорились?» - без всякой радости промелькнула в голове брюнета мысль, но тот быстро её отогнал, не желая даже думать о подобном.       К тому же Сехун был как всегда в отличном расположении духа, что совершенно не вязалось с предположением Су. Однако До всё-таки заметил у друга лёгкую нервозность и предложил рассказать, если того что-то беспокоило, но младший, благодарно улыбнувшись, пообещал поделиться с Кёнсу новостями, но немного позже, так как боялся сглазить. Подобный ответ удивил брюнета, ведь он прежде никогда не замечал, чтобы О обращал внимание на приметы, но решил сильно об этом не задумываться: позже, так позже.       Тем временем закончив с маской, Кёнсу принялся полотенцем слегка подсушивать волосы младшего, когда со стороны открывшейся входной двери раздался звон колокольчика, озадачивая владельца парикмахерской. Поворачивая голову на звук, Су мысленно отметил, что время уже близилось к девяти часам вечера, и он точно не ждал сегодня больше никаких посетителей, а значит, это скорее всего пришёл кто-нибудь из его друзей, чтобы вытащить заработавшегося До куда-нибудь в центр города немного развлечься.       Готовый уже выдать незваному гостю целую тираду о том, что у него была ещё куда работы, и никуда он в ближайшее время идти не собирался, Кёнсу раскрыл рот, но в ту же секунду закрыл его, не в силах произнести ни слова. Всего в трёх-четырёх метрах от него, за что нужно было сказать спасибо небольшой комнатке, которую До арендовала под своё дело, стоял высокий темноволосый парень с соблазнительно смуглой кожей и притягательными чертами лица. Сглотнув, Су как заворожённый разглядывал посетителя, а посмотреть там было на что: его крепкие длинные ноги были обтянуты узкими белыми штанами с высокой посадкой и дизайнерскими разрезами на коленях и парой на нижней части правого бедра, подтянутое и в меру накаченное тело не скрывала и заправленная за пояс тёмно-синяя рубашка с v-образным вырезом, поверх которой была накинута лёгкая и довольно короткая белая ветровка. Идеальный образ посетителя дополняли на невысоком каблуке лакированные туфли под цвет штанам и несколько серебряных колец, украшавших тонкие длинные пальцы.       Неосознанно переведя взгляд своих широко распахнутых глаз на лицо вошедшего, До ещё больше обомлел, узнавая в красавце-посетителе того, чей звонок он с нетерпением ждал весь сегодняшний вечер. Густые и чёрные как смоль волосы Кима были уложены в стильную высокую причёску, открывавшую широкий лоб, а глаза, в которых парикмахер был готов позорно утонуть, были слегка подведены, делая взгляд танцора ещё глубже и выразительнее.       - Чонини! Ты наконец-то пришёл! – со своего кресла радостно воскликнул позабытый Кёнсу Сехун, который вместе со старшим повернул голову на лёгкий звон колокольчика.       Неожиданный возглас друга вернул парня из собственных мыслей в реальность, но, к сожалению, способность говорить с ним не пришла, поэтому До мог лишь продолжать разглядывать брюнета, силясь хоть что-то из себя выдавить. О же подобных проблем не испытывал и уже трещал во всю за всех троих.       - Рассказывай мне всё во всех подробностях, - обращаясь к Киму, от нетерпения крутился на кресле младший, при этом впервые не получив нагоняй от парикмахера. – Я хочу знать всё! Как прошло? Всё получилось? Уверен, что всё отлично! Я же прав?       Чонин же, словно не слыша вопросов Сехуна, со слегка смущённой улыбкой смотрел на брюнета, и Су наконец-то смог услышать такой знакомый и приятный баритон.       - Привет, Кёнсу! – улыбаясь уже более уверенно, поприветствовал его танцор. – Рад наконец-то с тобой увидеться!       До было так приятно услышать это неформальное и искреннее «Кёнсу» вживую, а не через динамик телефона.       - П-привет, я тоже, - слегка севшим голосом кое-как ответил парикмахер, сглатывая вязкую слюну, и, не подумав, добавил: - Эффектно выглядишь.       Кёнсу всё никак не мог поверить, что его заветная мечта, которую он бережно хранил в самом сердце и даже не надеялся на то, что она когда-нибудь сбудется, осуществилась и сейчас Ким Чонин собственной персоной стоял в паре метров от самого До и разговаривал с ним. Су чувствовал себя впечатлительным и наивным школьником, с которым впервые парочкой ничего не значивших слов обменялся объект его обожания.       - О, спасибо…, - смущённо отвёл взгляд брюнет, не замечая, как алеют щёки самого владельца парикмахерской. – И извини, за такой вид. Я… я просто только что с соревнований, не успел переодеться.       - Соревнований? Разве они у вас не через пару дней должны начаться? – не обращая внимание на совсем ненужные извинения, взволнованно переспросил старший, но, вспомнив о приличиях, предложил Киму присесть на стул стоявший неподалёку от рабочего места До так, что они могли легко продолжить разговор смотря друг другу в глаза через большое зеркало.       - А Се не рассказал тебе? – удивился в свою очередь танцор, принимая предложение, и удобно устроился на стуле, так как чувствовал, что от волнения из-за долгожданной встречи колени начинали подрагивать.       - Я был уверен, что всё пройдёт замечательно, но всё равно боялся сглазить! Поэтому решил немного подождать! – в свою защиту ответил Сехун, о котором вновь успели забыть.       Почувствовав укол совести, До вернулся к работе, а именно принялся красиво укладывать подсохшие волосы младшего, но о своём вопросе не забыл:       - Так о каких соревнованиях речь?       - Перед основными соревнованиями команд решили устроить индивидуальные для их лидеров, чтобы проверить их навыки. Мы узнали об этом меньше недели назад, так как организаторы соревнований хотели посмотреть, как мы можем импровизировать, - пояснил Чонин, с интересом следя за отточенными действиями парикмахера.       - Да, Кёнсу-хён, поэтому Чонини за последние дни почти успел загонять себя! Даже забывал иногда поесть нормально! – пожаловался О, без колебаний сдавая Кима перед брюнетом, который от слов парня недовольно насупился и укоризненно взглянул через зеркало на Кима.       - Чонин, ты должен лучше о себе заботиться. Твоё здоровье важнее всего, - со всей серьёзностью отчитал его старший, искренне беспокоясь о танцоре и его самочувствии, но, осознав, что в своём волнении перешёл границы дозволенного, тут же стушевался: - В смысле… я имею в виду, для того, кто профессионально занимается спортом же очень важно хорошо питаться и высыпаться, верно?       - Да, ты прав. Я постараюсь лучше следить за собой, - точно нашкодивший ребёнок Ким виновато опустил взгляд и слегка ссутулил широкие плечи.       - Ва~, - видя то, как на танцора повлияли слова парикмахера, восхищённо протянул О. - Кёнсу-хён, ты просто поразителен! Мне приходится надоедать ему своими нравоучениями по тридцать раз на дню, чтобы он прислушался и сделал небольшой перерыв и хотя бы немного передохнул между тренировками, а ты лишь парой слов сделал из этого неугомонного послушного и милого щеночка. Чёрт, я ревную! – делая наигранно печальное лицо, посмеивался младший, зарабатывая от Кима убийственный взгляд, который так и не был замечен До.       - Нет, всё не так… просто…,- порывисто принялся уверять в обратном Су, но быстро замолк, совершенно не представляя, что сказать в своё оправдание.       Он понимал, что его действия были неуместны, но ничего не мог поделать со своим беспокойством о брюнете, который мог позабыть обо всех потребностях своего организма, с головой уходя в танец. Ему было важно, чтобы тот не перетруждался, отдыхал и хорошо питался. Порой его собственные мысли, желания и забота, без которой Су не мог думать о Чонине, сильно пугали парня. Он старался отгонять от себя все непозволительные мысли, что у него вполне неплохо получалось, когда танцор был далеко, словно недосягаемое видение, но теперь, когда тот сидел на широком стуле всего в нескольких метрах от Кёнсу, парикмахер никак не мог полностью совладать со своими чувствами. Невообразимо хотелось дотронуться!       - Да ладно! – не переставая улыбаться, отмахнулся Се и посмотрел через зеркало в глаза старшему, вынуждая тем самым того выдавить из себя ответную нервную полуулыбку. – Я даже рад этому! Слушай, Кёнсу-хён, может, иногда будешь заглядывать в студию, чтобы вправлять этой энергичной шоколадке мозги?       - Сехун! – попытался одёрнуть того Чонин, смуглый цвет кожи которого хорошо скрывал смущение парня.       - А что «Сехун»? Мой дорогой, раз ты меня не слушаешься, тогда я буду просить хёна тебя усмирять, - чувствуя себя совершенно комфортно в подобной перепалке, улыбаясь, парировал младший.       Кёнсу же наоборот чувствовал себя явно лишним в сложившейся ситуации. И дело было вовсе не в том, что он никогда не любил, когда кто-то спорил, нет. Да и спором До то, что видел, назвать никак не мог, скорее это было похоже на проявление заботы со стороны Хуна. Было хорошо заметно, как дорог тому Ким, как сильно он его любил и переживал о его здоровье. Именно поэтому Кёнсу чувствовал себя третьим колесом. Он понимал, что те знали друг друга очень и очень давно и, как До предполагал, любили друг друга не многим меньше. Было совершенно не удивительно, что парни, совершенно не стесняясь, легко разговаривали между собой, понимали друг друга и могли отчитать, но не потому что хотели показать неправоту второго, а потому что беспокоились и желали тому лучшего.       Видя это, Кёнсу испытывал совершенно разные эмоции: с одной стороны, он был безумно рад за друзей, которые нашли счастье друг в друге, а с другой – До был готов разрыдаться от чувства безысходности, когда понимал, что он никогда не смог бы испытать ничего подобного с тем, кто запал ему в души и так надёжно там обустроился. Однако больше всего его съедало чувство вины, которое больно кололо в груди каждый раз, когда, забывшись, Су позволял себе представить, каково бы было, если бы он оказался на месте Сехуна, которого так любила и о котором так трепетно заботилась его мечта – танцор Ким Чонин.       - Подожди-ка, ты мне так и не ответил на вопрос! – вырвал Кёнсу от тяжёлый мыслей возмущённый возглас Хуна. – Как прошли соревнования лидеров?       - Всё отлично. Я выиграл. Мы прошли дальше, - соблазнительно пухлые губы Кима растянулись в широкой улыбке, которой позавидовал бы даже Чеширский Кот, а красивые глаза приняли форму полумесяцев.       Чонин в тот момент был так похож на маленького ребёнка, нашедшего под ёлкой подарок, о котором мечтал целый год: такой счастливый и сиявший подобно маленькому солнышку. От такой картины у Кёнсу перехватило дыхание, а ответная улыбка сама показалась на лице парикмахера.       - Я так и знал! – ликовал О.       - Это же замечательно! Поздравляю, Чонин! – До искренне радовался победе Кима вместе с Сехуном.       - Спасибо, Кёнсу, - не прерывая зрительного контакта с большими и излучавшими счастье глазами через зеркало, выдохнул танцор, но потом неожиданно нахмурился, чем озадачил старшего: - Ты в порядке?       Не ожидавший подобного вопроса Су удивлённо приподнял брови. Ещё сильнее парня смутило беспокойство, с которым к нему обратился брюнет, однако До не мог не признать хотя бы самому себе, что ему было чертовски приятно осознавать то, что танцор волновался о нём.       - Со мной? Эм, да. Всё в порядке, почему ты спрашиваешь? – немного неуверенно ответил парикмахер.       - Ты выглядишь таким уставшим, - не переставая хмуриться, Чонин вглядывался в светлое, даже немного бледное лицо, слегка прикусив нижнюю губу, чем заставил сердце До сделать кульбит и ускорить свой ход. – Кёнсу, ты уверен, что всё хорошо? Сейчас уже девять, а ты всё ещё в парикмахерской. Ты всегда так долго работаешь?       - Да, я тоже заметил. У тебя даже синяки под глазами начали появляться, Кёнсу-хён, - поддержал беспокойство лидера своей группы Сехун.       - Ах, это… - понимающе выдохнул парень, слегка виновато улыбнувшись парням. – Да, иногда приходится задерживаться допоздна. Раньше такого не было, но в последнее время клиентов стало больше.       - Кёнсу… - неодобрительно начал брюнет, но старший его прервал:       - Всё в порядке, Чонин, это было временно. Начиная своё дело, я, признаться честно, даже не надеялся, что будет так много клиентов, - слегка смущённо потёр затылок парикмахер. – Но я понимаю, что всех желающих принять просто физически не смогу, поэтому недавно поговорил со своим университетским другом и предложил ему работу. Я посчитал, здесь как раз хватит пространства для ещё одного рабочего места. Так что на днях тут будут работать уже два парикмахера, и я смогу освобождаться пораньше, - улыбаясь, постарался успокоить друзей До, замечая как от его слов разгладилась складка беспокойства между густых бровей танцора.       - Это отличные новости, Кёнсу, - улыбнувшись в ответ, одобрил идею Ким. – А знаешь, не удивительно, что у тебя такой поток клиентов. Здесь так спокойно и по-домашнему уютно, - с интересом осматривая небольшую, но не давившую своей узостью комнату, поделился своим мнением Чонин.       - Правда? – смущённо улыбнулся Су, получая в ответ лёгкий кивок головы брюнета.       - Да, тут реально классно! – подхватил Сехун. – Кстати, Чонин-а, а ведь интерьер чем-то напоминает студию, тебе не кажется?       - Да, ты прав, - задумчиво протянул парень, а затем перевёл взгляд на парикмахера и задорно подмигнул ему: - Видимо, у нас с тобой, Кёнсу, схожие вкусы.       До на это смущённо засмеялся, кивая в знак согласия. Как бы ему хотелось, чтобы этот приятный вечер никогда не заканчивался, но за разговором он и не заметил, как закончил укладывать волосы Сехуна. Поводов незаметно оттянуть момент, когда им придётся попрощаться и разойтись: Кёнсу к себе домой, а Чонину и Хуну к себе, совсем не осталось, и, из последних сил сдержав разочарованный вздох, До с наигранной радостью пришлось объявить, что новый образ младшего готов.       Услышав слова брюнета, Ким оживился и, поднявшись с насиженного места, подошёл к Кёнсу сзади так близко, что старший мог чувствовать горячее дыхание танцора на своём затылке. Су в последний момент еле удержал в себе порыв отступить на шаг назад, чтобы ощутить спиной прикосновение крепкой груди Чонина, считая, что тот всё ещё недостаточно близко к нему находился. Умом он понимал, что Ким просто хотел получше рассмотреть преображение О, но, решив немного поддаться иллюзиям, надеялся, что дело было в вырвавшемся из под контроля желании Чонина быть как можно ближе к До. Завораживающую интимность момента разрушали крутившейся в кресле ужом Сехун, пытавшейся со всех сторон рассмотреть свой новый цвет волос, и обжигающее желание Кёнсу наконец-то прикоснуться к танцору, убедиться, что тот на самом деле пришёл в его парикмахерскую и теперь стоял в каких-то нескольких сантиметрах от него.       Ситуацию не улучшал и глубокий низкий голос раздавшийся у самого уха До:       - Кёнсу, ты невероятен, - Су понимал, что Ким имел ввиду его профессиональные качества, но это не помешало приятной дрожи на несколько мгновений охватить всё его довольно хрупкое для парня тело.       - С-спасибо, - кое-как смог выдохнуть парикмахер.       - Это шикарно, Кёнсу-хён! Ты чудо! - громкий восторг О развеял всю интимность момента, и Су не знал, был ли он за это тому благодарен или хотел тихо-мирно придушить.       Тем временем, не дав Кёнсу определиться, Сехун подорвался с кресла и порывисто заключил опешившего парикмахера в медвежьи объятия, продолжая благодарить того и восхвалять проделанную им работу. Это чертовски смущало, но не желая обидеть друга, До хоть и неуверенно но приобнял того в ответ. Бегающий из-за неловкой ситуации взгляд старшего поймал в зеркале отражение Чонина, который переминаясь с ноги на ногу, словно чувствуя себя лишним в сложившейся ситуации, понуро опустил голову и поджал губы. Увидев это, Кёнсу опомнился и мягко, но настойчиво высвободился из объятий друга, списывая столько печальное настроение танцора на вынужденную необходимость делить его Сехуна с До.       Когда парни отстранились друг от друга, Ким приподнял голову, надевая на лицо маску лёгкой беззаботности, но Кёнсу видел в глубоких глазах брюнета тщательно скрываемую грусть, однако не замечал, что взгляды танцора были направлены именно на него.       - Сехун, поехали домой, - обратился к младшему Чонин.       От этих слов сердце До болезненно сжалось, но мягкий и заботливый голос продолжил, заставляя впечатлительный орган замереть уже от нежности:       - Уже так поздно, а Кёнсу нужно побольше отдыхать.       - Ты прав, - согласно закивал О. – Спасибо, Кёнсу-хён, это просто великолепно, - ещё раз поблагодарив друга за проделанную работу и рассчитавшись, Хун пошёл к выходу.       - Мне было приятно наконец-то с тобой встретиться, Кёнсу, - искренне улыбнулся тому Чонин, стоя всего лишь в шаге от До и с теплотой глядя тому прямо в глаза. – Надеюсь, ещё увидимся.       - Я тоже, Чонин, - Су широко и немного смущённо улыбнулся в ответ.       - И обещай не загонять себя так сильно, - серьёзно добавил Ким, но затем чуть нервно прикусил нижнюю губу, выдавая свои истинные чувства с головой.       - Только с условием, что и ты пообещаешь тоже самое, - также серьёзно ответил До, но большие глаза не покидал яркий огонёк.       - Договорились, - кивнул парень, позволяя широкой улыбке заиграть на красивых губах.       - Договорились, - в тон ему ответил парикмахер.       Со счастливыми и немного загадочными улыбками парни смотрели в глаза друг другу, не в силах оторваться. Их словно зачаровали, и никто не мог сказать, как долго бы это продлилось, если бы неожиданно не раздался громкий удар и тихое ойканье О. Вырванные из собственного маленького мира, Кёнсу и Чонин разорвали зрительный контакт и удивлённо повернулись на звук, замечая как Сехун неуклюже прыгал на одной ноге, потирая мысок другой и тихо ворча.       - Ты в порядке? – обеспокоено спросил До.       - Да-да, просто ударился о тумбочку, - поспешно заверил того Хун, кое-как встав на две ноги.       - Горе ты моё неуклюжее, - добродушно посмеиваясь, Ким подошёл к младшему и, приобняв за талию, помог ровно стоять на ногах. – Пойдём, лечиться будем, газончик.       - До скорого, Кёнсу-хён! Спокойной ночи, Кёнсу, - одновременно попрощались с До танцоры.       - Спокойной ночи, - провожая их взглядом, ответил брюнет.       - Так, стоп, как ты меня назвал?! – донёсся до Кёнсу с улицы возмущённый возглас Сехуна, за которым последовал приятный и радостный смех Кима.       Слегка грустная улыбка завладела губами До, когда тот взглядом провожал удалявшуюся серебристую машину. Сегодняшний день был тяжёлым и очень долгим, он заставил о многом задуматься и, что хуже, многого захотеть, но, несмотря на всё это, в груди растекалось приятное тепло. От одной лишь мысли о красивом танцоре, о его искренней и яркой улыбке, которая оказалась в десятки раз прекраснее всех представлений Кёнсу, о глазах-полумесяцах, искрящихся детским озорством, о пленяющей взгляд бронзовой коже и тихом, но чувственном «Кёнсу» парикмахер терял голову, а сердце блаженно сжималось.       Ещё вчера До был готов признаться себе в том, что влюбился в завораживающий баритон, в голос из слабого динамика мобильного своего друга, и даже смог бы со спокойным сердцем принять эту информацию. Эта была любовь к чему-то бестелесному, почти мнимому, как его любовь к весне. Он чувствовал её, ощущал на коже ласки тёплого ветерка, но не мог дотронуться, прикоснуться к тому, что так сильно пленило его душу, как и в ситуации с Кимом. Ещё вчера танцор был для него далёкой звездой, о которой он что-то знал, но как бы ни старался, не мог дотянуться: тот был слишком далеко. Приятный баритон был словно сияние звезды – единственным, что было доступно Кёнсу, и тот был готов с этим смириться.       Но так было вчера. Их встреча изменила всё. До почувствовал себя космонавтом, первым ступившим на Луну. Совсем недавно естественный спутник Земли был для него лишь заветной мечтой, диском в небе, но теперь он мог ощутить под ногами сухой реголит*, увидеть собственными глазами многочисленные кратеры, которыми была покрыта вся поверхность Луны, прикоснуться.       Так и с Кимом. Чонин больше не был лишь воображением, далёкой звездой, голосом в динамике, он был живым и настоящим, каких-то несколько минут назад стоял так близко, что стоило протянуть руку и наконец-то прикоснуться, навсегда развеять сомнения, почувствовать тепло и гладкость кожи. Осознание этого помогало дышать полной грудью, но в то же время заставляло Кёнсу сжиматься в страхе. Теперь он не мог скинуть свои чувства лишь на приятный баритон, не мог притвориться, что Кима не существовало. Он видел его, ощущал присутствие танцора и мог прикоснуться, но боялся. Боялся окончательно развеять спасительное заблуждение, боялся столкнуться лицом к лицу с охватившими его эмоциями и чувствами. Боялся признаться, что любит и любит не голос, а самого Ким Чонина – талантливого танцора и замечательного, доброго и заботливого парня.       И всё бы ничего, будь Чонин чёртовой Луной – суверенной территорией, независимой, но всё было иначе. Ким уже любил и был любим Сехуном, парнем, ставшим Кёнсу хорошим другом. Это разрывало До на части: одна его половина отчаянно стремилась к Чонину, ощутить тёплые объятья парня, а вторая старалась уйти как можно дальше, не желая причинять боль О. Он не мог сказать, что все эти чувства возникли только после личной встречи с танцором, нет. Кёнсу чувствовал подобное и до этого, однако раньше было в разы проще заглушать свою первую и слишком эгоистичную половину, наслаждаясь одними разговорами с объектом своих грёз и мечтаний. Однако даже после их встречи Су ещё мог ухватиться на призрачную соломинку, чтобы не потонуть в собственных надеждах и чувствах. И соломинкой этой было отсутствие прикосновений. Именно оно позволяло брюнету держаться, закрыв на хлипкий замок рвущиеся наружу желания и эмоции. Кинестетик в Кёнсу требовал ощутить всё на себе, прикоснуться, почувствовать и лишь после этого был готов поверить в реальность, в Кима. Это было глупое оправдание, но оно помогало До держаться на плаву, а это казалось брюнету самым главным.       Все эти мысли не покидали парикмахера даже на следующий день, когда он, стараясь держаться профессионалом, сосредоточенным на своём деле, принимал клиента за клиентом, пока в один из небольших перерывов на дисплее его мобильного не отразился звонок от неизвестного номера.       - Алло, - приняв вызов, немного устало ответил До.       - Кёнсу-хён, - раздался через динамик знакомый голос, - привет!       - Сехун?       - Да, это я.       - Ты номер сменил? – несколько озадаченно спросил брюнет, опускаясь в парикмахерское кресло, чтобы дать ногам немного отдохнуть.       - Нет, я, кстати, поэтому и звоню, - виновато ответил парень, чем ещё больше заинтересовал старшего. – Кажется, вчера, когда я был у тебя и ударился о тумбочку, то обронил свой мобильник. Ты его случайно не находил?       - Подожди минуту, - с лёгким вздохом Су вновь поднялся на ноги, чтобы подойти к тому месту, где вчера произошло небольшое столкновение О с мебелью.       В течение примерно тридцати секунд из динамика Сехуну были слышны лишь тихие тяжёлые вздохи и кряхтение, после чего вновь раздался низкий голос хёна:       - Да, я нашёл его. Завалился под тумбочку.       - Фух, ты меня спас! Я уж думал, что опять его безвозвратно потерял! – радостно ответил младший. – Эх, Кёнсу-хён, я знаю, что мы завтра встречаемся для маски после окрашивания, но... понимаешь, мне сегодня нужен будет мой телефон, а я сам никак вырваться не могу. Поэтому ты не будешь против, если к тебе заскочит Чонин? – хоть Се и старался сделать голос виноватым, только задорные нотки всё-таки были различимы, однако Кёнсу этого совершенно не заметил, акцентируя своё внимание лишь на последнем предложении Хуна.       - Н-нет, не против, - сглотнув ком в горле, мотнул головой До, совершенно не заботясь тем, что его собеседник не мог этого видеть.       - Отлично! Тогда в какое время тебе будет удобно, чтобы Чонин зашёл?       - В четыре? – прикусил губу от волнения брюнет.       - Отлично! – повторил Се. – Тогда жди его в это время. Спасибо тебе огромное и завтра увидимся, Кёнсу-хён!       - Да, увидимся, - ответив, Су сбросил вызов и крепче сжал в другой руке забытый другом телефон, из-за которого теперь его ждала встреча с тем, кто не покидал его мыслей ещё со вчерашнего вечера.       Настенные часы в небольшом помещении показывали 15:55, когда Кёнсу закончил укладывать волосы очередному клиенту, оставаясь в парикмахерской один. Каких-то пять минут и До снова предстояло встретиться с Чонином: это одновременно окрыляло и пугало брюнета. По расписанию до следующего клиента у парня были свободные полчаса, а если Ким у него задержится, то это означало целых тридцать минут наедине с танцором. От одной лишь этой мысли колени начинали дрожать, а ладони потеть так сильно, что время от времени их приходилось вытирать о полы рабочего фартука.       Ровно в назначенное время раздался лёгкий перезвон колокольчика и в парикмахерскую вошёл высокий парень. В этот раз его внешний вид сильно отличался от того броского и агрессивно сексуального образа, в котором тот предстал перед До при прошлой их встрече, однако это не отменяло того, что старший не мог оторвать от Кима жадного взгляда. Сегодня на Чонине была нежно-голубая рубашка, заправленная в простые светлые джинсы и белые кеды. Его чёрные волосы больше не удерживал в элегантной причёске лак, наоборот, они свободно падали на лоб, образуя на голове парня небольшой беспорядок и делая того ещё моложе. На лице танцора не было косметики, а его бронзовая кожа так выгодно контрастировала со светлой одеждой, что у Кёнсу перехватывало дух.       Чонин выглядел таким соблазнительно простым и в то же время, будто не из мира сего, что желание наконец-то дотянуться до его собственной, но такой далёкой Луны стало почти непреодолимым.       Манящие губы младшего растянулись в широкой и счастливой улыбке, когда их взгляды встретились, и Кёнсу не сразу понял, что отвечал тому взаимностью.       - Рад снова встретиться, Кёнсу, - подходя к застывшему парикмахеру ближе, прервал тишину Ким. – Извини за все эти неудобства.       Он казался расслабленным и спокойным, однако выразительные глаза выдавали волнение танцора.       - Привет, Чонин, - глубоко вдохнув в лёгкие воздух, «отмер» Су. – Ничего страшного, это же Сехун. Странно, что он раньше не умудрился оставить тут свой телефон. К тому же это тебе, а не мне, пришлось сюда заезжать, чтобы забрать его.       - Ты прав, что-то он припозднился, - тихонько посмеиваясь, согласился Ким. – Но я был рад возможности снова с тобой встретиться, Кёнсу.       От последних слов у До охваченное нежностью сердце замерло, а дыхание сбилось. Су во все глаза смотрел на стоявшего в шаге от него парня, чувствуя дежавю, но в этот раз у него не было даже призрачной уверенности, что ему удастся сдержаться и не поддаться своим потаённым желаниям.       - Кёнсу, я хотел…, - несколько неуверенно начал Чонин, от внезапного волнения прикусывая нижнюю губу, и хотел было продолжить, но До нервно перебил парня, неправильно толкуя поведение младшего.       - О, да, конечно, телефон, - затараторил он, быстро доставая из кармана фартука мобильный и протягивая его опешившему Киму.        Явно сбитый с толку танцор не сразу сообразил, каких действий от него ждали, а когда потянулся в ответ, Кёнсу осознал, какую огромную ошибку совершил. Нужно было положить телефон на тумбу или ещё куда-то, чтобы Ким мог его спокойно забрать, но теперь было уже слишком поздно что-то менять. Его чуть влажные и прохладные от волнения пальцы почувствовали приятное тепло прикосновения тёплой и довольно широкой ладони. Со стороны это могло показаться ничего не значащим моментом, но только не для Кёнсу, который после стольких мечтаний и грёз, так тщательно скрываемых от всего мира, наконец-то почувствовал на своей коже мягкие подушечки пальцев Кима, которые, не желая отпускать его руку, еле ощутимо поглаживали тыльную сторону хрупкой ладони.       Подняв затуманенный взгляд на Чонина, он встретился с такими же заволокшими почти чёрными глазами. Он понимал, что должен был что-то сказать, как-то объясниться, но тепло прикосновения никак не давало хоть немного связно мыслить.       - Кёнсу…       - Я…, - одновременно чуть слышно выдохнули они, что стало спусковым крючком для обоих.       В следующую секунду До почувствовал как его губы пронзило током от нежного, но страстного поцелуя. Свободная рука Чонина крепко обхватила тонкую талию парикмахера, тесно прижимая того к широкой и тяжело вздымавшейся груди Кима, а сам Кёнсу обнял плечо парня, стараясь оказаться ещё ближе. Чуть склонив голову и почти невесомо проведя кончиком языка по припухшей нижней губе старшего, словно прося разрешения, Чонин углубил поцелуй, когда с лёгким стоном рот До слегка приоткрылся, приглашая. Их языки создавали собственный танец. Поцелуй опьянял, не позволял здраво мыслить, да и сами парни даже не пытались сдерживать себя. Отпустив тормоза, они кружили языками, ласкали друг другу ладонями спины и плечи, с каждым стоном распаляя друг друга всё больше и больше.       Желая ещё сильнее углубить поцелуй, Кёнсу зарылся пальцами в густые волосы на затылке Кима, притягивая того ещё ближе. Чувствовать в ладони невероятно мягкие пряди было до безумия приятно, и в голове До всплыло воспоминание о том, как Сехун рассказывал ему о шевелюре Чонина. Су словно окатило ушатом ледяной воды, вернув того с небес на землю. Сехун!       - Нет… нет, нет, нет! - в самые губы Киму зашептал До, пытаясь освободиться из крепких и тёплых объятий. С каждым разом его голос был всё твёрже и увереннее.       Кое-как оттолкнув от себя удивлённого такими резкими переменами Чонина, Кёнсу прижал ладонь к своему рту и с обидой, разочарованием и даже злостью посмотрел на младшего. Он просто не мог поверить в то, что только что произошло. Как он мог так поступить со своим другом? Как Чонин мог так поступить со своим парнем?! Тот же так сильно любил его, заботился о нём, да почти боготворил! А Ким просто взял и разрушил всё это! Да, До и сам был виноват, но его можно было понять: Су застали врасплох, и он не смог бороться с напором объекта своих тёплых чувств. Но Чонин…       - Кёнсу, прости… Я должен был сначала признаться тебе, а не накидываться с поцелуями. Прости меня, просто я не смог сдержаться, - виновато опустив плечи, с искренним сожалением начал Ким и это ещё сильнее заставило старшего дрожать от злости и разочарования. – Я давно хотел сказать, что ты мне безумно понравился, хоть я и слышал лишь твой голос, а после первой же встречи я понял, что влюблён в тебя. Знаю, это звучит немного глупо: влюбиться в человека по голосу, но я никогда ничего подобного не испытывал. Кёнсу, я…       - Нет! – перебил его До, своим криком заставив Чонина вздрогнуть. – Боже, как ты мог? Ты.. ты просто.. ужасен! Как ты мог так поступить? Это омерзительно, ты омерзителен! – Кёнсу уже не мог остановиться, боль и обида вырывались наружу неконтролируемым потоком и он даже не замечал, как с каждым словом лицо Кима всё сильнее бледнело, а взгляд становился стеклянным и холодным. – Я думал, что ты хороший человек, но ты оказался таким же поверхностным и неблагодарным судьбе, как и все. Я не скажу Сехуну о том, что сегодня произошло, но если такое повторится… - До больше не кричал, говорил спокойно и отстранённо, но в каждом его слове всё ещё сквозило разочарование, разбивавшее сердце Кима на миллионы маленьких кусочков. – Верни его Сехуну, и, надеюсь, мы больше не увидимся.       В этот раз Кёнсу положил мобильный на тумбочку и отвернулся, всем своим видом выражая нежелание продолжать хоть как-то взаимодействовать с танцором. Спустя несколько секунд раздался непривычно громкий звон колокольчика, но дверь вопреки ожиданиям парикмахера закрылась довольно мягко. Когда всё стихло, Су неуверенно обернулся: в небольшом помещении он остался один, телефона Сехуна не было, а Чонин так ему ничего и не ответил.       Осознание болью ударило в самое солнечное сплетение, не давая вдохнуть полной грудью. Он понял, сколько страданий причинил Чонину своими слишком резкими словами, только сейчас смог увидеть каким разбитым и безжизненным стало лицо брюнета. Да, Ким поступил неправильно, поцеловав старшего, когда у него самого был парень, но это не давало До право говорить столь ужасные вещи, которые на самом деле были ложью. Кёнсу просто испугался, разозлился скорее больше на самого себя, но пошёл по самому лёгкому пути и решил отыграться на Киме.       Обессилено упав в широкое парикмахерское кресло, До прикрыл глаза, стараясь сдержать рвущиеся слёзы боли и сожаления. Хотелось забиться в самый дальний и тёмный угол и, утонув в своих эмоциях, разрыдаться, выплеснуть наружу все те чувства, что разрывали молодого парня изнутри. Однако его ждала впервые в жизни так ненавистная им работа.       На следующий день, когда к нему в парикмахерскую пришёл Сехун, Кёнсу совершенно не знал, как ему себя с ним вести. Хоть он и был уверен, что Чонин ничего тому не рассказал, однако До всё равно казалось, будто О и сам всё прекрасно знал: он всё также был приветлив с Су, но периодически тот смотрел на парикмахера, а меж аккуратных бровей образовывалась морщинка. Спустя десять минут напряжённой тишины, Хун всё-таки спросил:       - Как вчера встретились с Чонином?       - А? Эм, нормально. Я передал ему телефон, да и разошлись, - слишком явно нервничая и не смотря в глаза другу, ответил До.       - Кёнсу-хён, не нужно этого. Что произошло? – мягко и с участием в голосе прервал его младший, разворачиваясь на кресле лицом к собеседнику.       Сехун был добрым и преданным, сострадающим и готовым помочь. От этого Кёнсу становилось ещё хуже, чувство вины раздирало, не давало покоя.       - Я просто… - замялся старший, опуская взгляд на свои ботинки.       Он не знал, как правильно было поступить: рассказать правду и, возможно, разрушить отношения Сехуна с его парнем, или промолчать и оставить младшего в сказке «идеальной» любви. Но, кажется, О решил всё за него:       - Не увиливай, хён. Я прекрасно вижу, что вчера что-то случилось. Сначала совершенно холодный и отрешённый Чонин, с раннего утра сбежавший в студию не сказав ни слова, теперь ты смотришь на меня так виновато и несчастно, что я уже и не знаю, что думать. Расскажи мне, пожалуйста, - Хун встал с кресла, ободряюще положив руки на хрупкие плечи друга и заглянув тому в глаза.       - Прости… прости, Сехун, я не хотел. То есть хотел, но не должен был. Это произошло случайно, - неразборчива протараторил До.       - Это связано с Чонином, верно? – предположил он и после слабого утвердительного кивка продолжил: - Он признался тебе в своих чувствах?       - Что?! – Кёнсу поражённо вскинул голосу, на сто процентов уверенный в том, что ослышался.       - Нет? Чёрт, я надеялся, что если вы останетесь наедине, то он наберётся смелости и признается тебе, - словно сам себе расстроенно сказал О. – Если не это, тогда что случилось?       - П-подожди, ты знал о его чувствах ко мне? – казалось, ещё никогда в жизни от природы большие глаза Су не были такими огромными.       - Конечно, знал! Он же мне все уши прожужжал о том, какой у тебя красивый голос, какой ты это, какой ты то, - посмеивался от воспоминаний младший.       - И ты не против? – сюрреалистичность ситуации зашкаливала и совершенно не хотела укладываться в голове брюнета.       - А с чего вдруг должен быть? Да и мне казалось, что Чонин тебе тоже небезразличен, поэтому я был очень рад за него. Он ведь никогда раньше не испытывал ничего подобного к кому-либо.       - Я не понимаю.. Он же твой парень! Как ты можешь так спокойно относиться к тому, что ему нравится кто-то другой? - в сердцах выпалил До.       - Ээ.. Что? Чонин мой кто? – хлопая глазами, переспросил О. – Парень? С чего ты так решил? Чонин мой брат, хён.       - Что? – уже в который раз за столько недолгий разговор прозвучал этот вопрос. – О чём ты говоришь? Ты его даже ни разу так не назвал!       - Да, Чонин мой брат, но если честно, он скорее для меня самый близкий и лучший друг, нежели просто родственник.       - Но все ваши ласковые прозвища и разница в возрасте, фамилии… вы не можете быть братьями.       - Кёнсу-хён, присядь, - Сехун, чуть надавив тому на плечи, усадил его в кресло, в котором недавно сидел, а себе придвинул поближе свободный стул. – Мы с Чонином двоюродные братья, наши матери родные сёстры, поэтому и столь маленькая разница в возрасте. Но мы очень близки, как родные, потому что выросли вместе. Наши родители постоянно пропадали на работе, чтобы обеспечивать семью, и лишь мама Чонина работала на дому, поэтому меня и оставляли у них. Однако хоть она и была дома, свободного времени у неё совершенно не хватало, поэтому с самого детства за мной приглядывал Чонин. Считал, что раз он старше, даже всего на несколько месяцев, то, как хён, он должен заботиться обо мне, воспитывать, оберегать. Так мы и выросли, и именно поэтому у нас столь близкие и свободные отношения. Мы любим пошутить друг над другом, называть забавными прозвищами, но мы не пара, Кёнсу-хён, мы братья.       До с минуту пытался уместить полученную информацию в своей голове, старался осознать, начинал смотреть по-другому на те моменты, которые раньше считал проявлением совершенно иного рода чувств между Кимом и О. Они любили друг друга, заботились, оберегали друг друга, но всё это было между братьями, близкими и дорогими людьми, но не влюблённой парой.       - Так, Кёнсу-хён, что у вас вчера произошло? – участливо повторил свой прошлый вопрос О, а Cу, услышав его, подорвался с место точно ужаленный.       - Господи! Сехун, что я наделал?! – в отчаянии хватаясь за голову, взвыл До.       В голове отчётливо звучали его последние грубые и жестокие слова Киму.       - Он никогда меня не простит! Я наговорил ему столько гадостей, обвинял.. Что мне делать? Я сказал ему.. Я сказал…       - Послушай, послушай меня, ты можешь ещё всё исправить, слышишь? – стараясь достучаться до убивавшегося парня, О чуть встряхнул того за плечи.       - Как? Ты не представляешь, что я ему наговорил. Он поцеловал меня, признался в своих чувствах, и это было самое приятное, что со мной когда-либо случалось, а я в ответ оттолкнул, назвал… омерзительным. Он не захочет меня больше видеть. И я понимаю его.       - Захочет, - уверенно возразил Хун, серьёзно глядя на парикмахера. – Да, ты сделал ему очень больно, но он всё равно хочет видеть тебя, быть рядом. Тебе повезло, хён, ты уже поселился в его сердце, и теперь он не сможет так просто от тебя отказаться. Объясни ему всё, расскажи, что чувствуешь, и будь настойчив, так как этот балбес бывает упрямее барана.       - Где он? – набравшись решимости всё исправить и вернуть Чонина, с замиранием сердца спросил Кёнсу, на что О быстро продиктовал ему адрес танцевальной студии, которая оказалась в пятнадцати минутах езды на автобусе от парикмахерской старшего.       - Он там пропадает с раннего утра и на твоём месте я бы поторопился, хён. Он расстроен и очень уязвим сейчас, а в студию наверняка уже пришёл Тэмин, - недовольно поджал губы Сехун. – Будь с ним повнимательнее. Он, конечно, неплохой парень, но уже давно имеет виды на Чонина и старается привлечь его внимание. Только Ли совершенно не подходит моему брату!       - Я понял, - чувствуя, как уже давно затаившаяся в груди неприязнь к лучшему другу танцора рвётся наружу, кивнул До. – Спасибо тебе! Я.. мне надо..       - Беги уже, - ободряюще улыбнулся Хун, плюхаясь в удобное кресло.       Кёнсу уже почти вылетел из парикмахерской, когда кое-что вспомнил. Быстро набрав на своём телефоне номер друга и перебросившись парой фраз, До обернулся к Сехуну:       - Сейчас подойдёт Лухан-хён, я говорил вам о нём. Он будет здесь работать. Скажи ему, что ты его первый клиент, хорошо? – получив в ответ согласную улыбку, Кёнсу, ещё раз быстро поблагодарив друга, выскочил на улицу, где потихоньку начинало темнеть.       Ему хотелось как можно скорее увидеть Чонина, всё ему объяснить и вновь прикоснуться, почувствовать опьянявшую близость танцора. Сверившись с расписанием, парень в сердцах чертыхнулся, понимая, что необходимый ему автобус должен был приехать на остановку только через двадцать минут. Кёнсу просто не мог так долго ждать, поэтому со всех ног рванул в сторону студии Кима на своих двоих.       Он всегда был чрезвычайно далёк от спорта в любых его проявлениях, однако на этот раз он бежал, ловко огибая неспешных прохожих, совершенно не чувствуя усталости. Лишь громкие удары сердца набатом отдавались в ушах. Когда нужное здание показалось на горизонте, пот градом стекал по всему телу брюнета, дыхание сбилось, но это не помешало счастливой и немного безумной улыбке широко растянуть пухлые губы До. Следуя данным ранее Сехуном указаниям, Кёнсу, почти влетев в здание, быстро добрался до нужной ему двери, которая оказалась слегка приоткрыта.       Су сам не понимал, почему остановился, не решаясь переступить порог. Оставаясь в коридоре у двери, за которой раздавались ритмичные басы одной из современных поп-групп, До краем глаза заглянул в помещение. Увиденное заставило Кёнсу от восторга широко распахнуть глаза и чуть приоткрыть рот: несмотря на все рассказы Сехуна, Су никогда не мог и вообразить подобного. Чонин танцевал. Нет, он сам превратился в танец. Резкие и агрессивные движения так гармонично сочетались с плавными перегибами, рассказывая настоящую историю: грустную, пропитанную одиночеством и болью, но живую.       Кёнсу как заворожённый следил за Кимом, пока неожиданно музыка не оборвалась, так и не дойдя до своего логического заключения, не позволив танцору закончить своё повествование. Переведя дух, До уже хотел раскрыть себя, когда его прервал голос, не принадлежавший Киму.       - Чонин-а, пора остановиться. Ты уже несколько часов без перерыва танцуешь и ни на что не обращаешь внимания. Что случилось? – обеспокоенно спросил блондин чуть ниже самого Кима.       До крайне не понравилось это ласковое и нежное обращение, которое так легко позволил себе этот парень при разговоре с Кимом.       - Не бери в голову. Я в норме, - тяжело дыша и стирая пот со лба и шеи полотенцем, отмахнулся Чонин.       - Мы с тобой не первый день знакомы. И я прекрасно знаю, что означает это помешательство на танцах и желание как можно сильнее себя загонять. Ты пытаешься уйти от своих мыслей, причиняющих тебе боль. Ну же, поделись со мной. Позволь помочь, - незнакомец подошёл к Киму практически вплотную, нежно погладив того ладонью по щеке, тем самым заставляя встретиться взглядами.       Наблюдавший за происходившим Кёнсу до побелевших костяшек и лёгкого онемения в пальцах сжал кулаки, но всё ещё оставался на месте.       - Тэмин, просто… я справлюсь, - с каждым словом голос Кима становился всё более и более неуверенным, а плечи безвольно опускались.       Услышав имя блондина До ощутимо напрягся. Хотелось в ту же секунду подойти к возомнившему невесть что Ли и, оттолкнув того от брюнета, наглядно объяснить ему, что у него в отношении Кима не было ни единого шанса. Ведь не было же?       - Да, я вижу, как ты справляешься. Такими темпами ты себя в могилу сведёшь. Чонин, я же волнуюсь! – тем временем не унимался Мин, на этот раз поглаживая танцора по неприкрытой безрукавкой коже от плеча до локтя и обратно.       - Тэмин, ты же мой лучший друг, верно? – после недолгого молчания, задал риторический вопрос Ким. На его лице, которое отчётливо отражалось в высоких зеркалах, закреплённых на одной из стен студии, была видна решимость, но глаза оставались такими же грустными и пустыми, какими До их запомнил со вчерашнего вечера. – Тогда, как друг, ты же скажешь мне правду, даже если она болезненна, так?       - Чонин… - непонимающе и обеспокоенно выдохнул тот, но брюнет не мог остановиться, ему нужно было услышать правду.       - Мин, пожалуйста, ответь на мой вопрос честно, - почти умоляюще попросил Ким.       - Хорошо, я слушаю - твёрдо ответил ему Ли, но волнение за парня никуда не исчезло.       - Ты знаешь меня с самого детства, знаешь всё обо мне. Ответь: я… я ужасный человек? Неужели я так омерзителен, что даже находится рядом со мной противно? Неужели я… - Ким весь съёжился, словно кто-то с силой ударил его в живот, а голос сквозил отчаянием и чувством безысходности.       Видеть такого разбитого парня До было неописуемо больно, а от услышанных слов подкосились ноги, от чего ему пришлось резко схватиться за дверной косяк, чтобы не рухнуть на пол. От осознания того, какие страдания он заставил испытывать дорогого ему человека, становилось плохо. А всё из-за его глупых предположений, его привычки делать поспешные выводы, которая никогда ни к чему хорошему не приводила!       - Что? – ошарашено прервал Кима блондин, крепко вцепившись в его плечи тонкими пальцами и чуть встряхнув, словно желая привести в себя. – Что ты такое говоришь? Кто вообще сказал тебе весь это бред?!       - Тэмин, ответь, - еле слышно выдохнул брюнет, смотря на мыски своих кроссовок.       - Мой ответ: нет! – громко и даже немного грубо сказал Ли. – Посмотри на меня, Чонин, - строго и безапелляционно, и Киму пришлось подчиниться. – Не знаю, кто вбил тебе этот бред в голову, но он сильно ошибается. Послушай меня, - голос блондина становился всё тише и мягче, но оставался всё таким же уверенным. – Ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал. Ты нежный, добрый и отзывчивый, - тонкая ладонь Ли огладила крепкое загорелое плечо брюнета, – Всегда готов помочь, - медленно опустилась на широкую спину, проводя по правой лопатке, - Ты единственный, кому я могу позвонить среди ночи, если что-то случилось или мне просто не спится. И я точно знаю, что ты ответишь и выслушаешь меня, - ладонь провела по пояснице, задерживаясь почти на самом копчике, но Чонин, поглощённый собственными мыслями и произносимыми другом словами, совершенно этого не замечал.       А Кёнсу же хотелось оторвать ко всем чертям совершенно забывшуюся конечность блондина, но ноги до сих пор не слушались его, не давая сделать и шага в направлении танцоров.       - Чонин-а, - тем временем продолжил Ли, всё сильнее прижимая Кима к себе, - я говорю тебе всё это не как твой друг, понимаешь? Ты самый лучший человек и я… люблю тебя.       - Спасибо тебе, Тэмин-а, - в ответ брюнет обнял парня за талию, опуская голову на его плечо.       - Чонин, я серьёзно, - тот чуть отстранил от себя Кима, но лишь на столько, чтобы иметь возможность заглянуть тому в глаза. – Я давно хотел с тобой поговорить, но всё как-то не решался. Мы можем поговорить… о нас?       Густые брови Кима от лёгкого удивления чуть приподнялись, и Кёнсу, поняв, что сейчас могло произойти, словно ожил. Не теряя больше ни секунды, он широко распахнул дверь и сделал пару шагов в помещение.       - Чонин, - с заметным волнением позвал младшего До, желая обратить на себя его внимание, что у него мгновенно получилось.       Услышав знакомый голос, Ким чуть ли не отскочил от друга и резко развернулся всем корпусом к двери. На доли секунды на его подвижном лице отразилось неверие и изумление, но они быстро исчезли за маской холодной отстранённости.       - Что ты здесь делаешь, хён? – недовольно спросил его танцор, скрещивая руки на груди в защитном жесте.       От столь неэмоционального обращения в груди больно кольнуло, но До не имел права жаловаться.       - Мы можем поговорить? – тонкие пальцы нервно сминали полы рабочего фартука, который в спешке парикмахер совершенно забыл снять.       - Мне кажется, ты вчера ясно дал мне понять, что нам больше не о чем разговаривать, - Ким был непреклонен и выглядел полностью уверенным в своём решении, однако только он сам знал, какая гамма противоречивых чувств и эмоций раздирала его на части в тот момент. Хотелось поддаться искушению и снова почувствовать близость Кёнсу, его мягкие губы на своих, но страх быть вновь отвергнутым заставлял стоять на месте и, сведя брови, смотреть на неожиданного гостя.       - Давай поговорим. Чонин… пожалуйста. Прошу тебя, дай мне объяснить, - отчаяние старшего пробирало Кима до костей, а он никогда не был стальным. Брюнет по природе своей был ранимым, но мягким и чувственным парнем.       - Чонин, всё в порядке? – встрял в разговор Ли, о присутствии которого, признаться честно, успел забыть и его друг.       - Да, - выдохнул танцор, не прерывая зрительного контакта с До. – Тэмин, уже поздно, давай закончим на сегодня репетицию.       - Но…, - хотел было возразить парень, но оборвал сам себя. – Конечно, тогда… до завтра.       - До завтра, спокойной ночи и спасибо тебе.       - Угу, - промычал блондин и, подхватив с пола свою спортивную сумку и одарив напоследок парикмахера злым взглядом, вышел из студии, плотно закрывая за собой дверь.       - Так что ты хотел, хён? – оставшись со старшим наедине, поинтересовался Ким, нарочно выделяя интонацией обращение, желая этим выразить свои чувства и заставляя До вздрогнуть.       - Извиниться перед тобой и всё объяснить. Мне так жаль, Чонин, - Кёнсу сделал несколько шагов вперёд, но остановился в паре метров от танцора, не осмелившись подойти ближе.       - Не стоит, ты был совершенно прав, - покачал брюнет головой, непроизвольно отступая немного назад, чтобы скрыться от боли. – Только поверхностный и никчёмный идиот может сходить с ума по голосу и влюбиться в человека после первой же встречи. Это действительно… омерзительно.       - Нет! Нет, Чонин! – в сердцах запротестовал старший, снова предпринимая попытку подойти ближе, но заметив, как Ким в ответ на его действия хоть и не сильно, но всё же отступал назад, остановился. – Это я ужасен и омерзителен, а не ты. Я не жду, что ты простишь меня, после всего, что произошло. Надеюсь, конечно, но не жду этого. Чонин, я просто хочу, чтобы ты знал: всё, что я наговорил тебе вчера, было ошибкой, и я не думаю так на самом деле.       - Я не понимаю тебя, - пожаловался танцор, с болью в глазах смотря на Кёнсу.       - На самом деле в тот момент я злился на самого себя, но сорвался я на тебя. Наш… поцелуй, - До смущённо опустил взгляд, чувствуя, как начинали пылать щёки, - мне так понравилось, я хотел, чтобы он никогда не заканчивался. Но потом я вспомнил Сехуна, и мне стало так стыдно за свои действия, чувства и желания. Я просто запаниковал и наговорил тебе того, что хотел прокричать самому себе. Прости, прости меня, Чонин, - под конец Су почувствовал, как по щеке пробежала горячая слеза, но парень не издал ни единого всхлипа.       - Кёнсу, - неожиданно прозвучал мягкий и родной голос совсем рядом, от чего До, не веря собственному счастью, вскинул голову, мгновенно встречаясь взглядом с глубокими и тёплыми глазами-полумесяцами. – Тише, не плачь. Кёнсу, причём здесь Сехун?       Чонин снова стоял так близко, что у парикмахера начинала приятно кружиться голова.       - Я знаю, как это глупо для тебя прозвучит, но я думал, что вы пара, - не в силах перестать смотреть в так сильно полюбившиеся за один единственный день глаза младшего, ответил До, но заметив удивление и даже шок на смуглом лице, виновато улыбаясь, добавил: - До сегодняшнего дня я не знал, что вы братья и был уверен, что вы встречаетесь. Даже сам не знаю, почему был так убеждён в этом…       - Мы с Сехуном… встречаемся? – Чонину определённо нужно было время, чтобы осмыслить услышанное. – За всё время вы ни разу не обсуждали это?       - Мне самому как-то неудобно было спрашивать о таком, да и эту тему мы как-то никогда не затрагивали, - виновато пожал плечами Су.       - То есть, я правильно понимаю, что вчера ты так разозлился, потому что думал, что я изменяю своему парню, - молчаливый кивок. – Боже, Кёнсу! – облегчённо выдохнул Ким, но потом неожиданно нахмурился, словно его всё ещё что-то беспокоило: - Так значит, ты не считаешь, что я…       - Нет! – прекрасно понимая, что хотел спросить младший, тут же отрицательно замотал головой брюнет. – Я считаю тебя самым интересным, красивым, добрым и невероятно талантливым человеком, Чонин. И если ты думаешь, что только поверхностный и никчёмный идиот может сходить с ума по голосу и влюбиться в человека после первой же встречи, то… я именно такой. Чонин, я тоже на протяжении месяцев был заворожён твоим голосом, а когда увидел, то совершенно потерял голову и влюбился, я…       Договорить До не дали сильные руки, крепко обвившие талию и лёгким рывком прижавшие парня к широкой груди, и напористые мягкие губы, первыми же движениями вызвавшие у старшего тихие стоны наслаждения. Кёнсу в ответ одной рукой вцепился в безрукавку на спине Чонина, а пальцы другой запустил в слегка влажные после интенсивной тренировки волосы на затылке, всё теснее прижимаясь к танцору. На этот раз у него даже мысли не возникло отстраниться, наоборот, ему всего было мало: хотелось ещё больше прикосновений, ласк и тяжёлых выдохов Кима.       Вспомнив недавние вольности лучшего друга Чонина, Су, движимый несвойственным ему чувством собственничества, с небольшим нажимом провёл ладонями по в меру мускулистым бокам парня и, остановившись чуть ниже поясницы, сократил последние разделявшие их тела миллиметры, чем вызвал глухой полустон-полурык у танцора. Ким в свою очередь лишал Кёнсу рассудка языком, с такой страстью исследовавшим рот старшего, утягивавшим язык До в круговорот чувств и ласк.       Они двигались всем телом, прижимались, проводили ладонями по спинам и поясницам друг друга, целовались и не могли сдержать стонов наслаждения. Кожа горела от близости друг друга, и никто не хотел прерывать столь сладкую пытку, но спустя некоторое время, когда они почувствовали болезненную нехватку воздуха, парни прервали череду страстных поцелуев, но не выпустили друг друга из крепких объятий.       - Кёнсу, - тяжело дыша, слегка хриплым голосом позвал Чонин, - нам надо остановиться. Знаю, наше начало сложно назвать стандартным, но я бы хотел сначала сделать вместе с тобой кое-что банальное.       Стараясь восстановить дыхание и растягивая припухшие губы в радостной улыбке, Су заинтересовано смотрел в сиявшие предвкушением глаза напротив.       - До Кёнсу, - Чонин выдержал небольшую паузу, вынуждая старшего в нетерпении заёрзать в его объятиях, - ты пойдёшь со мной на свидание?       Кёнсу звонко и счастливо засмеялся.       - Конечно! И ты ещё спрашиваешь? – Су лёгким поцелуем коснулся улыбавшихся губ танцора.       В груди парня взрывались фейерверки ярких и таких приятных эмоций. Его заветная мечта сбылась и даже превзошла саму себя: его личная Луна теперь находилась не за сотни тысяч километров от него, а совсем рядом с ним, став его спутником, как был уверен Кёнсу, на всю оставшуюся жизнь.