annihilation

      Майскому не везёт с женщинами. Майский мог бы стать музыкантом.       Круглову не везёт с женщинами. Круглов мог бы стать музыкантом.       Разве это не судьба, а?       Они подкидывают монетку, когда делят обязанности, если Галя их увидит, то скривит губы, не то ухмыляясь, не то хмурясь. Она промолчит, проходя мимо, но потом лично Круглову выскажет: - От Серёжи я такого ещё могла ожидать, но не от вас, товарищ майор.       А он смотрит ей в глаза, это ведь была его идея, на полном серьёзе говорит ей - ей, женщине, которая ему не безразлична: - Могу же я иногда делать вещи, которых от меня не ожидают, м?       Даже когда он переспал с Майским, ему это кажется нереальным. Ну не может же он просто так лежать рядом с ним, перебирать его шикарные волосы, свободные от резинки, с выгоревшими кончиками, гладить его левую руку, всю в шрамах выше локтя. - Кофе в шкафу, сахара нет, - тихо говорит Сергей, на несколько сантиметров приподнимая голову от подушки. - Ты же не пьёшь кофе. - Я не пью. Это для других.       Чёрт. Реальнее некуда.       Круглов обо всём знает, не осуждает, но за Сережу ему тревожно. Не его, конечно, дело, просто. И не ревность это не какая, только забота о коллеге. Всё в порядке, пока Майский приходит на работу вовремя, пока он метко стреляет и быстро бегает. Пока он шутит и пока открыто говорит, как проводит время. Ещё раз "Нет", это не ревность.       Но когда он начинает курить, звать выпить или срываться на подозреваемых, это явно не хорошо. - Бросила очередная женщина? - нет, он вовсе не издевается, не злорадствует, он спрашивает и беспокоится, как и положено коллеге. - А по мне это так заметно? - Есть немного. - Просто каждый раз одно и то же. Но каждый раз надеюсь, что хотя бы что-нибудь будет иначе. Ага. И каждый хренов раз каждая из них, в три часа ночи считает своим долгом закатить огромный скандал, мол, почему ты уходишь бросаешь её из-за другой женщины. И слышать не хочет, что та женщина - полковник.       Круглов усмехается, хлопает его по плечу и хочет сказать, что скандал не закатит тот, кто будет разбужен полковником тоже.       Круглов невольно задерживает взгляд на губах Майского, плотно охватывающих фонарик. В этом ничего такого нет, он часто так делает. Всё в порядке. Просто в один момент начинаешь представлять вместо фонарика нечто другое.       Нет, это не ревность.       Майский показушно крестится. Ругается матом. Пьёт водку, не закусывая. Шутит про суицид и любит терять контроль над ситуацией. Последнее, благо, не критично, но нервирует и заставляет чуть ли не усомниться в его профессионализме. - Да ладно тебе, она же даже не свидетель, - отмахивается он, - кроме того, мы уединились после десяти вечера, технически, мой рабочий день был окончен. - Ну смотри, - предупреждает Круглов, хмурясь.       В молодости он тоже таким занимался, он не может осуждать. Ревновать, возможно. Хотя за Майского он всё же рад, тот хотя бы одну ночь не будет спать один.       Майский не считает нужным запоминать имена. Для женщин подходит "Солнышко" или "Милая". Для мужчин - "Эй, ты".       Майский надеется, что его имя не запоминали тоже. Эти пьяные женщины. Эти безликие мужчины.       Все одинаково ведутся на его длинные волосы, сильные руки, суровую профессию: все хотят стать частью этого мира, все думают, они будут теми единственными, кто сможет быть с ним, кто сумеет его изменить, переубедить, сделать его приемлемым.       Убедить его сменить работу, чаще надевать деловые костюмы. Уделять им каждую секунду.       И ему жаль их расстраивать.       Круглов злится на себя. И на Майского. Хочет его убить, но покорно кидает ему его футболку. Майский был с ним, потому что он попросил его об этом.       Если бы он сказал об этом раньше.       Если бы это сказал кто-то другой.       Если бы. Бесконечные, навязчивые, тревожные. Думая об этом, он только делает хуже себе. Почему бы не получить хотя бы немного удовольствия от сбывшегося желания? Пить кофе, смотреть в окно, каждую минуту проверять телефон, ожидая звонка или сообщения от Рогозиной, стараясь не думать об одном:       Майский будет с любым, кто попросил его об этом.       Круглов стал понимать, что многие вещи в жизни происходят не так, как их себе представляешь.       Например, он не ожидал, что ему будет плохо после того, как увидел свой первый труп - он же был к этому морально готов, а ведь это было только огнестрел в грудную клетку, трупное окоченение ещё не наступило.       Он знал, дальше - только хуже.       Например, он не ожидал, что первый раз с Майским будет не с первого раза. Тогда они остались вдвоём, готовились спать. Он уже видел его тело - всё в шрамах, особенно руки и один, но большой шрам на левом боку, под вторым ребром. Но глаза - слишком уставшие, слишком грустные. Будто он собирался сделать то, чего вовсе не хотел. Поэтому Круглов просто обнял его.       Но когда их первый раз действительно произошёл, он был таким обычным - слишком обычным. Никакого восторга или радости. Это просто произошло. И на душе сразу стало как-то пусто и холодно. Ещё хуже, чем было.       Однако он хотел остаться и посмотреть, что будет дальше. - ... не говори, - просит Майский.       Они едут в ФЭС. На заднем сиденье Сергей рассматривает огромный синяк на плече, который только что получил. Рогозина, хоть и не будет ругать, точно пожурит за невнимательность. Это так по-детски с его стороны - скрывать что-то от начальницы. Но ладно, он не скажет, если тот сам, добровольно пойдёт к Селиванову. - И не говори, - соглашается Майский.       Они выпивают вместе в субботу, раннее утро, закрытое дело. Серёга игнорирует звонящий телефон. Очередная женщина. Да он сам без понятия, для чего с ней познакомился. Наверное, потому что он всего лишь человек с низменными потребностями. - Не говори, - предупреждает Майский.       Круглов всего лишь хотел сказать, что любит его.       Круглов смотрит, как Майский смотрит прищуренными глазами на преступника, шипит, что может зачитать ему его права, выворачивает бедняге руки крепко-крепко, больно-больно. И если бы на месте этой мрази был сам Круглов, он бы хотел, чтобы высокий, сильный, привлекательный майор ему их зачитал. - Мужчины, как правило, стыдятся этого. Сами, как бы им ни понравилось, не встречаются второй раз, уходят ночью. Или не важно, когда. Суть в том, им стыдно, вот и всё. - Мне уйти? - уточняет Круглов на всякий случай.       Они смотрят друг на друга. Майский хочет что-то сказать, но не может собраться, что не совсем привычно для него. Если бы сейчас он был под прикрытием, его бы уже раскрыли и пристрелили. - Не знаю. Это так странно. Никогда бы не подумал, что буду обсуждать это с тобой. - А что со мной не так? - А со мной?