Корень из шестнадцати

Ойкава всегда думал, что он умный. Вообще-то, так и было, но Ива-чан всегда (непонятно, почему) отрицал это и когда Тоору пытался ему что-то доказать, постоянно проваливался — в такие моменты он становился очень невнимательным. Может, от возмущения, которым он захлебывался, а может от того, как Ивайзуми смотрит на него, скептично и устало. И это вызывает желание всеми силами показать Ива-чану, насколько Тоору крутой, не только потому что тогда повысятся шансы затащить «друга» в постель. На самом деле, это больше дело принципа — Ивайзуми всегда относился к Ойкаве (за пределами площадки), словно тот действительно был с лишними хромосомами. И сейчас Тоору упорно пытался доказать Ива-чану, которому это вообще не сдалось, что он действительно «крутой самец и не зря его любят девчонки». — Знаешь что, Ива-чан? — насуплено спросил Ойкава, уже готовый бросить в односторонний спор тяжелую артиллерию. — Что же? — устало вздохнул Ивайзуми, собирая мячи и думая, что его друг непробиваемый идиот. — Мой член равен корню из шестнадцати! — воскликнул Тоору, горделиво подняв голову. Кажется, он даже не понимал, что сказал несусветную глупость. Ойкава услышал смешки со стороны Хаджиме и вопросительно на него взглянул. — Что-то не так? Или это нервный смех? Что, завидно, что ли? — Да-а, Дуракава, я очень завидую твоим четырем сантиметрам, — рассмеялся парень, шагая в сторону раздевалки. Ойкава последовал за парнем, возмущенно глотая воздух и не понимая, что он сказал не так и при чем тут четыре сантиметра. — Что значит четыре?! — Корень из шестнадцати — четыре, идиот, — сквозь смешки говорил Хаджиме, стягивая с себя футболку. Ойкава поймал себя на мысли, что тело Ива-чана очень даже соблазняющее. Но сейчас было чуть-чуть не до того. — Но ведь. — Тоору был уверен, что сказал шестнадцать в квадрате, но потом возмутился еще больше. — Да я просто не так сказал! Я хотел сказать шестнадцать в квадрате! — Вряд ли это возможно, — засомневался парень, натягивая рубашку и окидывая Ойкаву скептичным взглядом. Тот тоже принялся переодеваться, и Ивайзуми, глянув на торс Тоору, незаметно облизнул губы. Затем он отвернулся и совершенно точно знал, чем займется дома. Прошла минута, и Хаджиме услышал то, от чего чуть не умер. — А ты проверь, — с вызовом сказал его друг, стоя в одних боксерах. Похоже, это пришло Ойкаве в голову, когда он снял шорты. Ивайзуми сначала странно взглянул на Тоору, а затем усмехнулся. Это было неплохим вариантом развития событий, к тому же Ойкава, не дождавшись ответа Ивайзуми, снял и нижнее белье. Бедный парень покраснел, побелел и позеленел (можно было сказать, что он поголубел, но это случилось еще тогда, когда он впервые увидел Ойкаву). Окинув взглядом член Тоору, он хмыкнул и тут же отвернулся. Конечно, ему было интересно это зрелище, но посмотри он на это еще хоть секунду, его собственный член разорвал бы нахрен джинсы и сам воткнулся в рот Ойкаве, не спрашивая хозяина. А это было не очень гуманно, так думал Ивайзуми. Хотя Тоору подумал бы, что не делать этого — самое негуманное поведение по отношению к нему. — Не тянет на двести пятьдесят шесть сантиметров. Скорее, как ты и сказал сначала, четыре, — сказал он совершенно спокойным голосом, зато Ойкава нахмурился и вперил взгляд в затылок Ивайзуми. — Ива-чан, ты жесток, — обиженно пробубнил он. Ивайзуми взял свою спортивную сумку и, повернувшись к Тоору, вскинул одну бровь. — Господи, натяни ты уже свои гребанные трусы, иначе- — Иначе что? — с вызовом откликнулся Ойкава, заинтересованно глядя на Ива-чана. Тот усмехнулся, подошел к Тоору поближе и прошептал на ухо: — Иначе вместо корень из шести резко превратится в корень из четырех, Мусорокава. Ивазуми вышел из раздевалки, а Тоору остался там, наедине со своей неудачной попыткой совращения Хаждиме. Он искренне верил, что сможет соблазнить его или вызвать хоть какие-то эмоции. На самом деле, Ойкава надеялся, что Ива-чан возбудится, и они, наконец-то, переспят. Но нет, Ивайзуми оказался непробиваемым, Тоору показалось, что хоть ткни Хаджиме сто раз членом в щеку, он посмотрит на него, как на последнего идиота и тяжело вздохнет. — Грубый, грубый Ива-чан, к нему со всей душой — и не только, — а он еще угрожает, — сокрушенно пожаловался пустоте Ойкава, покачав головой. Зато он мысленно пообещал себе, что в следующий раз точно докажет дурацкому Ива-чану, что эти «шестнадцать в квадрате» Тоору — лучшее, что Ивайзуми видел в своей жизни. Только Ойкава не знал, что Хаджиме и так согласен с этим. Как и не знал, что парень в следующий раз пообещал себе, что обязательно использует этот корень из шестнадцати, как надо. На том они и сошлись.